Mou > Аниме и манга > Пропащие ребята

Child in Time (1/2)

Пропащие ребята Rickarda 495390K

Предыдущая глава Список Следущая страница

Sweet child, in time you'll see the line

The line that's drawn between the good and the bad

See the blind man shooting at the world

Bullets flying taking toll

If you've been bad, Lord I bet you have

And you've not been hit by flying lead

You'd better close your eyes and bow your head

And wait for the ricochet…

«Child in Time» — Deep Purple.

1976 — 77 год.

Заинтересованный зеленоглазый взгляд проводил фургон фольксваген. За нагромождением кислотно-ярких рисунков причудливых узоров едва можно было разглядеть его родной бирюзовый цвет. Из раскрытых окон на всю улицу доносилась затейливая песенка про Калифорнию, в такт которой покачивались торчащие из окон увешанные браслетами руки. Эрен чуть замедлил шаг, сворачивая шею вслед фургону, через несколько метров слившемуся с бурным цветом листвы на ржавеющих деревьях. Поправив лямку рюкзака, пожал плечами и двинулся дальше. Солнце уже не палило, как неделю назад, но с трудом отсидел нужные уроки без Армина, которому приспичило свалиться с простудой после купания в последний августовский день. Хоть придурковатый Жан развлекал глупыми шутками в записках.

Эрен глубоко вдохнул свежий осенний воздух, пропитанный терпкостью листвы, машинально принялся собирать опавшие кленовые листья по дороге. Матери такие нравились. Радовался, что поездке в душном гудящем автобусе предпочел прогулку. Дома ждут скучные уроки, а все мысли заняты лишь грядущим походом в кино с Армином на новый хоррор, одна реклама которого заставляла волосы встать дыбом. Про ребенка Дьявола они еще не смотрели.

Напевая под нос мотив хипповской песни, Эрен не сразу расслышал смех и крики откуда-то из-за нагромождения гаражей и заброшенного деревянного дома. Остановился, повинуясь старому импульсу, но в этот раз решил дважды подумать.

Снова ввяжется во что-нибудь, и отец будет ездить по мозгам.

Тяжело вздохнув, Эрен решил просто посмотреть. Неслышно, оглянувшись, прошел к заброшке и замер. На старом пепелище двое мальчишек перебрасывали друг другу цветастую сумку, высокая рыжая девчонка чуть поодаль со смехом что-то им говорила и пинала поломанный велик. Невысокая тонкая брюнетка металась из стороны в сторону, не зная, с кем разбираться, и только кричала им что-то, бросаясь комьями грязи.

«Девчонка», — удивленно пронеслось в его голове, округлились глаза. Девчонок обычно не задирали так, как парней.

— Смотри, куда кидаешь, косоглазая! — заверещала рыжая, которой брюнетка попала грязью на вязаный топ, и, подлетев, с силой пихнула в сторону. Девчонка не удержала равновесие, опадая прямо в руки одного из парней, который — даже сердце вниз живота ухнуло — дернул ее за юбку и с силой пнул на землю.

— Связывай ее нахуй, — заорал второй, придавив ее запястье ботинком к земле. — Нечего было соваться сюда, косоглазая, сидели бы в Хиросиме с мамкой-шлюхой, ноги бы раздвигали и горя не…

— Кайл! — нервно позвала рыжая, глядя за спину мальчишки.

Все трое недобро обернулись на подошедшего Эрена. Тот, неловко улыбаясь, приветственно поднял правую ладонь в воздух.

— Какого хера надо? — выплюнул парень, не отпускающий запястье девчонки. Эрен лишь мельком глянул на ее лицо, перехватывая полный ужаса серый взгляд.

— Э…Здорово, я Том, — глуповато улыбаясь, бодро начал он. — Шел мимо, услыхал вас, ребят. Я просто… — уловил, что троица переглянулась друг с другом, словно приняв его за отсталого. — Дед мой воевал против косоглазых, в плен попал, пытали его жуть как, — закивал для правдоподобности. — Вот все хотел отомстить как-то, но их на острове не так много, а тут вы…

Нервно сглотнул, опасаясь, что вранье раскусят мгновенно, но, судя по не слишком обремененным интеллектом лицам, троица купилась.

— Ну здорово коли не шутишь, Том, — усмехнулся парень и подался вперед, чтобы пожать протянутую руку. Девчонка на земле судорожно вдохнула. — Я Кайл. Чего хочешь-то?

— Да я бы пару раз вдарил, — он столкнул сжатый кулак с раскрытой ладонью, — и все, не буду вас веселья лишать. Вы только поднимите, чтоб не рыпалась.

Кайл переглянулся с товарищами и кивнул. Второй нагнулся к земле и схватил вторую руку отчаянно забрыкавшейся девчонки. Грубо встряхнув, поставили на ноги, растянув ее руки в сторону. Эрен судорожно сглотнул липкое ощущение тошноты, вглядываясь в сверкающие ненавистью глаза, серые как лед на озерах по зиме, необычной формы. Ни намека на слезы, несмотря на разодранную одежду, разбитую коленку и отдавленное запястье. Эрен показательно сжал кулак покрепче и отвел назад, вглядываясь в ее глаза, в которых мелькало едва ли не пожелание смерти.

— Ну, — вдохнул, — за деда.

Кулак с силой врезался в нос ничего не подозревающего Кайла, мгновенно выпустившего руку девчонки и со стоном упавшего на землю. Девчонка поскользнулась, падая следом.

— Ах ты, сука! — взревел над головой второй парень, когда Эрен юркнул на землю и, зачерпнув ладонью песка с пеплом, бросил ему в глаза.

— Быстро! — обхватив девчонку за талию, толкнул в сторону, чтобы начала убегать.

— Сумка! — крикнула она, шустро ковыляя назад.

Эрен обернулся, выругавшись, и в три шага добежал до брошенной на земле сумки, но едва коснулся, как в подбородок прилетел кулак. Прозревший от песка, красный от слез парень, взревел, бросаясь к нему. Эрен уже готовился отразить удар болящими от ушибов руками, как брюнетка, сгруппировавшись, со всей дури влетела в его бок, сбивая с ног, а затем, оказавшись сверху от души схватила за волосы и приложила лбом в землю. Эрен не дал себе времени удивиться, мигом поднимаясь на ноги и подхватывая сумку, которую потянула на себя забытая им рыжая девчонка.

— Отпусти, блять! Я тебе лицо разобью до мяса, если не пустишь! — озлобленно прорычал, дергая на себя. В округлившихся глазах мелькнул испуг. Пальцы ослабли. Вырвав сумку, Эрен дернул за руку доковылявшую до него брюнетку и, не дожидаясь, пока избитые оклемаются, припустил подальше от заброшки.

— Быстрее! — крикнул через плечо.

— Не могу я, блять! — раздраженно отозвалась девчонка позади, с трудом наступая на раненную ногу. Парни с перекошенными от злости лицами показались со стороны пепелища.

Выругавшись сквозь зубы, подбежал обратно. Присев на корточки, подсадил ахнувшую от неожиданности девчонку себе на спину и, обхватив под коленями, бегом понесся по залитому солнцем тротуару мимо домов с пышными соснами и увядшими палисадниками. Покрепче сжав девчачьи бедра, оглянулся назад, чтобы тут же припустить сильнее, когда в поле зрения попали два амбала, несущиеся следом. Сам не понимал, куда деваться с незнакомой девчонкой на спине, невольно давившей руками на его шею. Долго с таким грузом не побегаешь. Услышав шорох колес и тяжелое уханье, едва не уверовал, радуясь прибытию автобуса как никогда раньше. Тяжело гудя, тот проехал мимо и остановился через десять метров. Эрен изо всех сил поддал скорости и влетел в последние двери, едва успев до их закрытия. Опустив руки, уперся лбом в спинку чьего-то сиденья и тяжело задышал, прикрыв глаза. Девчонка слезла с его спины, болезненно кряхтя. Эрен чуть было не взлетел от облегчения. Отдышавшись, обернулся, чтобы, наконец, рассмотреть ту, из-за которой получил в морду.

