Wish you were here (1/2)
1979–1980 год.
Angie, Angie, when will those clouds all disappear?
Angie, Angie, where will it lead us from here?
With no loving in our souls and no money in our coats,
You can't say we're satisfied
But Angie, Angie, you can't say we never tried…
«Angie» — The rolling stones.
Зеленые глаза проследили за тенью стремительно несущейся по сиреневому штормовому небу чайки. Описав длинную полу дугу на фоне пухлых дождевых туч, ринулась к разбивающимся друг о друга волнам, гребни которых оседлали крошечные фигуры сёрферов.
— И как только тебе отец ухо не оторвал, — со смешком выдохнул Армин, легонько потянув за свежий пирсинг на верхнем хряще уха.
Эрен поморщился от слабой боли в области прокола. Передернул плечами под худи и кожанкой, не защищающими от пронизывающего октябрьского ветра, подтянул колени поближе к груди.
— Он на меня не особо реагирует уже полтора года. Тем лучше.
— Да уж, иначе бы в архиве тебе точно не разрешил подрабатывать, — хмыкнул Армин и натянул на растрепавшиеся от ветра пшеничные волосы капюшон синего худи. — Я так и не понял, что ты там делал целых три месяца.
Эрен пожал плечами. Возможность подрабатывать летом в архиве полицейского участка он выгрыз чуть ли не зубами, заебав Ханнеса до смерти просьбами договориться. Приняли с условием, что он не будет об этом распространятся, так как работа неофициальная и в его случае весьма незаконная.
— Сидишь в подвале, сортируешь дела по годам, выдаешь нужные, оформляешь. Непыльная работенка, зато в свободное время начитался всякого из уже закрытых дел, — Эрен запустил ладонь в карман куртки и выудил помявшуюся пачку сигарет. Под неодобрительным взглядом Армина сунул сигарету в зубы и подпалил конец дрожащим огоньком зажигалки. Арлерт цокнул, закатив глаза.
— Ну ты у нас теперь настоящая рок-звезда, — потянувшись, взъерошил ладонью его отросшие волосы.
— Ага, осталось сторчаться до тридцати, и жизнь будет прожита не зря, — хмыкнул Эрен, выдохнув дым через нос. Тот мгновенно рассеялся в новом порыве ветра. Со стороны залива сквозь рокочущий грохот волн донеслись крики и смех свалившихся с досок Жана и Конни.
— Юморок у тебя, конечно, конченный, — усмехнулся Армин. — Это все твое увлечение маньяками.
Эрен неопределенно промычал, увлеченный наблюдениями за попытками Жана преодолеть сопротивление воды и залезть обратно на доску. Едва ухватившись, снова шлепнулся под гогот Конни.
— Сегодня может быть твой полицейский дебют, если эти два ёбика расшибутся, — заметил Армин, вглядываясь в волны.
— И это у меня юмор конченный? — хмыкнул Эрен. — Это все твое увлечение раскопками.
Соленый свежий ветер приносил запах водорослей с едва различимым рыбным оттенком. Темные кипящие волны накатывали на берег пенными гребнями и медленно сползали обратно в синее марево, оставляя на буром блестящем песке комки водорослей и ракушки, тут же смываемые обратно с приходом новой волны. Слабо пахло мокрой древесиной от выбеленных догола стволов деревьев, виднеющихся на берегу. Обступающие с обеих сторон высокие скалы, поросшие соснами и елями, превратились в немые причудливые тени, едва различимые на фоне штормового неба. В нем, густом, неповоротливом, синем и сиреневом не было видно ни единого просвета, лишь сновали время от времени чайки, слетавшиеся стайками на далекий пирс, чтобы поживиться выброшенной мелкой рыбешкой.
— Я тебе рассказывал, что мы наткнулись на могильник в августе? — Армин запустил ладонь во влажный песок и задумчиво высыпал песчинки обратно на землю. Эрен отрицательно качнул головой, снова затянувшись. — В районе за древней стеной Сина. Там пастбища сейчас, еле разрешили раскопки. Костей нашли — ебанешься, и почти все с обрывками зеленых плащей да нашивок разведчиков. Там, видать, какая-то жуткая бойня была в свое время. Странно, что раньше не копали в том месте.
— Просто раньше у них не было настолько помешанного осквернителя могил, — Армин цокнул и беззлобно пихнул друга в плечо.
Порыв ветра донес эхо далекого гудка корабля. Друзья перевели взгляд в сторону едва различимого на фоне горизонта судна с тускло горящими фонарями.
— Идиоты, — вздохнул Армин, взглянув на машущих и кричащих кораблю Жана и Конни.
Взгляд Эрена скользнул чуть правее, мигом затерявшись в груде валунов в паре десятков метров от них с Армином. Саша и Микаса, осторожно переступая по выступам на камнях, то и дело садились на корточки и что-то высматривали в заполненных водой расщелинах. Время от времени доносились истошные выкрики «краб» и злорадный смех Сашиным голосом. В очередной раз найдя что-то в выемке меж камней, Браус едва не поскользнулась на камне и шлепнулась бы, если бы не рука Микасы, ухватившая ее за локоть.
