Глава 8. Место под солнцем (1/2)
Рекомендую читать под James Horner ”For The Love Of A Princess” (музыка из фильма ”Храброе сердце”, шотландская волынка)
и последнюю часть (встреча) под ”Memories” Within temptation
Зачем кому-то в битвах погибать?
Как влажно дышит пашня под ногами,
Какое небо щедрое над нами!
Зачем под этим небом враждовать?..
Над яблоней гудит пчелиный рой,
Смеются дети в зарослях малины,
В краю, где не сражаются мужчины,
Где властно беззащитное добро,
Где кроткого достоинства полны
Прекрасных женщин ласковые лица…
Мне этот край до смерти будет сниться,
Край тишины, священной тишины.
Я не устану день и ночь шагать,
Не замечая голода и жажды.
Я так хочу прийти туда однажды —
И ножны ремешком перевязать.
Но долог путь, и яростны враги,
И только сила силу остановит.
Как в Тишину войти по лужам крови,
Меча не выпуская из руки?...
Мария Семёнова, цикл ”Волкодав”
- Я буду звать тебя Аур*, - стараясь отвлечься от терзающей тело боли, выдавила девушка, - потому что наши судьбы пересеклись на рассвете...
Она искусала губы до крови, лишь бы не терять концентрацию, но сознание все равно стремилось покинуть ее с завидным упрямством. Истощение может доконать даже эльфа, а уж ее...
- О, Валар, да будет здесь хоть один захудалый куст? - в горечи слов слышалось отчаянье и Ноэриэль с усилием тряхнула головой. Мысли пришли в относительный порядок, а вот волосы, наоборот, запутались сильнее...
Волосы...
Уже не волосы, а то, что от них осталось. Сплавившиеся рваные края когда-то густого полотнища доходили до уха с одной стороны и неровными прядями спускались до лопаток с другой. Она пыталась собрать их хотя бы в хвост, но длины не хватало, и она оставила все как есть, махнув на пугающий внешний вид рукой. Радовало, что она была хотя бы чистой после активного ”плавания” в реке. Ссадины и синяки по всему телу беспокоили меньше остального, но, вероятно, не добавляли образу эллет красоты. О том, что наряд ее и вовсе не приличествовал воспитанной девушке какого бы то ни было народа, она предпочитала не думать.
Даже эльфы не всегда идеальны...
Сейчас все ее помыслы были сосредоточенны на том, как продолжать идти, когда все тело просит остановиться и остаться тут, раствориться в этих пустынных голых степях. Когда все доводы рассудка и остатки желания пока остаться в этом мире иссякли, Ноэриэль мысленно вцепилась в обещание, данное деве-онодрим. Спасенный ею росток стал для нее путеводной звездой, причиной жить и двигаться дальше, надеждой. Она и сама не знала, на что надеялась. Просто ей хотелось найти для него благодатную почву, уютный дом, место в этом мире. Место под солнцем, которого должно было хватать всем созданиям, но которого многие были лишены по чужой воле или собственной глупости...
Она вспоминала, как покинула тех, кто был рядом с ней со смерти нанэт*, кто оберегал ее от ночных кошмаров, обучал основам лекарского дела, утирал слезы горечи и непонимания с детского еще личика. Кто волновался за нее. И кого она так спешно покинула, поняв, что способна причинить вред.
Это было малодушием. Слабостью. Неспособностью признаться в том страшном, поразившем ее ”недуге”. Хоть она и сделала это из желания защитить, но на самом деле все равно просто сбежала, причинив куда большую боль любящим ее эльфам. Знающим ее эльфам... Они бы поняли, приняли, не оттолкнули. Но Ноэриэль боялась вовсе не этого. Совсем нет. Она страшилась не справиться с собой, не совладать, не оправдать доверия. Что, если бы она стала причиной гибели кого-то из них?
Девушка зажмурилась, отвлекаясь от болезненных воспоминаний о черной полосе мертвой травы, что стелилась за ней по лугу след в след...
- Я слышала, на южном берегу моря Рун есть небольшие холмы, - продолжила она, осторожно наступая на вывихнутую ногу. Отек на лодыжке все увеличивался, и эллет радовалась, что догадалась сразу разуться. Сейчас пришлось бы резать сапоги. - Их вершины должны задерживать влажный воздух с моря и поднимать почву достаточно близко к солнцу. Как раз то, что надо для подобных тебе, Аур, - девушка вымученно улыбнулась, опуская голову к запрятанному на груди виноградному побегу. Мелкие листочки стоически переносили этот выматывающий поход и пока еще держались вполне сносно на вид.