Девчонка уселась на ступеньке около пустых сидений. Черные как смоль волосы чуть ниже плеч взлохмачены; черная юбка измазана в пыли и пепле; странного вида цветастая блузка порвана в паре мест; край одного из замшевых сапожек измазан кровью с рассеченной коленки. Она вдруг подняла на него взгляд, вцепившись удивительными серыми глазами, и бледные искусанные губы задрожали от разобравшего через мгновение смеха. Эрен непонимающе вздернул бровь.

— Что смешного?

— Я думала, ты и правда меня избить пришел, Том, — истерически расхохоталась девчонка, привлекая внимание пассажиров. — Мой дед воевал против узкоглазых, — деланно грубым мальчишеским голосом спародировала она и снова задрожала от смеха. Эрен в замешательстве наблюдал, как смех перерастает в очевидную истерику, и плечи ее дрожат уже от рыданий. Всхлипнув, она дрожащими руками вытащила из узорчатой сумки бутылку воды и сделала пару глотков, затем протянула ее Эрену.

— Я не Том вообще-то, — выдохнул он и, отпив, присел на корточки перед ней. — Я Эрен, и сейчас будет больно, — стянув сапог с пострадавшей ноги, пока она не опомнилась, полил водой на кровящую коленку. Девчонка стоически закусила губы, морщась, но не проронила ни звука, ни слезинки.

— Подуй! — выдавила она, сжав ладонь в кулак. Эрен непонимающе посмотрел на нее и, опомнившись, дунул на рану. — М-микаса.

— А?

— Меня так зовут. Микаса Аккерман.

Эрен мысленно повторил ее имя про себя, отмечая, как странно и непривычно оно звучит. В мыслях пролетели ассоциации с испанским языком, которому учила мать, но шутить не решился, хоть и украдкой улыбнулся.

— Ты что, коммунист? — усмехнулась девчонка, кивнув на завязанную на его шее бандану.

— Кто? — не понял Эрен, отдаленно вспомнив, что слышал это слово от отца и в каких-то новостях про штаты. — Я просто люблю вестерны. Ковбои такие носят.

Недолго думая, стянул с себя бандану и, сложив в полоску, принялся перевязывать коленку этой странной Микасы.

— Эй, испачкается же, — неуверенно протянула она.

— Не страшно, постирать можно, — сам не понял, зачем перевязывал ногу незнакомой девчонки вещью, которая была с ним почти три года. Осторожно завязав узел, поднял на нее взгляд. Только сейчас заметил, что в черных волосах затерялись мелкие косички с вплетенными бусинами и лентами, а на шее и запястьях — обилие причудливых украшений. — Ты что, хиппи?

— Нет, — она покачала головой, чуть рассмеявшись. — Но мои родители… Они не хиппи, но им нравится эта культура.

Эрен неуверенно кивнул и сел рядом, опершись локтями о колени. Автобус в очередной раз остановился, испустив тяжелый вздох, зашло несколько новых пассажиров. Неловко покосившись на странную девчонку, Эрен смущенно отвел глаза. С девочками как-то часто общаться не приходилось, еще и с такими. Еще и непонятно, что делать с ней.

— Ты далеко живешь? — прокашлявшись, спросил Эрен. — Не видела тебя здесь раньше.

— Пятая улица Вязов, — сообщила девчонка, не отрывая взгляда от окон в дверях.

Эрен удивленно поднял брови.

— Это ж километра четыре от той заброшки. Чего тебя туда понесло?

— Не знаю, — пожала плечами, — мне нравится гулять в необычных местах. Плюс я читала, что в районе жуткой смертью умерло какое-то семейство, а нехорошая история за ним тянется еще со времен Гула, когда тоже зарезали семью.

— Ты веришь в Гул? — протянул он. Серые глаза оглянулись на него.

— Ну ты же веришь, что ковбои носили красные платки. Кто знает, как на самом деле?

Эрен не нашелся с ответом.

— Чего эти дебилы к тебе пристали?

— Потому что мы тут живем всего с июня, — глухо ответила Микаса, чуть помрачнев. — Переехали из Хоккайдо несколько лет назад. Сначала в штаты, потом сюда. И везде докапывались из-за моей внешности. А еще тут считают, что моя бабушка ведьма, а мама — проститутка.

Эрен округлил глаза, огорошенный массивом информации.

— Почему?

— Я откуда знаю? — раздраженно ответила она. — Мама просто не стесняется быть собой. Она красивая и эффектная. Поэтому и говорят разное.

— А бабушка правда…?

— Ну вот когда-нибудь узнаешь, — хитро улыбнулась Микаса, покосившись на него.

— Сказала бы ей порчу какую-нибудь наслать на этих уродов, которые тебя задирают, — вздохнул Эрен, уложив подбородок на согнутое колено. — С ними надо бороться, стоять за себя. Я всегда даю сдачи, если ко мне лезут. Не всегда успешно, конечно, но не сдаюсь так просто.

— Я пытаюсь, — вздохнула девчонка, копируя его позу. — В новом классе одни уроды, а я там всего неделю проучилась. Только одна Саша хорошая.

Эрен повернулся к ней.

— Саша Браус? — девчонка кивнула. — Так мы с тобой в параллельных классах учимся. Ничего, ты привыкнешь. Меня тоже доставали первое время, потом мы с Армином пару раз носы поразбивали гадам и отвалили.

— Кто такой Армин?

— Мой лучший друг, очень башковитый парень, — гордо ответил Эрен, улыбнувшись. Микаса неуверенно улыбнулась в ответ и неловко поправила повязку на своем колене. Эрен поглядел на ее экзотический профиль, окинул взглядом необычную одежду, ненароком вспомнил, как она завалила амбала на заброшке. Язык оказался быстрее мыслей. — Давай дружить с нами?

Микаса обернулась, уставившись на него удивленными серыми глазами. В голове отчего-то пронеслось, что они выглядят отдаленно знакомо, но при этом настолько необычно, что хотелось смотреть не отрываясь.

— Но… я ведь девчонка, — неуверенно теребя подол юбки, протянула она. — Это ничего?

— А это тут причем? — непонятливо сдвинул брови. — Девчонка и девчонка, какая разница?

Бледные губы растянулись в улыбке, Эрен отчего-то и сам начал улыбаться, пожимая протянутую узкую ладонь.

Через пару остановок Эрен снова присел на корточки, усадил новоиспеченную подругу себе на спину и, выйдя на улицу, зашагал по направлению к своему дому, попутно рассказывая, как зовут мать и отца. Микаса переживала, что, увидев ее в подобном виде, ее мама понесется разбираться с обидчиками, поэтому решили застирать ее одежду и обработать раны дома у Йегеров.

— Карла и Гриша? — нервно шепнула она ему в ухо, когда Эрен зазвенел связкой ключей от дома, открывая дверь.

— Да, — передернув плечами от пробежавших мурашек, вошел в дом и тихо прикрыл дверь.

Из кухни негромко доносилась музыка. Придерживая Микасу под бедра, чуть высунулся из-за стены прихожей и тут же был пойман с поличным Карлой, замершей с тарелкой персиков в руках.

— Мам, я могу объяснить! — тут же затараторил Эрен, пока мать округлившимися глазами оглядывала его ношу.

— Постарайся. В твоем возрасте приносят домой котят, но никак не… девочек.

— Мам! — вспыхнул Эрен и ссадил со спины Микасу, придерживая ее под руку. — На нее напали какие-то уроды. Коленку разбила…

— Госпожа Йегер, — подпрыгнув на одной ноге вперед к удивленной Карле, заговорила она, — меня зовут Микаса. Ваш Эрен меня спас от хулиганов, но я бы не хотела идти в таком виде домой. Если бы можно было постирать вещи у вас, я была бы очень благодарна. Я очень быстро.

