Fortunate Son (1/2)

Mama, just killed a man

Put a gun against his head, pulled my trigger, now he's dead

Mama, life had just begun

But now I've gone and thrown it all away

Mama, ooh, didn't mean to make you cry

If I'm not back again this time tomorrow

Carry on, carry on as if nothing really matters

Queen — «Bohemian Rhapsody».

1974 год.

К тебе, спустя тысячу лет.

Три высокие мужские фигуры неспешно передвигались по кругу заброшенного кладбища. В глазах — сталь и сосредоточенность, пальцы подрагивали у запрятанных на бедрах револьверов. Натянутое до предела напряжение: кто же решится первым нарушить эти молчаливые поглядывания волком друг на друга? Кровь закипала в их жилах в такт учащенно стучащему пульсу в висках. Суженые глаза, ищущие хоть намек на слабину оппонентов. Рев оркестровой музыки взорвался раскатистыми ударными, дрогнула рука и испуг в черных глазах. Оглушительный выстрел на поражение.

— Черт! — шепотом.

Эрен вздрогнул и, запутавшись ногами в пледе, припустил к маленькому телевизору на тумбочке у стены, чтобы убавить звук. Лишь бы мать не услышала, что снова не спит до полуночи. Поморщившись, потер ушибленную коленку и, завороженный происходящем на экране, присел прямо на пол. Повторный выстрел из револьвера Блондина<span class="footnote" id="fn_37642556_0"></span> не заставил себя ждать. Поверженный Сентенца<span class="footnote" id="fn_37642556_1"></span> скатился в вырытую могилу. Эрен во все глаза глядел на невозмутимое лицо Клинта Иствуда, с мальчишеским восторгом машинально дергая завязку красного шейного платка. Выпросил у матери пару месяцев назад и теперь соглашался снимать только в ванну. Где это видано, чтобы ковбои разгуливали без шейного платка?

Бросив косой взгляд на дверь своей комнаты, из-за которой, вторя третьему выстрелу и свисту пули, донёсся какой-то глухой шум, снова завороженно воззрился на экран. Пошли шипящие полоски помех, исказив на пару мгновений изображение.

Блондин, подойдя к разозленному Туко<span class="footnote" id="fn_37642556_2"></span>, небрежно вырвал у того револьвер.

— Туко тупица, — тихо хихикнул Эрен, прижимая к груди голые коленки.

Вот сейчас, наконец-то.

— Видишь ли, мой друг, все люди делятся на два сорта, — шепотом вторил зазубренным наизусть словам героя, — те, у кого револьвер заряжен, и те, кто копают. Так что — копай.

Шум за дверью повторился. Что-то глухо упало и разбилось. Восторженная улыбка на губах погасла. Убавив звук на телевизоре до минимального, Эрен внимательно поглядел на закрытую дверь. Отец на вызове в клинике, мама наверняка домывала посуду, по обыкновению, перед сном и слушала приглушенное радио. Уронила тарелку, что ли?

Едва различимо послышались голоса.

Нашарив рукой кнопку выключения, Эрен поднялся на ноги, оторвав взгляд от двери лишь на секунду, чтобы проверить время на прикроватном будильнике. Уже два часа ночи. Тихими шагами дойдя по пушистому ковру до двери, остановился и приложил к ней ухо.

Если спустится проверить сам, мать поймет, что не спал перед школой. Прислушиваясь, настороженно потер ладони о пижамные штаны с Бэтменом. В напряженной тишине раздался грохот, мужской голос и вскрик. Эрен дрогнул от неожиданности, отшатнувшись от

двери.

«Сделаю вид, что попить захотел», — часто дыша от испуга, кивнул себе и осторожно нажал на дверную ручку. Половицы коридора едва слышно заскрипели под осторожными шагами.

На ступенях замешкался, вглядываясь в разлитый по полу прихожей прямоугольник света из кухни. Мужской голос донесся отчетливее.

