Wish you were here (2/2)
— В точку.
Микаса невнятно помычала в ответ.
Через пару мгновений тишины, наполненной поскрипываниями тяжелых ветвей и хрустом ледяной корки под подошвами ботинок, до его слуха донесся мелодичный, чуть охриплый и более глубокий, чем обычно голос.
— So, so you think you can tell heaven from hell… Blue skies from pain, can you tell a green field from a cold steel rail? A smile from a veil? Do you think you can tell…<span class="footnote" id="fn_38955625_4"></span>
Эрен чуть улыбнулся уголком губ. Знал эту песню даже слишком хорошо. Песня одноименного альбома Флойдов 75-го года. Такая пронзительная в своей искренней простоте. Странно, что она выбрала именно ее. Да и к черту — тряхнул головой — лучше просто наслаждаться тем, как мягко вплетается ее голос в ночную морозную тишину и хрупкую полутьму, обволакивает, словно упругими волнами уносит куда-то вдаль, наполненную разрозненными образами непрожитой жизни. Машинально сам едва слышно начал подпевать ей, ненароком различив отзвук улыбки в ее голосе.
— How I wish, how I wish you were here… We're just two lost souls swimming in a fish bowl, year after year. Running over the same old ground, what have we found? The same old fears. Wish you were here…
Мягкий голос стих, словно растворившись в воздухе дымом.
— Я бы похлопал, но руки заняты, — улыбнулся Эрен, на мгновение повернув к ней голову.
Микаса усмехнулась и чуть съехала, чтобы прижаться щекой к задней стороне его шеи, прикрытой отросшими волосами.
— Как думаешь, у меня получится стать хорошим композитором? — хрипло донеслось ему в шею.
— У тебя получится все, чего пожелаешь, — выдохнул Эрен. Донесся тихий смешок.
— А чего желаешь ты?
Эрен моргнул, задумчиво уставившись в искрящую под лучами дорогу.
Аккерманы вечно задавали вопросы, на которые у него не было ответов.
— Не знаю, — пожал плечами. — Наверное, стать достойным человеком. И чтобы у моих близких все было хорошо.
Микаса издала долгий невнятный звук. Чуть зашевелились ладони под его ключицами, перехватывая друг друга покрепче.
— А прямо сейчас чего хочешь?
«Поцеловать тебя», — пронеслось дурманящим хмелем в мыслях невысказанное откровение. Прикрыл глаза, сетуя на собственную глупость.
— Ну, наверное, чтобы тебя не тошнило. И доставить домой в целости и сохранности. У меня достаточно приземленные желания.
— Я бы сказала… благородные, — с улыбкой выдохнула Микаса и вновь затихла, ткнувшись носом в ворот его куртки. Эрен едва слышно усмехнулся. Знала бы она о его мыслях, далеких от понятия благородства.
Дом Аккерманов вскоре показался впереди, приветливо отсвечивая в полутьме мягким светом подвесных торо. Обогнув поворот, Эрен нервно вдохнул, отчего-то боясь разочаровать Идзуми состоянием ее дочери.
Остановившись на пороге, подождал, пока Микаса, сонно встрепенувшись, постучит в закрытую дверь. С обратной стороны донесся шорох и скрип замка. Идзуми, застыв на пороге, удивленно окинула детей взглядом.
— Она немножко перебрала, — виновато улыбнулся Эрен, — не уследил.
— Привет, мам, — приподняв на секунду голову от его шеи, выдохнула Микаса, чтобы снова ткнуться обратно. Идзуми сложила руки на груди и покачала головой с пораженной улыбкой.
— Ну паркуй, — кивнула головой в сторону второго этажа и отодвинулась в сторону, чтобы пропустить Эрена с сонной ношей. Он слегка удивленно дернул бровями, но все же кивнул и уже через несколько секунд постепенно поднимался по лестнице к комнате Микасы.
Толкнув дверь, вошел в объятое свежестью от приоткрытого окна, полутемное помещение, скользнув взглядом по дрожащему тюлю и немо глядящим со стен плакатам с рокерами и афишами фильмов. Остановившись у кровати, мягко опустил на нее Микасу поверх одеяла. Оказавшись в горизонтальном положении, она сонно чуть простонала и вытянулась, так и не открыв глаз. Прикрыв форточку окна, вернулся обратно к кровати. Едва касаясь голеней, стянул с ее ног сапоги и поставил на пол, прикрыл одеялом и, ведомый какой-то необъяснимой тоской, присел на край постели. Бледное лицо, приобретшее призрачный оттенок в полутьме, была безмятежно и, наконец, расслаблено. Огладил взглядом ее чуть заострившиеся скулы, тронутые размазавшейся помадой губы, наверняка мягкие и теплые, прикрытые глаза с подрагивающей чернотой ресниц. Хотелось, чтобы спала без кошмаров и больше никогда не думала о какой-то грязи на себе. Казалось, что знал ее всю жизнь и, что удивительно, даже дольше, но не мог проникнуть в ее мысли и навести в них порядок, вытравить ядовитую горечь. Ладонь взмыла в воздух, осторожно дошла до бледного лица. Костяшки пальцев нежно, едва касаясь, провели по гладкой коже. В груди мучительно затянуло, сладко и горько в то же время. Шумно вздохнув, все же отвел руку назад, довольствуясь и этим крошечным украденным касанием.