Карла озадаченно оглядела складно говорящую девчонку, перевела взгляд на Эрена и поджала губы, силясь не рассмеяться.

— Мне тоже нравятся Jefferson Airplane, — вдруг выдала Микаса, кивнув на доносящуюся из приемника музыку. — И вы очень похожи на Грейс Слик, такая же красивая.

Карла прижала ладони к дрожащим от смеха губам и кивнула.

— Так, я Карла, мать этого оболтуса, — заговорила она. — И Грейс Слик я тоже люблю, — Микаса неуверенно улыбнулась. — Вы как снег на голову, конечно, котятки… — она озадаченно оглянулась, не зная, за что взяться. — Давай так: я сама все постираю, и нужно раны твои обработать. Придется посидеть в вещах Эрена, пока все сохнет. Сейчас принесу, а ты пока позвони маме и предупреди, где ты, — Микаса кивнула. Карла подвинула ей стул и, одарив мягким взглядом, деловито прошла к дверям, за ухо потянув за собой зашипевшего Эрена. — Снаружи подождешь.

Через некоторое время, когда Карла закинула в стиральную машину пострадавшие в пылу битвы вещи, Эрен, сидя за кухонным столом, наблюдал, как Микаса жадно уминает кавателли с брокколи и бобами, нахваливая кулинарные умения Карлы. Сам, несмотря на любовь к материнской стряпне, едва вспоминал о необходимости есть, разглядывая гостью в своей же футболке с выцветшим изображением Кинг-Конга и Годзиллы и в длинных шортах, чуть великоватых для ее талии и тощих ног. Карла и сама с удовольствием поглядывала на гостью, расспрашивая о школе и попутно выкладывая в форму торроне. Перехватив смешливый взгляд матери на себе, покраснел, пойманный на беззастенчивых разглядываниях, и принялся активно работать вилкой.

Из прихожей раздался хлопок закрывшейся двери. Эрен вздрогнул, метнув жалостливый взгляд на мать, уже догадываясь, как отец отреагирует на очередную новость о драке. Опасливо обернувшись, замер. Отец, так и не сняв шляпу, полным шока взглядом глядел на Микасу, пропищавшую «здравствуйте», и, казалось, даже не дышал.

— Гриша, дорогой, — Карла поспешила к застывшему в безмолвии мужу, — у нашего сына снова приступ благородства. На этот раз спас принцессу от дракона, — Эрен перевел на мать возмущенный взгляд, покраснев до кончиков ушей. — Ее били, не посмотришь? — понизив голос, добавила она.

Отец, наконец, отмер и перевел взгляд на жену. Коротко кивнув, прошел к столу.

— Вы, стало быть, Микаса? — поинтересовался он у девчонки, та кивнула. Эрен вздернул бровь.

— Откуда ты знаешь?

— В прихожей услышал. Ну, — отложив шляпу, — давайте смотреть, что там с вами наделал дракон.

После осмотра и обработки ран, в процессе которой Эрен тихо просил быть помягче, за что получал долгий взгляд от отца и смех со стороны матери, Карла выдала детям тарелку с торроне и несколькими персиками и наказала идти поиграть на втором этаже. Эрен неловко принял у отца, глядящего куда-то сквозь него, свою бандану и, придерживая Микасу за спину, увел ее в свою комнату. Едва закрыв дверь, почти сразу позабыл о странной реакции отца и прочих проблемах, полностью направив внимание на любопытно оглядывающуюся девчонку. Прихрамывая, она рассматривала полки с коллекционными фигурками, книжки на полках, игрушки, особенно остановившись у плаката с афишей «Изгоняющий дьявола».

— Клевый фильм, — покивала она со знанием дела. Эрен едва не просиял.

— Тебе тоже нравятся ужасы?

— Да, мы с папой часто ходим, — с трудом присев на пол, сказала она, продолжая оглядываться. — Мама боится, а папе смешно от них.

— А мы наоборот с мамой ходим. Отец против такого, — Эрен сел напротив, поджав ноги. — Мы с Армином собираемся, кстати, на «Омен». Хочешь с нами?

— Без взрослых не пустят, — она покачала головой, усмехнувшись.

— Придумаем что-нибудь, — отмахнулся Эрен.

— Тогда пойду.

Широко улыбнувшись, он выгреб с полки свою коллекцию комиксов про Дикий Запад, супергероев и всякую нечисть, рассказывая вкратце про каждый и внимательно отмечая ее реакцию на свои богатства. Больше всего заинтересовалась комиксами про вампиров и монстров, и Эрен чуть ли не с открытым ртом слушал ее рассказ о японской манге и жутких чудовищах из японских страшилок — кайданов. Казалось, что его голова треснет от обилия новой завораживающей информации. Он потерял счет времени, пока, поедая на пару с ней персики, слушал о ее семье и жизни в Японии.

— Мой папа, его зовут Кит, автомеханик, — откусив кусок персика, невнятно проговорила она и дернула плечом, с которого все время норовила слезть футболка. — В тачках сечет, хотя сам ездит на байке. Он ездил в Японию на стажировку, на автомобильный завод. И пока жил в Иокогаме, встретил маму. Она преподавала музыку и танцы в колледже. Мама говорит, что отец влюбился в нее и увез в Америку, а там она влюбилась в западный рок-н-ролл и решила остаться, — рассмеялась Микаса. Эрен слегка улыбнулся, переваривая полученную информацию с ощущением, что только соприкоснулся с каким-то иным, нереальным миром, из которого прибыла эта девчонка. — Маму зовут Идзуми. Это значит «источник» или «фонтан».

— А твое имя что значит?

Микаса нахмурила нос.

— У меня не очень интересное. Три бамбуковые шляпы, значит. Ну и еще гора такая есть в Японии.

— Вообще-то интересно, — закивал Эрен. — На испанском «mi casa» значит «мой дом», — отчего-то покраснел, — у тебя интернациональное имя, получается.

— Ты знаешь испанский? — округлила губы девчонка. Отчего-то внутри затопило гордостью.

— Немного, мама учила. И итальянскому с немецким тоже, но я его чуть похуже знаю. Йегер, кстати, значит «охотник».

— Круто, — протянула Микаса. — А какую музыку ты слушаешь? Не увидела ни одной пластинки у тебя.

Эрен смущенно почесал затылок.

— Да не особо слушаю. Отец говорит, что музыка отвлекает.

— Он у тебя строгий, да? — сочувственно протянула Микаса, собрав брови «домиком».

— Да не то чтобы, — вздохнул Эрен, ощущая, что разговор идет не в то русло, и становится неловко. — Он просто спокойный. Мама говорила, что он только совсем в юности поживее был. Таскал ей охапками цветы в закусочную, где она работала. А потом что-то случилось, и он стал таким. Не знаю, — Эрен прикрыл глаза. — Он просто старается, чтобы все было хорошо. И не любит, когда я ввязываюсь в драки.

— Но ты же помочь пытался, — возразила Микаса.

Эрен посмотрел на нее долгим взглядом, изнывая от внутренней борьбы. Вот сейчас во всем признается, и она вообще не захочет с ним общаться. Ну и пусть.

— Никому не рассказывай только, — Микаса приподняла брови, удивившись его тихому голосу, и кивнула, подавшись вперед. — Когда мне было десять, я убил человека…

Глядя в пол и сбивчиво путаясь в собственных словах от волнения, рассказал об инциденте, случившемся с его семьей, прикидывая мысленно, через какое время Микаса пулей вылетит из его комнаты. Но девчонка оставалась неподвижна, молча слушала, внимательно глядя на него, лишь под конец истории задумчиво поглядела в пол, кусая губу. Пожала плечами.

— Я бы за маму тоже убила. Не раздумывая, — Эрен подумал, что может взлететь, до того легко стало на душе от этого короткого заявления. Микаса потянулась и, пошарив ладонью в разложенных комиксах, легла спиной на пол. Поманила пальцем. — Давай по ролям почитаем?

