Fortunate Son (2/2)

— Давай лучше так, — вдруг бодрым голосом заговорил Гриша, вынуждая поднять на него взгляд, — сходим сейчас в книжный, купим любую книжку или комикс, какой захочешь. Я даже посоветовать могу то, что мне самому нравилось, когда был мальчиком. А потом, как освобожусь, обязательно обсудим, м? Весело?

Эрен неуверенно растянул губы в натянутой улыбке, ощущая, что аж зубы сводит от того, как, должно быть, кисло выглядело его лицо.

— Весело, — эхом ответил он и послушно пошел за отцом, бодро расписывающим какой-то сюжет про детей, попавших в волшебный мир через шкаф. Солнечный августовский день словно разом выцвел и растерял свое очарование.

***

Too late, my time has come

Sends shivers down my spine, body's aching all the time

Goodbye, everybody, I've got to go

Gotta leave you all behind and face the truth

Mama, ooh (Any way the wind blows)

I don't wanna die

I sometimes wish I'd never been born at all…

Queen — «Bohemian Rhapsody».

Эрен тяжело вздохнул и перелистнул очередную страницу донельзя скучной книжки. Девчонка из сказки уже рассиживалась за столом в хижине фавна<span class="footnote" id="fn_37642556_3"></span>. Зеленые глаза скользнули по черно-белой зарисовке в качестве иллюстрации: рогатый парень с хвостом и копытами был нарисован небрежными легкими штрихами. Поглядев на него еще несколько мгновений, Эрен взял лежащий неподалёку карандаш и принялся

дорабатывать рисунок: вскоре у фавна появилась копна волос, оскаленная зубастая пасть и горящие зеленым глаза. Так-то лучше.

Он скучающе посмотрел в окно. Мягкие лучи солнца затапливали всю его полутемную конуру мягким персиковым оттенком. Сейчас бы в Беневенто<span class="footnote" id="fn_37642556_4"></span> к маминым родственникам, где растут самые сладкие персики в мире.

Словно в ответ на его мысли глухо щелкнула входная дверь.

— Как тихо у тебя, — проговорила Карла, заглянув внутрь. — Ты что это, — карие глаза округлились, — книжки читаешь?

— Да, — буркнул Эрен и деловито перелистнул дальше. — Папа сказал читать, чтоб мы потом обсудили.

— Папа? — удивленно повторила женщина, полностью заходя внутрь.

Она подняла книжку со стола и повернула обложкой к глазам. Скептически вздернула бровь.

— И тебе нравится?

Эрен не ответил, лишь молча качнул головой. Пообщаться с отцом хотелось, но слишком уж нудные книжки он читал, когда был ребенком. Карла опустила книжку обратно на стол и вздохнула, замерев у приоткрытого окна. Эрен невольно засмотрелся на то, как красиво персиковые лучи подсвечивали ее темную от недостатка освещения фигуру, и ощутил странную тоску. С чего бы это?

— У меня идея, — вдруг повернулась Карла. — Отец сегодня все равно вернется поздно, ужинать будет в клинике. Давай сходим в кино? А на обратно пути поужинаем. Лень готовить.

В зеленых глазах мелькнул интерес. Он встрепенулся.

— Кино?

— Я видела, что вышел какой-то фильм про Франкенштейна<span class="footnote" id="fn_37642556_5"></span>, страшенный, — хитро протянула женщина.

Эрен прищурился.

— Снова будешь билетера обманывать про мой возраст?

— А что такое, идти не хочешь? — хмыкнула Карла, уставив руки в бока.

Эрен замотал головой, захлопнул скучную книжку и с готовностью спрыгнул со стула.

— Я готов.

Спустя полтора часа он, держа вкусно пахнущую персиковым кремом ладонь матери, шел по тротуару оживленной авеню в центре Троста. С гулом проносились машины (он успел насчитать четыре новеньких Астон Мартина); облако запахов уличной еды и сладких женских духов висело в воздухе невидимой кружащей голову взвесью; из дверей сияющих в сумерках огнями кафешек и баров доносилась причудливая музыка, которую часто крутили по радио и которую не любил отец; то тут, то там во взвеси табачного дыма, притопывая в такт музыке, стояли странные длинноволосые мужчины и женщины, шаркали широкими клешами и громко смеялись, показывая прохожим два пальца буквой «V».