Проклятое сердце снова сжалось в клетке ребер и захлебнулось кровью по меньшей мере. Взгляд огладил растрепавшиеся от ветра едва отросшие по линию челюсти черные пряди, великоватую на пару размеров грубую джинсовку и штаны, подвернутые до коротких ботинок. С конца прошлого учебного года Микаса перестала носить платья, отдавая предпочтения более нейтральной или мужской одежде, скрывавшей особенности оформившейся женственной фигуры. По понятным причинам. Но Эрен все равно то и дело ловил себя на беззастенчивом разглядывании, стоило Аккерман выйти к доске в этих своих прямых джинсах и футболках. Легкие как ветер кумиры детства в цветастых хипповских тканях сменились сильными и независимыми рокершами, и Эрен почти не удивился, когда обнаружил в комнате Микасы плакаты с Дэбби Харри, Джоан Джетт и Патти Смит<span class="footnote" id="fn_38955625_0"></span>. Комментировать не стал, и так было ясно, что она все лето пыталась переступить травмировавший опыт, что отразилось и на характере, и на внешнем виде. И все же, даже с часто проступавшей грубостью и холодностью оставалась собой. Наблюдая за ней, часто ловил себя на мысли, что, выйди она даже в картофельном мешке, все равно счел бы до одури привлекательной. А еще ловил себя на смущении и чувстве вины за то, что начал рассматривать ее как женщину.
— Какой идиот только сунется в океан в такой шторм, — выдохнул Армин.
— Полный, — эхом отозвался Эрен, продолжая наблюдать за ползающими по валунам девчонками.
Страшнее всего было то, что ни одна самая красивая девушка в школе, ни одна из обнаженных девиц со страниц гаденьких журналов не вызывала у него подобных эмоций. Одна Аккерман, оказывается, была способна даже не касаясь вырвать у него сердце и медленно сдавливать в призрачной руке.
— Ground Control to Major Tom<span class="footnote" id="fn_38955625_1"></span>, — перед глазами мелькнула ладонь Армина. Эрен моргнул, переводя взгляд на его лицо, явно силящееся скрыть улыбку. Сигарета в пальцах давно истлела, пришлось выкинуть. — Ну и долго это будет продолжаться?
Эрен дернул уголком губ, возвращая взгляд на рокочущие волны и парней, снова ловко рассекающих водный простор.
— Пока не расшибутся, сам сказал, — решил прикинуться идиотом, прекрасно понимая, что лучшего друга это не проведет.
И действительно, Армин закатил глаза.
— Когда ты скажешь ей?
— Кому и что?
— Микасе, что она тебе нравится, — из уст Армина это прозвучало еще хуже, чем в его самых откровенных мыслях. Было проще исподтишка любоваться ею, прикрывать глаза от мимолетного удовольствия коротких объятий, даже фантазировать о ней ночами, изнывая от возбуждения, когда никто не говорил вслух о том, что происходит.
— Ты любовных романов перечитал, сдается мне, — хмыкнул Эрен, раздумывая, будет ли подозрительным, если потянется за второй сигаретой. — С чего такие выводы?
— У тебя, друг мой, лицо, что называется, с субтитрами, — усмехнулся Армин под скептическим взглядом друга, — и там в последние месяцы только две строки: «я идиот» и «я влюблен в Микасу».
Еще лучше глагол подобрал, умник чертов. Одним «нравится», видимо, было мало истерзать ему все нутро.
— Очень смешно, — все же тяжело выдохнул и сунулся за второй сигаретой.
— Я не смеюсь. Просто не понимаю, чего ты тянешь.
— Армин, — терпеливо выдохнул Эрен с сигаретой в зубах, прикрыв глаза, — она только в мае пережила полный пиздец. Из-за мужика.
— И чего? — сжалившись над непродуктивными попытками друга извлечь огонь под шквалистым ветром, Армин прикрыл его ладони своими, позволяя, наконец, прикурить.
Удивительно, даже не выхватил, чтобы выбросить, как обычно.
— Того. Я тоже мужик, — выдохнув дым, ответил Эрен, снова возвращая взгляд к волнам.
— Ну ты себя с тем уебком-то не равняй.
— Да какая разница? Суть от этого не меняется.
— Вообще-то меняется, — уверенно закивал Армин. — Она обнимается только со мной и с тобой, значит, кредит доверия до небес. Явно она тебя не приравнивает к тому мудаку.
— Вот именно, что обнимается только с нами, — с невеселой усмешкой покачал головой он. — Потому что мы ее лучшие друзья с двенадцати лет. Потому что она знает, что бояться нечего. Друзья не рассматривают обычно свою подругу как женщину, она просто друг, без пола.
— Я нихуя проблемы не вижу, — нахмурился Армин.
