5. (1/2)

С самого утра лагерь был на ногах и сам не свой. Во-первых, шумиху первыми подняли Гейл и Уилл, расспрашивая Марлен о том, что случилось этой ночью и, разумеется, гневным выплеском эмоций в сторону Астариона, когда вытянуть из Марлен хоть каплю информации не получилось, поскольку именно эльф этой ночью стоял на страже. После присоединились к ним и Карлах с Шэдоухарт, пытаясь спросить сначала спокойно, но когда поняли, что дело гиблое со стороны мужчин, отставили любые попытки на мирный разговор. Одна Лаэзель, сидя на бревне вместе с Марлен, натачивала кинжал эльфийки, который она по великой «случайности» не отдала ей прошлым вечером, не молвя и слова о том, что могло случиться ночью.

Марлен, лениво потягивая некий напиток из кипятка и растолченных ягод, морщится от кислого привкуса, но продолжает пить. Её уши неосознанно опустились, словно вся шумиха действует ей на голову как очередная занудная боль. В самом деле так и есть, крики со стороны палатки Астариона действовали на голову не лучшим образом. Или отсутствие сна этой ночью. А может и всё вместе взятое. Марлен не особо вдавалась в причину её головной боли. Когда до её слуха стало доходить «её» имя, Марлен старалась как можно сильнее сжаться и, желательно, слиться с окружением, чтобы не участвовать в этом цирковом представлении. Но, увы, её желаниям не суждено сбыться.

— Дорогая, хотя бы ты меня защити! — Астарион, отбивающийся словесными изысками сразу от четырёх существ, явно подустал, пронзая взглядом кровавых глаз сидящую эльфийку. Марлен на секунду замерла, делая долгий глоток «ягодного-убийства-глотки», отводя взгляд на свой кинжал в руках гитьянки.

— Он ещё недостаточно острый для метания в чужие глаза, — Лаэзель отрезает любые попытки на помощь для неё самой, продолжая натачивать нож.

Марлен сжимает губы, глубоко вдыхает пар напитка и откладывает кружку на бревно. Подходя к палатке Астариона, она встала между ним и толпой, рассматривая каждого по отдельности.

— Объясни хотя бы ты, Тав, что произошло, — вымученная пустой болтовнёй Карлах с мольбою взглянула на эльфийку.

Марлен тяжко вздыхает, складывает руки на груди и переводит взгляд на Астариона. О «недуге» должен рассказать сам обладатель, а не она.

— Это что… укус? — спрашивает будто сам себя Гейл и Марлен резко поворачивает голову на него. Глаза волшебника устремлены прямо на её шею. Она открывает было рот, чтобы ответить, но Гейла уже не остановить. — Тебя укусил вампир?! Ты из-за этого кричала?!

Марлен закатывает глаза и вновь смотрит на Астариона.

— Сам расскажешь или мне позволишь?

— Какая щепетильная забота о моих чувствах, дорогая, — Астарион лукаво улыбается и манерно слегка кланяется в сторону компаньонов.

— Так это он вампир?! — теперь уже задаёт вопрос сам себе Уилл и толпа порывается на новые выпады. — Он опасен!

— Ага, ровно как и гитьянка в команде, — цедит Шэдоухарт, морщась. — Но нам нужна любая боевая сила, так ведь, Тав?

— Да, — Марлен кивает. — Я не говорю уже о том, что кое-кто пригрел за пазухой дьяволицу, которая отрастила Клинку Фронтира рога, — сощуренный в угрозе взгляд Марлен встречают виноватые глаза Уилла. — Мы не будем выгонять Астариона. Он нужен нам так же, как и все здесь. И если кто попробует самолично избавиться от него или кого-либо ещё, — косой взгляд теперь направлен на Шэдоухарт и Лаэзель, которые успели незадолго до этого глотки друг другу перегрызть за артефакт. — Я лично вырву вам коленные чашечки ножом. Не советую проверять. Надеюсь, мы друг друга поняли?

Когда прозвучало единогласное соглашение о перемирии, Марлен повернулась лицом к ухмыляющемуся, довольному Астариону.

— Никогда не думал, что ты покажешь зубки настолько ярко, — он скопировал её позу со скрещенными на груди руками, после чего сразу замялся. — Я так и не поблагодарил тебя за… Ну, считай, и за свою кровь и за спасение моей отсутствующей душонки, — Астарион изменился в лице, вмиг становясь раскаянным, даже чуть искренним. Брови изогнулись, уголки губ упали. — Спасибо. Я не забуду этого.