Эрен любил оживленные улицы центра города, не замолкающие до самого утра своим собственным бьющимся сердцем.

— Подпишите петицию против войны во Вьетнаме! — Эрен шарахнулся в сторону, испугавшись резко прозвучавшего сбоку голоса, обращенного к его матери. Карла, вздрогнув не меньше сына, прибавила шага. Эрен через плечо оглянулся на высокого парня с кудрями по пояс и жилеткой на голое тело.

Отец небрежно называл их «американскими хиппарями» и сетовал, что те заполонили остров в последние несколько лет своей свободной любовью, странной музыкой и аморальным образом жизни.

Пока мать покупала билеты в кассе фойе, пропахшего насквозь сладким попкорном и сахарной ватой, Эрен с открытым ртом разглядывал афиши на стенах. Особенно привлекла внимание грядущая премьера, на афише которой был изображен мужчина в жутковатой маске и с бензопилой над головой. Сделал себе мысленную пометку упросить маму сходить, когда фильм выйдет.

Радостное предвкушение задрожало в районе солнечного сплетения, когда Карла, прихватив по пути ведро попкорна для них, взяла его за ладонь и повела в темный зал, в котором в течение следующих полутора часов он мог попасть в совершенно другой мир, да такой, какого бы и не придумал за всю жизнь. Он и сам не понимал, отчего так любит кино и всегда на вопрос учителя в школе отвечает, что кино — самое важное изобретение в мире. Словно внутри ощущалось фантомное желание что-то искать в бесконечных кинопленках на экране, что-то забытое, непонятное, заставлявшее глядеть во все глаза, выискивать. А может, он просто любил отключаться от не самой интересной окружающей действительности и каждодневной рутины, в которой не находилось места его неуемной энергии. Друзей ни в школе, ни в районе завести не мог — все сторонились. Дома отец продолжал давить необходимостью быть усидчивее и внимательнее, больше читать и учиться. Дни сливались в бесконечный поток унылой серости, в которой лишь походы в кино с мамой и некоторые удачные прогулки по лесу расцветали яркими пятнами. Теперь еще и темно-красной кляксой зависло на безликой ленте дней спасение мамы от грабителя.

Было стыдно сознаться перед кем-то, но он чувствовал себя гордым, что смог ее спасти, что теперь она сидит рядом с ним в кинотеатре с легкой улыбкой, а он может держать ее душисто пахнущую ладонь. Не было совестно, что убил. Он показал себя, он сделал что-то важное, и, странно, стало так легко и спокойно, словно совершил то, что давно хотел, но никак не получалось. Худощавый доктор говорил отцу, что это временное помутнение, и все могло быть хуже. Но Эрен знал, чувствовал в душе, что внутри у него сидит неуемный огонь, который требует выхода, который не укротить книжками и послушанием. Именно он помог ему, направил его руку в правильном направлении, спас их обоих.

Фильм, вопреки заверениям Карлы, показался Эрену больше смешным, нежели страшным, но определенно запомнился, поэтому всю дорогу, едва выйдя из кинотеатра, он возбужденно щебетал, припоминая самые смешные моменты и фразы из кино. Мама лишь заливисто смеялась, но на красивом лице отразился испуг и тревога, стоило им войти в плохо освещенную подворотню, ведущую к автобусной остановке. Бубня во весь голос фразы из фильма, Эрен не сразу заметил, что Карла отстала и неуверенно замялась в паре метров позади него.

— Мам? — озадаченно остановился он.

— Пойдем другой дорогой, Эрен, — нервно произнесла она и протянула ему руку. — Идем.

Только он хотел возразить, как из глубины подворотни донеслось глухое лязганье и шорох. Эрен подхватил с земли кусок металлической палки и, упрямо насупившись, уставился на издающий звуки мусорный бак, готовый расправиться со всем, что оттуда вылезет.