В наступившие внезапно семь вечера мама освободилась и скомандовала садиться в машину. Эрен без раздумий вызвался ехать с ней и Микасой, не желая терять ни минуты внезапной встречи и жутко жалея, что приходится расходиться так рано. Еще и учатся в разных классах, зараза. Едва машина остановилась у невысокого бревенчатого дома в уютных мягких огнях фонарей, Эрен выскочил из машины и подал руку новой подруге, решив по-джентельменски довести ее до двери. На порог дома вышла причудливо одетая старушка с сигаретой в длинном тонком мундштуке, коротко поблагодарила и спровадила притихшую Микасу в дом. Уже в машине Эрен старался не пересекаться взглядом с матерью, то и дело хитро глядевшей в зеркало заднего вида и изо всех сил сжимавшей губы, лишь бы не засмеяться.

Конечно, очень смешно дружить с девочкой, обхохочешься.

Тем же вечером, едва дотерпев до конца груды домашнего задания, час болтал с Армином, рассказывая о пополнении в их дружеском кругу.

***

С того дня в жизни что-то неуловимо изменилось. После уроков Эрен частенько задерживался, чтобы подождать новую подругу, с которой в один из дней благополучно познакомил Армина. Тот смущался и краснел как помидор, но достаточно быстро проникся, поддавшись ее непосредственному нраву, и со смехом носился по детской площадке, фукая, когда девчонка пыталась показать ему, как мерзко заживает разбитая коленка. После уроков часто гуляли втроем по городу, Микаса порывалась отвести друзей в лес, про который ходили разные нехорошие слухи, но Армин был против, поэтому приходилось ограничиться несколькими заброшенными зданиями в черте города и пару раз резво бегать от собак, охраняющих территорию. Эрен сам не понял, как у него в какой-то момент вошло в привычку закидывать девчонку себе на закорки для быстроты передвижения.

В один из дней, когда Армин отсиживался в душном классе с репетитором по математике, Эрен по обыкновению провожал ее до дома. Микаса купила обоим мороженое на карманные деньги, что после изнурительной физкультуры последним уроком казалось настоящим блаженством. Аккерман скакала впереди, подметая улицы широкими клешами, в джинсовке с какими-то причудливыми нашивками. Удивительно, как еще родителей не вызвали в школу за такой внешний вид. Еще и рюкзак его забрала, резво тащила оба на плечах, заявив, что раз он на физкультуре потянул плечо, то ему показан отдых. Пришлось краснеть и втягивать голову в плечи, лишь бы кто не увидел такую картину, но в душе понимал, что так гораздо легче идти.

— Я видела, как ты бегал на физре, — обернувшись на ходу, сказала Микаса, — тебе стоит пойти попробоваться на школьных соревнованиях.

— Не знаю, — Эрен неопределенно пожал плечами. — Отец говорит, что мне нужно сосредоточиться на учебе.

— А кем ты хочешь стать, когда вырастешь? — Микаса остановилась, любопытно вглядываясь в его глаза.

Эрен неловко затормозил.

— Хочу быть детективом. Поэтому нужно быстро бегать, чтобы ловить преступников! — неожиданно подавшись вперед, попытался выхватить свой рюкзак у Микасы, но та лишь захохотала и, развернувшись, бодро припустила по усыпанному цветастой листвой тротуару. Эрен беззлобно выругался и рванул с места, смеясь на ходу и вздымая за собой цветастые вихри. Нагнать девчонку удалось лишь через несколько метров, когда она выдохлась.

— У тебя есть право хранить молчание, — тяжело дыша, провозгласил Эрен, обхватив ее за плечи, и забрал свой рюкзак. Красная от бега Микаса покивала, так же задыхаясь.

— Мой дом, — она кивнула вбок.

Эрен удивленно поднял брови. Сам не заметил, как добрались до него. Даже немного жаль.

— Хочешь зайти? — Эрен перевел на нее взгляд. — Родители поехали провожать бабушку в аэропорт, будут только вечером.

— А куда она?

— Не знаю, — Микаса пожала плечами, — она мне не говорит о своих делах.

— Вы с ней не ладите? — почесав затылок, спросил Эрен.

Микаса усмехнулась, поправив лямку рюкзака.

— Нет. Она просто что-то типа твоего отца. Тоже скрытная и пытается сделать так, чтобы все было хорошо в семье. А вот папу недолюбливает. Ну так что, идем?

Несмотря на неловкость, все же не смог отказать себе в любопытстве оказаться изнутри ее мира, такого непохожего и завораживающего. Уже на крыльце, на котором однажды уже довелось побывать, внимание привлекли причудливой формы подвесные светильники, металлические, на четырех ножках и с ажурными стенками.

— Это фонарики торо, — пояснила Микаса и пропустила его в дом, толкнув дверь.

Эрен оказался в светлой прихожей, одна стена которой представляла собой белую бумагу в деревянной раме, по прямой виднелась лестница наверх. Микаса скинула сапоги и ловко отодвинула причудливую стенку в сторону, махнув рукой за собой. Оказавшись в гостиной, Эрен снова замер, оглядывая пространство: светло-бежевые стены оттеняли обилие необычных вертикальных рисунков едва ли не во всю стену, над полкой темного камина замер раскрытый веер с тонкими линиями какого-то пейзажа, над ним — длинная катана в ножнах; обилие полок и низких столиков уставлено разнообразными фигурками божеств; по углам — растения; полуприкрытое легким бледно-зеленым тюлем окно. Проследив за Микасой, поджегшей благовоние на одной из полок, Эрен завороженно прошел к окну, где стояло блестящие под солнцем пианино, а подле него на аккуратных подставках — черная электрогитара, да такая, что в жизни круче не видел, рядом — акустическая гитара и странного вида инструмент, похожий по форме на лопату.

— Мама хочет стены перекрасить в персиковый цвет, чтобы на закате красиво переливалось, — замерев у него за спиной.

— Это что такое? — кивнул он на странный предмет.

— Сямисэн, японский традиционный инструмент, — Микаса наклонилась, взяла странную штуку в руки и вынула откуда-то еще более непонятную пластинку. Присев с ним на колени, она расположила одну руку на длинном тонком грифе и принялась ловко пробегать по нему пальцами, дергая струны пластинкой в другой ладони. Донеслись необычные короткие звуки, слившиеся в мелодию. Вспомнил, что нечто отдаленное слышал в одном из фильмов про Азию.

— Моя мама лучше играет. Я больше на пианино и гитаре, — подняв на него взгляд, чуть смущенно улыбнулась Микаса и отложила инструмент обратно на подставку.

— Шутишь? Круто звучит, — выдохнул Эрен и кивнул на пластинку в ее руке. — Это что… шпатель?

Микаса вскинула брови и согнулась, смеясь во весь голос. Эрен насупился, смутившись, но все же сам улыбнулся, слабо пихнув смеющуюся девчонку в плечо. В следующий час Микаса устроила экскурсию по остальной части дома, провела на второй этаж, где под самой крышей расположилась ее комната и ванная. С энтузиазмом выложила перед Эреном все свои мягкие игрушки, назвала каждую по имени, показала книжки и японскую мангу, похвасталась пока еще небольшой коллекцией пластинок групп, о которых Эрен если и слышал, то только по телевизору, продемонстрировала пару необычных кимоно из гардероба.

— Это все твоего папы? — удивленно протянул Эрен, пока Микаса накладывала еду на кухне. Его взгляд скользил по бесконечной стопке пластинок в тумбочке под проигрывателем, по укрывшим стену над ним чуть ли не полностью плакатам с длинноволосыми парнями в дикой одежде.

— Не только, мама тоже собирает, но у них не всегда сходятся вкусы, — Микаса вручила ему глубокую тарелку с коричневой лапшой, кусочками какого-то мяса и овощами. — Это соба, гречневая лапша. Не отравишься, — засмеялась Микаса, глядя на его скептическое выражение лица.