— Где чертовы деньги, потаскуха?

— Я не понимаю…

— Со вскрытой глоткой лучше поймешь?

— Код от сейфа только у мужа…

Опустив стопу со ступени на пол, Эрен медленно прошел к дверному проему кухни и замер, дрожа всем телом.

В комнате, среди разбитой на полу посуды, осколков выбитого окна, прижатая затылком к верхним полкам на цыпочках стояла его мать. Нож у горла, ужас в глазах, ступни, потерявшие домашние тапочки, изрезаны до крови осколками. Взгляд зеленых глаз отчего-то примерз к окровавленной узкой стопе, подрагивающей от напряжения. Отец всегда говорил, что у матери самые изящные в мире стопы. Ощущение было таким, словно все его тело парализовало, и только по пищеводу

вниз живота медленно опускается что-то холодное и скользкое, липкое, оплетающее все конечности.

— Мам… — неуверенно позвал.

Карла вздрогнула, округлив глаза. Словно забыв о ноже у горла, повернулась к нему с животным ужасом в глазах.

— Твой выблядок? — перекошенное лицо повернувшегося мужчины показалось знакомым

— Эрен! Беги! — не своим голосом взревела мать.

Он не шелохнулся, лишь вздрогнул, когда хлесткий звук пощечины сбил вырвавшуюся из рук мужчины Карлу с ног.

— Надо было спать ночью, малец, — протянул мужчина с не предвещающим ничего хорошего лицом, надвигаясь на него.

— Эрен! — донесся из-за его спины крик матери.

За свою девятилетнюю жизнь он вряд ли мог иметь дело с ворами и убийцами, но в лице бритоголового мужчины с ножом наголо было что-то до боли знакомое. Взгляд метнулся в сторону матери, силящейся подняться с устланного осколками пола. На мгновение показалось, что она лежит ничком связанная по рукам и ногам, необычно бледная и хрупкая.

— Эрен! Беги! Спасайся! — завопила женщина, дёргая за ноги мужчину, едва схватившегося за вихрастую каштановую макушку.

— Ах ты блядь! — удар в грудь оттолкнул его на пол.

Карла дико закричала, когда человек вновь ударил ее по лицу, схватил за каштановые волосы и бросил на стол. С глухим стуком приземлилась на него, едва не сбив своим телом. Мужчина навалился сверху, грубо заламывая руки кричащей не своим голосом женщины, второй ладонью дергая наверх подол домашнего платья.

Парализованное тело не подчинялось приказам. Округленными глазами, не мигая глядел, как мужчина грубо задирает подол платья и пытается расставить коленом брыкающиеся ноги. Отчего-то вдруг светлая кухня с зелеными занавесками на окнах показалась затхлой, полутемной хижиной с прогнившими от сырости деревянными половицами. И дождь шумел за окном, хотя на темном небе — ни облачка. Отчаянно барабанящее в его хилой груди сердце разгоняло по жилам кровь, хотя та казалась расплавленным огнем.

Может, однажды ему это снилось? Там была хижина, кто-то в путах и эти… животные. Животные, вполне заслуживающие того, с чем пришли.

Он не знал, откуда вдруг его парализованное тело нашло силы поднять себя на ноги. Наблюдал, словно снаружи, ощущая себя то ли во сне, то ли в одном из любимых фильмов. У ковбоя рука никогда не дрогнет; он знает, что делает.

Словно в трансе подойдя к полке кухонного гарнитура, вынул из нее большой тесак для мяса. Рукоять едва поместилась в детскую руку. Его слух пронзил отчаянный крик, задушенный грязной рукой животного, так увлекшегося его матерью и совсем забывшего об оставленном без присмотра ребенке. Эрен крепче перехватил нож, ощущая напряжение в каждом мускуле слабого тела. Сорвался с места.

Борись.