— Боже, — запрокинув голову, страдальчески выдохнул в небо и повернулся к Армину. — Ну представь на мгновение, что я ей признаюсь. А она не испытывает то же самое ко мне. Что дальше? Она будет постоянно думать, что я вижу в ней женщину, что меня всего херачит только от держания за руки. Доверие просрано. Она начнет отдаляться, я потеряю подругу, а она еще больше начнет бояться мужиков, раз даже я… такой, — выдохнув дым в сторону, снова повернулся лицом к заливу. — Они с матерью мне слишком доверяют, а я слишком ими дорожу. Будет не круто, если Идзуми вдруг узнает, что я о ее дочери в разных позах думаю.
Армин подавил пораженный смешок, приподняв брови. Уперся подбородком в колени.
— Ты слишком опошляешь свои же чувства, Эрен. Наверняка же не только в этом смысле о ней думаешь.
— Не только. Далеко не только.
— Ну так, может, наоборот это ее отрезвит. Ты же хороший парень, и ее мать видит, как ты дорожишь ее дочерью. Ни войны, ни эпидемий, ни конца света, вся жизнь впереди — живи и радуйся. Нет, напридумывал.
— Вот именно потому, что слишком дорожу ею, — Эрен потер лицо холодной ладонью. — Именно поэтому не хочу заставлять ее проходить через все это только из-за своих прихотей. Потерплю. Это пройдет.
Армин помолчал, затем резко взял его пальцами за подбородок и повернул лицо на себя, внимательно вглядываясь и бегая глазами. Эрен вскинул бровь.
— Слушай, ошибся, — сосредоточенно хмурясь, кивнул Армин, — написано другое: «я клинический идиот со справкой, сбежавший из стационара для душевноболь…»
— Да хорош, — закатив глаза, отпихнул его руку и снова хмуро уставился в рокочущее марево. Две фигуры постепенно приближались к берегу, лежа на досках и рассекая воду руками.
Через несколько мгновений, прибившись к берегу, Жан и Конни издали боевой клич и, явно дрожа от холода, понеслись к друзьям.
— Армин, полотенца, Христа ради! А то бубенчики отпоют своё, — жалостливо прокричал Жан. Эрен в который раз удивился, как сильно сломался его писклявый голос за последние полгода.
— Уже бегу, сладкий! — Армин поднялся на ноги и, пошарив в спортивной сумке рядом, выудил пару махровых полотенец. — А ты, — Эрен поднял на него взгляд, — хоть раз бы обратил внимание, как она сама на тебя смотрит.
Сведя брови, глядел на Армина, подбегающего к прыгающим с ноги на ногу парням, накидывающего на них полотенца под восторженные рассказы друзей о бешеных волнах и попытки показать еще раз особо удачные финты. Эрен вдохнул дым последней затяжки, разглядывая приятелей со странным ощущением внутри. Слишком молодые, беспечные, неопытные. Слишком жаждущие жить и вовсе не готовые к этой жизни.
— Эрен, огонь! — растираясь полотенцем, крикнул Конни.
— Ты тоже, родной! — усмехнулся он в ответ и, хрустнув шеей, все же поднялся на ноги, чтобы разжечь костер, хотя при таком ветре и влажности едва ли тот мог хорошо разгореться. Взгляд случайно мазнул в сторону валунов, уловив стремительное движение несущейся Саши с мешком в выставленной руке и маниакальным выражением лица, повторяющей «крабы, крабы!». А затем дальше, за ее спину, к бледному лицу в обрамлении коротких черных прядей, со слабой улыбкой на губах.
Чертово сердце мучительно дрогнуло.
***
I watched you suffer
A dull aching pain
Now you've decided
To show me the same
No sweeping exit
Or offstage lines
Could make me feel bitter
Or treat you unkind
Wild horses
Couldn't drag me away
Wild, wild horses
Couldn't drag me away
I know I've dreamed you
A sin and a lie
I have my freedom
But I don't have much time…
— «Wild horses» — The rolling stones.
— She is benediction, she is addicted to thee, she is the root connection, she is connecting with he…<span class="footnote" id="fn_38955625_2"></span>.
— О-о, — протянул Жан с усмешкой, обойдя извивающихся друг перед другом девчонок, — этим больше не наливать.
— Эй, — махнув волосами, недовольно позвала Микаса, — за себя говори.
