Глава 6. Завод, праздник, сеновал (1/1)

По бумагам, владельцем конного завода являлся Габриэль Берн, членам семьи де Сансе предоставлялось право выкупа предприятия на протяжении пяти лет. Ответственным за своевременное окончание строительства назначили Люциан. Старый солдат, гордясь и смущаясь, нацарапал подпись на договоре, Берн, глядя на Анжелику, выразил надежду, что не пожалеет о заключенной сделке. Та горячо уверила гугенота в блестящих перспективах, пообещала отчитываться о проделанной работе и вручила в дорогу бутылку дягилевки.

Постройки конного завода обещали быть красивыми - Гийом настоял на гранитном фундаменте, стенах из песчаника и розовой черепице. На язвительные комментарии домашних о том, что солдатня вряд ли может знать толк в строительстве, отвечал, что в Древнем Риме военные собственноручно прокладывали дороги. Он выбирал в окрестностях дровосеков, столяров, плотников, резчиков по камню, договаривался об оплате, выгонял, если те вместо работы дегустировали домашние настойки. В деревне его знали как строгого, но справедливого ?помощника покойного барона?. Бывший вояка подрезал волосы и бороду, регулярно требовал от Нанетты чистить его камзол, а старенькие рубашки, как и раньше, стирал сам. Глядя на растущие здания, Анжелика чувствовала удовлетворение, замешанное на странной горечи. Она никому бы не призналась, что ворочается ночами, вспоминая, как приезжий землемер Артэм Калло осушает болота в низине и у крепостной стены замка?— той, где они с Гонтраном любили сидеть, швыряясь камнями в зеленую тину. Дед рассказывал, что это самая древняя стена, возведенная в XII веке благородным предком?— сеньором Ридуэ де Сансе, соратником Готфрида Бульонского. Маркиза Ангелов не понимала почему временами ее так бесит осушение болот. Может, угрызения совести? Она, фея, не просто смотрит как исчезает привычная темная вода, желтеющая кувшинками, она еще и платит, чтобы этого добиться. Будет ли работать конный завод, принесет ли он деньги?— неизвестно, а знакомый, родной с детства мир с пением лягушек и скрежетом стрекоз уже не вернуть. Махнув рукой на дела и удручающие мысли, Анжелика плавала с Валентином на лодке?— мельник все-таки показал ей соляные гряды на островах. В замке стало тихо?— Дени неожиданно увлекся отцовскими записями о мулах и ослах, Мари-Аньес и Пюльшери, получив отрезы разноцветных тканей, кроили, шили, вышивали, заверив, что к весне у тетушек, сестер и даже Фантины будут новые платья. Младшие братья проводили время с каменщиками, приставая к тем с расспросами, таскали кирпичи, сеяли песок и месили глину. По вечерам в гости стал наведываться Артэм Калло, с которым сдружился Гийом. Землемер, приехавший из Лимузена, приходил обсудить стройку, приносил младшим конфеты и засахаренные орехи и прозрачно намекал Фантине на стаканчик сидра, чтобы согреться. Двадцатипятилетний Калло был обаятельным нахалом с прекрасным чувством юмора. Он со смехом рассказывал, как в деревне ему сватают местных красавиц, учил детей запекать в печи хлеб с сыром, демонстрировал фокусы, которыми прирабатывал в тяжелые времена, и на руках переносил Анжелику через лужи и канавы, если той приходила фантазия заглянуть на стройку. Когда сошел снег и в лесу появились первые цветы, кухня запестрела букетами, которые инженер, картинно падая на колено, с шутками вручал Анжелике и ее тетушкам. Молодой человек был привлекателен, хорошо одет, в его компании время летело незаметно, скучными историями о дренаже Артэм не злоупотреблял, а комплиментов много не бывает, рассуждала Анжелика, принимая знаки внимания от инженера. Строительство закончили в середине апреля. Анжелика, регулярно отсылающая письма Берну о ходе работ, вздохнула с облегчением. В договоре был пункт, по которому все постройки необходимо завершить до пятого мая, иначе завод (достроенный или нет) автоматически становился собственностью гугенота, а она все равно должна была вернуть тому одолженные двадцать тысяч. Теперь можно было не волноваться о кирпичах, а начать ломать голову над закупкой мулов. Согласно подсчетам отца, нужно было около сотни кобыл, полсотни мулов и столько же ослов. Дай Бог, чтобы им хватило денег хотя бы на половину! Слушая Дени и листая отцовские бумаги, Анжелика пришла к выводу, что сильно недолюбливает всю эту живность с копытами. Возможно, через пару лет мулы и будут неторопливой гордой рысью трусить по горам, нагруженные телегами с боеприпасами, питаться чертополохом и не бояться дождей. Но пока они требуют денег, а деньги подходят к концу. Барон Арман, в свое время скрестив осла Пуату с кобылой, действительно вывел красивую породу мула, последнего из которых забрал сержант Корн в счет долгов. Тонкость заключалась в том, что красоту обеспечивала именно кобыла?