Another brick in the wall (1/2)

Fingers find the ivory keys

And a song begins to begin

Like a wolf on the run

And you will find

While in the wind

Something that you lost

The dream was never over, no

The dream was only lost…

She remembers how good it can be

He remembers a melody

Ah, in the shadow of my shadow

In a gleam…

«Straight Back» — Fleetwood Mac.

Разговор с матерью несколько отрезвил Эрена. С постепенно тающим от мартовского тепла снегом утекали и тяжелые напряженные размышления, утягивавшие на свою темную глубину. Становилось чуть легче. Он снова подналег на тренировки, терпеливо выполнял все приказания Леви, не позволял себе огрызаться в ответ на знающего преподавателя, прислушивался даже к противно царапавшей нутро критике и делал доебавшие дыхательные упражнения, с удивлением отмечая, что от них становится легче.

С наступлением весны начала выправляться и ситуация дома. Эрен не раз украдкой замечал, что родители отчего-то стали нежнее друг к другу, хотя отношения его самого с отцом от этого никак не поменялись, словно оба подписали незримый пакт о ненападении. Даже дела в школе стали странным образом налаживаться. На место старого брюзжащего математика, которого понимал, казалось, только Армин, поставили тридцатилетнего преподавателя, господина Криденса, работавшего с параллельным классом, и Эрен в ужасе осознал, что он не является настолько тупым, насколько думал, если ему хорошо объяснить. Армин смеялся над его открытием и заверял, что дело наверняка в этих жутких тренировках с Леви, из-за которых он невольно научился дисциплинировать свои мозги.

Все шло удивительно спокойно, до того, что даже странно было осознавать. Единственной стабильной деталью его внутреннего хаоса оставались странные приливы злобы и самоуничижения, а с ними новый виток кошмарных снов, заставлявших в поту вскакивать с кровати среди ночи.

Волновала и Микаса, с которой он так и не успел поговорить наедине после ссоры, ввернув лишь искреннее «прости меня» на одной из тренировок. Почти весь март провели в общих компаниях и даже общались между собой, но чувство вины продолжало гложеть его изнутри. Только все не знал, как подступиться, потому продолжал лишь понуро наблюдать за ней и краснеть.

С середины марта Леви начинал ставить Эрена в пару с другими участниками группы для спарринга. Повторяя наставления преподавателя как мантру про себя, пару раз даже умудрился выиграть, но самый важный день настал, когда Аккерман решился снова поставить против него Микасу. Прежде чем натянуть маску, Микаса успела сверкнуть в него недобрым взглядом, не предвещающим ничего хорошего. Покрепче перехватывая меч и пытаясь успокоить дыхание, панически участившееся от возможности очередного позора, слышал, как некоторые стоящие по сторонам участники группы делают ставки. Глупость какая.

Оба ринулись вперед, стоило Леви дать команду. На этот раз Эрен пытался сосредоточиться на наблюдении за Микасой, понимая, что, просто махая клинком из стороны в сторону, ее не одолеть. Отражая атаки и уклоняясь гораздо более ловко, чем раньше, он и сам приноровился наносить удары, которые Микаса все с той же легкостью отбивала и принималась заново оттискивать его краю дорожки. Эрен монотонно отбивался, не прислушиваясь к чьим-то крикам нападать на нее и внимательно приглядываясь к положению ее ног. Левая была не в самой устойчивой позиции при выпадах. Едва не потеряв равновесие, он принялся сам наносить частые удары, вынуждая девчонку тратить всю энергию на попытки отразить их, пока край полосы не показался позади нее. Не дав ей сориентироваться, он сделал выпад и рубящим ударом подкосил и без того неустойчивую ногу. Под его изумленным взглядом Микаса неловко пошатнулась и все же рухнула на колени.

— Альт! — скомандовал Леви, заметив, что ученица заново намеревается вскочить на ноги и схватиться за оружие. Микаса шумно выдохнула и стащила с головы маску, одарила, взъерошенная, недовольным взглядом, поднимаясь на ноги. — Руки пожали, — процедил Леви. Стянув маску, Эрен протянул руку, ощущая, что его лицо наверняка выглядит тупее некуда, так как сам не осознал до конца свою победу. Микаса небрежно сжала его пальцы своими и круто развернулась к выходу, оставляя его в недоумении глядеть ей вслед.

Рядом остановился Леви, со сдержанным одобрением хлопнул по плечу.

