Часть 17 (2/2)

А ты… если бы ты узнал, кем являешься на самом деле, и что второй браслет мне подарил ты сам, как бы ты отреагировал? Возненавидел бы меня ещё больше за то, каким бессердечным эгоистичным куском дерьма я стал за все эти годы?.. Но если бы ты только на малую долю мог представить, как я горевал о том, что потерял тебя…

Вегас сгибает колени на правую сторону, пытаясь поменять позу, от которой болит всё тело. Он вспоминает процедуру дознания, выезд на «место преступления», отскакивающие от зубов собственные объяснения. За почти четыре недели в СИЗО к нему несколько раз приходил Кинн — единственный из его отдела.

Зря я в тебе сомневался. Знаешь, даже своего кресла не жалко. Из тебя выйдет куда лучший начальник, Кинн.

Кинн рассказал ему, что пару раз был у Танкхуна — поинтересоваться, не надо ли чего, ну и вообще, проведать обстановку.

— Как Пит? Он хоть ест?

— Вроде да. Вид не цветущий, но он был весь чумазый — ковырялся под пикапом.

— Ясно.

— Тебе, кстати, от него «привет». Вернее, «подзатыльник и пинок, он заслужил».

Вегас кривит бледные губы в улыбке:

— Э-э, ты ведь не сказал ему…

— Не сказал. Что там со следствием? Я тут узнавал, с выходом под залог всё глухо.

— Ещё бы. Сам понимаешь, по какой статье прохожу. Да ещё и при погонах тогда был.

— Скоро первое заседание?

Вегас кивает:

— Обычно тянут дольше. Но тут же «особый» случай. Обвиняемый и жертва из полиции.

— Ты держись, капитан. Нельзя сдаваться. Особенно, когда ты прав.

Вегас изумлённо округляет глаза.

«Никогда не сдавайтесь. Особенно, когда вы правы.»

Это были его слова, произнесённые перед сокурсниками — выпускниками Академии. Он помнит, что в зале присутствовали и лучшие курсанты среди младших. Кинн был одним из них.

— Запомнил… надо же. Ты поэтому мне как-то сказал, что в Академии я был для тебя примером?

Кинн задирает вверх подбородок и смотрит ему в глаза:

— Ты и сейчас им остался.

— Да уж. «Примернее» не бывает.

Оба ухмыляются. Но обоим совсем не до веселья.

— Ладно. Ты иди, Кинн. Спасибо за всё.

День первого заседания. Его адвокат, которого, конечно же, нанял Кинн, хорошо подготовлен. Но и у стороны обвинения аргументы железные. За время следствия нашлась какая-то крыса из отдела, что напела им про конфликт с Таваном по личным мотивам. И хотя Вегасу пришлось честно описать ту ситуацию в туалете и прочие намёки, ему кажется, что всё истолковали не в его пользу.

Его забирают, сковав запястья наручниками. Поначалу всё идёт как обычно. Внутри транспорта его охраняют двое в форме. А потом вдруг что-то тяжелое прилетает в голову и на какое-то время он отключается. Когда приходит в себя, обнаруживает себя на полу посреди большого помещения. Перед ним, в окружении охраны, стоит тот, кого ему очень хотелось бы придушить собственным руками:

— Вот мы и встретились лично, а не через ваших ряженых кукол, господин полицейский.