— она обязательно должна была быть ?цвета талого снега?. Первый раз прочитав столь поэтическое описание банальной светло-серой лошади, Анжелика пожала плечами?— с кобылами нет проблем в провинции, мало ли их там этого… талоснежного оттенка. Оказалось, что мало. А точнее?— две, одна из которых не сегодня-завтра сдохнет. Хозяин второй глупцом не был, почувствовал интерес и заломил цену, которой бы хватило на покупку чистокровного жеребенка. Дени буркнул, что у этого скупердяя ничего никогда не возьмет, а еще слово, так вообще зубы его кобылам повырывает к дьяволу. Мари-Аньес со смехом объяснила, что Дени давно мечтает о жеребенке от каурой этого месье, они не сходятся в цене, вот брат и затаил на соседа обиду. Крестьяне приходили в замок и приводили кто ослицу, кто жеребца. Дени проверял зубы и копыта животных, интересовался родословной, но покупать не торопился, требуя от Анжелики денег для поездки на ярмарку в Фонтене-Ле-Конт, где выбор, якобы, побольше и получше. Еще хорошо бы заехать в Люсон, там какой-то фламандец разводил ослов Пуату. Подсчитывая примерную сумму, в которую обойдутся обе поездки, Маркиза Ангелов нервно просила у Фантины воды, а лучше?— водки. Строительство принесло заработки, а потом и некоторый достаток крестьянам?— теперь в замок поставляли больше продовольствия. Охота и рыбалка оставались главным источникам пропитания, грядки на огороде ждали семян, а женщинам все еще были не по карману изящные перчатки. Зато крыша не текла, дверные петли не скрипели, для домашней птицы соорудили курятник и индюшки уже не бродили по замку. Столяры?— как могли?— починили мебель, многочисленные вышивки тетушки Жанны успешно заменили скатерти и салфетки, в садике Пюльшери расцвели гиацинты. За чисто отмытыми окнами шумел апрель?— свежий, зеленый и солнечный. В деревне гремели приготовления к свадьбе?— решил венчаться школьный учитель. Не так давно он бросил петь в церковном хоре, но обязанности цирюльника и хирурга остались при нем. Злые языки трепали имя невесты?— дескать, без красоты, без бюста, без манер, зато с домом, который получила в наследство от дядюшки. Анжелика безуспешно пыталась вспомнить о какой именно деревенской дурнушке идет речь, пока месье Калло уговаривал девушку составить ему компанию на празднике, клятвенно обещая, что ни минуты не даст там скучать. Решив, что один вечер можно не думать о счетах, деньгах и недовольстве тетушек, она выскользнула из замка. Церковь убрали свечами и цветами, певчие почти не фальшивили, священник был серьезен, жених и невеста казались испуганными. Анжелика пыталась игнорировать бубнеж землемера, который шепотом требовал танцевать с ним и только с ним, а в противном случае угрожал петь песни, падать на колени прилюдно или утопиться в ближайшей луже после дождя. Прикусывая губы, чтобы не смеяться, девушка согласилась. После церемонии инженер отправился к мужчинам обсудить насущные проблемы, а мадемуазель де Сансе, согласно обычаю,?— вручать подарок новобрачной. Счастливая жена учителя сидела на скамье под яблоней, а ей несли со всей деревни домашнюю птицу, котлы, сковороды, тарелки, белье и полотенца. Вручая свернутую рулоном скатерть авторства тети Жанны, девушка думала, как все сельские свадьбы похожи друг на друга. Интересно, а какие свадьбы во дворцах, забитых золочеными стульями, бархатными портьерами и толпами гостей в парчовых нарядах? И что дарят невестам? Бриллиантовые гарнитуры и скаковых лошадей? Встретившись глазами с молодой женой, недоумевающей, почему мадемуазель де Сансе застыла и молчит, Анжелика натянуто улыбнулась.—?