— Оценил ситуацию, хвалю. А девочка сильно понадеялась на постоянный успех.

Вечером ноги сами привели к дому Аккерманов. Эрен не был уверен даже в том, что подруга у себя, пришлось обходить дом на полусогнутых, чтобы не попасться в столь поздний час кому-то из родителей. Идзуми наверняка начнет переживать и расспрашивать. Обнаружив тусклый свет в полутемном квадрате ее окна, Эрен огляделся по сторонам и собрал небольшой снежок из жалких остатков мокрого снега на заднем дворе их участка. Серый комок приземлился рядом с оконной рамой. Эрен прислушался, опасливо оглянувшись, но, кроме отдаленных звуков детских голосов и воющей сигнализации чьего-то автомобиля, так ничего и не различил. Вздохнув, бросил еще один снежок, на этот раз в окно, молясь, чтобы оно не лопнуло.

Наконец, в полутемном квадрате мелькнуло лицо Микасы, обрамленное взъерошенными волосами. Она удивленно поглядела на него и выглянула.

— Ты что, совсем больной?

Эрен невольно улыбнулся в ответ на ее свистящий шепот.

— Ты все еще злишься на меня? — прошипел он, сложив руки рупором.

— Я всегда на тебя злюсь, — хмыкнула она. Эрен помахал рукой в свою сторону.

— Выйди, поговорить надо.

— Я делаю долбанную математику Криденса, — она страдальчески закатила глаза. — И ни черта не понимаю.

— Я недолго.

Микаса задумчиво пожевала губу, но все же прикрыла окна, снова исчезая в полутьме. Выдохнув в чуть озябшие от снега ладони теплый воздух, Эрен сунул руки в карманы и побрел к фронтальной части дома, где вскоре показалась Микаса и сразу потащила его за локоть в сторону детской площадки за поворотом.

— Папа спит, но это ненадолго, так что надо быстро, — поправив плащ, она села на качели, тут же начиная чуть покачивать себя слабыми движениями ног.

Эрен неловко кивнул, все еще подпирая балку качелей своим плечом и разглядывая ее изрисованные синяками от тренировок голые коленки из-под домашних шорт.

— Я извиниться хотел. За то, что так грубо говорил с тобой тогда, — Микаса метнула короткий взгляд на его виноватое лицо.

— Ты уже извинялся.

— Знаю, просто… — он зарылся пальцами в волосы и прошел на качели рядом с ней, сел, глядя сквозь темную помятую траву, выглянувшую из-под стаявшего снега. — Мне как-то неуютно, что мы с тобой нормально с тех пор не общаемся. Плюс еще это чувство, что вокруг меня много хороших людей, которых я отталкиваю своей грубостью. А, точно, — чуть не ударив себя по лбу, сунул ладонь в карман пальто и вынул принесенную, наконец, ракушку. — Нашел тут, пока по берегу бродил. Подумал, тебе понравится.

Микаса поджала губы и приняла ракушку, внимательно рассмотрела ее и вдруг рассмеялась.

— Ты как шалашник, — выдавила она. Эрен насупился.

— Кто?

— Птичка такая. Самцы приносят всякие подарочки, камни голубые, цветы, чтобы самка ими заинтересовалась.

— Да вот еще, — хмыкнул Эрен. — Мы дружим уже третий год, ты давно заинтересовалась, — Микаса снова рассмеялась и покачала головой. Эрен почесал затылок. — Нравится хоть?

Она кивнула, оглаживая кончиками пальцев ребристую поверхность раковины. Эрен окинул взглядом пустынную площадку, по которой с тихим шорохом перекатывались сухие листья, подрагивала жухлая трава. В углу, около мокро блестящей горки валялся брошенный красный совок и ведерко с цветком. Он вдруг отчего-то остро осознал, что им обоим уже по пятнадцать лет, и детские игры, которым когда-то предавались, уже давно позади. Странно. И стремно.

— Не знаю, что со мной в последнее время, — вдруг выдохнул Эрен, не отрывая взгляда от тускло поблескивающих цветастых перекладин качелей и горок в полутьме. — Мама говорит, что переходный возраст просто. А я и сам не уверен. Вроде все хорошо, но постоянно присутствует какое-то странное ощущение внутри. Еще часто чувствую жуткую злость без повода, никчемным себя ощущаю. Из-за этого начинаю завидовать, тебе в том числе, огрызаюсь, гадости всякие говорю… — глубоко вздохнул, снова взъерошив волосы. — В детстве как-то попроще все было. Играй себе и гуляй, — Эрен перевел взгляд в сторону, тут же сталкиваясь с внимательными серыми глазами. Отчего-то слегка кольнуло в груди. Лицо Микасы вдруг показалось куда более взрослым, чем он привык видеть.