— Не за что, — Марлен смотрит на него пристально, ожидая чего-то ещё.

Астарион жмёт губы, метая взгляд из стороны в сторону, пытаясь понять её причину, после чего начинает жутко тараторить.

— И прости за ночной инцидент. Такого больше не повторится, клянусь тебе, — он за ненадобностью выдыхает, но Марлен всё так же смотрит на него неотрывно, теперь уже с выгнутой бровью. — Что? Я же извинился! Чего ты ещё хочешь? — Марлен молчит, буравит его разноцветными глазами. — Неужто хочешь ещё одну пробу…

Наконец Марлен сдаётся, закатывает глаза на очередной флирт и цокает языком.

— Нет, я не для этого стою здесь.

— А для чего же, лисичка?

— Чтобы узнать, понял ли ты, что и тебя тот монолог тоже касается, — Марлен смахивает мешающие волосы в сторону, приоткрывая два колотых шрама на шее. Наверняка у неё сейчас дикое головокружение, но виду она не подаёт. Астарион хмыкает, хихикает, но когда видит хмурый взгляд эльфийки, тушуется. — Я серьёзно. Держи свои клыки при себе.

— Что, даже на врагов нельзя их выпускать? Правда? Настолько ты скучная? — Астарион всплёскивает руками на эмоциях.

— Я ничего не говорила про врагов, — Марлен загадочно ухмыляется, уходя обратно к бревну и своему напитку.

Чисто теоретически, если позволить вампиру выпить досуха около сотни гоблинов, он сможет достаточно насытиться на, например, недели две вперёд?

***

Путь обратно к храму Селунэ отряд проходит молча, изредка перекидывается парочкой колких фраз, но на этом препирания, в принципе, были закончены. Карлах явно разбавила скучную компанию, где как минимум, четверо из шестерых были довольно счастливыми в её компании. Лаэзель и Марлен не входили в это число. Что до гитьянки, то было совершенно непонятно, нравится ли ей громкая женщина из Аверно или нет. Марлен же нравилась Карлах, только состояние здоровья эльфийки не даёт ей в полную меру это показать. Голова шла кругом сильнее с каждой милей ходьбы, от чего отряд шёл медленнее обычного. Марлен просто нужно привыкнуть к этому состоянию и всё будет отлично. Ну, по крайней мере, не во время битвы.

Храм Селунэ встретил их такой же разрухой и кучей гоблинов, пьющих как не в себя. Они умудрились даже барда себе найти, явно против его же воли. Марлен прошла мимо него, взглядом отыскивая друида среди немногочисленных клеток снаружи.

— А ты точно хочешь идти боем ради друида? Их же сотни! — прошептал Астарион, пытаясь не привлекать внимания пьяных гоблинов. Даже если они пьяны в слюни, некоторые из них ещё могут соображать и слышать.

— Как получится, — Марлен пожала плечами. — Не тебе уж точно говорить «идти без боя» в твоём-то положении, — она указала пальцем на следы от укуса, явно намекая на то, что он готов сражаться намного больше других. — Тем более, я хочу увидеть тебя в бою после… кормёжки. Нет у меня желания знать, что это было пустой тратой собственной крови.

— Пустой тратой это точно не стало, дорогая, — Астарион оскалился, когда отрядом они проходили мимо огромного огра внутрь храма. — Твоя кровь была поистине великолепной, — его голос эхом раздался по храму, заставляя эльфийку вздрогнуть и бросить хмурый взгляд на него, приказывая быть тише. — Может, я забочусь о тебе? Не хочется потерять свой деликатес так рано…

— Ты говоришь с этим самым деликатесом и она, между прочим, живая, — шипит на него Марлен, дёргает верхнюю губу в раздражении.

Их очень вовремя прервала лысая гоблинша, которую Марлен осадила быстро, запугивая вариантом вскрыть её наживую, если не пропустит, на что получила быстрый, но информационный ответ, где находится один из Верных.

Когда пришло время дипломатии с этими самыми «Верными», Марлен была на удивление красноречива, получая желаемое манипуляциями и даже прибегая к возможностям личинки, как это произошло с Рагзлином. Когда она говорила с Минтарой, эльфийка ловко избегала вопроса о Изумрудной Роще, получая желаемый ответ по поводу друида. Он здесь и всё ещё жив.