Пусть пошлет вам Бог много мальчиков, благополучные роды и заботливого мужа,?— она торжественно передала молодой жене букет цветов. Новобрачная лукаво взглянула на дочку барона сквозь ресницы, осведомилась о здоровье родных мадемуазель де Сансе, развернула скатерть и подозвала гостей полюбоваться тонкой работой. В ярком платье, с венком на темных волосах, она казалась почти хорошенькой, пока оставалась серьезной. А вот улыбка открыла кривые серо-желтые зубы, глаза становились крохотными в складках щек и Анжелика почему-то вспомнила рассказы о болотных девах, пьющих кровь у неосторожных путников. Взяв себя в руки, мадемуазель поцеловала героиню праздника, напоследок пожелала богатства и торопливо отошла подальше,через пару шагов налетев на сержанта Корна. Сборщик налогов сиял радостной улыбкой, серебряным галуном на камзоле и новым перстнем-печаткой. Корна сопровождал худенький юноша с медно-рыжими волосами, кривоватой щетиной усов и цепким взглядом.—?О, мадемуазель де Сансе! —?сержант радостно приветствовал ее взмахом шляпы,?— счастлив видеть!—?Месье, какая удача вас встретить! —?она старательно улыбалась, стиснув ладонями ткань юбки,?— давно хотела просить о разговоре.—?Конечно, идемте, буду счастлив угостить вас стаканчиком вина!—?Нет, прошу вас, не сейчас?— слишком шумно, да и праздник не располагает к серьезным темам. Подскажите, где и когда можем поговорить спокойно, хотелось обсудить важные вещи, надеюсь, вы, сударь, сможете мне помочь в одном деликатном деле.—?Каждый вечер, кроме воскресенья я в таверне у Солье. Буду счастлив обсудить все, что пожелаете, мадемуазель. Кстати, вы знакомы с моим племянником? Огюст Монтадур?— мадемуазель де Сансе де Монтелу. Огюст приехал из Нанси, назначен к нам собирать таможенные пошлины. Рыжий племянник поклонился, Анжелика кивнула, отметив, что местные кумушки не обманули?— о родственниках сержант явно заботится. Давно известно, что на такую должность просто попасть ?из Нанси? невозможно без солидной протекции Корна. Что ж, это должно помочь решить нужный вопрос. Послав каждому из мужчин самую очаровательную улыбку, девушка побежала на городскую площадь, попала по пути в перекатывающийся поток фарандолы, с удовольствием подхватила чьи-то ладони и понеслась, хохоча, спотыкаясь и огибая деревья и кустарники. Наконец, перепрыгнув через опрокинутые столы и скамьи, фарандола возвратилась на площадь кмузыкантам, усердно дующим в свирели. Анжелика повернулась, ища Калло за длинными столами, где мужчины выпивали, закусывали, обсуждали урожай. Увидела и скривилась. За какой-то час землемер напился и теперь крепко спал, подпихнув под щеку пустую миску. Обида ударила в виски, из глаз брызнули слезы?— вот же скотина! Только утром соловьем выпевал о красоте, грации и очаровании, умолял танцевать и улыбаться, а на деле: пара кружек?— и все? Она надеялась на приятный вечер, галантно-шутливые ухаживания и забавные перепалки к которым так привыкла! Они собирались дождаться подачи молодым горячего напитка, прыгать через костер и гулять до рассвета! Дрожащими от злости руками девушка перевернула на голову инженеру кувшин сладкой воды и поспешила убраться с площади, слишком поздно сообразив, что ее необдуманный поступок завтра будет обсуждать вся деревня. Расталкивая локтями шалых от выпивки крестьян, Анжелика пробивалась сквозь веселую толпу, мечтая глотнуть воздуха. Перед глазами мелькали разгоряченные лица, взвивались юбки над коленями?— что за новые танцы появились, пока она скучала в монастыре? на земле валялись букетики примул, украшавшие корсажи девушек. Голова кружилась от пронзительного плача скрипки, утомлял ритмичный топот крестьянских башмаков, хотелось тишины и свежести вместо криков и запаха сидра. Девушке показалось, что среди музыкантов она видит Альбера с дудкой, в толпе пляшет тетушка Жанна, а чуть поодаль, в тени деревьев, Дени мусолит тесемки на рубашке румяной темноволосой девицы. Да нет, глупости! Всему виной жара, шум и толкотня. Она слишком устала, Альбер никогда не играл на дудке, тетя-паучиха в жизни не танцевала! Дени? Дени пусть делает что хочет, она не сторож брату своему, махнула Анжелика рукой и направилась