— Права мама, — ровно произнесла она. — Может, и таблетки твои влияют. От них такое бывает. Тебе они действительно так нужны?

Эрен не сразу сообразил ответить. Очень уж, неожиданно для себя, засмотрелся в ее глаза, такие светлые, словно призрачные на ее бледном лице, и ресницы такие длинные.

— Они подавляют видения.

— М-м, — протянула Микаса и усмехнулась. — А эти видения мешают тебе или твоему отцу?

Эрен прикрыл глаза, чуть улыбаясь в ответ. Отвечать не стал. Отдаленно зашумели голые ветви деревьев, глухо стуча продрогшими ветвями. Порыв ветра принес запах земли, дождя и прелой листвы.

— Как с Жаном? — зачем-то спросил Эрен, вглядываясь в маячки едва различимых за низкими тучами первых звезд.

— Да никак, — пожала плечами, толкнувшись от земли сапогами, — мы не встречаемся уже месяца четыре.

Эрен округлил глаза, переведя взгляд от влекущих на не менее притягательные глаза похоже со звездами цвета.

— Чего вдруг?

— Не знаю, — снова пожала плечами. — Все шло к первому серьезному поцелую, не все эти чмоки, а с языком, по-взрослому, но почему-то в моменте… Я поняла, что мне не очень-то хочется. Жан клевый, но мне он больше нравится как друг. Мама говорит, что если поцеловать не хочется, то не стоит и пытаться приноровиться.

Эрен кивнул и принялся рассматривать свои ладони на собственных коленях. Отчего-то долетевшая до него с огромным опозданием новость отдалась до одури непривычным ощущением внутри.

***

You're so sweet

You're so fine

I want you all and everything just to be mine

You slide so good

With bones so fair

You've got the universe reclining in your hair

'Cause you're my baby

Yes, you're my love

Oh, girl I'm just a Jeepster for your love…

«Jeepster» — T Rex.

После Дня рождения Эрена дни неслись один быстрее другого, обгоняя друг друга, как и сами недавние дети, носившиеся по пустынным вечерним улицам, горланя любимые песни и пытаясь продлить беззаботные мгновения юности. Апрельское тепло разогнало кошмары ушедшей зимы и заставляло думать о чем угодно, но только не о предстоящих майских экзаменах. Эрену, например, было приятно думать о том, как от сидящей рядом в полутемном кинотеатре Микасы вкусно пахнет духами с какой-то цитрусовой сладостью. На премьеру «Чужого»<span class="footnote" id="fn_38255382_0"></span> Ридли Скотта их компанию повел сам Кит Аккерман, который едва не с детским восторгом предлагал сходить всем вместе, а затем долго не затыкался в машине, бурно расписывал свои впечатления, развозя подростков по домам. Микаса тогда доверчиво уронила голову на плечо удивившегося Эрена, да так и уснула, пока не пришла его очередь выходить, хотя и не хотелось совершенно. Раствориться бы в этой приятной тяжести на плече, по-уютному темном салоне машины, полном тугих гитарных соло.

Почти весь апрель Эрен и Микаса таскались после уроков домой к Армину, отчаянно нуждаясь в помощи с подготовкой к экзаменам. Взамен Армен, злобно посмеиваясь, накрывал очередную партию в D&D. Эрен про себя усмехался, что Микаса почти всегда выбирала себе чернокнижника или колдуна в качестве героя. По вечерам приятнее всего было провожать ее до дома, щеголяя в потертой как у настоящего рокера кожанке, дурашливо исполняя перед ней миниатюры из концертной программы Роллингов и Ти Рекса<span class="footnote" id="fn_38255382_1"></span> под заливистый смех; позволять браться за свой локоть и слушать ее мелодичное пение, вплетавшееся в дурманящий аромат распускающегося жасмина, ветки которого несколько раз обдирали на букеты для матерей. После подобных авантюр приходилось снова закидывать смеющуюся Микасу на закорки и нестись прочь от матерящего ночную шпану деда, обещавшего зарядить ружье соляной дробью за порчу городского имущества. А затем обниматься на прощанье перед ее домом, ненароком скользя взглядом по завязанной на ее запястье красной бандане.