Когда им удалось найти укромное место, Марлен наконец вернулась в прежнее состояние хмурой недотроги.

— Дело дерьмо, босс, — первым подал голос Уилл, на удивление спокойный.

Марлен лишь кивнула, начиная жевать губы, раздумывая все варианты развития событий. Если они пойдут вызволять друида сразу, то им придётся драться со всей оравой внутри. Либо же им нужно сейчас вычистить весь храм и только потом идти к Хальсину. Второй вариант оказался не таким уж и плохим, за исключением одной маленькой детали — не убьют ли за это время главного друида. Наличие шести пары глаз не гарантирует стопроцентную слежку за всеми гоблинами в этом храме, кто-то может успеть доложить.

— О, мне нравится это выражение лица, — повисшую тишину разбавляет Астарион. — Когда у неё в голове крутятся шестерёнки, это выглядит очень притягательно.

— Я думала, ты скажешь наконец что-то значимое, — Лаэзель презрительно фыркает, бросая взгляд на эльфа. Астарион же не особо спешил отвечать гитьянки, слишком боялся возможности не уследить за её клинком.

— Тав? Какой у нас план? — Гейл прерывает обоих, пытаясь завладеть вниманием эльфийки, но безуспешно. Она не откликается, слишком погрузившись во взвешивание обоих вариантов. — Тав?

Когда Гейл касается её плеча, Марлен отпрыгивает от него как ошпаренная, хлопая ресницами.

— Всё в порядке?

Марлен ещё раз моргает, приходя в чувства. Для начала нужно найти друида и только потом решать, как им поступать.

— Где мы ещё не были? — вопрос повисает в затхлом воздухе храма. Неприятное ощущение тяжести в животе тянется до груди и падает вниз. Голова раскалывается от кровопотери и, Марлен могла поклясться, вновь ощущает бегущую кровь по шее. Благо, это оказалось лишь ощущением, поскольку по лицам спутников не было видно, чтобы они смотрели на её шею.

— В полуразрушенной части, — отвечает ей Уилл, косясь на самодельный мост из огромного количества древесины.

Марлен кивает и направляется в сторону моста, встречая на своём пути ещё трёх гоблинов, которые беспрепятственно дали им пройти, всё продолжая талдычить про Абсолют и Верных. Марлен всё больше и больше это казалось похожим на секту. И всё больше и больше ей не нравилось здесь находиться.

За массивной дверью её встретил запах гнили, спирта и пота, от чего невольно к глотке пристала тошнота, кислотой обжигая стенки. Марлен постаралась как можно меньше дышать, но, увы, не получалось. Двигаясь чуть дальше, но не позволяя себе выходить на предел видимости, Марлен замечает в одной из клеток бурого медведя, в которого кидают камни мелкие гоблинята. В другой сидят двое варгов. Друида нигде нет. Вытянув руку в сторону, Марлен даёт знак остановиться и разворачивается в сторону компаньонов.

— Я не вижу Хальсина, — шепчет эльфийка, ещё раз проходясь взглядом по помещению.

— Он же друид! — эмоционально всплёскивает руками Астарион, шепча на полутон выше Марлен, от чего получил лёгкий толчок в бок от Шэдоухарт. — Ай! Он наверняка уже давно превратился в крысу и свинтил, пока мы здесь пылью лёгкие забиваем!

Друид. Точно. Марлен никогда ещё не чувствовала себя большей идиоткой, чем сейчас. Она вновь поворачивает голову на медведя, потом обратно.

— Уилл, Гейл, — командный тон Марлен впервые слышала от себя, привлекая внимание двух мужчин. — Стоите у входа и закрываете нам тыл, в случае чего не позволяете гоблинам выйти отсюда, — когда мужчины кивают ей, она переводит взгляд на Астариона. — Найди затемнённое место и выцеливай тех, до кого мы не сможем дотянуться, — не дожидаясь его ответа, Марлен продолжает: — Шэдоухарт, — когда жрица устремляет свои изумрудные глаза на неё, Марлен жмёт губы. — Старайся держаться в стороне и по минимуму тратить энергию, в случае чего тебя прикроет Астарион, — когда Марлен увидела нахмуренные брови Шэдоухарт, поспешила объяснить, взяв в руку её ладонь: — Ты наш единственный медик в команде, без тебя мы попросту пропадём, — Шэдоухарт кивает и Марлен смотрит на Лаэзель и Карлах. — Вы со мной.