Кирштайн только посмеялся и присел на сбитые вместе на полу одеяла у стены, где Конни уже мешал вторую порцию виски с колой. Завидев Жана, продолжил свое повествование о таинствах приготовления самогона, который гнал его отец. Посиделки в гараже Спрингера стали еще одной традицией на пороге взрослости, которую они с распахнутыми объятьями прияли в свою жизнь. У стены замер оттиснутый в сторону байк, который Конни с помощью парней притащил в гараж пару недель назад с городской свалки. На облупившихся от старости стеллажах тускло поблескивал арсенал самых разных инструментов, части из которых Эрен даже в глаза не видел раньше, а Конни безошибочно указывал по названиям даже пьяный вусмерть. Эрен хорошо помнил, как в первый раз они завалились шумной компанией в гараж еще в июле, чтобы отпраздновать день рождения Саши. Тогда было много музыки, алкоголя, табачного дыма и попыток казаться взрослыми, после которых стало много тошноты до блева и роскошное похмелье по утру. В тот вечер Эрен держался до последнего, ухаживая за перепившими друзьями и особенно Армином, которого полоскало прямо себе под ноги, пока самого не начало тошнить и, наконец, не вырвало то ли от запаха, то ли от количества выкуренных на пьяную голову сигарет. По утру благодарил мать за деликатное молчание и таблетку от головы. Тогда Микасы не было с ними, она отметила наедине с Сашей гораздо цивилизованнее в доме Браусов. Но с октября Микаса успела появиться уже на четырех сходках, и каждый раз Эрену приходилось заверять ее мать, что приведет ее домой в целости и сохранности. Так и было, пожалуй, до текущего вечера, в который Микаса пила больше обычного.
— Ты закончишь уже эту дрянь лакать, Арлерт? — закатил глаза Конни, когда Армин отказался от стакана с виски в пользу слабоалкогольного сидра.
— Меньше опьянею — больше запомню вашей пьяной хуйни, — рассмеялся Армин. — Буду потом шантажировать.
— Псих, — выдохнул Конни и прошел к девчонкам, любезно предоставив им стаканы. — Дамы.
Эрен невольно скользнул взглядом по самозабвенно танцующей Аккерман, снова задерживаясь на бедрах в черных кожаных штанах, от которых обалдел еще у нее дома. Если она и пыталась меньше привлекать внимание женственностью, то работало совершенно в другую сторону.
— В следующий раз обязательно затарю йегермейстера из батиных запасов, — покивал Конни, отдав стакан Эрену. Тот лишь поднял в воздух средний палец, делая глоток, едва ли промочивший чуть пересохшее горло.
— She is sublimation, she is the essence of thee, she is concentrating on he, who is chosen by she! — в один голос продолжали петь девчонки, чудом не расплескивая ни капли из стаканов, несмотря на изящные телодвижения.
Эрен перехватил смешливый взгляд Армина, сидящего рядом.
Песню-то какую выбрали. Эрен неловко передернул плечами под клетчатой фланелью. В последнее время все чаще ловил себя на дурацкой мысли, что то и дело представляет Микасу, когда на литературе разбирали произведения о любви и трагедиях, когда слушал лирические рокерские баллады. Она вряд ли представляла его в данный момент, больше сосредоточенная на взаимодействии с любимой музыкой и подругой. И неудивительно, Эрен сам с себя обалдевал от обилия романтического бреда в голове, с которого раньше бы только тошнило.
Зря понадеялся, что со временем чувства поутихнут. Уже начался декабрь, и стало казаться, что между ними появилось как-то слишком много касаний и переглядываний, которые для всех выглядели любимым словом рыжеволосой твари из администрации — «очевидно». Проводя кончиком пальца по ее спине, чтобы привлечь внимание на уроках, затем напряженно думал, не выглядело ли это слишком «очевидно». Заглядываясь на ее улыбку в ответ на эти детские заигрывания, косился в сторону приятелей, боясь, что это тоже выглядит слишком «очевидно».
Но как идиот, зарывал себя только глубже.
Из головы уже неделю не шли воспоминания о последней тренировке у Леви. Оба за почти год занятий успели сильно преуспеть в искусстве владения разными видами мечей. К удивлению Эрена, Леви даже умудрился выделять его в ряд лучших учеников и периодически снова сталкивал с Микасой на спарринге. Но неделю назад повел себя как полный осел. Аккерман с трудом, но все же победила, снова завалив на лопатки и прижав острием клинка в плечо к полу. И Эрен, как конченный идиот, стянул маску и, показалось, очень долго глядел на нее слишком «очевидным» взглядом с излишне нежной улыбкой. Было абсолютно насрать на собственное поражение. Хотелось лишь, чтобы она радовалась своим успехам. Перестало быть необходимым соревноваться с ней и выигрывать. Лишь бы она дальше двигалась вперед, развивалась, занималась любимым делом и набрала себе еще кучу других занятий, потому что, к его ужасу, случилось страшное: он перестал завидовать, он стал восхищаться и вдохновляться всем арсеналом ее умений и талантов. И еще никогда не был так рад приказу Леви выполнить тридцать отжиманий за снятую на поле маску.
— She is re-creation, she, intoxicated by thee, she has the slow sensation that he is levitating with she…
Повернулась, буквально на мгновение глянула на него. Или показалось?
Эрен сделал очередной глоток дешевого виски, чтобы заглушить внезапное ощущение жара, разлившееся под кожей. Он молился, чтобы его лицо выглядело со стороны достаточно постно и спокойно, все равно никак не мог отвести взгляда ни от ритмично покачивающихся бедер в черной коже, ни от изгибающейся спины, подкрашенных красным губ и чуть зарумянивших щек. Наверняка рассматривал ее как маньяк.