к домам, стоящим на окраине деревни. Там всегда тихо и безлюдно, нужно просто найти сарай или амбар и она сможет выспаться на сеновале. Сил возвращаться в замок не было. Дойдя до окраины, Маркиза Ангелов села на траву около брошенной повозки и уткнулась лбом в колесо, пахнувшее дегтем. Кажется, вон за тем домом был сарай, где в детстве она спала, устав от шума деревенской свадьбы и мечтая посмотреть церемонию шадо. А проснулась от того, что Валентин гладил ее ноги и грудь. И Николя был на том празднике и тоже вел себя тогда странно. Интересно, куда подевался Николя? Фантина, говорила, что его отправили в деревню с поручением, а он не вернулся. Может и правда, подался в столицу? Ортанс умчалась в Париж, спеша выйти замуж за своего королевского прокурора. Монахини, называвшие этот город не иначе как юдолью искушений и разврата, услышав о замужестве, незамедлительно брали иной тон и город становился мечтой каждой благочестивой женщины, где та сможет угождать желаниям мужа с покорностью, не забывая благодарить Господа за уготованное ей счастье. Какая-то монастырская подружка Ортанс рассказывала, что в столице красивые и умные женщины руководят политикой, литературой, религией и даже науками. Как их называют? ?Жеманницы?? Очень подходит ее драгоценной старшей сестричке, которая вечно корчила из себя невесть что. Может, она открыла салон, каждый день у нее собираются всякие острословы и образованные люди, а Ортанс возлежит на кровати и милостиво приветствует гостей? Анжелика почувствовала раздражение. Что за глупость? Та мадемуазель говорила о красивых и умных женщинах, так при чем здесь Ортанс? Опираясь на борт повозки, девушка встала, намереваясь поискать лестницу, проникнуть в сарай, нырнуть в душистое сено и, наконец, выспаться. В эту же секунду ее глазам предстала парочка, бесстыдно обнимающаяся под кустом сирени. Мелькнула крепкая спина юноши, юбки его подружки, задранные до талии, и Анжелика вновь рухнула на землю, не желая быть обнаруженной. Выругавшись сквозь зубы, сбросила туфли, собрала платье в горсть, чтоб меньше шуршало и уже готова была тихо ускользнуть, но тут девушка голосом, подозрительно похожим на голос Мари-Аньес, велела спутнику отправляться к сараю и ждать ее там. Оторопев, Анжелика не сразу нашла силы подняться на ноги, и когда, приняла позу, приличествующую ситуации, молодой человек уже исчез из поля зрения, а Мари-Аньес была слишком занята туалетом, чтоб заметить что-то еще. Младшая сестра сунула чепчик за пояс, взбила волосы, покусала губы и подхватив юбки, метнулась к сараю. Легкое движение и темное платье исчезло из виду?— Анжелика едва успела заметить, как раздвинулись доски и тонкая фигурка скользнула в щель. Вот тварь болотная! Девчонка явно не в первый раз проделывает подобные трюки! Что она себе думает? Где воспитание, где дворянская честь, где… Где дверь в этот проклятый амбар, дьявол все побери? Нащупав кольцо, служившее ручкой, старшая сестра рванула его на себя и поняла, почему Мари-Аньес предпочитала использовать свой вход. Скрежещущий, раздирающий уши скрип петель, не знакомых со смазкой, казалось, оповестил всю деревню о том, что нагрянули гости. В жаркой полутьме раздался девичий смешок, треск и глухой удар. Анжелика шагнула на звуки, пытаясь хоть что-то разглядеть в душной темноте, пахнувшей дешевым вином и заходящим солнцем. Еще один смешок заставил ее повернуть голову?— в углу, на мешках, застланных каким-то дырявым плащом, лежал парнишка лет пятнадцати со всклокоченными волосами и ухмылялся. Рядом валялась его рубашка, фляга и чепчик Мари-Аньес. Вспомнив, сколько младшая сестра извела тесьмы на его украшение, старшая сначала подхватила чертову тряпку, и только потом попыталась пнуть ногой нахала в голень, сопроводив удар всеми известными ей ругательствами. Паренек легко увернулся, улыбка на ярких губах сменилась обиженной гримасой. Анжелика сбросила сабо и швырнула, целясь в живот. Тот поймал башмак и снова улыбнулся.—?Не смей подходить к мое сестре, понял, ты, маленький…- девушка запнулась, неожиданно вспомнив, где видела этого наглеца. Сегодня на свадьбе! Он пел в хоре!—?