Часть 16 (1/2)

— Зачем ты здесь?

— Я к тебе пришёл, Пит.

— М. Ну да. Даже не буду спрашивать, что тебе от меня снова понадобилось. Можешь угрожать чем угодно… больше я не соглашусь. Да и Танкхун не отпустит.

Взрывной. Бесшабашный. До ужаса безрассудный. И развязанный. Таким показался Вегасу этот волчонок при первой встрече. А сейчас он смотрит на впалые бледные щёки, поникшие уголки рта и потухший взгляд… и проклинает своё тщеславие, которое толкнуло его на то, чтобы втянуть мальчишку в эту мерзость.

— Нет, Пит. Ничего не нужно. Но за тебя все очень переживают. Тебе надо…

— Все? — перебивает Заноза, — серьёзно?

Вегас понимает намёк. Пит не верит в бескорыстность его прихода.

— Пит. Ты поешь. Танкхун сказал, уже несколько дней едва ли по ложке проглатываешь. Если меня ненавидишь за всё… то скоро и на эту ненависть не останется сил.

Пит садится, свешивая ноги с постели. Панорамно ведёт взглядом, минуя Вегаса и останавливая его на подносе с едой. Поджимает губы и слегка морщит нос:

— Не выглядит свежим.

Вегас мысленно усмехается: нет, он всё ещё тот же своенравный волчонок. Но внешне капитан сдержан. Прищурившись, предлагает нейтральным тоном:

— Вставай. Умойся. И прогуляемся. Возьмём еды на вынос.

Он бы добивил «поговорим». Но это уже по обстоятельствам.

Пит качает головой. Тогда Вегас поднимается на ноги, чуть касаясь ладонью колена парня:

— Окей. Сиди тут.

Пит поднимает голову и смотрит прямо в глаза:

— Петь снова не начнёшь, надеюсь?

Заноза!

— Не начну. Идём?

Вегас протягивает ему руку, но Пит фыркает в сторону и встаёт сам. Через десять минут они идут по улице. Между ними могли бы поместиться ещё пару человек. Затем Вегас покупает по вок-боксу. Заходят в парк — не на ходу же есть. Садятся прямо на траву. Пит распаковывает пару палочек и, поддевая ими рисовую лапшу, с видом наслаждения на лице принимается всё это поедать, чуть причмокивая. Вегас какое-то время задумчиво смотрит на него. Быть может, подсознательно, но он пытается «вспомнить», даже в манере принимать пищу ищет сходство с Билдом. Но, конечно, он слабо помнит такие моменты. Да и манеры с возрастом могли измениться.

Он верит. И всё ещё сомневается. Вот в чём беда. И вот истинная причина его прихода. Во всяком случае, он убеждает себя в этом.

— Ну и? — Пит всасывает последний рисовый «шнурочек».

— Что «ну и»?

— Чего тебе от меня надо? Или это, «подробностей» жаждешь?

Вегас размешивает вилкой соус:

— Пит, я знаю, что виноват перед тобой, я много раз уже пожалел, что…

— Да нахуй это всё, ладно? Заткнись и не продолжай! Как паук из задницы начинаешь эту паутину с «я не хотел, извини, что так вышло» тянуть. Лучше не надо. Лучше вообще нихера не говори тогда!

У Вегаса щемит сердце. Ужасное чувство вины и безысходности. В любой другой раз он бы пресёк поток бранной речи, но не сегодня. Потому он лишь кивает, виновато отводя взгляд. Дальше едят в тишине. Но через какое-то время Пит тихо говорит ему:

— Какой он был в детстве?

Конечно, Вегас догадается, о ком речь.

— Удивительный, — ему не приходится долго думать, чтобы подобрать нужное слово.

Напряжение на лице Пита смягчается:

— Это точно. Удивительный. Рядом с ним было гораздо легче пережить любую херню. Меня всегда удивляло, насколько же он сильный, в отличие от меня. А ещё он никогда не плакал.

Это ты, Пит… ты сильный

— Хотя я старше… в смысле, хотя я был старше, именно он всегда мог утешить и рассмешить.

— Ну да. Дарить улыбки — это вообще его призвание. Только где же он сейчас… когда я в нём так нуждаюсь.