— Подожди, лисичка, — Астарион поворачивает её к себе лицом. — А зачем это всё? Я имею в виду, какой толк от того, что мы вырежем этих гоблинов?

— Считай, я просто хочу увидеть тебя в бою, — Марлен слегка улыбается. — Поэтому постарайся включить всё своё обаяние и клыки для этого.

Марлен кивает Лаэзель и Карлах в сторону клеток и все три женщины уходят вниз по лестнице. Марлен обхватывает большим и указательным пальцем рукоятку ножа, подходя к гоблинам рядом с клеткой медведя. Гоблинята смачно послали её куда подальше, как только завидели её. Марлен выгнула бровь.

— Камень поострее возьми, неумёха, — один из гоблинят смотрит на неё и хватает самый острый булыжник, отправляя его в бок медведя. Он уже был на взводе, поэтому ещё один удар и он выбьет ворота своей клетки. Марлен делает шаг назад. — А теперь хватит.

— Есё ты нам укасывать будес, эльфихская слюха, — пара выбитых передних зубов явно не останавливала гоблинёнка сыпать ругательства.

Решётка с оглушительным звоном слетает с петель. Одной гоблинше не повезло, попадая под натиск железных прутьев. Под внушительным весом выстоять её организм не смог, более того, давления на небольшое тельце оказалось достаточным, чтобы глаза вылезли из орбит. Гоблинёнок завизжал, пытаясь удрать как можно дальше от кошмара, но его быстро настигает стрела Астариона. Медведь выбегает из своей тюрьмы, тараня массивным телом ближайших гоблинов.

Выхватив кинжалы из ножен, Марлен устремляется вслед за медведем, отправляя нож в ближайшего гоблина, так же на бегу выхватывая за рукоять из его глазницы. Кровь бежит по венам с новой силой, стуча в ушах непрекращающимся гулом. Прямо перед ней бросили бутылку масла, думая, что это может её задержать. Слегка сгибая ноги в коленях, Марлен проезжает область на ступнях, вонзая нож в следующего гоблина. Периферийным зрением она заметила, как ещё один открыл другую клетку с варгами, один из которых устремился к ней. Марлен не успевает сообразить, отскакивает от варга, вонзает кинжал в шею и ловко перепрыгивает его, вспарывая тугую плоть вслед за лезвием, отправляя другой кинжал в затылок гоблина, что намерился ударить Лаэзель со спины. Последнего гоблина, за которым Марлен не уследила, убивает Астарион. В руках гоблина она видит топорик. Возможно, если бы не Астарион, он бы вспорол ей бок.

Медведь под ослепительный свет исчезает и перед ними предстаёт массивный друид. Марлен сглатывает, принимает от Лаэзель свой кинжал и запихивает их в ножны, подходя к, как оказалось, именно Хальсину.

— Прошу прощения за показательное извлечение внутренностей, — Хальсин прокашлялся, отводя взгляд от одного из гоблинов, которого он разорвал в клочья в облике медведя. Марлен хмыкает. — Гоблины не являются красотой природы, но всё же, — друид протягивает руку. — Хальсин. И спасибо за моё спасение.

— О тебе мы уже наслышаны, — Марлен слегка улыбается. — Тебя ищут в роще. И желательно тебе поторопиться, пока эта тройка Верных не оставила там только пепелище.

— Вас отправили за мной?

— Почти, — Марлен скрещивает руки на груди. — Нужен нам по кое-какому делу.

— Оу, так вы с теми искателями приключений? — Хальсин моргает несколько раз.

— Нет, — эльфийка ухмыляется, пожимая плечами. — Мы по поводу личинок.

Марлен ощущает, как напрягаются мышцы Хальсина, как его глаза бегают по чужим сапогам, взвешивая все варианты. Но после вздохнул и в его руке появился мягкий жёлтый свет, который он направил в лобовую кость Марлен. Неосязаемое тепло коснулось мозга, впервые даря ощущение умиротворения без чужого копошения, как вдруг магия резко прервалась с отвратительной болью в висках. Марлен хмурится, хватаясь наиболее чистой рукой за один из висков под своё шипение.

— У вас… необычные личинки. Слишком необычные…

— Мы уже в курсе, — недовольно бурчит Марлен, потирая висок.

