4. (1/2)

— Почему каждый раз я, именно я, встаю между назревающей поножовщиной и никто, повторюсь, никто из вас и пальцем не двигает?! — шипит Марлен, тычет пальцами то в свою грудь, но на землю. Она спасла Карлах от Уилла, подставив свою грудь перед его клинком и прямо сейчас стоит посреди убежища приспешников Зариэль, прижимает одну руку к плечу. Паладин знатно задел её левую руку, от чего по пальцам так же быстро струится кровь, ниспадая вниз на такой же окровавленный пол.

— Может, потому что мы друг друга не знаем? — подаёт голос Гейл, открывает зелье лечения и выливая его себе на ладонь с характерным шипением. — Это, знаешь ли, неразумно, подставлять свою жизнь ради незнакомца.

— О, ну хоть в чём-то мы сошлись, друг мой! — воскликнул Астарион с верхнего этажа, помахивая найденным чехлом с отмычками. Марлен закатывает глаза и переводит взгляд на эльфа, который лишь цокает языком, вальяжно приставив руку к бедру. — Серьёзно, я ожидал от тебя большего, дорогуша. Нет, вот это, — он указал чехлом на окровавленный пол и трупы внизу. — Я одобряю. Хорошая резня никогда не бывает лишней, — его смешок разлетелся по стенам, от чего вошедшие из другой комнаты Шэдоухарт и Уилл приподняли брови в непонимании. — Но, дорогая, подставлять свою шкуру ради каждого первого попавшегося, — идея отвратительная.

— Предлагаешь встречать всех как ты когда-то? — вомущённо спрашивает Марлен.

— Ах, милая, если меня встретит горячая девственница с кинжалом у моей глотки, — на паузе между своим монологом, Астарион ловко соскользнул по лестнице вниз, подходя к ней вблизь. — То я буду не против.

— Ты можешь встретить следующее утро просто с кинжалом у глотки, — язвит Марлен, ровняется с ним так, что их одежда почти соприкасается.

Гейл оттолкнул здоровой рукой Астариона и встал между ними.

— Нам не нужна новая драка, — Гейл щуриться на Астариона, а после переводит взгляд на Марлен. — Тав, я доверяю тебе. То, что ты пытаешься делать в некоторые разы, конечно, неправильно, но в остальном ты хороший человек. Поэтому, прошу, послушай меня, — он кладёт руку ей на правое плечо. — Если ты так хочешь оставить нас всех в целости и сохранности, не делай того же, чего не хочешь между нами.

Марлен секунду смотрит на Гейла, после переводит взгляд на ухмыляющегося, театрально отряхивающегося от прикосновений Гейла, Астариона и гулко выдыхает, кивает в знак поражения. Зануда прав.

— Отлично, — Гейл, как бы подытоживая за всех троих, хлопает Марлен по плечу под болезненное шипение со стороны и быстро извиняется. — Что дальше?

Марлен моргает и вновь смотрит на Гейла.

— Думаю, нам всем нужно подлатать раны, — Марлен осматривает потрёпанных союзников и пыхтящую, радостную, если так можно сказать в данной ситуации, Карлах, отмечая, что у Шэдоухарт рана на икроножной мышце. Если рана достаточно глубокая, она станет хромать. Уилл, полностью покрытый синяками и наспех перевязанным плечом от стрелы, опирался на дверной косяк. Лаэзель стояла на улице, но Марлен вспомнила, что в порыве битвы паладин сумел задеть её бок. И хоть Лаэзель об этом не скажет, возможно, были и другие раны. — Идите в лагерь, отдыхайте.

— А ты? — Уилл негромко подал голос, двинув больным плечом и поморщился.

— Осмотрюсь ещё немного, — Марлен пожала плечами и тоже поморщилась, вытащив из поясной сумки зелье и так же обильно вылила на раненое плечо. Уилл приподнял бровь. — О, да ладно, только давай без «беспокойств». Я и со сломанными конечностями дам всякой мрази прикурить.

— Зато, когда тебя укусила та мразь, ты грохнулась в обморок, — пропел Астарион позади.

— Думаю, от потери крови ты тоже бы в обморок грохнулся, — приторно улыбнулась Марлен.

— Вообще-то… — Астарион осёкся, чем привлёк её внимание. — Я пойду с тобой.

— Да, аристократишка без единой царапинки именно то, что мне нужно, — щурится она.

— Этот аристократишка, между прочим, спас тебя от этого бугая, — Астарион указал на труп паладина.

Марлен театрально поклонилась.

— Ладно, — Марлен вздёрнула губу. — Остальные в лагерь. Возражений не принимаю.

— Есть, босс, — твердит Уилл и все они выходят на улицу, пятеро уходят в одну сторону, а Астарион и Марлен двигаются вниз к воде и, перепрыгивая по камням, оказались за заброшенной деревней, полностью кишащей гоблинами.

Некоторое время они идут в тишине, каждый в своих мыслях, и о чём думает эльф Марлен совершенно не хотела знать. Он составляет из себя отвратительное множество противоречий. Твердящий о прекрасной резне, морщится при любом виде крови. Твердящий о самосохранении, он спасает её от паладина, который по её не усмотрению, мог спокойно разрубить её пополам, при этом эльф подставился, стрела одной из приспешниц Зариэль почти пронзила его плечо, но он резко увернулся, отправляя ответную стрелу ей в глаз.