В один из душных первых дней мая, успешно пережив контрольную по истории, Эрен никак не мог усидеть на месте, унесся на перерыве в газетный киоск, из которого в школу под изумленным взглядом Армина вернулся уже со свежей газетой из Штатов, в которую вчитывался все оставшиеся уроки.

— Гейси арестовали, — шепнул он Армину на предпоследнем уроке у суеверной до одури учительницы словесности. Армин со скепсисом покосился на газетный разворот, в который Эрен с маниакальным интересом вчитывался, стараясь не шуршать лишний раз, и только покачал головой, покрутив пальцем у виска.

За делом Джона Гейси он наблюдал еще с прошлого года, когда в газетах стали появляться первые заметки о психопате из Иллинойса. Сведений о ведении расследования было достаточно мало, но пытался сам, прикидывая, что мог бы делать на месте работника полиции, связать мелькавшие в статьях детали. Когда объявили, что Клоун-убийца охотится преимущественно на молодых парней, даже Карла занервничала, хотя речь шла о далеких Штатах.

Кидая косые взгляды на перекрещивающуюся учительницу, разбиравшую поэму уроженца Старого Парадиза о его проклятой, несчастной родине, Эрен, хмурясь, вчитывался в биографию Гейси, скудные сведения о которой почерпнул и ранее. Особенно забавляло и пугало упоминание теплых отношений с матерью и проблем с отцом, который никогда не был доволен сыном. Слова Гриши во время чтения биографических данных отдавались в мыслях особенно четко.

После окончания уроков с облегчением вывалились на школьный двор, где уже ждал Конни, готовый идти на запланированную вылазку на побережье.

— Черт его знает, как я серфить буду сегодня, — донесся недовольный голос Жана, выходящего из школы с жующей булку Сашей. — Плечо на тренировке потянул, пиздец.

— Твое счастье, что на доске стоят ногами, — хмыкнул Эрен, шутливо хлопнув его по плечу, за что получил болезненное шипение.

— А Микаса где? — окинув парочку взглядом, удивился Армин. Саша подняла указательный палец, с трудом прожевывая кусок булки.

— Ее Криденс оставил после уроков. Она с самостоятельной напортачила, решил объяснить ей тему.

— О, дерьмо! — хлопнул себя по лбу Конни. — Это если мы будем еще ждать, уже все волны пройдут. Арлерт, че Аккерман не научил два плюс два складывать?

— Эй, — предупреждающе повысил голос Эрен, недовольно зыркнув на друга, тут же поднявшего руки в примирительном жесте. — Дуйте на побережье, мы позже подойдем, когда она освободится.

— Ну все не как у людей, — беззлобно вздохнул Жан и пожал парням руки на прощание. — Давайте только пошустрее.

Армин и Эрен решили остаться в школьном дворе, не испытывая никакого желания возвращаться в душное помещение. Изредка поднимая взгляд, чтобы проводить расходящихся по домам школьников и учителей, Йегер зачитывал другу части статьи, вслух размышляя над мотивами душегуба и способом убийств попавшихся ему жертв. Армин слушал будто вполуха, периодически вступая в диалог, по большей части решая заданную домашку и поглядывая на пустующее школьное крыльцо. Поймав очередной долгий взгляд друга, направленный на молчаливое здание, Эрен отложил газету.

— Что-то она долго, — неуверенно протянул Армин, взглянув на наручные часы, — уже почти час прошел.

Эрен пожал плечами, тоже вглядываясь в закрытые двери.

— Может, пойти отпросить ее? — предложил он.

— Попробуй, — кивнул Армин.