— Эрен, немедленно!

Едва она хотела схватить его за плечо, как возмущенный голос потонул в испуганном вскрике — из-под крышки мусорного бака выскочила жирная серая крыса. Эрен оттолкнулся ногой от земли и, замахнувшись, откинул напугавшее маму животное в сторону. Обернулся жутко гордый собой, сияя во все свои молочные зубы. Карла, все еще бледная и часто дышащая, вдруг издала странный звук и прикрыла глаза.

— Я тебя от всех защищу! — провозгласил Эрен, подхватив с бака крышку на манер щита, и стал принимать героические позы рыцарей из кино, пока женщина не начала смеяться от его представления. — Ты можешь не бояться больше! Я буду твоим рыцарем, — гордо заявил Эрен и склонил голову, замерев, наконец, напротив матери.

Карла снисходительно покачала головой и взлохматила вихрастую каштановую макушку. По дороге к остановке играли в города, обсуждали грядущий учебный год и соседей, двоих причудливых стариков с шестью кошками. А у него в голове все билось отчаянно, что он действительно должен защищать ее от всего. Должен сделать так, чтобы увиденное в одном из недавних кошмаров никогда не случилось взаправду.

***

— Эрен, окно!

Недовольно покосившись на отца на водительском сидении, он все же приподнял окно родительской импалы<span class="footnote" id="fn_37642556_6"></span>, оставив небольшой зазор сверху, чтобы и дальше подставлять лицо стремительным потокам свежего воздуха, пропитанного автомобильными выхлопами и травянистым запахом бескрайних полей, раскинувшихся по обе стороны дороги. В салоне автомобиля разливался негромкий голос какого-то Отиса Реддинга<span class="footnote" id="fn_37642556_7"></span>, песни которого Эрен находил бесконечно скучными. Было что-то забавное в том, что именно под такой саундтрек они выезжали из шумной столицы Парадиза в тихую прибрежную Сину, где отцу предложили место главврача клиники на исходе августа. Необходимость переезда обсуждалась еще с худощавым врачом, который уверял Гришу, что для его семьи лучшим решением будет смена обстановки.

Узнав о решении родителей, Эрен не мог сдержать в себе будоражащее предвкушение новых впечатлений, новых мест и лиц. Столица, конечно, была по-своему дорога своими шумными дорогами, блестящими авеню и разномастной толпой причудливых жителей, но так и не смогла привязать его к себе. Скучать мог бы разве что по домику на дереве, который сколотил самостоятельно пару лет назад, но в который некого было привести.

Спустя пару часов бескрайних полей и лесов, уже на закате добрались до границы города, встретившего памятной табличкой с женским профилем, которую Эрен не успел разглядеть. Поля сменились аккуратной брусчаткой площади; невысокими домами, на фоне которых причудливо врезались в небо контрастно высокие здания, спорящие со старинным обликом города; вдали, если напрячь глаза, было видно полоску залива вдалеке. В глубине города пейзаж сменялся на более спокойный: брусчатка и старинные постройки сменились невысокими домами белых, бурых и красных цветов, деревянных и каменных, а также большим количеством сосен, дубов и даже эвкалипта. Эрен удивленно проводил сонными глазами незнакомые улицы, плохо различимые из-за сумерек, разбавленных лишь светом фонарных столбов. Он почти ничего не знал о Сине, только то, что, по рассказам отца, это был очень старый и исторически важный для страны город, сохранивший многие памятники культуры.

Но об истории Сины ему еще будут долго и нудно рассказывать в школе через пару дней. А пока еще предстоит обживаться в новом доме, который Эрену, даже сонному от долгой дороги, никак не терпелось увидеть.

***

Эрен поправил подвязанную на шее ковбойскую бандану и внимательно огляделся по сторонам. Третьеклассники, хлынувшие после второго урока на перерыв в школьный двор, расселись на лавках, залезли на перекладины лестниц и качели на детской площадке, кто-то поедал принесенные из дома обеды, кто-то болтал. Детей было много, но, как и в предыдущей школе, Эрен не знал, как к ним подступиться. Когда миловидная учительница представила его классу перед началом учебного дня, а он коротко рассказал о своих увлечениях, то получил лишь полные скептицизма и безразличия взгляды. Наверняка после упоминания, что он повторяет программу третьего класса из-за переезда и семейных проблем, все посчитали его тупым.