— Заткнись, потаску… ха, — занесенный нож с размаху пронзил спину ублюдка, войдя почти по самую рукоять. Мужчина замер, едва слышно хрипя и дрожа. — Ах ты мелкий… — отяжелевшее тело, потеряв опору, с грохотом соскользнуло на пол.

Не помня себя от ярости и страха, Эрен с размаха всадил нож в упавшего на спину мужчину. Едва лезвие прошло в левую половину груди, мужчина захрипел и забулькал дрожащими губами, дергая ими как рыба на суше, пока нож снова и снова входил в окровавленную кашу на его груди.

— Эрен… — охрипло пролепетал женский голос, ворвавшись в застлавшее глаза красное марево в его голове. — Солнышко…

Словно канал на телевизоре переключили.

Эрен вздрогнул, озадачено глядя на покрытое расцветающими гематомами бледное лицо матери, с трудом поднимающейся со столешницы. Каштановые волосы, такие же, как у него, растрепались. Узкая ладонь

потянулась к нему. Эрен ошалело поглядел на зажатый в своей красной от крови руке тесак, на изрешеченную, как кусок говядины, кровавую грудь затихшего мужчины. Карие глаза закатились, изо рта — струя крови.

Это он сделал?

— Эрен, иди ко мне, — Карла, соскользнув на пол, глотая слезы, протянула руки к нему.

Шмыгнув носом, он отбросил окровавленный нож в сторону и, поскользнувшись на мокрой липкой ладони, юркнул в объятья матери, тут же сжимаясь в комок и утыкаясь носом в ее грудь. Крепкое теплое кольцо ее рук вокруг него задрожало, когда Карла, уткнувшись носом в его макушку, в голос заплакала. Прижимала крепче и крепче, часто целовала в волосы и сбивчиво что-то шептала, вздрагивая. А он глядел на распластанного в луже крови человека, ощущая себя птенцом, которого недавно видели в парке с мамой птицей. Та так же тюкала клювом, словно целовала. Только трупа рядом не было.

Прикрывая слипающиеся глаза, широко зевнул и покрепче обнял мать. Словно попал в один из крутых фильмов про супергероев или ковбоев.

А потом началось.

Отец принесся с дежурства на такси, взлохмаченный от спешки и бессонной ночи. Ворвался в кухню. Эрен, сидя с обнимающей его матерью на диване, убаюканный ее дрожащим голосом, напевающим медленную мелодию, в полусне видел, как Гриша замирает перекошенной тенью над трупом, присаживается рядом и долго осматривает его, едва касаясь обрывков ткани его разодранной рубашки. Поспать так и не удалось, потому что он принесся в полутемную гостиную и забрал мать поговорить в коридоре. До Эрена, свернувшегося калачиком на диване, доносились лишь обрывки сбивчивого шепота.

— Это что… это он сделал?

— Он защищал меня.

— Защищал? — взвился вверх голос. — Милая, парень истыкан насквозь как кусок мяса.

— А что было делать? Он увидел, что мать пытаются убить… Он же не понимал, что делает.

— Да-да, ты права, но… Господи, надо же полицию вызвать. Позвони, я пойду поговорю с ним. Ты не пострадала? Кроме ушибов.

— Нет, он не успел ничего сделать. Заживет.

— Да, да, да, это потом, — затараторил приближающийся голос. — Позвони Пиксису в участок.

Ощутив широкую ладонь на своем плече, Эрен вздрогнул, сонно хлопая глазами. Бледное лицо отца расплылось перед ним пятном, большие ладони мягко обхватили за плечи и подняли в сидячее положение. Щелкнул выключатель торшера на тумбочке. Эрен поморщился, потирая глаза.

— Эрен, как ты? — мягко начал Гриша, сидя на корточках перед сыном. — Жара нет? Болит что-нибудь? — тыльная сторона ладони коснулась его лба.

— Нет. Только спать хочется, — пожаловался Эрен, сонно глядя на вытянувшееся лицо отца.