Прокашлявшись и поправив выбившуюся из брюк рубашку под курткой, чтобы выглядеть поприличнее в глазах преподавателя, которого наверняка придется упрашивать отпустить нерадивую ученицу, Эрен двинулся обратно в здание. Шаги едва ли не гулким эхом отдавались в коридорах первого этажа, пока он бродил, не зная точно, в каком кабинете они могли находиться. Пришлось заглядывать в окошки всех классов по пути. Недоуменно почесав затылок, дошел почти до самого конца длинного коридора к единственной не проверенной двери, морща нос от запаха хлорки, которой уборщица прошлась по полу. Дойдя, снова прокашлялся, чтобы голос звучал убедительнее, и заглянул в окошко. Ладонь на округлой дверной ручке, едва сжавшись, замерла. Класс определенно не пустовал: на самой последней парте в тусклом свете из прикрытых жалюзи окон темной фигурой угадывался математик, сидевший слишком близко к сжавшейся едва ли не в комок Микасе. Сидела спиной и лица было не разглядеть, но странные движения ее рук, словно пытающихся оттолкнуть, заставили нервно сглотнуть. Широкая мужская ладонь неожиданно оказалась на ее пояснице и грубо скользнула ниже. Вздрогнув, Эрен рывком дернул дверь на себя. Серые глаза, полные ужаса и слез, посмотрели на него с бледного как полотно лица. Голубые глаза учителя под сдвинутыми бровями медленно прикрылись.

Микаса издала рваный всхлип из-под зажавшей рот ладони и, схватив сумку, бегом унеслась из кабинета, обдав Эрена запахом своих духов и рвущимися наружу рыданиями. Он почти перестал дышать, по ощущениям, глядя, как ее тонкая фигура уносится в сторону туалета. Когда обернулся обратно на учителя, тот медленно вдохнул и выпрямился, уложив ладони на парту, глядя куда-то сквозь классную комнату.

Отпустив ручку, рванул с места в сторону, куда убежала Микаса, не слыша ни единого звука за бешеной пульсацией крови в ушах. Толкнул дверь женского туалета, дрожащими от ужаса и шока руками принялся раскрывать двери кабинок, пока не наткнулся на одну закрытую, из-за которой мгновенно донеслись всхлипы.

— Микаса! — всхлип слился в тихим надсадным звуком, от которого его неслабо тряхнуло. — Микаса, прошу, открой.

— Нет, — хриплым дрожащим голосом донеслось из-за двери. Прошило с ног до головы, он никогда не слышал ее такой.

— Пожалуйста, пожалуйста, — сглотнув налившийся в горле ком, прислонился лбом к двери. Казалось, еще пара секунд и упадет в обморок от силы пробившей все тело дрожи. Под веками красными всполохами расцветала увиденная сцена, от которой становилось дурно до тошноты, хотя и сам не до конца понимал, что увидел. — Микаса…

Дверь вдруг резко раскрылась, едва позволив ему отскочить на шаг назад. Внезапно обвившиеся вокруг шеи руки едва не сбили с ног, только и успел, округлив глаза и пошатнувшись, поймать судорожно дрожащее тело. В ухо вливались ее глухие рыдания и судорожные частые вдохи, и, казалось, что трясти ее начинало все сильнее. Заторможено оглянувшись, обхватил ее покрепче и присел на пол. Микаса не расцепила хватки, только сильнее сжав в ледяных пальцах ворот его рубашки и уткнувшись мокрым лицом в грудь. Не зная, что делать, Эрен лишь продолжал аккуратно поглаживать ладонями по спине, чтобы могла нарыдаться вдоволь, хотя и подмывало поскорее узнать о произошедшем, назойливой тревожной дрожью точа под ребрами. Едва успокоившись, Микаса принималась часто дышать и плакать заново, крепче притискиваясь к нему, будто пытаясь спрятаться от чего-то невидимого за его руками и коленями.

— Микаса, — мягко позвал Эрен. Она только замотала головой. Судорожно выдохнув, аккуратно переместил одну ладонь на ее голову, принялся осторожно гладить по волосам. — Микаса, расскажи, что случилось. Пожалуйста.

— Нет, — глухо простонала она, до боли вцепившись пальцами в его плечи.

Эрен осторожно переместил ладони на ее мокрые щеки и попытался как можно мягче приподнять ее лицо. Она поддалась, но глаза так и не открыла. Эрен тяжело сглотнул пересохшим горлом, вглядываясь в раскрасневшееся и мокрое от слез лицо с дорожками туши на щеках. Осторожно провел большими пальцами по коже, мысленно пытаясь понять, правильно ли вообще трогать ее после случившегося.

— Микаса, ты можешь мне рассказать, — уверенно произнес он, вглядываясь в чуть приоткрывшиеся серые глаза. Она зажмурилась, снова беспомощно всхлипывая. — Пожалуйста.

Снова подалась вперед и оплела руками крепко вокруг талии, вжимаясь в его грудь.

— Он… он меня трогал.

Едва различив дрожащий шепот, крупно вздрогнул.

— В-в каком смысле?