Ноэриэль поморщилась, напарываясь босой ступней на острый камешек. Она была привычна гулять босиком, предпочитая чувствовать кожей дыхание земли. Но сейчас измотанное тело слишком остро реагировало на любое неудобство, будто чаша ее терпения была уже переполнена и любая новая капля заставляла потоки боли выплескиваться наружу.
- Мне рассказывал об этом Мален, - ее голос дрогнул, выдавая эмоции. Но эллет нечего было скрывать от создания Йаванны*. Перед глазами возник образ невысокого стройного эльфа. Длинные золотистые пряди обрамляли мягкий овал лица. Правильной формы брови, тонкие губы с залегшей вокруг рта печальной складкой. Серые глаза, которые всегда смотрели ласково... Она с сожалением посмотрела в сторону скрывающегося за горизонтом солнца и полушепотом добавила: - Надеюсь, они уже в благословенных землях...
Раньше она часто спрашивала их, почему они задерживаются так долго, почему не уплывают...
Оказалось, что они ждали, когда она окрепнет и будет готова... узнать правду. О ее происхождении. О ее сути. О том, почему погибла ее мать. О том, почему ей заказан путь в Валинор...
Тьме не место в землях света... Полуэльфу не место среди Старших детей Илуватара*.
Ноэриэль знала, что были и другие полуэльфы. И судьбы их складывались по-разному. Некоторым Валар предоставляли выбор: бессмертие эльдар или дар людей. В ее случае это было исключено. Никто не позволит тьме человеческой слабости прорасти в благодать эльфа. Никто не допустит подобного. В первую очередь, она сама. Ее выбор был бы очевидным. Жить с таким грузом на душе и оставаться верной своей природе было слишком тяжело.
Именно это гнало ее тогда из дома. Непонимание, страх и это осознание. Они бы задержались еще из-за нее, не желая оставлять одну и не имея возможности взять с собой... Поэтому Ноэриэль не жалела теперь, что покинула место, которое действительно было домом и где ее ждали. Она смогла уйти незаметно, освобождая родных ей эльфов от тяжкой обязанности.
Она помнила, как обосновавшись на западе Рохана, обустроила покинутую кем-то избушку, стоявшую на лесистом склоне, чуть вдалеке от поселения рохиримов. Но строение так и не могло стать для нее ”домом”. Хоть она и называла его именно так, но никакого душевного тепла или покоя жилище не приносило. Ночи были обжигающе-холодны, а дни скрашивались лишь редкими гостями, заглядывавшими к эльфийке за помощью. Взамен она брала с них обещание молчать. И они держали его. Многие из них умерли на ее веку - кто-то от старости, кто-то от неизлечимых болезней или травм. Поколения сменялись другими, но никто не задавал ей вопросов, почему юная эльфийка скрывается и от кого... Но даже это подобие дома ей пришлось покинуть. Проклятый зов, что порабощал ее душу, притягивал ее к тени, уводил от привычного. И вот теперь она здесь. Теперь многое становилось на свои места. Но это не приносило облегчения. Совсем наоборот...
- Мален любил сады, - с грустью вспомнила вслух Ноэриэль. - Ты бы ему определенно понравился, - она улыбнулась.
Золотоволосый эльф был ей как отец. Он был рядом, сколько она себя помнила. И всегда смотрел на нее с затаенной тоской...
Он знал... Он все знал. Все они...
Эллет остановилась, невидяще глядя перед собой. Высохшая степная трава покрывала всю эту бесконечную степь. Даже сгущающаяся к ночи тьма не изменяла тоскливый вид безликой пустоши. Пронзительное внезапное чувство поразило эльфийку, собирая все ее мысли и ощущения к страшному осознанию.
Стоя посреди необъятного бесплодного поля, под недосягаемым гаснущим небом, она со всей ошеломляющей ясностью поняла насколько одинока в этом мире. Она была безнадежно далека от эльфов и не могла стать одной из людей, пока на то не будет воли Валар. Чуждая всему светлому и избегающая тьмы. Обреченная на вечную борьбу с собственным мраком. Лишняя. Не было для нее места под солнцем Арды, как не было времени в ее жизни, которое она могла бы назвать счастливым.
Удушливая волна необратимости начала подниматься из глубины ее сознания, затапливая рассудок холодным ужасом. Глаза защипало. Кожа будто отставала от костей, не желая быть частью этого, не желая переживать столь глубокие потрясения. Ноэриэль глухо всхлипнула. В груди что-то шевельнулось. Раз, другой, привлекая внимание проваливающейся в жуткую пустоту девушки, выводя ее из оцепенения. Она схватилась рукой за область сердца, каким-то чудом вспоминая о ростке. Лихорадочно переведя взгляд на растение, эллет с удивлением поняла, что ее кожу тихонечко царапали его усики.