На вкус действительно оказалось весьма неплохо, хоть и непривычно. Пока Микаса разбиралась с чаем, Эрен бродил по комнатам и разглядывал висящие на стенах фотографии, с каждой новой понимая, насколько эта семья отличается от его собственной. Даже в их доме пахнет как-то иначе. На фото они были запечатлены на фоне японских храмов, затерянных в лесах; мама Микасы позировала в расшитом кимоно на фоне цветущего сада; сама Микаса, еще маленькая, на плечах у своего отца, стоящего по пояс в морской пучине; множество фотографий из разных американских городов, закусочных, парков аттракционов, странных церквушек, с рок-концертов и фестивалей. Все это действительно было совершенно другим миром.

За травяным чаем, который принесла в комнату Микаса, решили сперва разобраться с уроками прежде, чем предаваться удовольствию просмотра кино на кассетах из проката. С математикой пришлось попотеть и даже позвонить Армину, предварительно попугав его шумным дыханием в трубку. После уроков Микаса сыграла несколько недавно выученных произведений на пианино и пару песен на гитаре. Завороженно слушая и наблюдая за ней, Эрен вдруг с осознанием восхищения ощутил и стыд, что сам никакими особыми способностями не отличается. Подумаешь, бегает быстро, да фильмы ужасов любит. Таким кто угодно может похвастаться.

Неприятные размышления отошли на второй план, когда Микаса накидала всяких сладостей в тарелку и, выключив свет, запустила кассету с названием «Плетенный человек». Удивительное чувство уюта растеклось будто прямо под кожей, даже легкая сонливость напала, несмотря на искренний интерес к происходящему на экране. Хотя не менее интересно было наблюдать за всполохами эмоций на бледном лице сбоку. Ему все казалось необычным странное чувство, будто они давно знакомы, вкупе с ощущением, что таких девчонок он еще не встречал. За собственными размышлениями не заметил, как время перевалило к восьми часам вечера, а голова Микасы, плавно опустилась ему на плечо. На экране уже мелькали картинки нового фильма, какого-то японского хоррора с длинным названием. Эрен неловко подвинулся и чуть ткнулся носом в черную макушку, быстро вдохнув запах. От ее волос пахло душистыми цитрусами и какими-то цветами. Он крупно вздрогнул, когда темную гостиную осветило два фонаря мелькнувших у дома фар автомобиля. Микаса сонно потянулась, выпрямившись.

— Кажется, мои приехали. Тебе надо подвезти? — хлопая слипающимися глазами, спросила она.

Эрен покачал головой, находя необычным и то, какими темными и таинственными стали раскосые глаза в полутьме.

— Я на автобусе, как раз скоро прибудет.

Подхватив рюкзак, он прошел к двери, у которой Микаса вдруг, подавшись вперед, коротко обняла его. Уже на крыльце, где под мягким светом подвесных фонарей юрко вились ночные мошки, Эрен замер, вглядываясь в силуэты на подъездной дорожке. Высокая стройная женщина в джинсах, грубой кожаной куртке и на высоких каблуках черных сапог, покачивая бедрами, обошла машину, чтобы замереть ровно у багажника, из-за которого тенью показалась широкоплечая фигура мужчины. Бандана подвязывала его длинные светлые волосы, в полутьме была едва различима борода и усы. Женщина провела узкими белыми ладонями по кожаной куртке на груди мужчины, и тот, смеясь, не преминул обхватить ее за талию и поднять в воздух, чтобы тут же поцеловать в яркие губы. Неловко переглянувшись с стоящей рядом Микасой, Эрен еще раз кивнул на прощание и торопливо побрел по дорожке к другой стороне улицы, надеясь остаться незамеченным.

— Молодой человек! — Эрен вздрогнул, услышав хриплый мужской голос за спиной, и обернулся. Отец Микасы с неуверенной улыбкой протягивал руку, которую Эрен, подумав, пожал. — Кит Аккерман. А ты Эрен? — он кивнул. — Микаса много про тебя рассказывала. И про… — собрал глаза в кучу. — Армани?

— Армин, — поправил Эрен, закусив щеку, чтобы не засмеяться.

— Точно, — мужчина расплылся в добродушной улыбке. — В общем, спасибо вам, что вы с нашей Микасой, ей тяжеловато приходится в новых местах.

— А вы потом снова уедете? — вдруг спросил Эрен, вспомнив рассказы Микасы о частых переездах.

Мужчина рассмеялся, запрокинув голову.

— Вообще хотелось бы остаться тут подольше, так что не планируем. Вы заходите к нам, чего только по улицам болтаться? Мы как раз стены собираемся в гостиной перекрашивать. Поможете заодно, если свободны будете. Идет?

Эрен посмотрел за спину мужчины на замершую на крыльце Микасу с улыбающейся матерью, гладившей ее плечо. Перевел взгляд обратно на сощуренные от улыбки карие глаза и кивнул.

***

Childhood living is easy to do

The things you wanted I bought them for you

Graceless lady you know who I am

You know I can't let you slide through my hands

Wild horses couldn't drag me away

Wild-wild horses couldn't drag me away…

Rolling Stones — «The Wild Horses».

— Мам, горим, — позвала Микаса с кухни.

Идзуми мигом всучила в руки Армина мишуру, которую не успела накинуть на ёлку, и понеслась в кухню, откуда потянуло запахом горелого попкорна. За шумом посуды и синхронным вскриком послышался женский смех. Эрен переглянулся с другом, тот лишь пожал плечами и принялся, прикусив язык, обматывать кривую елку мишурой, поправляя игрушки. За темным окном гудела разыгравшаяся метель, а в доме Аккерманов, к странностям которого они постепенно привыкли, было тепло от потрескивавшего камина, уютно от обилия персикового цвета на стенах, которые совместными усилиями покрасили месяц назад, вкусно пахло попкорном и сладостями. До нового года оставалось всего четыре дня, и родители разрешили Эрену и Армину остаться на ночевку у Аккерманов. Мама даже сделала несколько порций торроне и отдала Идзуми, когда завезла мальчишек к ним домой. У Эрена даже от сердца отлегло, когда увидел, как глаза матери с интересом блестят при разговоре с улыбчивой матерью Микасы. Если подружатся, будет еще круче.

— Да что вы тут с деревом этим? — раздался басовитый голос и шаги. Кит Аккерман в растянутом свитере с оленями, но все в той же бандане и кожаных штанах, бодро прошел к мальчишкам, гордо показывая обложки захваченных пластинок. — Это, парни, изменит ваш мир, отвечаю. Прошу любить и жаловать: Creedence Clearwater Revival и великолепные Rolling Stones. Это база любого уважающего себя молодого человека, — расчувствовавшись, он звонко чмокнул обложку с изображением красного языка.

Хрюкнув от смеха, Армин покосился на Эрена, зардевшегося от тщетных попыток не рассмеяться в голос.

— Пэрри Комо, иди в жопу, — он поднял иглу проигрывателя от пластинки, прервав мелодичную рождественскую песню.

— Кит! — возмущенно прикрикнул женский голос с кухни.

— Люблю тебя, — пропел мужчина и поставил пластинку в проигрыватель. Сам присел на пол, подперев спиной стену, и похлопал рядом с собой.

Повесив стеклянный шар на мохнатую ветку, Эрен посмотрел в сторону проигрывателя, со стороны которого начали доносится частые удары, схожие со звуком лопастей вертолета. Когда к ним прибавились короткие гитарные переборы, и раздался надрывный хрипловатый голос, внутри как будто что-то дрогнуло. Эрен перебрался на пол к Армину и Киту.

— Манифест против войны во Вьетнаме? — скептически протянула Идзуми, плавно заходя в комнату с парой глубоких тарелок попкорна. — Отличный выбор, дорогой.

— Надо с чего-то начать, душа моя, — запротестовал он. — Дети должны с детства понимать, как не стать частью системы. Вот ты, Армин, какую музыку слушаешь?