Марлен жмёт губы. Что-то с ним не так. Даже вспоминая утро, где он вышел абсолютно безоружный на улицу вслед за ней и явно не по естественной нужде, — Марлен была слишком далеко для этого. Его одежда всегда с высокой горловиной, а в лагере, будучи в одной рубахе, постоянно прячет правую сторону шеи: отворачивает голову, жмёт плечо к уху. Постоянно. Потому что она туда смотрит. Эти шрамы не дают ей покоя, ровно как и красные глаза. Марлен не особо сильна в эльфийском наследии, она даже и знать не знает ничего о нём, живя в полной глуши без единого даже полуэльфа на квадратную милю. Но красные глаза. Да, возможно, он такой же альбинос как и она, в чём Марлен была больше уверена, но в остальном… В остальном она не была уверена. Она запуталась настолько, что готова волосы на голове драть.

— Слушай, лисичка, — вдруг подаёт голос Астарион, явно заскучавший в полной тишине. — Всё было интересно по поводу твоих глазёнок.

— Глаза как глаза, — бубнит Марлен, лениво пиная камень перед собой.

— Не сомневаюсь, но вот цвет… — Астарион ровняется с ней. — Никогда ещё не встречал никого с одним красным глазом. Мамаша согрешила с дроу?

Марлен бросает молнии из глаз ему в лицо, надеясь, что он сумеет понять смысл её взгляда «заткнись самостоятельно или я заткну сама». Но он его не понял.

— Я попал в точку? — с усмешкой язвит он.

— Нет, — чеканит жёстко Марлен. — Совершенно мимо.

— Тогда скажи мне правильный ответ, милая.

— С чего вдруг?

Астарион ухмыляется.

— Может, я хочу узнать тебя поближе, — Марлен останавливается резко, хмуро смотрит на эльфа, пока тот мягко берёт её за подбородок, приподнимая совсем немного. Пробивающееся солнце среди листвы клеймило её лицо солнечными зайчиками, изредка подсвечивая левый красный, будто прозрачный под ярким освещением, глаз и правый лиловый, под светом смотрящий на него ярче и выразительнее, чем под покровом белых ресниц и тёмных угольных теней на глазах. Бледная, такая же как у него, даже бледнее, кожа, лишь сильнее подогревала интерес. — С того самого момента, как увидел тебя.

— Потную, вонючую на такой же вонючей улице Врат Балдура? — Марлен приподняла бровь. — Странные у тебя интересы.

— О, нет-нет, — Астарион гулко смеётся. — Тот твой наряд… Я, конечно, не помню его, но знаю, что выглядел он на тебе чертовски привлекательно.

Марлен отдёргивает его руку от себя, продолжая движение. Меньше всего ей хотелось вспоминать танцы. Они были такой же прекрасной частью, как и семья, и обсуждать их с кем-то столь отвратительным ей не хотелось.

— Я чем-то задел тебя, моя радость?

— Да, своим присутствием.

— Ну чего же ты так, — Астарион движется рядом, осматривая свои руки. — Раньше ты была более сговорчивой.

— Ключевое слово «раньше», — Марлен смотрит вперёд, замечая очертания привалившегося набок кабана. Либо больной, либо дремлет.

Марлен присела рядом с ним. Она оказалась неправа в любом из случаев. Мёртвый. И, поскольку Марлен была не из брезгливых, ловко выудила нож из ножен, отрубая ногу за пару ровных ударов. Когда она увидела, что туша обескровлена, хмурится, осматривая тело дальше. Две отметины на шее. Без крови.

— Кабан мёртв, лисичка, к жизни его не вернуть, если продолжишь на него таращиться.

— Капитан очевидность… — бубнит Марлен, но всё же переводит взгляд на Астариона и жмурится от слепящего солнца. — Ты знаешь, что с ним произошло?

— Я… Ну, вообще, да, — Астарион начал тараторить. Занервничал. Марлен лишь пристальней стала наблюдать за ним, но, в чём она точно бы его похвалила, лицо он держал достойно. — Это сделал вампир. Не хотел тебе говорить, дабы не пугать. Это опасные твари и их лучше обходить стороной.

Марлен выгибает бровь. Надо выбить из него больше информации.

— Мне стоит опасаться?

— Совершенно нет, — твёрдо произносит эльф. — Сегодня я буду на патруле, поэтому нам ничего не угрожает.

Марлен отводит от него взгляд вновь на кабана, откидывая обескровленную ногу в сторону. Без крови мясо сухое и жевать его трудно, поэтому оно непригодно для полевых условий. И знал бы сейчас Астарион, как его «ничего не угрожает» может быть настолько пугающим.

Двигаясь по тропинкам в сторону лагеря, Марлен старалась не смотреть на Астариона, дабы не выдать свои опасения с потрохами. На заточку клинков Марлен не отдала Лаэзель один из своих ножей. Она не верит ему. Не доверяет. Эльфам никогда нельзя доверять.

Вечерело медленно, за это время отдохнувшая, но хромающая Шэдоухарт успела залечить ей плечо. Успокаивающий холодок шёл вразрез искрящейся боли, когда жрица вычищала рану, а после соединяла ткани отточенными движениями пальцев.

— Спасибо, — тихо поблагодарила Марлен.

— «Спасибо» на хлеб не намажешь, — парировала Шэдоухарт, явно в приподнятом настроении. Под непонимающий взгляд девушки напротив, она залилась тихим хихиканьем. — Да шучу я. Но, по правде говоря, от бутылочки хорошего вина я не отказалась бы.