2. (1/2)

Вечер удался. По правде говоря, Марлен ещё никогда не чувствовала такой довольной собой. Сегодня даже у неё может произойти хорошая ночь, если тот богач всё же надумает над её предложением. В таверне душно. Может, потому что она выжала из себя все соки, собирая как можно больше золотых, в чём Марлен более чем преуспела. Гонорар вышел нехилым, сотня набралась точно. Нужно было ещё поделить это на четверых, учитывая то, что половину из своей доли она отправит домой маме, папе и Милле. Марлен ещё припоминает о «ненароком» брошенном словечке со стороны Миллы о какой-то красивой кукле, что она заприметила в одной лавке. Итого, сотню поделить на две половины, одну из которых разделить на три…

Но об этом потом. Смочив кусок ткани в миске с водой, Марлен принялась стирать со своей кожи пот. От перепада температур её тело содрогалось несколько раз. Нет, больше никаких таверн, только улица. Да, неудобно в плане ночлега, поскольку найти посреди ночи хорошую комнатушку было непосильной задачей. Да, неудобно в плане температуры на улице. Ночью быстро холодает, и, учитывая, что Врата Балдура стоят частично на воде, температура была ещё ниже. Но было куда больше свободы в движении и можно было спокойно увиливать от этих ублюдков, пьющими залпом чуть ли не пятые кружки самого дешёвого эля. Проходя по животу и шее, Марлен могла поклясться, что слышала, как кто-то поднимается к её комнате достаточно громко, чтобы разбудить соседей. Дверь размашисто распахнулась, ударилась о стену с громким стуком. Она сжала тряпку от испуга достаточно сильно, чтобы пара капель начали стекать по её шее к груди. Развернувшись на пятках, Марлен хмуро посмотрела на трёх мужчин, намного более злых, чем когда-либо.

— В чём проблема, мальчики? — Марлен махнула рукой на них. — Вас стучать не учили?

— Заткни свою пасть, грязная мразь! — один из её музыкантов, состоящий в сделке, под именем Эльдас, закричал. — Мы пришли за своей долей.

Марлен закатила глаза, откинула ткань в сторону и скрестила руки на груди.

— Если ты не заметил, я сейчас занята, — она помахала им на выход. — Я вынесу вашу долю, как только закончу с делами.

— Знаем мы твою «долю»! — второй музыкант, Видир, зашагал к ней, преодолевая расстояние достаточно быстро, чтобы вжать Марлен к столу. — Заберёшь себе половину, а нам огрызки отдашь. Так не пойдёт, дорогуша.

— Не будь идиотом, Видир, — Марлен сжала пальцы на столешнице, мысленно вспоминая, где находится мелкий кинжал, который она по глупости бросила на стол, а не оставила в ножнах на бедре под поясом. Разноцветные глаза прищурились. Все трое музыкантов на взводе. Им кто-то разболтал о её промышлениях, ведь ранее, эти как дуб тупые шарлатаны даже не дышали в сторону того, чтобы проверить, как Марлен отсчитывает доли. — Кто вам рассказал эти бредни?

Лучше уж было соврать, чем признать поражение, в котором ей явно не преуспеть в силе. Периферийным зрением Марлен увидела кончик ножа, отбрасывающий блеск от свечей на её лицо. Ей всего лишь нужно отойти подальше от Видира и…

— Нет, это ты держишь нас за идиотов, паскуда, — он ударил кулаком по столу, от чего задребезжали металлические приборы на нём, пламя свечей дрогнуло и немного воды вылилось из миски на стол. Он полностью перекрыл ей проход к кинжалу, заставляя Марлен отступать к решетчатому окну. — И мы пришли забрать то, что ты нам задолжала.

— Я ничего вам не должна, — Марлен сжала пальцы и зубы, цедя сквозь них тупую ложь, за которую поплатилась достаточно быстро.

Видир схватил тот самый кинжал, на который она метала взгляды, наотмашь разрезая воздух, а вместе с ним и скулу Марлен. Её руки тотчас закрыли порез, чувствуя горячую струящуюся кровь по своим запястьям с характерным звуком падающих вниз капель. Она перестала дышать всего на мгновение, чтобы услышать хохот двух других музыкантов.