Она сделала глубокий вдох, позволяя наполнить себя не только воздуху степи, но и теплому, живительному чувству, что она кому-то нужна. Энт была права. Страх опасен лишь для того, кто одинок. А у нее был Аур. Для эльфа это вполне подходящая компания.
- Спасибо, - шепнула Ноэриэль, нежно касаясь верхних листочков. - Спасибо, мэллон*.
Когда вдали показались домики поселка, эллет уже не могла наступать на поврежденную ногу. При каждом шаге все тело будто пронзали острые ножи, заставляя девушку издавать стон. Ей нужно было пройти еще немного, попросить кого-нибудь вправить ей вывих и избавиться, наконец, от этой терзающей боли. Ее трясло от усталости и шатало от истощения. Не было больше никаких резервов, никакого второго дыхания. Силы ушли. Не хватило буквально крупицы...
- Ноэриэль? - испуганный голос был знаком, хоть и искажен: - О, Эру милосердный...
Она сфокусировала взгляд, затуманенным взором нащупывая невысокую эльфийку прямо перед собой. Темные волосы оттеняли жемчужную кожу и прозрачно-голубые глаза.
”У него красивее”, - пронеслось в голове так быстро, что эллет не успела осознать, о ком была эта мысль.
- Лорэль?* - неверяще прошелестела она, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
Откуда? Как? Тебя не должно здесь быть...
Она не ощутила, что упала, не видела перепуганное лицо бывшей подруги, не слышала ее криков. Она даже не сразу поняла, что Лорэль здесь не одна - здесь все они.
Остатками сознания девушка ухватилась за мелькнувший во внезапно поднявшейся вокруг суете знакомый тонкий запах мяты. Инстинктивно потянувшись к нему, она ткнулась в шею светловолосого эльфа, вцепляясь покалеченными пальцами в ткань его рубашки на спине. Мален только крепче прижал ее к себе, что-то успокаивающе нашептывая на ухо, как в детстве. Он осторожно нес ее на руках к тем самым строениям, куда она уже не надеялась добраться. Отовсюду слышались взволнованные голоса: близкие ее сердцу и совершенно незнакомые.
- Все будет хорошо, Ноэриэль, - различила она слова напряженного мужчины. - Ты дома, девочка... Все теперь будет хорошо...
Эллет всхлипнула и, спрятав лицо на его груди, горько заплакала.
- Расскажи мне, - хриплый голос ее заставил эльфа вздрогнуть. В серых глазах плескалась боль.
Девушка молча смотрела на него, терпеливо дожидаясь, когда мужчина решится начать.
- Будет лучше, если ты услышишь об этом позже... - начал было Мален, но Ноэриэль прервала его.
- Будет лучше, если я узнаю это от тебя, а не от очередного прислужника Врага!
- Я не рассказывал тебе, пытаясь уберечь...
- Я понимаю, - примирительно сказала она, - но теперь уже поздно.
Эльф прикрыл глаза, опуская голову. Поникшие плечи выдавали глубину его потрясения и эллет уже раскаивалась в том, что рассказала ему все. Ему было тяжело принять произошедшее. Казалось, что пока она говорила, Мален видел перед собой призрака, давно умертвленное существо, внезапно воскресшее во всей своей мрачности и пугающей силе.
Мужчина коротко вздохнул и поднял на нее взгляд, от которого по ее спине побежали мурашки.
- До того, как... это случилось, - произнес он безжизненным отрешенным голосом, - мы с Глиндаэль были помолвлены...
Ноэриэль отшатнулась, вжимаясь в подушки:
- Нет... - сдавлено выдохнула она, закрывая лицо руками, - нет...
Как он выносит меня? Как он вынес все это? Находиться рядом с любимой женщиной, которую осквернили... Быть с ней, пока она носила под сердцем плод насилия над ней другого... Видеть, как она угасает и знать, что...
- Вы не уплыли из-за меня? - выдавила она, боясь взглянуть в его глаза. Боясь увидеть в них осуждение, гнев, вину...
- Она хотела, чтобы ты жила. Глиндаэль берегла себя всю беременность, а после не смогла оставить тебя...
- Почему ты не настоял? - вырвалось у нее. Она понимала, что это несправедливо, что нельзя вешать на него еще и эту ответственность, но слова уже были произнесены, и ей пришлось посмотреть на Малена, чтобы извиниться: - Прости, я...