Взгляд скользнул на дверной проем, в котором, прислонившись плечом к косяку, стояла Идзуми. Эрен обомлел, тут же вернув лицу максимально нейтральное выражение лица, пытаясь не выдать ледяной тревоги, сковавшей внутренности. Черт знает, сколько она уже там стоит. Сглотнув, Эрен поднялся на ноги и, не поднимая взгляда, прошел в коридор.
— Эрен, — тихо донеслось, стоило обойти Идзуми. Обернулся, чтобы встретиться с ее мягким, полным сочувствия и понимая взглядом. — Все в порядке. Ты не сделал ничего дурного, — уверенно, но мягко произнесла женщина.
Эрен мельком глянул на нее прежде, чем вновь уставиться в пол, и кивнул. Черт знает, о чем именно она говорила: о том, что привел в таком состоянии, или о том касании, которое сказало ей гораздо больше, чем нужно.
— Тебя подвезти, может?
Отрицательно покачал головой.
— Я дойду. Голову проветрю.
Идзуми понимающе кивнула и, ободряюще улыбнувшись, сделала шаг ему навстречу, чтобы в следующее мгновение мягко обнять за плечи.
***
Hey you, out there in the cold
Getting lonely, getting old
Can you feel me?
Hey you, standing in the aisles
With itchy feet and fading smiles
Can you feel me?
Hey you, don't help them to bury the light
Don't give in without a fight.
— «Hey you» — Pink Floyd.
Проходя по школьному коридору, Эрен широко зевнул. Прошлый вечер, едва не до глубокой ночи провел в архиве с Ханнесом, разгребая залежи дел с истекшим сроком давности. Большей частью обалдевал, пролистывая огромное количество нераскрытых дел, чаще всего убийств, похищений и изнасилований. Ханнес, то и дело прикладываясь к фляге с виски, шутил, что в полиции Сины хорошо раскрывают только ебальники, чтобы попросить прибавку к зарплате. Достал до того, что в какой-то момент Эрен отобрал флягу и вылил содержимое в кадку с фикусом.
Эрен сонно усмехнулся, вспоминая вытянувшееся лицо мужчины и обиженное молчание остаток рабочего времени. Пил он раздражающе часто, но в целом мужик был хороший, даже умудрился в тир сводить несколько раз, чтобы «несмышленыш» подержал в руках настоящее оружие, а не только палкой махать умел. Искренне радовался успехам, проча ему большое будущее в полиции, пообещал не говорить отцу.
Говорить действительно не стоило. Как и том, что со всей этой работой в архиве, посиделками с друзьями и никуда не девшейся влюбленностью учеба отошла на второй план. По нескольким предметам держался наплаву только добротой Армина, позволявшего списывать, да лояльностью учителей. Искренне пытался сосредоточиться на теме очередной нудной лекции по химии, но то и дело отвлекался на сидящую перед ним Микасу. Взгляд едва скользил с доски чуть правее, да так и оставался блуждать по лесенке позвонков под футболкой, едва касающимся основания шеи черным прядям, пока, повернувшись, ее растянутые в улыбке красные губы не вынуждали улыбаться его самого. Только усиливала дурную мысль о том, каково было бы смазать эту красную помаду поцелуем, попробовать на вкус. Какая уж тут химия? Даже мысль о грядущих через месяц годовых экзаменах перестала пугать.
Оставался последний урок на день, а затем предстояла домашка у Армина и вылазка на побережье. Из мыслей выдрала внезапно возникшая перед глазами рука, когда проходил мимо женского туалета, куда, едва моргнув, оказался втянут схватившей за локоть ладонью.
— Ты чего? — ошалело спросил Эрен, увидев перед собой красную как помидор Микасу.
— Мне нужна твоя помощь. Очень.
— Что случилось? — тут же напрягся Йегер, ожидая рассказа об очередном витке травли, поутихшей в последнее время с переводом в новый класс.
Аккерман неловко потупила глаза, теребя пальцами заправленную в брюки джинсовую рубашку.
— У меня месячные, а я ничего из дома не взяла, забыла, — метнула короткий взгляд, тут же смущаясь еще сильнее.
Эрен моргнул, ничего не понял.
— Чего?
— Месячные, кровь, — терпеливо выдохнув, прикрыла глаза Микаса, и Эрен торопливо закивал, давая понять, что знает о таком явлении. — Прокладок нет с собой. У меня там уже будто та сцена из «Сияния» <span class="footnote" id="fn_38955625_5"></span> в холле гостиницы, — Эрен метнул короткий взгляд на ее бедра.
— У девчонок попросить, может? — неловко почесал затылок.
Микаса покачала головой.
— У Саши уже кончились уроки, а если ваших попрошу, будет сюжет «Кэрри» воплоти.
— Ну, — Эрен усмехнулся, оценив сравнение, — я-то уж точно прокладки не ношу, как бы ни хотел помочь.
