Часть 17 (1/2)

— Ты же понимаешь, что здесь нет моей вины, Кинн?

— Да… но, чёрт, откуда там твои отпечатки и…

— Блядь, Кинн! Если уж ты мне не веришь, то кто мне тогда вообще поверит?!

Даже в слабом состоянии мыслить Вегас замечает, как отчаянно Кинн сопротивляется фактам.

— Вчера я получил сообщение от Тавана с просьбой прийти к нему. В прихожей валялся кухонный нож, я споткнулся об него, поднял и, как ты понимаешь, никак не предугадал, что это следовало делать в перчатке, — конечно, сарказм сейчас не уместен, но Вегас не удерживается.

— А потом?

— Он сказал, что подал рапорт на увольнение… или это было раньше… блядь! Уже точно не помню, что за чем там следовало… но я не убивал его. Ты мне веришь, Кинн?

— Верю. Но кому Таван мог помешать?

Вегас хватается за забритые виски:

— Хотел бы я знать. Вот только в тюрьме у меня будет не так много времени и пространства для манёвров.

Кинн морщит лоб и качает головой:

— Всё шутишь, капитан. Ладно, сдай оружие. Не хочу видеть, как тебя унижают.

— Я был хреновым начальником, Кинн?

Кинн складывает руки на груди и отворачивается к окну:

— Начальство не выбирают.

Вегас встаёт рядом:

— Присмотри за ним, ладно? Это не приказ. Личная просьба. И чтобы он не знал ничего. Хотя бы сейчас.

— Ты о ком?

— Ты ведь понял.

Кинн усмехается, но без веселья в голосе:

— Присмотрю… И надо думать, как тебя вытаскивать. Постарайся вспомнить всё в деталях… короче, не мне тебя учить.

— Не надо, Кинн, — Вегас хлопает его по плечу, — только за ним присмотри. Больше ничего не надо. Это моё дело. Я сам должен понять, где просчитался. И тогда всё встанет на свои места.

Наши дни.

Вегас открывает глаза. Трогает рукой затылок — оттого, что долго сидел, прислонившись им к твёрдой стене, его ломит. Всего лишь девяносто два дня. А сквозь них — от того рокового вечера и до его последнего допроса — звучат те самые слова Занозы.

Потому что сразу и глубоко под кожу.

Как же ты оказался прав, волчонок… как же прав.

Он вновь закрывает глаза. Тяжёлые веки давят на них, затылок гудит и не позволяет сосредоточиться.

Я ведь тогда уже знал, каково тебе жилось до Танкхуна, как именно тебя наказывали, если возвращался без добычи… но всё равно отправил под этого ублюдка.

Вегас мотает головой, будто мокрая собака, отряхивающая с шерсти воду. А если бы он не нашел случайно браслет, не выяснил бы, что это и есть его потерянный друг детства, жалел бы он Пита так же сильно, как жалеет Билда?.. Хуже всего, что он до сих пор не может честно ответить даже самому себе.