Сразу ощутил слабый укол вины, подался вперед, заговорщически поманив пальцем. Гриша недоуменно приблизился к нему.

— Просто я смотрел кино про ковбоев и не спал, — Гриша медленно повернул к нему ошалело округлившиеся глаза. — Ты только маме не говори! — жалобно зашипел Эрен. — А то ругаться будет и переживать, что я не высыпаюсь.

— Какое еще кино? — пролепетал Гриша, бледнее пуще прежнего.

— Ну про ковбоев. С Клинтом Иствудом, — прокашлявшись и разлепив слипающиеся веки гордо зашептал. — Видишь ли, мой друг, все люди делятся на два сорта: те, у кого револьвер заряжен, и те, кто копают, — под конец не смог сдержать серьезность и тихо хихикнул, гордый удачно примененной фразой.

В округленных глазах отца мелькнула непонятная ему эмоция, исказившая черты лица. Гриша обхватил его за плечи чуть сильнее, чем следовало, подался ближе, вглядываясь в удивленные зеленые глаза.

— Эрен, — прошептал, — ты помнишь, что сделал?

Эрен нахмурил брови. Отчего он не должен помнить?

— Я убил парня, который обижал маму, — Гриша вздрогнул, крепче сжав его плечи. — Она плакала, а он бил ее и обзывал. Так что я сделал то, что он заслужил. Случайно.

— Слу… случайно? — дрогнул Гриша, пытливо вглядываясь в его глаза с какой-то ошалелой надеждой. — То есть ты не понимал, что делаешь?

— Понимал, — насупился Эрен. — Но я не собирался его прям убивать. Так получилось, — а затем упрямо поглядел на замершего отца, шмыгнув носом. — Но мне не стыдно. Он это заслужил.

Гриша дернулся в сторону, словно ударенный разрядом тока. Такого взгляда на лице отца Эрен не видел никогда в жизни, уж точно не в свою сторону. В расширенных глазах на бледном как полотно лице плескался ужас, словно он увидел живого мертвеца или какое-то жуткое чудовище из страшных фильмов. Он еще несколько мгновений стоял перед ним, застыв в неестественной позе, подрагивая всем телом. Эрен устало выдохнул и зевнул во весь рот, снова устраиваясь на диване.

— А кто такая потаскуха? — сонно спросил он.

Гриша не ответил. Не спуская взгляда с сына, медленно попятился вон из гостиной, словно ожидая, что из ее недр на него набросится нечто.

В ту ночь Эрену так и не удалось нормально поспать. Приезжала полиция и лысый усатый полицейский, которого взрослые звали «детектив Пиксис». Эрену он показался забавным: как-то заторможено улыбался, глядя на труп, попивал что-то из блестящей металлической фляги и жевал печенье из тарелки в гостиной. Эрену оно тоже нравилось, поэтому, когда лысый мужчина задавал ему вопросы, ели печенье вместе, хотя мама никогда не разрешала ему есть ночью. Люди в форме приходили и уходили, обсуждали что-то, записывали, косо глядели на него.

Оставалось только проваливаться в короткий сон, чтобы снова проснуться и увидеть всю ту же суету и снова отвечать на вопросы. Снились странные картинки с гигантскими голыми людьми, которые несутся по полю, нелепо дергая конечностями; от кого-то отрывали куски плоти, было много крови. А потом, когда мама несла его на плече обратно в комнату, приснилось, что он сам вдруг из тощего мальчишки стал огромным. И видел свое отражение в стеклах домов, маленьких и никчемных. У него была зубастая морда, длинные волосы и светящиеся глаза. Он бегал по маленькому городу и убивал гигантских людей. Был бы он таким взаправду, никто бы даже не подумал вредить его маме.

Уже в кровати, засыпая, решил, что надо утром вспомнить, в каком фильме он это видел. Не могло же такое само собой привидеться.