После всё смешалось в голове в кашу. Оказывается, храм Селунэ не единственное место, куда стягиваются заражённые и что путь им надо держать в Лунные Башни, где, опять процентов пять из ста, они найдут лекаря. Во время этого бурного рассказа Астарион успел выпалить «опять куда-то идти…», Шэдоухарт залечить плечо Карлах с навострёнными ушами слушая о храме Шар в Подземье, а Лаэзель выкинуть пару ругательств. Остальные были на удивление тихими. И было два варианта пути, через Подземье или Горный перевал. Для выноса решения нужно было подумать и собрать небольшое собрание, чтобы услышать мнение остальных. Ну, и разумеется, как же не без просьбы о помощи. Марлен с раной на сердце соглашается, ожидая очередную тираду от союзников, но все молчат.

— Партизаны… — бурчит себе под нос Марлен, поднимаясь по лестнице к выходу. Оставить Хальсина решили здесь, дабы не раскрыть весь план.

Когда она открыла дверь, то запаниковала. Многие из них покрыты кровью, это может создать вопросы, но гоблинам, видимо, глубоко наплевать, продолжая «патрулировать». Марлен окинула взглядом небольшой помост для патруля сверху, кивая Астариону именно туда, останавливая остальных рукой, наблюдая за белой шевелюрой. Когда эльф скрылся наверху, Марлен прошла чуть вперёд задевая бедром одного из гоблинов. Когда он повернулся к ней, уже открывая пасть, дабы выпалить очередное ругательство, кинжал уже оказался глубоко в его глазнице. Второй кинжал прилетел ровно между глаз второго гоблина, а третьего Марлен убила из лука, задевая тетивой крыло носа.

Марлен поставила пятку на голову гоблина, с отвратительным хлюпаньем вынимая своё оружие из зелёного тельца.

— Помимо дроу ещё четверо гоблинов, — информирует Астарион, тут же недовольно фыркая. — До сих пор не могу поверить, что ты согласилась и теперь мы будем марать руки за кучку непутёвых тифлингов.

Марлен держит долгую паузу, вынимая стрелу из гоблина по той же технике, что и нож. Когда стрела оказалась в колчане, она наконец что-то невнятно пробубнила.

— Подумай сколько ты жизней спасёшь, — это единственное, что она могла ему ответить, поджимая губы. Белые ресницы, даже припорошённые углём, казались ярче, трепеща в свете факелов. Смотреть хоть на кого-то ей сейчас не хотелось, особенно с давящим чувством в груди.

— Мы просто променяем одну кучу на другую. Ничего не поменяется, — с его аргументацией Марлен не спорила, была согласна со многим. Но понимание того, что без Хальсина пройти по Подземью или Горному перевалу они попросту не смогут, давило на грудь лишь сильнее. По ощущениям, высокая горловина её рубахи стала слишком узкой.

Марлен с тяжестью сглотнула, осматривая союзников позади себя.

— Астарион, — она посмотрела на него, ожидая абсолютно любой его фирменный взгляд, но ничего не было. — Вернись на помост, остальные за мной.

Пришлось сделать большой круг, чтобы оказаться по ту сторону стены не выдавая местоположение Астариона. Всевидящее око остановилось перед Марлен, осматривая её с ног до головы. Она подняла взгляд на помост, кивая эльфу на око. Его стрела со свистом прилетела прямиком в середину ока, раскалывая его на несколько частей. Эльфийка хватает стрелу Астариона и закидывает к себе в колчан, перешагивая тёмные частицы с глухим хрустом. Двоих гоблинов убивают Гейл и Уилл с помощью заклинаний, продвигаясь дальше к дроу, Марлен вытащила стрелу из колчана, натягивая тетиву до носа и находу отпустила, попадая ровно в ухо гоблина, тем самым привлекая внимание Минтары.

Мимо Марлен с рёвом пробежала Карлах, замахиваясь топором на дроу, попадая ровно по каменному столу. Ответный удар Минтара нанести не успела, Лаэзель выбила из её рук булаву, замахиваясь мечом.