— Да в том самом, Эрен, — чуть громче всхлипнула Микаса.

Блять, нет.

Эрен плотно сжал губы, прикрывая глаза и пытаясь унять усилившуюся тошноту, подогреваемую разгорающейся яростью и страхом узнать подробности.

— Только трогал? — стараясь звучать ровно, произнес он, машинально гладя ее дрожащие плечи. — Больше ничего не было?

Микаса замотала головой, и он чуть было не выдохнул от облегчения. Ситуацию лучше это не делало, но хотя бы самые страшные догадки не оправдались. Уже чуть увереннее обхватив ее в кольцо рук, уткнулся носом в макушку, тихо нашептывая всякий бред, лишь бы ей стало чуть спокойнее.

— Он, — сглотнув, наконец, заговорила Микаса куда-то в его грудь, — сначала просто объяснял мне ошибки в работе. Я думала… перепишу и… Он начал объяснять эту тему в учебнике и все… все подвигался ближе, — Эрен стиснул зубы, неосознанно сжав крепче ладони на ее плечах, дурея от одного сбивчивого описания, мигом расцветавшего образами в мыслях. — Я думала, что мерещится. Он начал говорить всякий бред… что я выгляжу гораздо взрослее одноклассниц, мыслю старше своего возраста. Руку положил на колено, все говорил-говорил, — она замотала головой, снова всхлипывая, — я хотела отодвинуться, а он только ближе подлез, под самую юбку руку сунул, — Эрен шумно выдохнул, запрокидывая голову и до боли кусая щеку. До того невыносимо было слушать. — Говорил, что я должна все понимать. Под рубашку мне залез. Меня как парализовало. Всегда думала, что смогу дать отпор, а тут словно… Словно тело не мое, и он чье-то чужое трогает.

— Ты не виновата, — выдохнул Эрен, борясь с бешеным желанием вернуться в кабинет и разбить ему лицо прямо об парту.

— Если бы ты не зашел, он бы и в белье мне залез, — хрипло выдохнула Микаса, выпустив усталый выдох.

Эрен отнял одну руку от ее спины и сжал переносицу, жмурясь. Безумие какое-то, полный бред. Пока они строили планы на посиделки у залива и обсуждали дело Гейси во дворе, ее, в полном одиночестве, беззащитную, лапал преподаватель. А они сидели так близко и ничего даже не подозревали, даже подумать не могли, что подобное может произойти в стенах школы, еще и с их подругой. Эрен едва не взвыл от липкого ощущения ужаса, представляя, что было бы, если бы Армин не намекнул на время, если бы он сам не дошел до той двери в конце.

В мыслях назойливым роем заверещали обрывки разговоров мамаш и одноклассников о том, какая госпожа Аккерман распутная и легкодоступная шлюха, с которой дочь берет пример. Ну конечно, так этот мудак и думал, решив, что имеет право даже пальцем коснуться ее. Не считал за человека.

— Я ему ебало разобью, — уверенно произнес Эрен, предпринимая попытку встать, но Микаса вдруг намертво вцепилась кулаками в его рубашку и с ужасом в округлившихся глазах поглядела, дрожа бескровными губами.

— Нет! Не надо!

— Микаса, он…

— Я знаю, — снова задрожав, надсадно выдохнула она. — Но если ты сейчас вмешаешься, мне не поверят.

Эрен подумал, что ослышался. Обхватил ладонями ее кулаки на своей груди и присел обратно, непонимающе вглядываясь во влажно блестящие глаза.

— Как не поверят? Я же все видел.

— Ты не понимаешь, — всхлипнула она и обхватила ладонями его лицо, — не вмешивайся, пожалуйста. Надо сказать моей маме, сделать все по правилам, иначе все переврут.

Шумно дыша, Эрен кивнул, все еще не до конца понимая, что она имеет ввиду. Микаса прикрыла глаза и вновь обмякла в его руках, прильнув щекой к груди. Ее все еще продолжало слегка потряхивать, пока он осторожно гладил ее спину и волосы. Входная дверь туалета вдруг распахнулась, заставив Аккерман крупно вздрогнуть и вцепиться в Эрена.

— Капец, даже Криденс уже ушел, вы… — Армин замер, едва сделав два шага в помещение. На лице отразилось непонимание. — Что случилось?

***

Black girl, black girl, don’t lie to me

Where did you sleep last night?

In the pines, in the pines

Where the sun never shines

I shivered the whole night through