Под конец песни девчонки взялись за руки и начали вторить речитативу Патти Смит, с придыханием и чуть ли не постанываниями пропевая слова. Эрен отвел взгляд, прикусив щеку изнутри, лишь бы не надумывать лишних ассоциаций.
— Нихуясе, порнуха в прямом эфире, — присвистнул Конни и тут же получил подзатыльник от Армина.
— Отвянь, девчонки отдыхают, — протянул Жан, одобрительно салютуя стаканом в их сторону.
— Oh god, I fell for you!..
Да господи ты боже. Сердце мучительно сжалось. Словно специально измывалась.
Наконец, песня завершилась, и подруги, рассмеявшись, неуклюже поклонились.
— Давайте в бутылочку, что ли, — заржал Конни.
— Фу, Конни! — возмущенно вскинулась Саша, колдуя над магнитофоном.
— Вот именно, фу, Конни, — поддержал Эрен, — лучше беззубого деда Армина засосать, чем твою тушу.
— Ну у тебя и наклонности, — рассмеялся Жан. — Давайте в карты, что ли, мужской компанией. Они там пускай пока трясутся, — махнул рукой в сторону девчонок.
Послышался новый бодрый ритм ударных и незатейливый гитарный перебор. Микаса издала радостный звук и с веселым «Дэбби!» затыкала пальцем на свою футболку, указывая снова пляшущей Саше на изображение фронтвуман Blondie. На свою беду, Эрен машинально глянул в указанном направлении, туда, где футболка натянулась в районе округлой груди.
— В карты, — уверенно выдохнул он и, подхватив с пола пачку сигарет, пересел к парням, спиной к танцам подружек.
Вскоре Жан, нахваставшись карточными фокусами, принялся раздавать перетасованную колоду двоим приятелям, дымя ебучим винстоном.
Подняв к глазам веер карт, Эрен сосредоточено оглядел получившийся набор, пытаясь отрешиться от очередной песни с очевидно сексуальным подтекстом. За спиной засмеялся Армин, которого тоже потащили на импровизированную танцплощадку. Эрен затянулся подожженной сигаретой, следя за игрой. Вдруг быстрой тенью скользнуло слева.
— Что ты такое вечно куришь? — Эрен удивленно обернулся на присевшую на корточки Микасу. Тонкие пальцы ловко вынули у него сигарету и вложили меж красных губ. Обдало запахом духов, виски и жаром, растекшимся под кожей, когда Микаса с энтузиазмом вдохнула дым, чуть сощурив слегка осоловелые аккуратно подведенные черным глаза. Ожидаемо закашлялась, чуть сморщившись, и вложила сигарету обратно в его пальцы. — Гадость. Мама говорит, что голос испортишь, если будешь часто курить, — то же она говорила и ему месяц назад, когда зашел на занятие музыкой. Пришлось много краснеть, слушая Идзуми, заметившую, что его мужской голос, наконец, установился, и что-то там про приятную глубину и легкую хрипотцу.
— Не кури, Эрен, детка, — состроив сочувственную гримасу, закивал Конни, — а то кто нам будет серенады под окнами петь?
— Мамаша твоя, — беззлобно усмехнулся Эрен.
— Пошел ты.
— Только после тебя.
— Какие вы придурки, — вздохнула Микаса со смешком и снова упорхнула к Саше с Армином, опасно пошатнувшись.
Скинув еще пару карт, Эрен завороженно уставился на отпечатавшийся на фильтре след губной помады.
Горячечными мурашками прошло по коже осознание, что она неосознанно коснулась его губ хотя бы через сигарету. И взяла именно его сигарету, даже не у Кирштайна, с которым гуляла когда-то.
— Ты бы видел свое лицо, еблан, — подавшись ближе и понизив голос, усмехнулся Жан. — Ты руки-то моешь после того, как ладошку ее подержишь?
— А ты после того, как подрочишь всем членам команды? — наклонившись в ответ, вкрадчиво поинтересовался Эрен.
— Я тебе сейчас в зубы дам, — уверенно кивнул Жан.
— А я тебе в рот, хоть и не баскетболист.
— Мудак, — закатил глаза Жан, раздосадованный, что в этот раз не получилось перещеголять.
Через полтора часа посиделки перетекли в более спокойный формат. Невольно разделившись по парам, расселись по углам гаража. Конни и Армин увлеченно спорили о двигателях, в которых Арлерт разбирался с физической точки зрения. Микаса с Сашей, полулежа на сбитых вместе подушках, что-то вырисовывали руками в воздухе, ведя тихую беседу о своем. Изредка доносилось негромкое пение Микасы, вторящее зазвучавшему с проигрывателя Pink Floyd, от которого фыркал Жан, ввязавшийся с «Йегером, убийцей вечеринок» в спор о музыке.