Марлен вытянула ещё одну стрелу, отправляя её в гоблинский барабан, а после следующую уже в гоблина. Минтара прикрылась от удара Лаэзель щитом, отпихивая гитьянку в сторону, с размаху врезая щитом ей в челюсть. Марлен рывком вытащила стрелу, отправляя её под мышку дроу. Шэдоухарт отправила яркий луч лечебной магии в Лаэзель. Минтара оказалась слишком ловкой даже с стрелой под рукой, уворачиваясь от заклинаний Уилла и Гейла. Стрела со стороны прилетела Минтаре в другое плечо, от чего она пропустила удар Карлах, которая отрубила ей руку с адским вскриком со стороны тёмной эльфийки. Марлен всё также рывком вытащила стрелу и пустила её в шею дроу. Из её горла вырвался только булькающий хрип, прежде чем та упала замертво.

Марлен судорожно выдохнула, продевая лук через голову, подходя к трупу. Её броня уже была непригодна для носки, в карманах всего пара золотых.

— Мерзость, — прошипела Шэдоухарт, когда из глаза дроу выползла личинка иллитидов. Марлен придавила её пяткой, размазывая по каменной поверхности.

В итоге из всего арсенала Минтары путной оказалась только булава, которую отдали Шэдоухарт.

Шмыгнув носом, Марлен поднялась на ноги. Следующим был Рагзлин.

При первом осмотре группы все были целы и здоровы, не считая челюсть Лаэзель, на желтоватой коже которой уже начинает краснеть синяк.

— Все готовы дальше идти? — как бы в пустоту задаёт вопрос Марлен, вытаскивая стрелу из шеи Минтары. Даже если и кто-то был недоволен, своё мнение не высказал, поэтому молчание Марлен приняла за «да». — Отлично. Рагзлин хоть и тупее Минтары, но явно сильнее, — Марлен оторвала взгляд от собственной стрелы, заглядывая в проход, ведущий в коридор. — И не забывайте про дыру с пауками. Будьте аккуратны.

— И всё? — со спины раздался насмешливый голос Астариона. Марлен медленно повернулась к нему лицом. — И не будет никаких «ты направо, ты налево, а я буду в центре сверкать своими ножичками»?!

При своём коротком возмущении он активно жестикулировал руками. Марлен захотелось метнуть нож ему между пальцев, желательно отрезая парочку из них. Усталость сводила икры ноющей болью, руки непослушно висели тяжелым грузом на плечах.

— Если ты так недоволен моим командованием, то пожалуйста, — в голосе Марлен нет возмущения или злости. Только усталость. — Теперь ты для этого боя главное лицо, а я, если позволишь, сама разберусь что и как мне делать. Гейл, — она отвела взгляд на волшебника, который лишь хлопнул глазами, прежде чем обратить своё внимание всецело на эльфийку. — У тебя случаем не завалялось зелья невидимости?

Гейл выудил из-под своей мантии слегка мерцающий бутылёк с зельем, протягивая его ей. Она быстро поблагодарила его, осматривая самодельную этикетку из пожухлой бумаги, где аккуратным почерком выведено «невидимость».

— Теперь слушаете его, — Марлен махнула головой на Астариона, откупоривая зелье зубами и выплюнув пробку в ближайшую пропасть, выпила жидкость залпом. Сначала почувствовался лёгкий холодок, покалывающий пальцы, прежде чем силуэт эльфийки замерцал и полностью пропал.

Двигаясь по мосту в сторону Рагзлина, она слышала недовольства союзников. Некоторые считают, что она их бросила, другие, что у неё имеется план. Ни те, ни другие не были правы. Марлен не бросит их из соображений логики и плана у неё никакого не было. Но чтобы хоть как-то успокоить их, Марлен берёт в руки две книги на каменных полках. Как-то внимание их привлечь надо, но говорить она не может, — эхо разнесёт, не поймут источник звука. Поэтому она не придумала ничего лучше, чем бросить одну книгу в Астариона, попадая тому ровно в плечо под его театральное «ауч!», привлекая внимание толпы помахиванием второй книги в свою сторону.

— Можно было и не кидаться книгами! — возмущается Астарион, подбирая фолиант перед своими ногами. Когда они подходят к книге, она плавно движется в сторону эльфа, одаривая того ещё очередным ударом корешка, в этот раз, в лоб. — Да хватит!

Тихий смешок можно было едва различить, но спутать его ни с кем нельзя. Книга теперь плавно движется в сторону выхода и за ней следуют остальные. Когда они достигают открытых дверей у Рагзлина, книга с хлопком падает ниц к ногам Астариона и лёгкий порыв ветра, который Марлен создаёт своей невидимой оболочкой, оказывается у входа, где «случайно» скрипит массивная дверь.