— А купить сможешь? — с надеждой подняла взгляд Микаса, нервно прикусив губу. Эрен подвис. Когда так смотрела, мог бы даже в жерло вулкана шагнуть по ее просьбе. — Я деньги отдам. Тут магазин недалеко, там есть. Ты меня очень выручишь.
— Да я бы рад, но… — Эрен неловко поджал губы. — Что купить-то? Я в этих штуках особо не разбираюсь.
— Я напишу, — кивнула Микаса и, присев, вынула из рюкзака блокнот, чтобы тут же быстро нацарапать что-то на вырванном листке. Эрен вгляделся в перекочевавший в его пальцы листок и неуверенно кивнул. — Только быстрее, умоляю, — протянула Микаса, скрываясь за дверью кабинки, — иначе я истеку кровью и буду являться тебе во сне.
— Да ты и… — «и так» едва не выпало из губ, но остановился и кивнул, шагнул обратно в коридор.
Тяжело вздохнув, вновь поднял листок к глазам и зашагал по коридору уже в направлении выхода из школы. Похоже, последний урок отменяется, какая жалость. Так сосредоточенно бегал глазами по строкам, что не заметил идущего навстречу Армина.
— Ты куда? Класс в другой стороне, — удивился Арлерт, когда Эрен остановился и вскинул на него взгляд.
— Планы изменились. Микаса попросила в аптеку сходить.
— Чего с ней? — тут же забеспокоился Армин.
— Ну, — Эрен неловко поджал губы, покраснев, — кровь пошла. Оттуда.
— Месячные, — силясь не засмеяться над лицом друга, подсказал Армин.
— Да. И нужны… штуки эти женские.
— Прокладки, брат, — закивал Армин. Эрен закатил глаза.
— Да, только я нихуя не понимаю, что она тут написала. Что значит «6»? Это типа размер ее, ну… — он заткнулся под взглядом округлившихся глаз Армина, смотрящего на него как совершеннейшего дебила.
— Какого хуя, Эрен, ты же сын врача, — пораженно выдохнул Армин, забирая бумажку из его пальцев.
— Как-то не было необходимости рассказывать о месячных. Вряд ли у меня пойдут, — закатил глаза Эрен.
— Это надо знать, если с девчонками мутить собираешься, — пробормотал Армин, сосредоточенно вчитываясь в непонятный почерк. — Понял. Шесть капель, с крылышками. Первые дни, походу, самое обильное и болезненное кровотечение. Ладно, схожу с тобой, — кивнул Армин и вернул листок обратно.
— А физика?
— Хер с ней, — махнул рукой Армин, выходя следом за другом через двери. — Твоей даме сердца нужна помощь, и я как верный рыцарский напарник должен идти в путь. Да и я так поднаторел с репетиторами, что знаю уже больше препода.
— И когда ты успел стать таким самоуверенным, — восхитился Эрен, хлопнув его по плечу. Присутствие Армина все-таки внушало больше уверенности, да и прогуливать приятнее. Вышли на залитый солнечными лучами школьный двор, поглядев на пару дымящих за углом школы учителей прежде, чем пройти через ворота на улицу к дороге.
— Тебе бы тоже не помешало, — хмыкнул Армин, деловито вздернув нос и сунув руки в карманы худи. — Она стопудово тебя проверяет.
— Зачем? — недоуменно посмотрел на него. Армин пожал плечами.
— Тест на адекватность. Как отреагируешь на всякие телесные проявления. Многим мужикам противно от того, что между ног у женщины творится.
— Противно? — Эрен вскинул бровь, глазами обводя улицу в поисках магазина. — Как может быть противно от тела любимой женщины?
— Етить-колотить, какие слова! — рассмеялся Армин, пихнув его рукой в плечо. Эрен закатил глаза, запоздало сам смутился своих речей.
— Сам откуда об этом столько знаешь?
— Да мать раньше часто в магазин отправляла за таким, — пожал плечами Армин. — Это штука полезная.
Эрен неуверенно кивнул, сделав пометку в голове расспросить мать о подобных тонкостях. За разговорами быстро добрались до обозначенного Микасой места. С чувством выполненного долга Армин оставил друга у стеллажа с обилием разнообразных средств женской гигиены, пожелав удачи в поисках, и отчалил искать любимую виноградную газировку в продуктовый отдел. Эрен по меньшей мере десять минут таращился в цветастые упаковки, разыскивая нужное название, после чего, гордый собой, направился к кассе, по дороге захватив еще пачку обезболивающего на всякий случай.
Армин вырулил из продуктового отдела через некоторое время, заставив друга, ожидающего неподалеку от кассы, округлить глаза от количества упаковок химозного мармелада в дополнение к газировке, от которого у Армина часто болел живот.
— Эй, Йегер, — Армин, пробивающий товары на кассе, обернулся первым и тут же стушевался, мигом отвернувшись. Эрен закатил глаза, услышав знакомый гнусавый голос. — Гляжу, прокладки для своей блондинистой подружки купил? Благородно. И давно у него течка?
Эрен повернулся на Гордона, вырулившего из отдела с алкоголем.