— Теперь не поторгуешь своим личиком, — она слышала словно сквозь кромку воды, смутно, едва различимо, но достаточно, чтобы понять. Боль пронзила и кожу головы, когда её резко дёрнули за волосы наверх, приставляя кинжал под правый лиловый глаз. Лёгкий укол и она вновь почувствовала прилив горячей капли крови. Глаза Марлен были сухими. Даже сквозь режущую боль, желание убить этих троих было велико. Но больше ей было обидно действительно за своё лицо. Как она объяснит родителям и Милле, откуда у неё появился шрам от пореза, будучи обычной танцовщицей в «Ласке Шаресс»?

— Бран точно заплатит за неё половиной награбленного с ломбарда.

Глаза Марлен распахнулись, но не успела она ответить, как её приложили головой к каменному углу окна. Она потеряла сознание слишком быстро. Слишком быстро тени окутали её голову.

***

Проснувшись рывком как от удушья, садясь на постели и жадно глотая воздух ртом, Марлен прижала руку к груди. Возможно, она кричала во сне, хотя не слышно, чтобы кто-то проснулся. Рассвет только коснулся земли их лагеря, значит, проспала она всего… часа три. Марлен, всё пытаясь унять бешено колотящееся сердце, сделала пару глубоких вдохов. Руками она коснулась корней собственных остриженных волос, зарываясь пятернёй и переходя к лицу, скрыла его под ладонями.

Нужно подышать свежим воздухом, умыться и, возможно, найти какой-нибудь дичи на завтрак. Заодно осмотреть дорогу к Изумрудной роще без лишних глаз, ушей и ног. Марлен вполне устраивал этот план, поэтому достаточно быстро для самой себя встала на ноги и оделась, выходя из своей палатки. Для начала она обошла весь лагерь по площади, убеждаясь, что все спят и у них нет лишних неизвестных глаз. Запах горящего наутилоида уже был не таким резким как раньше, наверняка, её обоняние привыкло к этому смраду. Опустившись на колени перед проточной рекой, Марлен в тысячный раз помолилась всем известным ей богам, чтобы вода оказалась намного чище, чем рядом с кораблём этих кальмаров, опуская ковшик из рук под кристально чистую воду, умывая ею собственное лицо и подставляя к утреннему ветру, убивая остатки сна окончательно.

Она могла просидеть так часами, чувствуя холодный воздух на влажном лице, раздумывая над всем, что происходит в её жизни. И ей было интересно, когда всё пошло под откос. Когда кровные родители подбросили её нынешней семье? Когда отец потерял ногу? Или, может, когда она начала зарабатывать танцами? Или промышлять воровством? А могло ли это случится, когда она начала угрожать Брану впервые? В любом случае, наверняка то, что происходит с ней, было с самого начала предрешено.

Всё ещё в раздумьях, Марлен поднялась с колен, шагая сначала к своей палатке, а после на выход из лагеря, держа в одной руке самодельный лук. Под её шагами звук бьющихся друг об друга стрел в колчане на бедре были для неё единственным источником хоть какого-то шума. На удивление, вся природа ещё спала.

Прохладный воздух морозил нос достаточно, чтобы Марлен начала его сжимать пальцами, пытаясь согреть. Двигаясь по земле тихо и осторожно, Марлен раз за разом натыкалась на дупла белок в деревьях, но прислушиваясь не слышала их сопения или копошения в месте ночлега. После десяти минут бездумных скитаний по лесу, Марлен вышла на протоптанную поляну, в центре которого стояла небольшая каменная возвышенность. За ней точно могло спрятаться человек пять. Чуть поодаль, Марлен заметила в скалах деревянную «дверь», неумело сокрытую лианами плюща. Наверняка это была та самая Изумрудная роща. Насколько она враждебная, Марлен пока думать не хотелось, поэтому двинулась дальше по тропе, доходя до каменного моста, около которого и остановилась, осматривая окружение.