Марлен давно заметила двух патрулей на верхних балках, доступ к которым есть с обеих сторон в виде самодельных лестниц. Если она будет шагать по этим балкам, под её весом они наверняка заскрипят, чем выдадут её местоположение. Марлен хоть и не скалолаз, но руки цепкие, поэтому карабкаться по низу руками, двигаясь к первому дозорному было не такой уж и сложной задачей. Достигнув пяток дозорного, Марлен в секунду схватила его за шкирку и выбросила вниз, сразу же двигаясь к следующему. Внизу поднялся шум, пытались найти незваного гостя, пока их не заглушил рёв Карлах и лязг стали.

«Не смотри вниз. Не смотри на них», постоянно проносилось в голове Марлен, пока второй дозорный сам не оказался в пределах её досягаемости. Ощущение холода постепенно спадало, зелье перестаёт работать, поэтому действовать надо было быстро. И Марлен не придумала ничего лучше, чем раскачаться на балке и вытолкнуть гоблина ногами. Сделав ещё один круг, Марлен приземлилась на собственные носки, теперь уже позволяя себе оглянуться на союзников. Карлах и Лаэзель как можно дальше держали Рагзлина от Гейла и Уилла, позволяя тем беспрепятственно творить магию. Но, видимо, силы двух воительниц было недостаточно, чтобы Рагзлин и вовсе не сдвинулся с места. Молотом он чуть не заехал по затылку Карлах, от удара которого спас щит Шэдоухарт, теперь разлетевшийся в щепки. Астарион выцеплял других гоблинов и двух дроу, убив как минимум треть из возможных.

Периферийным зрением Марлен заметила движение, очень вовремя обращая внимание на одного из тёмных эльфов, выпустившего в неё стрелу. Увернувшись, Марлен выдохнула. Поздно выдохнула. Носки соскочили с дерева и она полетела вниз. Удача или нет, Марлен знать не хотела, но то, что она приземлилась на спину и никакого хруста не последовало, уже радовало. Но то, что она упала прямиком в лапы Рагзлину, её радовало намного меньше. Он отпихнул молотом женщин, замахиваясь на эльфийку. Марлен перекатилась в сторону, удар пришёлся в нескольких сантиметрах от её лица. Собрав себя в руки, Марлен вскочила на ноги, уворачиваясь и от следующего удара. Ударившее в спину Рагзлина заклинание Гейла, казалось, только разозлило его. Он замахнулся третий раз, промазав самую малость, заставляя Марлен отшатнуться настолько, чтобы дать ему фору для четвёртого удара, пришедшего ей в грудь, от которого она отлетела на доброе расстояние. Марлен врезалась спиной в каменную стену, падая плашмя на живот, от этого удара она заходится в крике, переходящем в хрип. Пытаясь вдохнуть в лёгкие немного кислорода, она жмурится и стонет от жгучей боли в рёбрах. Дышать невозможно совершенно, двигаться тоже.

В глазах мутнеет от растущего огня внутри. Над ухом пролетает ласковое «Твой спаситель здесь» и холодные руки касаются её плеч, переворачивая на спину. Следом идёт фраза «Давай не тратить такую прекрасную кровь понапрасну, м?» и Марлен хочет зайтись в ярком смехе, но грудь лишь сжимается и издаёт тихий хрип. Этот сукин сын её очень сильно бесит, но, боги, как она сейчас рада видеть Астариона в его небрежной манере, хотя у самого руки трясутся. Сбоку лязг кольчуги и над ней нависает вторая голова. Шэдоухарт. Её пальцы невесомо касаются ребёр. Марлен вздрагивает от новой порции боли, жмурясь и пытаясь не кричать.

— Тихо-тихо, всё хорошо, Тав, я с тобой, — тихо шепчет ей жрица, расстёгивая рубашку, дабы иметь лучшую картину для представления последствий. Как сквозь толщу воды, Марлен всё равно слышит союзников и их беспокойства. Даже Лаэзель выказала ей что-то наподобие сочувствия по поводу состояния Марлен одной простой фразой «Два ребра сломаны». — Смотри на меня, Тав, — командует ей Шэдоухарт и когда эльфийка обратила на неё своё внимание, продолжила: — У тебя сломано четыре ребра и, боги свидетели, чтобы они не разорвали тебе другие органы. Сейчас я могу залечить только малую часть, у меня недостаточно ресурсов для полного восстановления твоих рёбер. Сразу говорю, будет больно. Не отводи от меня взгляда, ты поняла меня?