— Да нет, Гордон, для твоей мамаши, — добродушно улыбнулся он, помахав пачкой прокладок. — А то я славно отодрал ее позавчера.
— Ах ты гондон! — вдоволь налюбовавшись перекосившимся от гнева лицом, Эрен дернул едва успевшего расплатиться Армина за локоть и понесся к стеклянным дверям, напоследок от души двинув ею в физиономию подоспевшего Гордона. И, судя по болезненному ору, попал в цель.
— Придурок! — со смехом пихнул его Армин, едва они залетели в автобус, чтобы сбросить «хвост».
— Ну признай, — отдышавшись от бега и смеха, протянул Эрен, — это было охуенно.
— Охуенно, — рассмеялся Армин. — Только если бы догнал, эти прокладки пригодились бы, чтобы впитывать кровь с твоей физиономии, — Эрен отмахнулся, гордо сжимая ладонью пачку прокладок, как трофей. Словно и правда рыцарский поход получился: и добычи достигли, и троллю зад надрали. — Бля, — горестно протянул Армин, произведя ревизию сладостей в своих карманах, — червяков проебал…
Через пятнадцать минут уже стояли вдвоем у дверей туалета, ожидая, пока Микаса разберется со своим кровавым морем.
— Спасибо, — облегченно выдохнула Микаса, выйдя из-за двери. — Я, наверное, не смогу сегодня гулять, — неуверенно протянула она, теребя завернутый до локтя рукав рубашки. — Но можем у меня посидеть, родители на рок-концерт уехали.
Предложение было принято, и уже через некоторое время шли по залитой солнцем дороге к дому Аккерманов. Микаса рассказывала о тайных планах отца отвезти их втроем на грядущий концерт Deep Purplе в Каранесе по случаю окончания средней школы. Армин от восторга чуть не подавился мармеладом и вслух начал прикидывать, хватит ли ему карманных денег на мерч. Эрен не знал, как реагировать, ощущая странную смесь удивления и предвкушения. Он и на мероприятиях-то таких никогда не был, только записи на кассетах видел. Было бы клёво разделить подобный опыт с Микасой и Армином как символичное окончание детства и вступление в старшую школу с соответствующей ей взрослостью.
— Деньги, — голос Микасы вырвал его из размышлений. Он покосился на протянутые купюры в ее руке.
Отмахнулся.
— Не надо. Я получил возможность послать нахуй Гордона Макки, так что окупилось, — хмыкнул Эрен под внимательным взглядом серых глаз. — Накормишь меня этой вашей японской штукой, и будем в расчете, — и снова в серой глубине мелькнула та странная эмоция, как когда держала его за руку по пути из гаража Конни. И снова никак не пояснила, только кивнула, убрав деньги в карман.
По приходе домой Микаса накормила обоих друзей лапшой с мясом и овощами, после чего засели за домашнее задание, которое с помощью Армина было выполнено быстрее ожидаемого. За окном собрались низкие тучи, вскоре разразившиеся обильным ливнем. Решили скоротать время на оставленной в видеопроигрывателе кассете с «Апокалипсисом сегодня»<span class="footnote" id="fn_38955625_6"></span>, который видели еще осенью в кино. Теперь, развалившись на диване, парни щеголяли друг перед другом фразами из фильма, пытаясь сказать их быстрее героев на экране. За оживленным диалогом и попытками Армина ловить ртом химозные конфеты в воздухе не сразу заметили, что Микаса, подозрительно затихнув, уснула прямо перед телевизором на середине фильма.
Через некоторое время Армин засобирался домой, оставив Эрена в условном одиночестве и напоследок намекнув поговорить с подругой.
Эрен отрешенно наблюдал за происходящим на экране убийством Курца в полутьме гостиной, приобретшей сероватые оттенки из-за непогоды за окном. В голове мелькали обрывки подробностей из прочитанных накануне дел, бедро приятно обволокло тепло поджатых во сне ног Микасы. Он покосился на спящую девушку. Места на диване было достаточно, но она все равно дремала, свернувшись калачиком, словно даже во сне пыталась стать меньше, исчезнуть. Перевел взгляд обратно на экран, гоня дурацкое желание провести пальцами по ее растрепавшимся волосам, поправить чуть задравшуюся на боку рубашку.
— Ужас… ужас, — одними губами повторил за полковником Курцем. На экране показались титры, но Эрен замер, вглядываясь в кадры хроники, которой не было в версии кинотеатра в прошлом году. Загнанные в квадрат телеэкрана, под скрежет и тревожное биение разливались снопом красных и рыжих искр взрывы, клубами дыма заволакивало черное пространство, горели леса, воспламенилась сама земля, превратившись в ад наяву<span class="footnote" id="fn_38955625_7"></span>. Эрен сдвинул брови, ощущая странное дрожание под ребрами. Висок прострелило застарелой болью, машинально прижал пальцы, жмурясь. Под веками расцвели красным всполохи огня, россыпь трупов на словно выжженной и вытоптанной земле. А затем — буквально на мгновение — снова фосфорический свет хищных глаз с чудовищного лица.
— Это напалм, сынок, — вздрогнул, когда в сознание вплелся хриплый голос Микасы. — Больше ничто в мире не пахнет так.