Тихо, что удивительно. Слишком тихо.

Послышался треск за спиной, острое ухо дёрнулось вместе с руками, одна из которых выудила стрелу из колчана и натянула тетиву до щеки; другая сжимала древко лука. Наконечник стрелы нацелился на чьи-то рёбра. Марлен узнала дорого расшитый камзол и фыркнула, опуская лук и убирая стрелу обратно в колчан. Астарион, осторожно насупившись и выставив руки вперёд, посмеялся.

— Что ты тут делаешь, дорогуша?

— Хотела спросить тебя о том же.

На этом переброс фраз закончился, но напряжение не спадало ровно до момента движения Марлен обратно в сторону лагеря. Она не слышала, чтобы Астарион шёл за ней. Его появление на территории так далеко от лагеря заставило остановиться и повернуться к нему лицом, внимательно всматриваясь в морщины на лице. По ним было вполне легко понять, какая эмоция на его лице сейчас. И это было смесью удивления, прикрытое усмешкой.

Что он действительно забыл здесь? При нём не было ни ножа, ни какого-либо оружия, значит, он здесь не случайно. Он следил за ней? Но зачем? И как долго он это делает?

Все эти вопросы застряли у неё в голове, горло сильно сжало тупой болью от обезвоживания, поэтому произнести их Марлен не смогла. Только уставилась на него удивлёнными глазами, ожидая ответа на свой немой вопрос.

— Что? — он явно был в каком-то нетерпении, пружинисто вскидывая руки.

Где-то в глубине леса послышался шелест и топот. На разумное существо не похоже, значит живность. Марлен устремила свой взгляд в ту сторону, откуда услышала звук, направляясь теперь туда, подготавливая стрелу.

— Не мешай, — только и прошептала Марлен, аккуратно двигаясь к потенциальной жертве их завтрака.

Позади она слышала недовольное фырканье Астариона, и, уверена, если повернётся, встретиться с закатанными алыми глазами.

Выслеживать пришлось недолго, кабан остановился у водоёма, где его и настигла стрела Марлен. И теперь, довольная горячим завтраком после пробежки по холодному лесу, она сделала глубокий вдох, разворачивая самодельную карту и вырисовывая углём новую изведанную территорию, мелко подписывая её.

— Знаешь ли, калорийные завтраки портят фигуру, — пробурчал Астарион рядом с ней, составив компанию для вырисовки карты, поскольку он так же вместе с ней был на той части.

— Я не беспокоюсь о фигуре, — спокойно произнесла Марлен, даже не поднимая на него взгляда. — Мне важнее быть сейчас сытой, чем красивой.

Она слышала, как он хмыкнул, чёрными от углей пальцами закрашивая пустые участки, куда их отрядом не попадёшь при любом раскладе.

— Раньше такого я не замечал за тобой, лиса.

От названного прозвища руки Марлен замерли, едва ли не роняет уголёк на карту. Разноцветные глаза устремились на довольное лицо попутчика. Так это он тот богач, кому она предложила… О боги, она же и украла у него брошь. Он пришёл за ней?

— Твоей броши у меня нет, сразу говорю, — она ошарашенно повернулась всем корпусом к нему, уже подготавливая себя к тому, что нужно будет драться. — Если ты за ней, то…

— Дорогуша, поумерь свой пыл, — наверняка её испуганная мордашка более чем развеселила его. — Мне не сдалась эта брошь, к тому же… — он двинулся ближе, что заставило Марлен откинуть руки на лежак позади себя. Если бы она сейчас видела себя со стороны, точно сгорела от стыда. — Я помню, как ты оскорбила мои вкусы, но, признаюсь честно, нынешняя причёска идёт тебе куда лучше. С теми длинными локонами, не спорю, смотрелась завораживающе…

Он сделал паузу достаточно длинную, чтобы Марлен разозлилась. Астарион прожигал взглядом её шрам на лице.

— Что случилось с твоим прекрасным личиком, лисичка? Не поделишься?