Сел к самому тихому одинокому мальчику с отросшими светлыми волосами. Тот сразу принялся прятать голубые глаза в книжке и за весь урок не сказал ему ни слова, только отвечал на вопросы учительницы. Эрен даже не запомнил, как его зовут. Наверняка какой-то заучка.

Если и тут повторится то же, что в прошлой школе, будет совсем тоскливо. Эрен шумно вздохнул и неторопливо побрел по территории двора, пиная перед собой камешки носками кроссовок. Чувствовал на себе взгляды некоторых детей на площадке, но, стоило глянуть в ответ, как они тут же отворачивались. Дойдя до угла школьного здания, где гомон голосов стих, он запрокинул голову, щуря глаза под лучами слепящего солнца. В такую жару лучше всего сидеть на побережье, вчера они с мамой уже успели изучить местный пляж около залива. Эрен вспоминал шумные волны с пенистыми гребнями и то, как они с мамой, держась за руки, убегали от них по мокрому песку. Он еще никогда не видел такой синей воды и бушующей стихии. Еще и краба нашел, принес домой, чтобы поселить в банке, хотя отец и уверял, что он стухнет.

Из размышлений вырвали приглушенные голоса неподалеку. Моргнув, Эрен прижался к углу здания и прислушался, аккуратно выглядывая. Зеленые глаза чуть округлились — тот самый блондин заучка стоял прижатый к стене, дрожащий всем телом и загнанно глядящий на троих мальчишек перед ним. Вроде ровесники. Один, что повыше и плечистее остальных, держал тощее плечо блондина, угрожающе раздувая ноздри перед его лицом; другой, длинный и с тупой мордой, которая показалась Эрену похожей на лошадиную, стоял сбоку со сложенными на груди руками; третий, низкорослый и с противным мясистым лицом откормленного ребенка, стоял с другого бока.

— Гони деньги, Арлерт, — проговорил противным скрипучим голосом низкорослый.

— У меня уже ничего нет, — залепетал блондин, часто заморгав. — Вы ведь уже подходили два дня назад, мне дедушка только на неделю дает.

— Твои семейные проблемы никого не волнуют, — сухо проговорил мальчишка с лошадиной мордой.

— Если денег нет, то их надо достать, Арлерт, — включился в разговор прижимающей мальчишку к стене парень. — Или тебе объяснить, как это делается?

— Вы что… что такое говорите? — просипел мальчик. — Я не буду воровать у дедушки.

— Тогда дедушке придется откладывать на твое лечение! — коренастый пацан со всей дури лупанул кулаком по животу блондина, и тот с болезненным стоном согнулся, жмуря глаза.

Эрен вздрогнул. Еще не хватало. Может, этот мальчишка и последний заучка, но обижать его он точно не позволит. Под доносящиеся неподалеку звуки ударов и болезненные постанывания, Эрен судорожно оглядел глазами двор, метнулся к замеченной около у зарослей орешника крепкой палке.

— Эй… — запнулся, не зная, каким грязным словом лучше их назвать. — Эй, потаскухи! — мальчишки замерли, подняли взгляд на вышедшего из-за угла Эрена с палкой наперевес. — Отвалите от него.

— А то что, красный слюнявчик? — насмешливо протянул тип с вытянутой мордой, распрямившись. Голубые глаза с трудом поднявшего голову от земли мальчишки озадаченно поглядели на него. — Побежишь жаловаться своим лошадям?

Эрен сухо хмыкнул, неторопливо приближаясь к ним и покрепче перехватывая припрятанный в рукаве камень.

— Видишь ли, мой друг, все люди делятся на два сорта, — остановился за пару метров от мальчишек, — те, у кого есть палка, и те, у кого лошадиная морда. Палка у меня.