Девушка сонно моргнула и оглядела пространство. Эрен тихо хмыкнул и щелкнул пультом телевизора, останавливая титры на фоне бойни в джунглях.
— Где Армин?
— Пошел домой, дела какие-то, — тихо отозвался Эрен, вдруг в полной мере ощутив странную уютную тишину и полутьму комнаты, отделенной от серой стены дождя надежными стенами и теплом друг друга. Микаса неопределенно кивнула и потянулась к тумбочке, чтобы взять стакан воды и таблетки. Эрен пронаблюдал, как она проглатывает одну, запив водой, и устало опускается обратно на спину.
— Болит?
Молча кивнула. Эрен заерзал, не зная, как улучшить ее положение. Но Микаса заговорила быстрее:
— Поставь пластинку, пожалуйста, — она кивнула в сторону молчащего проигрывателя. Эрен покорно поднялся и, подойдя к тумбочке у окна, хмыкнул.
— Сегодня тематический вечер имени Моррисона? — игла проигрывателя опустила на пластинку с одноименным альбомом The Doors.
— Нет, — со слабой улыбкой тихо отозвалась Микаса, и Эрен едва мог разглядеть ее фигуру на фоне серой полутьмы. — Просто часто слушаю в последнее время.
— Я заметил, — улыбнулся он, намекая на элементы подражания фронтмэну в ее внешнем виде — джинсовой рубашке и кожаных штанах.
В тихую атмосферу комнаты вплелись сонные звуки расплывчатых гитарных переборов и густой голос Моррисона. Эрен вернулся на место и замер, удивленно наблюдая, как Микаса, чуть поморщившись, расстегнула верхнюю пуговицу брюк и задрала рубашку до ребер, открывая белую кожу живота с отчетливой полоской пресса посередине. Жар хлынул тяжелым комом в низ его живота. Микаса накрыла обнаженный живот ладонью и принялась поглаживать круговыми движениями по часовой стрелке.
— Это зачем? — сглотнув пересохшим горлом, поинтересовался Эрен, завороженно наблюдая за ее движениями, словно гипнотизировавшими вкупе с тягучей эфемерной мелодией пластинки.
— Помогает уменьшить боль.
Эрен кивнул, решив, что лучше будет глядеть в окно, хотя и отвел взгляд с большим трудом. Непогода снаружи, казалось, только усилилась. На ладони неожиданным касанием очутились вечно холодные девичьи пальцы, обхватили и под удивленным взглядом утянули ладонь на обнаженный живот. Под рукой разлилось тепло гладкой кожи. Накрыв его ладонь своей сверху, продолжила круговые движения.
— У тебя ладони теплее, — чуть охриплым голосом пояснила она, прикрыв глаза.
Эрен тихо выдохнул носом, стараясь не фокусироваться на ощущении чуть напрягшихся под его касаниями мышц ее живота, не смотреть на проступившие на белой коже мурашки. Но взгляда отвести никак не мог, с мазохистским удовольствием наблюдая, как контрастно его смугловатая кожа выглядит на фоне ее почти фарфоровой, как хрупко выглядит ее узкая маленькая ладонь на фоне его широкой и большой. Как до дурманящего покалывающего тепла приятно касаться ее кожи там, где не касался, наверное, никто. Никто кроме… Если успел.
Эрен машинально стиснул зубы и отвел взгляд на окно, гоня хлынувшие холодом по затылку гнусные образы, стараясь, как и говорил Армин, не равнять себя с тем уебком.
Она сама приложила его ладонь. Если бы не хотела, он бы и пальцем не посмел коснуться. Не дотронулся бы, даже если бы была перед ним полностью обнаженной. Осторожно убрав свою ладонь, Микаса устроилась поудобнее, так и не открывая глаза, позволяя ему и дальше гладить свой живот круговыми движениями. Игнорируя очевидное напряжение в паху и разлившийся на скулах жар, наблюдал за своей рукой: пальцы мягко скользили по широкой дуге, затрагивая твердость ребер, обводя полукругом напрягающиеся косые мышцы; ладонь соскальзывала в область пупка, касаясь мягкости низа живота.
Эрен прикусил щеку изнутри от пугающего ощущения за ребрами. Армин бы назвал это «идеальным моментом» для признания, шага вперед, поцелуя. Но он вдруг четко осознал, что не сделает так при всем желании. Даже при том, что на ее собственных скулах проступил недвусмысленный румянец от его действий. Ее безоговорочное доверие отзывалось болезненной истомой в груди, ощущением непомерной ответственности и желанием сберечь ее, не навредить, не разочаровать. Похоже, это чувство посерьезнее влечения и влюбленности, и это осознание пугало. Если ей нужна была его ладонь, чтобы чувствовать себя лучше, пусть будет ладонь, лишь бы было хорошо.
Холодные пальцы коснулись его руки, останавливая движение, но так и не убрали с живота. Она лишь накрыла своей ладонью сверху, замерев. Эрен мысленно повторял ей не открывать глаза и не смотреть на него. Сразу бы все поняла по его тоскливому взгляду, а он был до одури не готов говорить о чувствах, едва осознав всю их истинную глубину и силу. Но ей, как обычно, было плевать на его приказы. Серые глаза приоткрылись, пронзая, словно клинком, куда-то в область груди. Молчала, глядя прямо в его глаза, которые он не мог отвести. Снова мелькнула загадочная эмоция. Эрен сдержал нервный вдох от пришедшей в голову мысли.