Не так я и мал, помню, как мы с вами, мадемуазель, бежали в Америки. И как нас потом еще долго колотили отцы,?— юноша гибко качнул головой и поднялся с импровизированного ложа. Высокий, красивая фигура, сильные плечи, крепкие руки. Уже привыкшие к темноте глаза споткнулись о мускулы на груди, курчавые темные волосы, тонкий шрам, пересекавший живот. Мальчик из церковного хора наклонился за флягой, лунный луч мазнул прилипшую к широкой спине травинку и убежал куда-то вниз, за пояс штанов. Парень сделал шаг, дохнуло запахом табака и леса. Он медленно открутил крышку и сунул в рот горлышко фляги, не отводя от Анжелики глаз. В ту же минуту очень захотелось пить. Схватив губами воздух, девушка поняла, что все это время стояла на одной ноге и торопливо поставила босую ступню на землю, в поисках равновесия. Пальцы защекотала мягкая трава, озноб ударил в виски, позвоночник и почему-то под колени.—?Ах да, конечно. Самый маленький, все время ныл, стонал и жаловался. И зачем мы тебя только взяли, чтоб под ногами мешался? —?она попыталась надменно вскинуть голову,?— Не тронь мою сестру, понял, деревенщина? Иначе…—?Говорят, мадемуазель колдует по ночам,?— хриплый голос в полутьме царапал кожу. Вот глупец, невольно усмехнулась Анжелика, и как могла Мари-Аньес такого выбрать? Неужели не нашлось в деревне никого поумнее? Тот же месье Калло, наверняка был бы весьма неплох. Будь он трезв, конечно. Шершавые пальцы потянулись к ее лицу, погладили щеку, провели по шее, перебирая волосы, легли на затылок. Густой запах пыли, нагретого сена и вина, казалось, оседал хлопьями на губах, она провела по ним языком, ожидая почувствовать вкус. Парень показал ей сабо и опустился на колени, взявшись за подол. Анжелика машинально протянула ногу и в ту же минуту ее опрокинули на сено. Ладонью мальчишка упирался ей в плечо, второй рукой чертил узоры на шее.—?Твоя сестра часто приходит сюда, твой брат со своими подружками захаживает, а вот ты не была ни разу.Девушка почувствовала, как волна бешенства перекатывается от груди до кончиков пальцев. Как трогательно?— вся семья, оказывается, вхожа в местный бордель, только ее здесь на сене не хватает!—?Забирай свою рубашку и убирайся. Иначе никогда больше не сможешь иметь дело с женщиной! —?прошипела Анжелика и с силой оттолкнула бывшего товарища по играм.?В конце концов, я ничего не теряю,?— подумала она, глядя как мальчишка нырнул в щель,?— люди так глупы?. Завернувшись в оставленный плащ и скинув второй башмак, Анжелика нырнула в густое сено и блаженно закрыла глаза. Она не пойдет домой, она останется здесь и выспится! Здесь хорошо, тепло и тихо! В эту же минуту завопили петли, о стену треснула дверь и дохнуло вечерней свежестью. В амбар смеясь, вбежал мужчина, втянул за собой женщину и, подхватив спутницу за талию, прижал к стене. Та рванула корсаж и, когда мужски ладони уперлись в стену по обе стороны ее лица, обхватила его за пояс. Анжелика, не сразу сообразив, что происходит, замерла, глядя на темные фигуры, которые двигались резко, но уверенно. Смешки и вздохи мешались с ароматом полыни, шелестом одежды и хрустом веток под ногами, запах вина казался настолько густым, что стал в горле комком. Было что-то восхитительное, горько-сладкое и, одновременно жутковатое в происходящем. Забавы Мари-Аньес и взъерошенного мальчика показались смешной игрой котят, бегающих за клубком ниток. Неожиданно в щели меж досками амбарных стен ударили багряные лучи. Костры на празднике зажгли, или солнце заходит? моргнула Анжелика и тут же зажала ладонями рот, чтобы не закричать?— в амбаре, в темно-алом мареве целовались Гийом и тетя Жанна. Девушка, как во сне, смотрела на хищный профиль тетки, ее волосы с проседью, намотанные на мужской кулак, грубые пальцы на дрожащих женских губах и властные жесты солдата, демонстрирующие, кто хозяин положения. Не выдержав, Анжелика отвела глаза и вздрогнула?— на противоположной стене амбара бились ломкие колючие тени, прихотливо растягиваясь в такт шуршанию сена. Неловкость, гнев и возбуждение накрыли с головой, лоб заломило, руки затряслись. Маркиза Ангелов сглотнула странную горечь, приливающую волнами к губам, и нырнула в щель между досок, как прежде сестра и ее кавалер.