— Нет, — жёстко сказала Марлен, буравя грозным взглядом наглого эльфа. Она знает его ровно два дня суммарно, поэтому не было никакой перспективы рассказывать секреты «первому встречному», тем более тому, кто недавно за ней следил. И этот вопрос был куда более насущным. — Так что ты забыл там в лесу?

Палец Марлен опустился на карту, призывая его внимание к бумаге, но Астарион лишь усмехнулся, не сводя с неё глаз.

— Присматривал за твоей прелестной…

— О боги, не начинай, — её глаза закатились в раздражении, где-то под боком хихикнула Шэдоухарт, явно развеселённая неудачными попытками флирта Астариона в сторону Марлен. — Я серьёзно. Это похоже на преследование, знаешь ли.

— Моя дорогая, — начал он, махнув рукой. — Если бы я хотел тебя убить, то сделал наверняка это раньше, когда вы мрачным дуо шли в мою сторону.

Он окинул взглядом её и Шэдоухарт, отмечая, как обе девушки непоколебимо нахмурились. До чего весело наблюдать за их реакциями, глаз не нарадуется.

— Да и тем более, — он перевёл взгляд вновь на Марлен. — Я от своих слов не отказывался. Слишком уж ты высокого мнения о себе, лисичка. Такую как ты только на съедение гоблинам отдавай.

Марлен фыркнула и среди всего недовольства уголок её губ дёрнулся в улыбке.

— Ты недавно говорил о моём прекрасном личике, а теперь я гожусь только на съедение гоблинам, — Марлен театрально задумалась, замечая замешательство со стороны Астариона, от чего не выдержала, прыснула со смеху, покачивая головой, возвращая лицу серьёзный вид. — Надо выдвигаться.

Марлен никогда не любила непрактичность. Да, допустим эта непрактичность красивая, добавляет в интерьер интереса, но тащить это было оскорблением для того, кто это несёт. Марлен была самой не завешенной вещами, поскольку у себя в арсенале имела ткань для палатки, верёвку, лежанку, подушку и свечу, если исключать безделушки на продажу в виде каких-то украшений, еды и оружия. Поэтому идти впереди всех, слушая недовольное фырканье Астариона, было похоже на какое-то смешное приключение, отбрасывая насущную угрозу в мозгу. Они были в нескольких метрах от каменной возвышенности, что она нашла утром, тут же замечая движение на его верхушке. Гоблин. Не хватало им ещё идиотских заварушек с этими существами и, видимо, кем-то ещё, если верить более благой речи, чем выдавали из своего рта зелёные жабы. Но, видимо, если она захочет попасть в эту Изумрудную рощу, ей придётся пробиваться.

Марлен пригнулась, призывая и других, попутно снимая с себя сумки. Забраться к нему не оказалось проблемой, гоблин стоял к ней спиной и не услышал приближающихся шагов, что и стало его погибелью, когда Марлен одним резким движением свернула ему шею. Лук она оставила у сумок, поэтому пришлось воспользоваться гоблинским, собирая на ходу выпавшие из его колчана стрелы. На возвышенности был ещё один, а в центре поляны шёл бой с людскими наёмниками, в котором гоблины точно имели все шансы на победу. И что в роще забыли люди, Марлен даже думать не хотела.

— Мы не пойдём туда, — прошептал у её уха Астарион, который успел подняться к ней. Он перевёл взгляд на хмурую Марлен. — Не пойдём же?

— Трусишь, — прошептала она так, словно прорычала, пуская стрелу в затылок гоблина.

Она слышала у себя за спиной возмущённое «Вообще-то нет!», прежде чем спрыгнуть с возвышенности, опускаясь на одно колено, дабы выпустить стрелу в ещё одного гоблина. Но промахнулась, ругаясь как раз в тот момент, когда на неё стал бежать зеленый выродок. Он замахнулся на неё небольшим топором, от чего Марлен пришлось воспользоваться луком в качестве защиты. Топор с лёгкостью сломал его пополам, но дал время сделать кувырок в сторону. В руке уже крепко лежала плетеная ручка ножа. Взметнувшись над гоблином Марлен получила хороший удар в руку, заставивший упасть плашмя и глухо застонать, прежде чем схватить гоблина за руки. Кое-где ржавая, наточенная сталь была в нескольких сантиметрах от её лица. Ещё пару шрамов получать она не планировала, бегло осматривая слабые места гоблина.