— Ты вообще не сечешь, чувак, — выдохнул Эрен, описывая сигаретой абстрактные фигуры в воздухе. — Это надо прочувствовать. Нельзя фоном слушать, пока мячи свои гоняешь. Тут все взаимосвязано: и звук, и эффекты, и слова. Особенно слова, в них вся магия. Как заклинание.
— Тебя несет, по-моему, — пожал плечами Жан. — Парни нажрались кислоты и написали какую-то дичь.
— Ну ты если кислоты нажрешься — имя свое даже не напишешь, — хмыкнул Эрен, потягиваясь за стаканом.
— Зато напишу твое, сладкий, — захлопал ресницами уже порядком окосевший Жан.
— В свидетельстве о браке, надеюсь? — усмехнулся Эрен и слегка ударил своим стаканом о протянутый стакан Жана.
За спорами о музыке не успели заметить, как проебали початую бутылку виски, оказавшуюся у подозрительно вертевшейся рядом полчаса назад Саши, которая доблестно разделила добычу с Микасой. Армин провозгласил начало трезвой части вечера, запретив Конни тащить отцовский самогон. Спрингер сокрушенно присел в углу, жалуясь Жану на еще одного убийцу вечеринок.
— Идите нахуй, алкоголики, — замотал головой Армин, шаманя над магнитофоном. — Я не хочу остаться один в комнате с четырьмя мертвыми от перепива телами. Все, медленный танец, — щелкнув кнопкой, развел руками.
Конни страдальчески завыл. Эрен присел из полулежачего положения, когда до слуха донеслись знакомые звуки нежного перебора, в которые мягко вплелся не менее знакомый голос. Песня, бывшая частым спутником ночей самокопания в последние месяцы и выкручивавшая его внутренности до ощутимой боли своим текстом.
— While you were out… the message says, you left a number and I tried to call…<span class="footnote" id="fn_38955625_3"></span>.
— Погнали, алкоголичка, — с готовностью шлепнул по коленям Жан, поднимаясь, чтобы подхватить Сашу за руку и талию.
Поймав взгляд Армина, Эрен недоуменно приподнял бровь и вопросительно кивнул головой. Арлерт подвигал бровями в сторону сидящей неподалеку от него Микасы, погруженной в свои мысли, но все же подпевающей знакомой песне. Эрен округлил глаза и отрицательно покачал головой.
— Yet again, I'm missing you, king size bed in a hotel someplace, I hear your name, I see your face…
— Ла-ла-ла! — нараспев, запрокинув голову, пропела Саша под гогот Жана, крутящего ее в дурашливом танце.
«Давай», — одними губами произнес Армин, кивая на Микасу уже более очевидно. Эрен ответил беззвучным «нет», тараща глаза на приятеля. Арлерт покрутил пальцем у виска и кивнул на самозабвенно пляшущих Жана с Сашей. Эрен закатил глаза, выронив беззвучное «блять». Глаза сами собой вернулись в сторону Микасы, взглядом огладил ее чуть сонное от опьянения, менее бледное, чем обычно лицо.
— If the times gone by hadn't been so low… The best laid plans come apart at the seams and shatter all my dreams. Sometimes I feel like… Screaming…
Нет.
Прикрыв глаза, протяжно выдохнул и, захватив сигареты, двинулся к двери. Оказавшись снаружи, сразу ощутил, насколько горит лицо от алкоголя и черт знает чего еще. Перед глазами, словно другой мир, застыл темный двор: бурая земля размыта до затвердевшей от холода грязи, кривые голые силуэты деревьев едва различимы на фоне чернильного неба с яркими маячками звезд, увязшими словно бриллианты в дегте. С неба едва заметно накрапывало мелкими снежинками, тут же таявшими в темной грязи. Вдохнув в легкие дым, прикрыл глаза, ощущая, как внезапная горечь растравила все очарование вечера. За спиной хлопнула дверь гаража, на плечи опустилась куртка, лазурные глаза глядели строго.
— Ты совсем дурак? Момент идеальный был.
— Да для кого, блять, он идеальный, Армин? — сорвался Эрен, чуть больше нужного повысив голос. Армин стушевался, чуть вздрогнув. — Прости. Это просто… — он сжал переносицу, — бред какой-то.
— Не обязательно же с признаниями в любви лезть. Уж точно не в сраном гараже Конни при всем уважении. Это просто первый шаг, прощупать почву, — сунув руки в карманы, задумчиво произнес Армин, отрешенно тыкая носком кроссовка грязь. — Жан с Сашей танцует, никто не умер. По-дружески же.
— Вот ты и сам сказал, — горько усмехнулся Эрен, стряхнув пепел. — По-дружески. Она его подруга, они дурачатся без задней мысли. Как и мы делали раньше. Все было гораздо проще, пока я не влюбился.
— Ну, — вздохнул Армин. — Теперь ты хотя бы произносишь это.
— Это от выпивки.
— Не знаю, Эрен, — поджав губы, встал напротив него Армин. — Я не мастак в любовных делах, просто… Смотреть на тебя тошно, что изводишься так.
— А ты не смотри, — со смешком выдохнул дым.