***

— Расскажи, что это такое ты рисуешь? Это твой друг? — Эрен скептически приподнял бровь, глядя на мужчину в белом халате напротив. Тот указывал пальцем на потрёпанный листок с одним из рисунков, которые Эрен сделал на этой неделе. На секунду усомнился, что врач сам здоров, раз спрашивает такое. Неужели непонятно?

— Это монстр, — вздохнул Эрен и с готовностью нырнул ладонью в миску с цветастыми конфетами, чтобы почти сразу набить ими щеки.

— У него есть имя? — вкрадчиво поинтересовался мужчина, вглядываясь в него серыми глазами.

— Не знаю, — Эрен пожал плечами, пытаясь прожевать конфеты. — Он мне просто приснился, и я нарисовал.

Врач чуть усмехнулся и повернул рисунок к себе, внимательно оглядел хищное яростное лицо с оскаленной зубастой пастью. Были бы зеленые карандаши дома, он бы еще и глаза ему получше нарисовал. Высокий худощавый мужчина, которого отец называл «мистер Крюгер», врач по мозгам, как понял Эрен, поднялся из-за низкого кофейного столика и прошел за свой стол у окна.

— Ты хорошо спишь, Эрен? Кошмары не мучают? — заскрипела ручка, когда врач принялся делать пометки в раскрытой тетради.

Эрен с трудом проглотил приторно сладкий ком конфет и снова безразлично пожал плечами.

— Не-а, только если насмотрюсь ужастиков на ночь.

— Любишь кино?

Эрен с жаром закивал.

— Вы видели новый ужастик? «Изгоняющий дьявола» называется, — подавшись вперед и просияв глазами, затараторил он, мигом переключившись. — Мы с мамой ходили в кино смотреть его. Представляете, там несколько людей даже из зала выбежали! — рассмеялся Эрен, держась за живот и откинувшись на спинку низкого дивана. — А мне смешно было.

Доктор одарил его внимательным взглядом, на худом вытянутом лице мелькнула легкая усмешка.

— Ты смелый мальчик, правда? Не боишься всех этих чудовищ и злодеев?

— Не-а, — замотал головой, гордо вскинув подбородок. — Я боюсь только контрольных по математике.

Мужчина рассмеялся.

— А что родители говорят?

— Мама сама меня водит на такие фильмы, если я прошу. Мама у меня мировая, — закивал Эрен. — Все завидуют.

— А папа?

На смугловатом мальчишеском лице отразилась тень смущения. Незаметно для самого себя, потеряв улыбку, втянул голову в плечи.

— Он против такого.

— А как вы с папой проводите время? — оторвавшись от записей, он сложил руки на столе.

Эрен замешкался, опустил глаза в пол и неосознанно принялся наматывать на пальцы край футболки.

— Почти никак. Он все время работает. Раньше в выходные мы гуляли вместе, а теперь он на меня даже не смотрит.

Врач покивал, задумчиво оглядывая ребенка со своего места. Он задавал еще вопросы, что-то бесконечно отмечал в своей записной книжке, и Эрену становилось все невыносимее сидеть в полутемном кабинете и разглядывать широкие полосы солнечных лучей, проникающих сквозь тонкие зазоры приспущенных жалюзи. После происшествия в их доме Эрена забрали из школы в середине учебного года, и отец таскал его по больницам и к врачу по три раза в неделю, чтобы проводить непонятные обследования, разговаривать о каких-то странных вещах, описывать свои сны, отвечать на глупые вопросы. Интересно было только проходить тесты с причудливыми картинками и рисовать, что вздумается, когда доктор давал такое задание. И все же куда лучше было бы сходить на речку, поискать лягушек и распугать лесных птиц.