Она знает. Может, давно, может, только поняла, но знает.
— Лучше? — охрипшим низким голосом спросил он.
— Да, — не отрывая взгляда, так же низко и хрипло.
Эрен кивнул и, помедлив, медленно вытянул ладонь из-под дрогнувших пальцев.
— Я покурю, можно? — прочистив горло и явно закапывая себя еще больше, уточнил он.
Микаса кивнула, снова прикрыв глаза.
Он поднялся на ноги и вышел на крыльцо, тихо прикрыв дверь. Аккерманы курили в доме, но хотелось хотя бы на мгновение оказаться вне этих обволакивающих звуков и дурманящей близости, охладить лицо, успокоить разлетевшиеся мысли. Дым первой затяжки влился в легкие, осел туманом в голове. Прикрыл глаза и покачал головой, успокаивая дыхание.
Прохладный ветер бил в лицо мокрым эхом разлетающихся от соприкосновения с землей тяжелых капель дождя.
И обсудить-то не с кем. Армин еще не влюблялся, а больше подобным уровнем откровенности не мог похвастаться ни с кем, кроме самой же Микасы. Разве что с матерью поговорить, но потом не избежать подколов и двусмысленных взглядов. Возможно, стоило разобраться самому.
Когда, вдоволь надышавшись смесью табака и мокрой земли, вернулся обратно в уютную таинственную полутьму, Микаса, опустив спинку дивана горизонтально, уже лежала на боку. Белая рука чуть свесилась с края. Тишину комнаты заволок дурман финальной песни альбома, разжижая воздух до ощутимых клубов эфира.
— Все в порядке? — уточнил Эрен, подойдя ближе к кровати и различив то ли задумчивое, то ли усталое выражение на ее профиле.
— Полежи со мной, — вместо ответа попросила.
Эрен напряженно сдвинул брови, уловив странные нотки в ее голосе, но все же, помедлив, лег набок, позади нее.
Вгляделся в черные чуть взъерошенные волосы и серый день за окном. А утром так солнечно было. Прохладные пальцы наощупь нашли его руку и вдруг потянули на себя, оплели вокруг пояса и прижали ладонью к ее животу. Эрен неловко придвинулся, удивленный внезапным объятьем. Постарался прижаться к ее спине только грудью, а бедра чуть отодвинуть, чтобы не почувствовала мучающую его уже некоторое время реакцию организма. На коже, даже сквозь ткань их рубашек разлилось живое тепло, затрепетало в груди от яркого аромата ее волос и осознания, что держит руку на ее талии. Прохладные пальцы принялись выводить по тыльной стороне его ладони замысловатые узоры.
— Родители не на концерте, — вдруг хрипло заговорила Микаса. — Они в клинике твоего отца. Мама беременна.
Эрен даже чуть приподнял голову, решив, что ослышался. В мыслях мгновенно расцвел образ Идзуми, с которой совсем не вязался образ беременной домохозяйки.
— О… — неуверенно произнес Эрен, не понимая, отчего эта новость сказана таким голосом, отчего соврала изначально. — Поздравляю. Наверное.
— Я не сказала, что рада, — тихо усмехнулась Микаса.
Эрен улегся обратно, задумчиво нахмурившись.
— Я не рада, — продолжила Микаса низким тяжелым голосом. — Дай бог родится мальчик. Тоже не очень хорошо, но…
— А если девочка? — Эрен тяжело выдохнул в ее волосы, прикрывая глаза. Понял, к чему клонит.
— Помнишь, мы Великого Гэтсби на литературе разбирали? — Эрен кивнул. — Если девочка, надеюсь, она вырастет дурой, красивой дурочкой<span class="footnote" id="fn_38955625_8"></span>, — Микаса глубоко вдохнула, чуть пошевелившись в его объятьях. По сердцу болезненно царапнуло. — Если бы я была на ее месте, то не захотела бы рождаться, знай я изначально, какими уродливыми могут быть люди, — ему не нужно было даже проверять, был уверен, что она сморит невидящим немигающим взглядом перед собой. — Далеко не факт, что ей или ему повезет как мне, что встретятся такие же люди как ты и Армин. Я бы не хотела, чтобы этот ребенок проходило через то же, что прошла я или ты. Но так будет. Потому что этот мир жесток. Разница лишь в том, что мы уже рождены в нем, — Эрен чуть дрогнул, ощутив странное ощущение от ее фразы. Словно точно слышал ее где-то, словно она сидела в его голове. — А этот ребенок еще не знает. И не может выбрать. Но если родится, то пусть будет тупым. Тупым и беспечным. Пусть не задумывается ни о чем, пусть будет никаким, обычным, серым, тенью. Может, тогда его не заметят и не замучают.