— Не могу, — серьезно сказал Армин. — Ты ж мой лучший друг.
Эрен замер, глядя в лазурные глаза, четко уверенные в каждой букве сказанного. Смотрел, сам не понимая, за какие такие заслуги ему достался Армин, без которого давно бы полез в петлю. Отчего-то сам потянул руку к его плечу, чтобы в следующее мгновение притянуть к себе для объятья. Армин тихо хмыкнул ему в плечо, напомнив о проявившейся разнице в росте.
— Не того человека обнимаешь, — руки сцепились за его спиной, — но я тоже не против.
Когда вернулись, вместо музыки звучали причитания Саши и тихий голос Микасы, повторяющий как мантру «я сейчас все уберу». Армин округлил глаза, глядя на развернувшуюся картину.
— Бал окончен, принцессу стошнило, — развел руками Жан, придерживая за локти Микасу, порывающуюся убирать с пола свидетельства бурного веселья.
— Бля, — выдохнул Эрен, сразу ощутив весь спектр эмоций от чувства вины, что не уследил, до беспокойства за подругу.
Пока Конни бегал за таблетками от тошноты, а Саша тихо отводила подругу в туалет, чтобы умыться, Эрен тонул в мыслях о предстоящей встрече с Идзуми, которая увидит едва стоящую на ногах дочь, за которой он обещал следить.
— Я в ахуе, — выдохнул подпирающий щеки руками Армин, глядя, как Йегер собирает тряпкой следы веселья. — И после такого ты еще сомневаешься, что достоин…
— Армин, — прикрыв глаза с шумным вздохом, перебил Эрен, — заткнись ради Христа.
— Ладно.
Вернувшаяся в компании Саши и Конни Микаса выглядела чуть более живой и слегка протрезвевшей, но снова побледнела и глядела безжизненным взглядом, виновато опуская глаза каждый раз, стоило Эрену посмотреть в ответ. Закралась мысль, что это неуемное питье было не следствием неопытности, а очередным способом справиться с пережитой травмой. А он, дурак, не догадался сразу, не остановил и не поговорил.
Стали постепенно собираться на ночной автобус неподалеку от дома Конни. Жан, оставшийся у друга на ночь, попросил всех отзвониться по приезде. До остановки шли нестройной четверкой. Эрен, отстав, осторожно придерживал чуть пошатывающуюся Микасу за плечи.
— Тебе не противно? — вдруг хрипло выдохнула она, не поднимая взгляд от едва припорошенной снегом дороги.
Эрен удивленно вскинул брови.
— Противно?
— Я себя дурой чувствую, — шмыгнула носом Микаса и передернула плечами под пальто.
— Да это случается, — мягко ответил он. — Перебрала, бывает. Мы в первый раз тут все…
— Я не должна была. Мне просто… — запнулась, сжав губы. Эрен чуть сжал ладонь на ее плече, подбадривая. Она глубоко вдохнула. — Просто стало так тошно. Я иногда вспоминаю все… Чувствую себя какой-то грязной, хочется кожу содрать. Противно, словно на меня какую-то гнилую дрянь надели, и все ее видят, шарахаются, а я не знаю, как ее убрать.
Эрен прикрыл на мгновение глаза. Даже в сердце закололо от услышанного.
— Мне противно только от мысли, что тот мудак и ебаные детишки остались безнаказанными. А ты мучаешься ни за что, — спустив руку с ее плеча, обхватил холодную ладонь своей, крепко сжав. — Нет на тебе никакой гнилой дряни, твоя гладкая и приятная кожа. Если уж кому-то что-то с себя и сдирать, так точно не тебе.
Эрен по инерции сделал шаг вперед и обернулся на замершую позади Микасу. Холодная ладонь крепко сжимала его, серые глаза глядели каким-то незнакомым выражением, которое он не мог прочитать, но от которого прошлись мурашки по коже, опустилось холодком на шею. Наконец, сглотнула и опустила взгляд на их сцепленные ладони, делая первый нетвердый шаг дальше по дороге. Эрен в недоумении пошел следом, ощущая, как крепко она переплела свои пальцы с его, словно боялась, что убежит.
Ночной автобус приехал ровно к моменту, когда дошли до остановки. Армин и Саша деликатно расположились рядом друг с другом и тихо переговаривались, оставив Эрена и Микасу позади. Сидя у окна, Аккерман продолжала отсутствующим взглядом глядеть в мелькающие в темноте тусклые огни ночного города. Вот теперь смотреть было невыносимо. Не когда танцевала и улыбалась — сейчас, когда не мог руками разогнать поселившуюся в ней печаль. Даже не думал, что может так болеть что-то нематериальное внутри от одного взгляда на нехарактерно сгорбленную спину. Чуть подвинувшись, осторожно тронул своим плечом ее, приглашая. Микаса посмотрела на него коротко и плавно опустила голову, позволив украдкой вдыхать запах ее волос. Прикрыв глаза, Эрен уткнулся губами в ее макушку, да так и замер, провожая взглядом мелькающие призрачные силуэты домов.