— Я? — Армин покраснел, смущенно поджав колени и растерянно оглянувшись на друга. — Ну, дедушка любит Леонарда Коэна и Фрэнка Синатру… Мне тоже нравится.

— О, — Кит задумчиво почесал затылок, — выбор хороший. Но не для двенадцати лет. В вашем возрасте должен быть, знаешь, бунт против системы, революция, огонь в сердце, страсть. А те ребята уже староваты.

— Кит, отстань от мальчиков, — слушавшая его со сложенными на груди руками Идзуми покачала головой. Мужчина вскочил на ноги и рыком подлел к вскрикнувшей жене, тут же поднимая на руки и принимаясь кружить в танце.

— Вот, слушайте, слушайте! — мужчина принялся трясти косматой головой под заливистый смех жены. — Что он поет? Я не один из них, не один из везунчиков, нет! Не родился с серебряной ложкой во рту, не поддаюсь правительству, нет. Вот оно! — Эрен почти не слышал громкий голос мужчины, полностью сосредоточив внимание на доносящейся из проигрывателя музыке. Что-то странно дрожало меж его ребер, словно кто-то назойливо щекотал острым ножичком внутренности. Перевел взгляд лишь на мгновение, когда в комнату вошла Микаса с тарелкой сладостей и снисходительно покачала головой при взгляде на родителей. — Парень!

— Эрен, — тут же поправила Идзуми.

— Эрен, кем ты хочешь стать?

— Детективом, — выдохнул Эрен. Кит округлил глаза, на мгновение замерев.

— Так ты на систему работать будешь? — Эрен непонимающе взглянул на него. — А что тебе там делать? У тебя глаза настоящей рок-звезды, парень. Девчонки штабелями…

— Кит!

— Я хочу защищать тех, кого люблю, — уверенно произнес Эрен. — И делать так, чтобы никто не страдал от всяких уродов.

Кит поджал губы, задумчиво оглядев его, и перевел взгляд на жену в своих руках. Кивнул.

— Да, это достойная мотивация. Но, — он поднял палец вверх и прошел к проигрывателю, — ты все же подумай еще. Спасать можно и без полиции, там коррупция одна. Вот, — он снял пластинку с проигрывателя и с благоговейной осторожностью вынул другую из обложки с красным ртом, — это тоже меняет жизни. Я чуть было не поехал в тур с Роллингами в свое время, когда они только появились. Как сейчас помню: сидим мы с Ричардсом, смеемся с того, что тезки, покуриваем травку, и тут он… — узкая ладонь Идзуми накрыла его рот.

— Я сейчас уложу тебя спать, если продолжил хулиганить, — с нажимом произнесла женщина.

— Если только ляжешь со мной, — промурлыкал мужчина, обнимая ее одной рукой за талию и начиная дергаться в такт музыке.

Эрен неловко отвел взгляд на друзей сбоку от себя. Уже не впервые он становился свидетелем бурных проявлений чувств между родителями Микасы, но так и не понял, как относиться к этому. В его семье такое было не принято. Самой большой нежностью, на которую был способен отец по отношению к жене, — это поцелуй в губы и то для этого он должен был быть в очень хорошем настроении или накинут парой бокалов вина. Кита и Идзуми, казалось, не смущало ни наличие своего ребенка, ни двух посторонних детей: они обнимались, часто касались друг друга, постоянно танцевали и пели и до жути много целовались. С одной стороны, было завидно, что у его родителей такой любви нет. С другой, это вгоняло в смущение и его и Армина, украдкой смеявшегося, а вот Микаса, казалось, относилась к этому как обычному явлению.

До его слуха, наконец, добрался звук мягкого мужского голоса, внезапно взлетавшего ввысь и уходившего вниз вслед за причудливой мелодией, в которой даже нельзя было разобраться привычных гитарных переборов. Отчего-то снова защекотало под ребрами, и не мог оторвать взгляд от блестящей пластинки под иглой проигрывателя. Такого он еще не слышал.

— Вот! — вдруг взвыл Кит, указывая на него пальцем. — Вот он, взгляд! Этот парень отныне потерян для мира, — в поле зрения попала подскочившая на ноги Микаса, которую отец за руки протянул к себе в танце и принялся кружить, пока она трясла черными волосами, пела в унисон с ним слова песни и выдавала причудливо изящные движения руками. — И мужик по радио говорит, какими белыми должны быть мои простыни, но к чему его слушать, он не курит такие же сигареты, как я! — Эрен глядел на танцующих отца с дочерью и не мог понять, что так назойливо дрожит внутри и наполняет все полости тела каким-то странным ощущением огня, словно подбрасывающего слабое тело на месте и влекущее туда, к этой музыке и странным телодвижениям.

Через некоторое время Идзуми позвала его с собой на кухню. Там уже подходили к готовности два чана с глинтвейном. В семье Йегеров глинтвейн зимой был обычным делом, но для семьи Микасы подобный элемент новогодней атмосферы оказался в новинку. Карла оставила рецепт вместе с торроне, и Эрену пришлось, смущаясь от внимательно прислушивающихся к нему Идзуми и Микасы, объяснять, как замешивать глинтвейн, и контролировать процесс. Было дико странно ощущать, что взрослый человек прислушивается к нему как к равному, спрашивает, правильно ли все делает, и полностью доверяется его слову. А в голове все мелькало, что Идзуми, наверное, самая красивая женщина, которую он видел. Но только после мамы.

— Так, это ваш детский, а это с вином, — Идзуми протянула Эрену и Микасе два графина с темно-красной жидкостью, затем резко поменяла руки, — или наоборот? Наоборот. Или нет? Ой, ну напутала, — хитро протянула она.

— Мам! — нетерпеливо пискнула Микаса.

Идзуми рассмеялась и все же отдала графины детям. В полутемной комнате Кит уже разбирался с видеопроигрывателем, и вскоре комнату наполнил свет от черно-белых картинок заставки фильма «Магазинчик за углом». Родители Микасы предложили перед хоррорами все же посмотреть рождественский фильм родом из 50-х. Сидя на полу между Армином и Микасой, глядевшей в экран и часто промахивавшейся ладонью мимо тарелки со сладким попкорном, Эрен старался не дышать, лишь бы не разрушить эту удивительную атмосферу. Это все было не похоже на то, что происходило у него дома по праздникам. В предновогоднюю суету включался даже отец: более открытый и веселый, чем обычно, охотно ходил с семейством за покупками и подарками; участвовал в украшении дома и елки; даже иногда напевал себе под нос рождественские песни, помогал матери с праздничным столом, и, бывало, вместе ходили в кино на рождественские фильмы. Но все же атмосфера дома Аккерманов даже в такой предновогодней суете отличалась на какой-то неуловимом уровне.

Эрен перевел взгляд с бегающего по экрану Джеймса Стюарта на Микасу, следившую за действиями одного из любимых актеров наравне с Грэгори Пэком. Невольно вспомнил, как пару месяцев назад втроем прошмыгнули на показ «Омена» в кинотеатре через пожарный выход. Фильм оказался дико страшным, о чем можно было судить уже по Армину, который то и дело утыкался лицом Эрену в плечо и хватал за локоть. В какой-то момент, когда на экране появились бешеные кладбищенские псы, даже Микаса сжала его ладонь своею. Тогда отчего-то мелькнула странная мысль, что он ступает на совершенно новую и удивительную тропу своей жизни.

— Так, — протяжно потянулся Кит, когда пошли финальные титры «Керри», — девчонка в свиной крови искупалась, пора по койкам.

— Надо будет такое в школе устроить, — хихикнула Микаса, пихнув локтем Армина.

— А ну не хулигань, змееныш. Директор Смит за такое по головке не погладит, — наклонившись к ней, беззлобно пригрозила пальцем Идзуми и взлохматила черные волосы на макушке дочери. Та лишь показала язык.