— Вас даже жрать не охота, — запах из его рта был отвратительным. — А ты даже на ссаную похлебку не годишься.

Марлен пнула его коленом в бедро, слыша, как он стонет, жмурится, отпихивая его от себя, перед этим выбив топор из его рук в свои, резким движением отправляя его в сплющенную голову гоблина. Марлен моргнула, осматривая поле боя, замечая Шэдоухарт и Гейла на возвышенности, из рук которых искрились заклинания, яркими лучами попадая по гоблинам и их варгам. В паре метров от неё Лаэзель снесла голову гоблина с плеч, пронзая следующего в живот и отпихивая со своего меча, Марлен слышала хлюпающие звуки крови. Чуть дальше, Астарион с грациозностью подобной аристократу стрелял из лука, пронзая кинжалом того, кто подойдёт к нему ближе. И за наблюдением она не заметила, как варг одного из гоблинов оказалось слишком близко, сбивая её с ног и тут же вгрызаясь в её плечо. Марлен вскрикнула, отпихивая от себя животное, что получилось крайне плохо, но как минимум он не оторвал ей плечо. Держа здоровой рукой клацающую зубами и голодную до остервенения тварь в безопасной близости от себя, Марлен пыталась нащупать кинжал, который у неё выбил гоблин, но безуспешно. Когда рука стала ныть от боли, а желание сожрать её живьём у варга росло, Марлен со стоном боли отпустила свободной рукой животное, подставляя под его пасть покалеченную руку, вскрикивая, но поднимая одну ногу, чтобы достать из сапога запасной нож. Она слышала как со свистом воткнула в глаз варга нож, багровые капли брызнули ей на лицо, но эта тварь продолжала вгрызаться зубами в её руку, вырывая кусок мяса из предплечья под громкий крик боли.

— Твою мать! — Марлен вытащила нож из его глазницы, вонзая его снова и снова, даже когда нож сломался, она била его рукояткой по голове, пока чужая сталь не пронзила шею варга насквозь.

— Вставай, — холодный голос Лаэзель рядом и её протянутая рука были как отрезвителем от жгучей боли, заполонившей правую сторону плеча и всей конечности.

Марлен подтянулась на её предложенной руке, отбрасывая рукоятку в сторону, оглянулась на поиски собственного кинжала, который оказался рядом с мёртвым гоблином с топором в голове. Подтолкнув его к себе ногой, ухватилась за него здоровой рукой.

Остался ещё один варг, умерший раньше, чем Марлен смогла перевести на него взгляд. Звуки стали расплывчатыми, боль невыносимой до сжатых крепко зубов. Где-то сверху послышался незнакомый мужской голос и деревянные ворота двинулись вверх.

— Тав, давай я залечу… — Шэдоухарт оказалась намного ближе, чем ожидалось. Её прохладные пальцы коснулись горячего от боли плеча, заставляя Марлен морщиться, шипеть, отдёргивая руку и снова шипя. — Тав…

Шэдоухарт вновь зовёт её, теперь не касаясь её, но мягкая прохлада уже окутывает тело.

— Нет, — слишком резко, жёстко произносит Марлен. Пузырь боли лопнул, звон в ушах заполнил всё на пару мгновений, от чего Марлен морщиться, двигаясь дальше. — Для начала закончим с делами, это подождёт.

— Ты кровью истекаешь, Тав, — теперь в голове звучит голос Гейла и Марлен морщиться ещё сильнее, ускоряя шаг в сторону открытых ворот.

Сходу её встречает конфликт между тифлингом и парнишкой, общающиеся на слишком высоких тонах. Марлен молчала, пока этот наглец не ткнул в неё пальцем и не ушёл. Тифлинг развернулся к ней с искренней благодарностью на лице.