Распрощавшись с Армином и Сашей, вышли за пару километров от дома Микасы. Едва оказавшись снова на неподвижной земле, Микаса неловко покачнулась на подкосившихся ногах и едва не упала, вовремя подхваченная за пояс руками Эрена.
— Понял, — мягко усмехнулся он. — Ну, давай по старинке, — взяв за одну ладонь, присел перед ней на корточки, ожидая, пока заберется ему на спину как в детстве. Микаса медлила, но все же через пару мгновений ощутил знакомую тяжесть, приятно отозвавшуюся во всем теле, и обхватившие талию ноги.
Выпрямившись, мысленно порадовался, что теплая подкладка замшевой куртки и кожа ее штанов не пропускают в полной мере тепло разведенных бедер.
— Унесешь? — с слабой усмешкой уточнила Микаса, расположив руки под его ключицами. — Я теперь тяжелая.
— Неправда, — хмыкнул Эрен, начиная движение. — Все такая же пушинка. Да и я, знаешь ли, уже не тот немощный дрыщ, что раньше.
— Да, — выдохнула Микаса в районе его затылка, от чего по спине скользнули крупные мурашки. — Ты изменился с тех пор. Выше стал, в плечах шире. И, извини, я видела, как ты переодевался в раздевалке, тело стало рельефнее.
Эрен тяжело сглотнул, краснея с каждым новым словом негромким голосом, чуть ниже обычного от опьянения. И как реагировать? Вроде комплимент, а вроде под землю провалиться хочется от неловкости и отозвавшегося в животе жара. В раздевалке, говорит, видела, где девчонок быть не может. Подглядывала, что ли? Эрен тряхнул головой. Решил не спрашивать, целее нервы. В волосах вдруг ощутил мягкое, едва различимое поглаживание.
— Мне нравятся твои волосы, — снова теплым выдохом вниз по позвоночнику. Эрен округлил глаза, надеясь, что ее положение и ночная полутьма не позволяют видеть разлившийся на скулах румянец. — Прости, я какой-то бред несу, — смущенно произнесла Микаса со смешком.
— Да ничего, меня не напрягает, — деланно ровным голосом постарался выдавить Эрен, чуть покрепче перехватывая бедра на своих боках.
Где-то вдалеке, долетев по морозному воздуху, послышался глухой стук двери, чьи-то отдаленные голоса. По тихой дороге, зажатой с обеих сторон частоколом высоких сосен, не проезжала ни одна машина; сонно мелькали меж черных стволов маячки окон жилых домов; шаги хрустко отдавались по тончайшему слою ледяной корки, укрывшей асфальт, чуть искрившейся под рыжими лучами фонарных столбов.
— Ты не спишь там? — уточнил Эрен, чуть сжав пальцы на ее бедре. Микаса издала сонный звук и покачала головой.
— Нет, я наблюдаю. Красивая ночь, — в голосе послышалась чуть грустная улыбка. Эрен поднялся взгляд на неровную полоску неба, зажатую сосновыми кронами. Холодно поблескивали далекие звезды. Действительно красиво. — Такое странное ощущение. Хочется будто рассмеяться или расплакаться.
— Такое бывает от алкоголя, — усмехнулся Эрен, перехватив ее поудобнее.
— Не думаю, что в этом дело, — тихо донеслось из-за спины. — Просто этот мир такой красивый и уродливый одновременно. Такая волшебная ночь и такие мерзкие люди могут глядеть на нее в окно, — Эрен помолчал, позволяя ей выговориться. — Я и сама не лучше. У меня разные… мысли о людях. Иногда мне хочется, чтобы они страдали.
— Понимаю, — невесело усмехнулся Эрен. — Я и сам об этом думаю частенько.
— Мне нельзя засыпать, да?
— Нежелательно. Тошнить начнет.
— Я могу что-нибудь спеть тебе, — произнесла Микаса, уложив вдруг подбородок на его плечо. Так близко, что стал различимее запах алкоголя и духов, нанесенных в область шеи. Отчетливее окутало тепло ее тела. — Что бы ты хотел?
— Не знаю, — пожал плечами, стараясь отрешиться от усилившегося сердцебиения. — Что тебе самой понравилось в последнее время.
Микаса задумчиво замолчала, обдумывая его предложение. Вдруг ощутил холодный нос, прижавшийся к шее, прямо под поднятый ворот куртки. Вздрогнул от заново пробежавших по коже мурашек то ли от разницы температур, то ли…
— Приятно пахнет. Одеколон? — пробормотала Микаса, втягивая носом запах кожи.
— Типа того, — прокашлявшись, коротко ответил Эрен, смутившись вопроса. Старался не думать, что в последнее время сильно запарился над своим внешним видом в связи с некоторыми обстоятельствами, касавшимися подруги непосредственно.
— Угадаю, — задумчиво протянула Микаса. — Похоже на бергамот и имбирь?