— Ах ты говнюк! — взревел мальчишка.

— Беги, идиот! — крикнув оставленному без внимания блондину, Эрен с размаху запустил камень в «лошадиную морду», но попал в лоб коренастого и краснощекого. Тот с болезненным стоном, схватившись за лоб, осел на землю. Издав боевой клич, Эрен ринулся на обидчиков, замахиваясь палкой…

— «Я тебя убью, завалю на месте как того ублюдка, грязный ты мешок дерьма», — с каждым словом, монотонно зачитанным низким поставленным голосом, Эрен все сильнее втягивал голову в плечи, понуро глядя в пол директорского кабинета, до которого даже не доставал ногами.

— Впечатляет, — задумчиво протянул второй голос.

Эрен поднял виноватый взгляд на сидящего за столом директора — широкоплечего блондина с идеально уложенными волосами и голубыми глазами, пробегающими лист с записями о произошедшей драке на заднем дворе школы; напротив него, положив лодыжку на колено, в идеальном костюме расположился завуч по воспитательной работе, как понял Эрен. Тот попивал чай, держа чашку странным способом, и поглядывал на него серыми глазами из-под темных шторок челки.

— У одного из мальчиков серьезный ушиб, от камня. Второй клянется, что ему сломали нос, но медсестра никакого перелома не заметила, только вывих, — продолжил густым приятным голосом директор.

Эрен даже не рисковал глядеть в сторону шумно вздохнувшего отца и прижавшей ладонь к губам матери.

Школьную драку прибежала разнимать одна из учительниц, когда Эрен, расправившись с помощью бросавшего камни Армина с двумя мальчишками, лупил голыми кулаками прицепившегося мальчишку по имени, как оказалось, Жан, который и сам не думал сдаваться так легко. В итоге отправили в медпункт, а затем уже втроем в кабинет директора. Эрен шмыгнул носом, в котором только недавно остановилась кровь, и чуть поморщился, ощутив засаднившую на губе ранку. На костяшки пальцев, сбитые до крови, и смотреть не хотелось. По крайней мере, дело доброе сделал. Хотя за подобную доброту ему уже прилетало.

— Мы просим прощения за сына, директор Смит, — глухо начал Гриша. — Это совершенно неприемлемое поведение, особенно в первый день в новой школе. Он будет наказан по всей строгости.

— Вы погодите со строгостью, — отпив из чашки, оборвал завуч. Гриша удивленно воззрился на него. — Я слышал, в прошлом городе у вас тоже какие-то проблемы были. Драки?

Эрен заметил, как отец нервно сглотнул и переглянулся с матерью.

— Он не хулиган, наш Эрен, — за него ответила Карла, — просто у него очень… своеобразное понимание того, как нужно поступать в… критических ситуациях.

— Карла, — с нажимом начал Гриша.

— Вы на учете не стоите?

— Господин директор! — Армин вдруг подскочил с места, перебивая Смита и игнорируя разбитую коленку. — Он пытался помочь мне! Жан, Майк и Альберт уже почти год отнимают у меня карманные деньги и бьют, если не даю. Я не рассказываю дедушке, чтобы не волновать его, а родители вечно в командировках…

— Разве это повод махать кулаками? — перебил его Гриша, кинув грозный взгляд на Эрена, тут же вжавшего голову в плечи.

— Но они махали, — возразил Армин, сжав кулаки и направив горящий взгляд на мужчину. Эрен едва не улыбнулся, ощущая восхищение неожиданной стороной робкого ботаника. — Если бы не ваш Эрен, меня бы избили до смерти. Вы же не будете пытаться договориться с бешеной собакой, когда она вас кусает?

Гриша вскинул брови.

— Очаровательная парочка, — протянул завуч, покачав головой. — Обожаю школу.

— И тем не менее, наказание понесут все участники драки в равной степени, какими бы благими ни были их намерения, — заключил директор. — Назначим отработки.

В кабинете заскрипели стульями и зашуршали шагами. Эрен шумно вздохнул и ответил на колючий взгляд спрыгнувшего со стула Жана. Перед ним вдруг оказалась тень. Зеленые глаза метнулись вверх, к лицу замершего над ним завуча.