— Спасибо, — произнёс он и чуть погодя добавил. — Спасибо, за то что спасла всех нас.

— Одним «спасибо» не наешься, — Марлен прижала раненую руку к телу. Позади послышался тихий вздох Гейла.

— Я понимаю, — тифлинг кивнул. — Я Зевлор и ещё раз благодарю тебя за помощь. Но…

Марлен цыкнула языком. Раздражение накатывало быстро, притупляя боль. Ну, или конечность просто онемела от недостатка крови, что тоже возможно.

— Давай, говори, что тебе ещё нужна помощь, — она махнула здоровой рукой. — Спасти кого-то, достать кота с дерева и так далее по списку, — она видела помутневшим взглядом удивление на лице тифлинга, а позади слышала усмешку Астариона. — Знаю я таких как ты. Но ты говори, мне же заняться нечем.

Зевлор явно опешил от такой дерзости, даже отошёл на шаг, на здоровом плече оказалась тёплая рука Гейла.

— Может, не стоит грубить с самого начала знакомства?

— О, нет-нет, пусть продолжает! Ты мне начинаешь нравиться ещё больше, дорогуша.

— Тав, пожалуйста, давай мы просто пойдём обратно в лагерь.

— Тцк…

Все голоса смешались в какофонию звуков, от чего в ушах вновь встал звон и единственное, чего сейчас хотелось Марлен, — упасть на подушку и заснуть. Её клонило в сон, кружило голову.

— Вам необязательно вести её в лагерь, у нас есть целитель, — тут же поспешил добавить Зевлор, стараясь откупиться помощью. — Точнее, его ученица.

Дальше Марлен ничего не слышала, не видела и не чувствовала, падая в желанный сон без кошмаров и навязчивых мыслей. Только темнота, тишина и покой.

Марлен упала в обморок от недостатка крови, придерживаемая Шэдоухарт и Гейлом.

— Веди к целителю, скорее! — Шэдоухарт перекинула здоровую руку Марлен через плечо, пытаясь утащить полностью расслабленное тело вслед за Зевлором. И всё время девушка нашёптывала себе под нос: — Давай, не умирай.

Тело Марлен резко выдернули из-под её опоры, нахмуренные брови Астариона морщинили лицо, пока на руках покоилась их неназванная лидерша. Его шаги были быстрее, ловче, но тяжесть от её веса всё же имел, изредка подбрасывая её вновь, когда тело непослушно падало с его рук.

***

Дальше всё было как в тумане.

Марлен проснулась от острой боли, пронзившей предплечье. Она попыталась резко встать, крепкие руки бросили её обратно на каменную кушетку, держа так же крепко. Пронзительные крики боли отдавались эхом стен, из глаз брызнули слёзы, взгляд устремился к источнику боли. Низенькая девушка колдовала над её рукой, которую так же держала ещё одна пара рук. Ей растили новый кусок плоти. Боль была невыносимой, сродни тому, как живьём вырезают по кусочку кожи тонкими, острыми иглами. Одна слеза устремилась по затылку к корням волос, утопая в поте.

Марлен проснулась от громких переговоров буквально рядом с ней. Она слышала возмущение Астариона о том, что из-за неё они замедляться и нужно её бросать здесь. А после возмущение Шэдоухарт, что они могли бросить и его, но не сделали этого. Слышался голос Гейла, пытающегося решить конфликт мирно, но двое одновременно заткнули его, продолжая спорить. Больше никого она не слышала. Только громкие крики двух её союзников, капающей с потолка воды и крови. Это всё сон. Нет никого рядом с ней, она не попала ни на какой корабль иллитидов, не сбежала из лап своего мучителя и не нашла свою семью. Она всё ещё в подвале. Она всё ещё прикована к колонне. Она всё ещё слышит приближающиеся шаги прачки. Она всё ещё слышит его голос.

«Твою ангельскую внешность портит этот отвратительный, мерзкий красный глаз. Греховный, дьявольский… Его не должно быть на твоём прекрасном личике. Но если я его трону, твоя красота пропадёт навсегда.»