Марлен быстро кивает и не успевает опомниться, как грудную клетку пронзает ещё более жгучая боль, от которой тело выворачивает наизнанку и впервые Марлен прознает воздух воплем боли. Шэдоухарт не останавливает движение рук на извивающейся эльфийке.

— Ты же убьёшь её! — кричит Уилл.

— Её убьёт быстрее наличие осколков своих костей, чем моя помощь, — холодно отзывается жрица, переводя взгляд на плачущую Марлен. — Держите её, иначе это будет намного дольше и она впадёт в болевой шок. Тав, смотри на меня.

Холодные руки крепко держат её за плечи. Хочется убежать, спрятаться, не знать этого кошмара.

Скоро придёт прачка.

Крик боли вперемешку с завываниями и всхлипами вновь отзывается в стенах, когда Марлен обхватывает ещё одна пара рук.

Разум охватывает паника. Марлен дёргается, сопротивляется, пытается выползти из-под чужих рук. Боль уже значила не так много, как страх. Оглушительная пощёчина должна была привести в чувства, но всё случилось ровно наоборот. На этот раз она будет сопротивляться.

На этот раз они не получат её. Ни Бран, ни Видир, ни Эльдас, ни Филло, последний из музыкантов. Перед глазами подвал. Холодный, влажный. Как её ещё не сожрали крысы, знать она не хотела. Она хотела домой. К маме, к папе, к Милле. Она обещала ей куклу, она должна отвезти ей куклу. Руки ноют, болят и чешутся от верёвок. Она сегодня вырвалась из небытия как раз в тот момент, когда осознала, что по рукам идёт кровь из натёртых ран. В подвале тихо, ровно как и наверху. Никаких шагов, скрипов или треска. Она словно в гробу под землёй связанная по рукам и ногам, чтобы уж точно не смогла выбраться.

Низ живота и между ног ноет, болит. Прачка зашила всё настолько больно, что двинуть тазом было невозможно. Она не чувствует ног, немеют с каждой секундой. Зарядка пальцами не помогает, уже на десятой минуте она перестала ощущать, есть ли у неё вообще пальцы.

Шагов всё ещё не было. Ей хотелось, чтобы о ней забыли окончательно и она умерла в этом подвале тихо.

Она даже начала думать, что это её личный ад, — сидеть в этом плесневелом подвале и ждать смерти, которая будет совершенно нескоро. За всю ложь, что она сказала родителям, за всю ложь, что она сказала сестре, за всю ложь музыкантам и в последнюю очередь ему. Брану. Это её личное искупление. И вертела она на хере огра такое искупление.

Она убьёт их. Каждого по отдельности, мучительно долго, заставляя давиться собственными внутренностями и кровью. Она отомстит за свою жизнь. Она заставит их заплатить всё по полной цене. Она найдёт каждого, она достанет их из-под земли.

Стук сверху, едва различимый звук маленького колокольчика, пара мелких шагов и вновь тишина. Хлопок. Шаги стали грубее, звучнее. Они приближались к подвалу. Она хотела напрячься, сжаться в комочек, но тело болело настолько, что отказывалось двигаться. Шаги были уже в нескольких метрах от двери подвала. Марлен из последних сил зажмурилась. Шаги прошли мимо.

Вновь ориентируясь на звуки, считая про себя секунды, примерно через пять минут дверь в подвал открылась, ослепляя её на пару секунд. Глаза заслезились от света, шаги короткие, быстрые приближались к ней. Прачка. Она сжала руки в кулаки, пытаясь ослабить на руках верёвки, извиваясь.

Может, если её посчитают больной на голову, её убьют? Или может оставят подыхать в этом подвале?

Морщинистая рука прачки коснулась её волос. Она дёрнулась в сторону неё, наотмашь клацая зубами, словно хочет её укусить. Наверняка эта старуха на вкус отвратительно горькая, как самое дешёвое мыло. Она начала рычать, плеваться, яростно глядя сквозь сосульки своих грязных волос на старуху, которая вовсе не дёрнулась, уложив холодную руку на её лоб в успокаивающем жесте.

— Смотри на меня, — глаза прачки мутные, едва различимые, от чего в груди всё сжимается до вспыхнувшей боли, похожей на разгорающийся пожар. — Смотри на меня. Смотри на меня, Тав!