— С первым днем в новом отряде, Эрен, — хмыкнул мужчина, сжав его плечо.

— Спасибо, — тихо буркнул Эрен и спрыгнул на пол.

Уходя, завуч на мгновение замедлился у дверного проема, где на него странным долгим взглядом посмотрел Гриша, чтобы ответить ему не менее красноречивым.

— Госпожа Йегер, задержитесь на пару минут, — попросил Смит, когда родители уже собрались уходить.

Кинув взгляд на садящуюся за стол мать, Эрен поспешил выйти следом за отцом, стремительными шагами удалявшимся по коридору. Он покосился на скрывшегося за поворотом Жана, пропавшего из виду блондина, и, догнав отца почти у выхода, поймал за ладонь.

— Пап! — сам удивился, как слезливо звучал его голос. — Пап, ты сильно злишься? Я не хотел… Я просто помогал, они его били, а я видел и… — едва не хныча, начал Эрен, холодея от одного взгляда на безразличный жесткий профиль отца.

— Я не злюсь, Эрен, — глухо проговорил Гриша, не меняясь в лице.

— Правда? — с надеждой всхлипнул Эрен, чуть просияв мокрыми глазами.

— Правда. Я разочарован, — высвободив ладонь, он решительно шагнул к двери, чтобы в следующее мгновение закрыть ее за собой, оставляя сына в недоумении глядеть в удаляющуюся спину с ощущением тяжелого кома в горле.

Эрен шмыгнул носом и сглотнул.

Разочарован? Это явно что-то плохое.

Сморщив нос от ощущения щекотки, он оскалился и зажмурил глаза, раздражаясь на вытекшие на щеки горячие слезы. Лучше бы отец злился, наказывал, чем вот так. Он же хотел как лучше, а получилось, как тогда. Вот тебе и первый день.

— Вот уёбки, — чье-то раздраженное шипение и тихий плеск воды заставил Эрена вздрогнуть и обернуться. Незамеченный им раньше ботаник досадливо тер испачканные и рваные штаны мокрой тряпкой около раковины в коридоре. Быстро утерев лицо и удивившись грязной брани блондина, Эрен подошел ближе к нему. Лазурно-синие глаза, такие яркие, будто сам залив у берегов Сины, воззрились на него. — Штаны новые, мама из Германии прислала…

— У меня бабушка в Германии живет, — зачем-то сказал Эрен, ощущая, как недавние слезы противно засыхают на лице.

— Теперь только на выброс, — досадливо вздохнул мальчишка.

Эрену вдруг стало до невозможного смешно от того, как он пытается оттереть грязь и травяной сок от джинсовой ткани. До того смешно, что не удержался и, обхватив руками живот, расхохотался, тут же болезненно пискнув от боли в разбитой губе.

— Чего ты ржешь? — насупился Армин, но тоже будто слегка улыбнулся.

— Ты дурак потому что, — покачал головой Эрен. — Заплатку поставишь и ходи. Маму мою можешь попросить, когда выйдет, чтобы деда не волновать твоего.

— А можно? — с сомнением протянул он, покосившись на дверь директорского кабинета.

— Можно. Мама у меня мировая, — авторитетно закивал Эрен. Протянул руку. — Я Эрен Йегер.

— Я знаю, кто ты, говорили же в классе, — хмыкнул блондин и протянул руку в ответ. — А я…

— Армин, да? — вдруг вспомнил Эрен, будто всегда знал.

Блондин просиял и кивнул.

— Красивое у тебя имя, — кивнул Армин. — Если хочешь, можешь ко мне тоже заходить как-нибудь, посмотрим эти твои фильмы про ковбоев. И драться меня научишь.

On such a breathless night as this

Upon my brow the lightest kiss

I walked alone

And all around the air did say

My lady soon will stir this way

In sorrow known

The white queen walks and

The night grows pale

Stars of lovingmess in her hair

So sad her eyes

Smiling dark eyes

So sad her eyes

As it began…

— Queen — «White Queen».