— Такие тени и есть большинство, — тихо проговорил Эрен. — Они и тянут на дно, мучают, чтобы выдавить жизнь из того, в ком она еще есть. Если не бороться, — он подался чуть вперед, уткнулся носом в ее затылок и чуть крепче сжал ладонь на животе, поймав сбивчивый вдох, — весь мир станет тенью.
Едва различимо донеслось тихое всхлипывание. Эрен сжал зубы, ощутив болезненный укол в груди.
— В тебе есть какой-то свет, — вдруг заговорила она, и голос словно слегка дрожал. — Не знаю откуда, не знаю, какими силами, но он слепит даже в самые дерьмовые времена. Если бы не ты и Армин… Я бы не хотела жить в этом мире. Мне иногда кажется, будто я знаю вас очень давно, как из прошлой жизни, — Эрен прикрыл глаза, неожиданное откровение полоснуло по сердцу тоскливой нежностью.
— У меня такое тоже бывает, — прошелестел он.
— Тебя не душит этот мрак во мне? — охрипло спросила она. Эрен тихо усмехнулся в ее волосы. Если бы она только знала…
— Мне нравится все в тебе: и мрак, и свет.
С новым всхлипыванием донеслось тихое «ох, Эрен», от которого готов был разрыдаться, сам не зная почему. Зарывшись носом в волосы, осторожно поцеловал, едва касаясь, в районе затылка. Чуть потеплевшие пальцы потянули его ладонь выше, на тыльной стороне расцвел робкий поцелуй.
Да к черту.
Эрен мягким, но крепким движением притянул ее ближе, прижимая теснее к груди и бедрам, чтобы не осталось расстояния между телами и смешалось тепло сквозь слои одежды. Микаса податливо притерлась к его ладони и прижала к своей щеке, опалив кожу едва слышным «спасибо».
Уже на грани сна, Эрен с усмешкой подумал, какая чудная картина застанет родителей Микасы по возвращении домой. А затем сероглазая тьма оплела прохладными руками, одурманив сладким запахом волос.
Who will love a little Sparrow?
Who's traveled far and cries for rest?
«Not I,» said the Oak Tree,
«I won't share my branches with
no sparrow's nest,
And my blanket of leaves won't warm
her cold breast»
— «Sparrow» — Simon & Garfunkel.
***
— Во вымахал, шнур! Скоро выше меня будешь, — Эрен чуть вздрогнул от неожиданно крепкого хлопка по плечу. Кит оценивающе сжал его бицепс, одобрительно качнув головой.
— Пап, хватит, — спрыгнув с крыльца, закатила глаза Микаса и зашагала к машине. Отец только расхохотался. Эрен закинул в с трудом расчищенный совместными усилиями багажник его машины запаску на случай проблем на дороге. Путь до Каранеса, где должен был состояться концерт, предстоял неблизкий, около трех часов по дороге без учета остановок.
Кит, напевая себе под нос незатейливую мелодию, забросил в багажник канистру бензина, будучи в достаточно приподнятом настроении.
— Выше нос, кнопка, — пройдя мимо дочери, сидящей на бордюре в ожидании, когда Армина подвезет мама, Кит взлохматил ее макушку. Она только с долей раздражения отмахнулась.
— Не надо меня так звать.
Эрен разогнулся на мгновение, оторвавшись от перетаскивания хлама из машины в гараж. Взгляд замер бледной кожи спины, контрастирующей с бретелями черного топа, который Микаса надела в пару к кожаным штанам и рубашке, заставив Эрена, пришедшего еще рано утром для помощи, несколько мгновений попялиться на нее. Аккерман с самого утра была не в духе, расстроившись, что мать не сможет поехать с ними из-за необходимости ехать в клинику на гинекологический осмотр. Эрен почти весь месяц, как только узнал о беременности Идзуми, расспрашивал отца о ее состоянии и ее лечащем враче, чтобы заверить затем Микасу словами отца: врач — один из самых именитых в Сине, с многолетним стажем, помощница у него умелая и расторопная — переживать не о чем. Оставалось лишь надеяться, что долгая дорога и концерт повлияют на настроение Микасы.
Неделю назад были с разной степенью успешности сданы экзамены, Армин под оглушительные аплодисменты получил свою грамоту за окончание без единой четверки, и даже Гриша, присутствовавший на вручении аттестатов с Карлой, крепко обнял, закрыв глаза на не самый успешный результат сына. Закончился день, как водится, грандиозной попойкой в гараже Спрингера, который весь вечер стенал, не зная, стоит ли ему продолжать обучение дальше. Праздник слегка омрачился лишь известием, что Саша переходит в другую школу из-за переезда ее семьи на природу, поближе к окраине Сины. Ночью, пьяные и счастливые в связи с окончанием части своих мучений, понеслись на побережье, купаться в едва прогревшейся воде. Эрен тогда обалдел от уровня внутреннего умиротворения и счастья, наблюдая за смехом и улыбками друзей, особенно задерживаясь взглядом на чуть румяном, улыбчивом лице Микасы, дрызгавшейся в воде прямо в одежде.