Пока мать с дочерью, обсуждая увиденный фильм, убирались в кухне с помощью Армина, Кит, присев с сигаретой в зубах у окна, подозвал к себе Эрена. Тот оставил на столе пустую миску попкорна и удивлённо подошел к мужчине.

— Тебе понравилась музыка? — спросил он, выдохнув дым в форточку.

Эрен кивнул, припоминая заворожившие его звуки. Кит внимательно поглядел на него и, помедлив, выудил из стопки те самые две пластинки, которые ставил несколько часов назад.

— Бери. Будем считать, что это мой тебе подарок.

Брови Эрена взлетели вверх, замотал головой.

— Не надо, я не могу это принять.

— Почему это? — приподнял одну бровь.

— Это же ваша коллекция, неудобно, — потупив глаза, выдохнул Эрен.

— Неудобно, знаешь, когда соседские дети на тебя похожи, — усмехнулся мужчина под непонимающим взглядом Эрена. — А это то, что я хочу передать молодому поколению. Эта музыка однажды спасла меня. От многого. Музыка и моя прекрасная супруга, — чуть мягче улыбнулся он, задумчиво вглядываясь куда-то вдаль. — Я хочу, чтобы ты тоже проникся этим, потому что, по глазам вижу, ты что-то почувствовал. Ты хороший человек, парень, хочу, чтобы в трудную минуту, эти ребята помогли и тебе.

Тяжело сглотнув после странной речи, Эрен неловко кивнул и все же принял протянутые пластинки.

— Пообещай, что послушаешь на каникулах, а потом как-нибудь, как пересечемся, расскажешь о впечатлениях. Идет? — Эрен закивал, рассматривая диковинные обложки в своих руках с четким ощущением, будто держит по меньшей мере священный артефакт от чудаковатого мудрого взрослого. — А потом посмотрим, готов ли ты к чему посерьезнее. Например, Deep Purple.

— Флойды лучше, — невесть откуда взявшаяся Идзуми выглянула из-за стены, назидательно выставив указательный палец. Кит закатил глаза.

— Женщина, детей укладывай, а не уши грей. В общем, договорились, — он пожал руку Эрену и поднялся на ноги, направляясь к кухне. — Подать мне Армина Арлерта!

Эрен задержался на кухне дольше всех, помогая Идзуми с посудой и ведя ненавязчивый разговор. С ней было приятно разговаривать, ощущая, что, несмотря на свой возраст, она не смотрит на него свысока. Когда дошел до комнаты на втором этаже, Армин и Микаса уже лежали в спальниках на полу и смеялись из-за чего-то.

— Мне твой отец пластинки подарил, — все еще удивленно сказал Эрен, продемонстрировав обложки. Микаса прыснула в кулак.

— А мне лютый ремень с заклепками, — Армин захохотал в голос, вынимая из-под одеяла подаренную вещицу. Эрен оценивающе взвесил на руке массивный ремень, прикидывая, как Армин будет с ним смотреться, от чего и сам рассмеялся.

— У папы бывают приступы щедрости, — успокоившись, закивала Микаса. Эрен взбил подушку и улегся на спину рядом с Армином. Лазурные глаза все еще поблескивали от выкатившихся от смеха слез. Микаса вдруг зашумела одеялом, тенью прошлась по комнате и вернулась на место уже с ночником.

— Ты что, боишься спать в темноте? — Эрен выгнул бровь.

— Еще чего! Будем страшилки рассказывать, а сразу же спать ложиться, — деловито установив тусклый светильник у изголовья своего спальника, Микаса оглянулась на окно, метель за которым успела превратиться в тучи белой мошкары, сонно снующей на фоне чернильного купола. — Так вот, жила-была на свете Юки-онна…

Эрен сам не помнил, как умудрился настолько быстро уснуть, но очнулся рывком, резко открыв глаза. Снилась какая-то дрянь, а по пробуждении обнаружил себя в затхлой темной хижине, где пахло сыростью, плесенью и кровью. Глаза выцепили в полутьме связанную по рукам и ногам, избитую до ярких гематом на бледном лице Микасу. Легкое розовое платье было измазано кровью и грязью. Он резко дернулся, садясь. Стоило распахнуть зажмуренные глаза заново, как жуткое видение рассеялось. Армин рядом чуть присвистывал носом во сне, уткнувшись в подушку. Микаса лежала лицом к окну, чуть более бледная под тусклым светом с улицы.

Покачав головой, Эрен тихо поднялся на ноги и прокрался к двери, надеясь не наделать шума своими передвижениями. Решил, что стакан воды рассеет осадок от кошмара и дурного видения. Спустившись наполовину, Эрен замер, чуть скрипнув половицей, когда осознал, что в кухне горит свет. Донеслись тихие шорохи и сбивчивый шепот.

— Идзуми, — Эрен, прислонившись к стене, опасливо выглянул одним глазом. — Я с ума схожу. Дурею от одной мысли, что ты моя.

— Тише…

По спине сидящей на кухонном гарнитуре Идзуми жадно скользили мужские руки, обнимали, гладили, сжимали расстегнутую рубашку. Эрен крупно вздрогнул, покраснев до кончиков ушей из-за отчетливых звуков поцелуя, и пулей, стараясь не шуметь, юркнул обратно в комнату. С округленными глазами лег на спину в свой спальник и продолжал глядеть в потолок, не понимая, как реагировать.

— Ты чего? — Микаса сонно потерла ладонью глаза, опершись на одну руку. Эрен неловко сглотнул, не зная, стоит ли говорить.

— Хотел воды попить. А там… Родители твои, — потер ладонью лицо, — целовались и… Всякое.

Микаса, окончательно проснувшись, лукаво улыбнулась, откровенно посмеиваясь над ним.

— Что смешного?

— Ничего, — покачала головой. — Они у меня такие, привыкай. Мама прямым текстом не говорит, но, если они сами предлагают мне пойти погулять, значит, хотят заняться сексом.

Эрен округлил глаза, тут же обернувшись на нее.

— И ты… ты так спокойно об этом говоришь.

— А что? — она легла на спину, подтянув одеяло до подбородка. — Это естественный процесс, если люди любят друг друга. Мама мне еще в семь лет объяснила, откуда берутся дети, — Эрен ошалело глядел на нее, ощущая, как лицо горит от смущения. С ним на подобные темы никто беседы не проводил, все приходилось узнавать самому из разговоров в школьных коридорах. — Бывает, что чувств настолько много, что никак иначе их уже невозможно выразить.

— Глупость какая, — фыркнул Эрен, сдвинув брови.

— Вырастешь, влюбишься — поймешь. Хотя до вас, мальчишек, все туго доходит, — Микаса зевнула и потянулась, устраиваясь поудобнее.

— Хочешь сказать, что ты уже влюблялась? — недоверчиво просил Эрен.

— Нет, но я вижу, как это происходит у родителей. Они влюблены. Папа вечно говорит, что они уже встречались в прошлой жизни, и там он потерял нас. А мама над ним смеется…

В дни наступивших зимних каникул Эрен с замиранием сердца ждал, когда отец уйдет на ночную смену, чтобы послушать, наконец, выданные Китом Аккерманом пластинки, которые одним своим видом вызывали диковинный трепет внутри. Тогда в один из вечеров, придя домой после долгой прогулки и игр с Микасой и Армином, он увел удивленную мать в гостиную, где запустил проигрыватель. Сидели едва ли не до глубокой ночи, слушая удивительные гитарные риффы и обсуждая дерзкие строки, вцепившиеся в сознание хриплыми надрывными голосами парней, которые не боялись плевать на общественное мнение и отжившие устои. Потом пришлось разговаривать с мамой о том, почему Эрен дожидался момента, когда Гриши не будет дома. Мать уверяла, что отец и сам был молодым и вполне мог бы понять его тягу к подобным бунтарским веяниям, если бы он дал ему шанс. Эрен кивал, с трудом пытался делиться своими сомнениями и чувством досады, что отец никогда не говорил с ним так, как тот же Кит Аккерман, поощрявший поиск себя и презиравший четкие рамки, в которых пытался жить сам Гриша. Возможно, действительно стоило дать ему шанс проявить себя.