По обыкновению, ждавший снаружи отец зашел, когда сеанс закончился. Эрен проводил его взглядом, пока дверь закрывалась, и с насупленным лицом сел на лавку снаружи. Даже не взглянул на него, опять. Заметив, что в аквариуме напротив мелькнуло рыжее брюшко золотой рыбки, за которой он любил наблюдать в прошлые визиты, вскочил на ноги и поспешил припасть любопытным лицом к стеклу. Полупрозрачные плавники мягко разрезали водную толщу, чешуя золотистым свечением поблескивала даже в тени водорослей. Эрен покосился на дверь, из-за которой глухо доносились мужские голоса.

«Ничего не могу сказать. Он обычный жизнерадостный ребенок, со своими причудами. Вполне возможно, что он не помнит, что сделал».

Эрен обиженно хмыкнул, снова вглядываясь в цветные камешки на дне аквариума. Как же, не помнит.

«Тебе следует уделять ему больше времени. Ни к чему наказывать его за далёкое прошлое, он пытался сделать как лучше».

Эрен уверенно кивнул, раздумывая, что странный врач нравится ему немного больше, чем раньше.

«А рисунки?» — раздался напряженный голос Гриши.

«Способ взаимодействия с окружающим миром. Не надо зацикливаться на этом. Он не сумасшедший. Таблетки для поддержки эмоционального фона я выпишу, конечно, но лучшее лекарство — общение. Поддержи его, поговори, время проведи так, как ему нравится. Он тут ребенок, а не ты».

Когда за дверью раздались шорохи, Эрен поспешил смиренно присесть на край кушетки, словно не он только что подслушал часть разговора. Вышедший отец пожал руку врача, что-то тихо сказал ему, получив в ответ серьезный взгляд, а затем замер подле кушетки. Эрен со вздохом посмотрел на протянутую ему широкую ладонь и спрыгнул на пол, принимая ее, но так и не получив никакого взгляда от отца.

Топая по залитому солнечным светом бетонному тротуару, затравленно глядел исподлобья по сторонам. Прошли мимо детской площадки, где резвились малолетки: катались с горки, носились по низкому лабиринту, лазали по лесенкам. А родители сидели на лавках, приглядывали за ними, отрываясь временами от газеты. Тоскливый взгляд зеленых глаз скользнул на верхушки раскидистых деревьев, на которых уже начала проступать ржавчина близящейся осени. Скоро возвращаться обратно в нудную школу, где у него и друзей толком нет. А вместо того, чтобы проводить последние недели лета на улице, он торчит в душных кабинетах и глядит в спину отца по дороге домой. Стало совсем горько.

Упрямо застыв, он выдернул руку из ладони отца, по инерции прошедшего ещё пару шагов вперёд. Обернулся, сверкая удивленным взглядом из-за линз очков. Наконец-то посмотрел.

— Ты меня больше не любишь? — стиснув кулаки, затравлено поглядел на него исподлобья.

Гриша озадаченно повернулся к сыну всем телом. Тяжело вздохнул и, сняв очки, потер переносицу.

— Эрен, — глухо произнес, приседая на колено. Очки уже снова были на месте. Широкие ладони легли на его плечи. — Люблю, конечно. Просто… Сейчас сложный период для всех нас. И я пытаюсь сделать так, чтобы все стало как раньше, — он притянул его, чтобы на несколько секунд прижать к груди. Эрен досадливо шмыгнул носом, принимая объятья, которые, однако, показались не такими как у мамы, у нее всегда выходило крепче и теплее. — Давай попробуем не усложнять, хорошо? — ладонь погладила его по спине. — Повезло, что мы еще легко отделались с полицией.

— Может, сходим в кино или погулять? — со слабой надеждой глухо пробормотал Эрен в отцовское плечо.

Гриша тяжело вздохнул и отстранился.

— Ты прости, — уставившись в пол, произнес он, — работы сейчас невпроворот. А одному тебе лучше не болтаться по улицам.

Эрен опустил плечи и кивнул, выпустив шумным выдохом из себя весь воздух. И чего только надеялся?