Ее отношение в последний месяц здорово вселило воодушевление и веру в то, что его чувства скорее взаимны, чем наоборот. За прошедший месяц он чаще бывал с ней, чем в собственном доме, до глубокой ночи гуляя наедине или в общей компании, даже при наличии которой подруга неизменно брала его за руку. Дом Аккерманов и сам успел преобразиться в неожиданную сторону. На лице Идзуми, зачем-то заранее скупившей чуть ли не весь детский отдел, все чаще блуждала рассеянная улыбка, вселявшая даже в Микасу мягкую снисходительность по поводу ее беременности. Словно, наконец, все начало налаживаться.
— Вы только следите за ними, — причитала мама Армина, поправляя капюшон его худи под насмешливым взглядом Эрена. — И пить не давайте ничего Христа ради.
— Мам! Я не пью же, — покраснев, напомнил Армин, и Эрен едва сдержался от ухмылки, припоминая, как лихо Армин закидывал за воротник на последней попойке.
— Доставлю всех в целости и сохранности. Никаких наркотиков и оргий, — заверил Кит.
Уже в машине, засев на задних сидениях с Микасой, Армин гордо показал футболку с принтом Пёрплов под тканью худи. Когда Кит завел двигатель, утробным урчанием перекрывший на мгновение зазвучавшую в салоне музыку, машина упруго тронулась с места. У Эрена, глядящего на зарябившие за окном пейзажи Сины, отчего-то разлилось внутри странное ощущение, словно в этот момент они переступали незримую разделительную грань. Теперь все будет иначе.
***
Приятная полутьма салона давила блаженной усталостью на веки. Залетающий сквозь приоткрытое окно свежий ветер легко обдувал разгоряченное лицо, зарывался в волосы, принося запах цветущих лугов, скошенной травы, мокрой от ночной росы, и табачного дыма от сигарет Кита.
Раствориться бы в этом мгновении и остаться навечно в плавной безмятежности. Но отзвуки гремящих в самом горле ударных и оглушительный рев гитар до сих пор эхом звучали где-то внутри черепной коробки, напоминая о реальности и скоротечности времени.
Эрен чуть запрокинул голову на сидение, из-под полуприкрытых век наблюдая за размазанными, проносящимися в полутьме трассы огнями фар, клубящимся над бескрайними полями белесым туманом. В мыслях, вязких и неповоротливых, словно увязшие в патоке мушки, сновали образы прошедшего вечера, слившиеся в единый цветной вихрь: вспышки света, отчетливое дрожание звука в грудной клетке, из-за которого хотелось кашлять; подвижное в полутьме эфемерными волнами движение толпы, как единого организма, утянувшее в свой рокот; всполохи цвета на сияющих от восторга лицах его друзей; подернутые таинственной поволокой серые глаза, глядящие в самое сердце сцены.
Казалось, что на его ладони все еще, впечатавшим намертво теплом, ощущалось прикосновение к ее талии, случившееся в мимолетном шутливом танце под неудержимый ритм «Perfect Strangers»<span class="footnote" id="fn_38955625_9"></span>.
В памяти воскрес хмельной миг.
В дрожащей вспышками света полутьме, ревущей от криков толпы и перегруза гитар, ее лицо озаряется призрачным сиянием, темные глаза загораются огнем и влекут к себе, утягивают на дно, пока губы со слегка смазанной красной помадой вторят ему и Иэну Гиллану колдовским заклинанием: «I don’t want to taste your poison». И в этот момент он осознает, как непреодолимо тянет к ее губам, как хочется собрать с них яд своими, разделить в поцелуе ее тьму и раствориться в ней без остатка.
Видение рассеялось, стоило Армину сонно пошевелить ногами на коленях Эрена. За время концерта он так напрыгался и до хрипоты напелся, что после возвращения в салон машины едва связал пару предложений о своих впечатлениях прежде, чем уснуть, уложив голову на колени Микасы, а ноги — на колени Йегера. Эрен посмотрел на безмятежное лицо друга, чуть подрагивающего во сне и периодически сонно сопящего, с взлохмаченной длинной челкой, словно ему снова было двенадцать, и они впервые встретились за школой. Вспомнил, какими искренними и восторженными выглядели его сияющие глаза, по-детски распахнутые и готовые впитывать новые впечатления без остатка.
Подумал, что, наверное, он невероятно счастливый человек, раз в его жизни есть такие люди; раз они ценят и любят его и со всем его дерьмом, которое даже родной отец не в состоянии вынести.
Краем глаза уловил едва различимое в темноте движение тонких пальцев, прошагавших по сидению и достигших его ладони. Взгляд в потемневшие серые глаза, она берет его руку и слегка сжимает, по коже разливается покалывающее тепло, часто стучит сердце.
Его губы дрогнули в легкой улыбке в ответ на безмятежную усмешку на красных губах. Пальцы принялись осторожно оглаживать кожу ее ладони, выводя причудливые узоры. Знакомой тоскливой нежностью разлилось за ребрами.
Он признается ей.
Nights in white satin
Never reaching the end
Letters I've written
Never meaning to send
Beauty I'd always missed
With these eyes before
Just what the truth is
I can't say anymore
'Cause I love you
Yes, I love you
Oh how I love you!..
— «Nights in white satin» — The Moody Blues.