На День рождения Микасы Аккерманы снова собрали детей вместе, накрыли экзотический стол, наполовину из японской еды, наполовину из доставки итальянского ресторана; снова включали свою дикую музыку, пели по аккомпанемент своих инструментов и танцевали, смотрели кино в гостиной; под конец Кит решил прокатить каждого на своем байке, явно вызвав волну недовольства у соседей. Одна старушка по соседству вышла скандалить и грозилась вызвать полицию на «гребаных хиппи», наделавших шума в их районе. От Эрена не укрылось, как Микаса угрюмо глядела на старушку, схватившись за ладонь отца. Остаток вечера провели в гараже, где Кит занимался починкой чьего-то мотоцикла и продолжал с женой уже знакомый Эрену спор о превосходстве неких Пинков над Пёрплами. Эрен выждал, наконец, момента, чтобы поделиться впечатлениями от пластинок, сбивчиво пытаясь обличить в слова свои ощущения, словно в груди разверзлось что-то огненное и неуемное, двигающее вперед и внушающее желание действовать, бороться.

Тогда Аккерман одобрительно покачал головой и доверительно сообщил, что «парень готов» прежде, чем маленькое пространство гаража заполнили уже совсем иные созвучия меланхоличного органа и шептания тарелок. Подхваченный мелодичным голосом, создававшим непонятное напряжение, возраставшее с каждой секундой, Эрен глядел, как Микаса, потянув за собой Армина, напевала слова песни, звучавшие словно заклинание, и крутила друга из стороны в сторону, дергая за руки и кружа подолом красивого красного кимоно. В какой-то момент, когда песня достигла своей неожиданной кульминации, сливаясь в ритмичный вихрь из обезумевшего органа, рычащей гитары и дробящих кости ударных, показалось, что кимоно и девчонка в нем превратились в неистовое алое пламя, подобно тому, что выжигало плоть у него в груди. И сердце отчего-то билось так сильно, что грозило лопнуть, и вдруг показалось, что в задымленной темной комнате кто-то распахнул окна, впустил свежий воздух и ослепляющий огненный свет. Он вдруг понял, что очень хочет жить в этом мире, где обезумевшее сероглазое пламя крутит его смеющегося лучшего друга в танце, а в груди отдаются набатом слова древней молитвы под орган и гитары. Так и не понял, от чего должна была спасти эта музыка, как говорил Кит, но это определенно стало тем, что могло заполнить странное, грызущее изнутри чувство, желание побега, полета и борьбы.

На его собственный День рождения в конце марта собрались в доме Йегеров. Пригласил и Сашу, с которой Микаса успела неплохо сдружиться за все время учебы в одном классе. Браус бесконечно долго, едва ли не со слезами на глазах, нахваливала накрытый Карлой стол в традициях Беневенто. Даже отец был в приподнятом настроении и участвовал в детских играх в пантомимы. Тем же вечером, когда всех друзей забрали по домам родители, Эрен решил рискнуть. С позволения мамы перетащил старый бабушкин проигрыватель с чердака к себе в комнату и, затаив дыхание, поставил подаренную друзьями пластинку этих загадочных Deep Purple, которыми так восхищался отец Микасы. Лежа на кровати с закрытыми глазами, представлял, что все тело превратилось в ритмично сжимающуюся мышцу, обливающуюся новым потоком крови от каждого нового душераздирающего соло. В голове мелькали обрывки необъяснимых видений: усеянные окровавленными телами в зеленых плащах равнины, ощущение полета и распирающей силы, мелькающие взрывы и разряды молний, ощущение, словно смотрит на все происходящее с высоты пятнадцатиэтажного дома и испытывает неимоверное чувство ярости.

— Эрен.

Внезапный стук в дверь и голос отца вырвали из размышлений. Эрен вздрогнул и сел на кровати, машинально чуть убавив громкость играющей песни. Глаза отца глядели строго даже из-под стекол очков.

— Что ты за притон устроил?

— Что устроил?

— Музыка орет на весь дом, — сложив руки на груди, он покосился на проигрыватель. — У тебя впереди экзамены, а ты слушаешь музыку, под которую хиппи напиваются и накуриваются до полусмерти.

— Чем тебе так хиппи не угодили? — смешливо начал Эрен, но под строгим взглядом стушевался.

— Прекращай этот балаган. Это несерьезно.

Видя, что отец собирается уходить, Эрен зажмурился, скаля зубы от необъяснимого чувства горечи и злости внутри.

— Да ты бы хоть сел и послушал со мной! — вдруг крикнул он, заставив отца остановиться и обернуться на него. — Мы с тобой ничего вместе не делаем. Мне нравится эта музыка, и я хочу, чтобы у нас появилось что-то общее. Почему просто не попробовать?

— Эрен, — шумно выдохнул Гриша, поворачиваясь обратно к сыну, — я вполне понимаю твое увлечение. У тебя не за горами переходный возраст, и, разумеется, вся эта тяга к бунту и рокерам — это нормально. Но однажды это обязательно пройдет, — внутри странно похолодело. — Это увлечение пройдет, а вот, извини за выражение, просранная жизнь никуда не денется. Почти все эти патлатые не живут долго и счастливо, это путь в никуда. Подкармливая эту злость, ты выйдешь только на тропу саморазрушения и разрушения окружающего мира. А я бы не хотел, чтобы мой сын закончил свою жизнь каким-нибудь идейным террористом в девятнадцать лет.

Эрен сдвинул брови, сглатывая налившийся в горле ком обиды. Снова этот взгляд, как когда убил того урода.

— Почему ты маму не целуешь? — сморгнув подступившие слезы, выдавил Эрен, затравленно глядя на вытянувшееся от удивления лицо отца.

— Эрен, что…

— Кит Аккерман свою жену всегда обнимает и целует, даже при нас. Почему ты постоянно такой холодный?

— Эрен, — строгий голос налился сталью. — Кит Аккерман — гребаный механик в свои тридцать шесть. И пока ничего хорошего, кроме дочери, он в этот мир не принес.

— Да какая разница кто он? — чуть не плача, оскалился Эрен.

— Разговор окончен. Занимайся уроками, а это, — он кивнул на проигрыватель, — хотя бы включай тише.

Дверь за отцом закрылась. Даже хлопнуть не может со всей силы, как обычные люди. Поморщившись от задрожавших внутри рыданий, Эрен уткнулся лицом в подушку, сжавшись в комок. Дал шанс, как и говорила мама, и что теперь? Еще и террористом обозвал. Со злости ударил кулаком в подушку, ощущая себя на фоне тихо поющих с пластинки голосов донельзя жалким и бессмысленным. Ему таким не стать: он с собственным отцом справиться не может, куда там до борьбы с системой, рамками и прочим, о чем вещал гребаный Кит Аккерман. Теперь хотелось только жалко расплакаться или хотя бы подержать Микасу за руку, с ней всегда полегче становилось. Еще не хватало, конечно, чтобы она его таким видела.

Эрен рывком вскочил с кровати, не зная, что намеревается делать, и распахнул дверь. Голоса, доносившиеся с первого этажа, заставили замереть, судорожно сжимая деревянные перила.

— У него и так друзей нет, кроме этих двоих.

— Мне не нравится, что он столько времени проводит с Аккерманами. Ты знаешь, какие слухи ходят про эту парочку в городе?

— Мне нет дела до слухов. Про нас тоже многое можно сказать.

— Карла… Его потянет не туда. Не надо поощрять это. Ты сама знаешь, что он у нас не совсем нормальный.

До боли стиснув зубы, Эрен нырнул обратно в комнату, со всей дури хлопнув дверью.

***

Strange days have found us

Предыдущая глава Список Следущая страница