- Я пытался, - печально улыбнулся эльф, - но ты ведь понимаешь, что неспроста такая упрямая. Это было отличительной чертой твоей матери, - он на мгновение прикрыл глаза, а когда снова открыл их, в них был только серый туман тоски.
- Скажи мне, - все внутри Ноэриэль сжалось, - что ты видел, глядя на меня все эти годы? Ты ненавидишь меня? - она отвернулась, чтобы он не заметил катящихся по щеке слез. - Я себя ненавижу. Если бы не я, она отправилась бы с тобой в Валинор, она осталась бы жива...
Мален поднялся со стула и пересел на краешек ее кровати. Он мягко развернул ее лицо к себе за подбородок, осторожно прерывая большим пальцем дорожку слез:
- Она любила тебя, Ноэриэль. А для любимых жизни не жалко...
- Но я... Она столько мучилась, желая остаться со мной дольше, задерживаясь только своей силой...
- Ты была тем, что давало ей силы, - возразил эльф. - Именно ты стала ее светом, ее надеждой...
- Ее печалью*, - горько сказала Ноэриэль.
- Она нарекла тебя этим именем не поэтому, - сухо ответил мужчина, складывая руки на коленях.
На миг ее охватило отчаянное желание ничего этого не знать.
- О, Эру, - прошептала она во внезапном порыве, - почему ты дал людям все, а эльдар лишил и смерти, и способности забывать! Это жестоко...
Вечная жизнь - вовсе не жизнь, а вечное умирание. Пока гибнут тысячи людей, тысячи раз успевает умереть и вынужденно возродиться душа эльфа. Одна фэа сгорает в агонии потерь, гаснет в непроглядном мраке этого мира, испытывая тысячекратную боль, не ослабевающую в веках, а лишь растущую вслед за множащимися потерями. И нельзя ничего забыть, невозможно перестать помнить кого-то...
- Я говорил, что сейчас не время, - тревожно выговорил Мален, поднося ей стакан воды.
Девушка отрицательно качнула головой, отказываясь пить:
- Сейчас самое время. Хватит меня жалеть. Растягивая эту боль, ты мне не поможешь...
- Хорошо, - он поставил стакан обратно и снова сел на стул. - Что ты хочешь знать?
- Все. Я хочу знать все. Как это случилось, что было до этого и что было потом. Почему ты относишься ко мне, как... - она стушевалась.
- Отец? - закончил он за эльфийку. - Ты могла бы быть моей дочерью, - дрогнувшим голосом произнес он тихо, - нашей дочерью.
Глаза Ноэриэль расширились. Она не думала об этом в таком ключе.
- Это... было бы... - у нее не было слов, чтобы описать то чувство, которого ей не хватало всю жизнь: общности, родства, искренней близости, тонкой привязанности, что рождается между людьми, связанными кровными узами.
Они замолчали на какое-то время. Он собирался с мыслями, она пыталась представить себе нормальную жизнь, нормальную семью, счастливых родителей...
- Я столько готовился к этому моменту, зная, что когда-нибудь придется рассказать тебе об этом, - он растерянно покачал головой, - но оказался совершенно не готов.
- Просто начни, - выдохнула Ноэриэль.
- До Войны Гнева мы жили на западном берегу Хэлкар*, оставшись там со времен Великого Похода*, отказавшись следовать с остальными через Хитаэглир*, - он задумчиво смотрел на пламя свечей, мягко освещавших вечерний сумрак комнаты. - Когда же, повинуясь воле, увлеченного яростью сражения, Ульмо*, море взметнулось до небес и схлынуло, обнажая уязвимую землю собственного дна, мы утратили слишком многих... Горе по погибшим в неистовстве стихии со временем вынудило нас искать покоя. Оплакав потерянных собратьев, мы двинулись на запад, надеясь уплыть в Аман* и там обрести мир. Путь наш был долог и суров. Мы по-прежнему страшились Мглистых гор и решились обогнуть их с юга, пройдя через земли Рохана. Глиндаэль в те годы была еще молода, но полна отваги и упрямства, - голос эльфа потеплел, отражая глубочайшие чувства, которые он питал к юной эльфийке.
Ноэриэль теперь видела все иначе. Она видела усталость в его глазах, затаенную грусть в сердце и застарелую печаль, сковавшую душу Малена. Его отношение к ней самой стало более понятным, а его трогательная преданность погибшей возлюбленной болезненно сжимала внутренности девушки.
- Именно тогда, в этом пути, она обнаружила в себе способность исцелять. Будто сам ее дух заражал жизнью тех, к кому она прикасалась, заставляя бороться с болезнью, сращивать ткани, набираться сил. Она изгоняла хвори одной своей волей, делилась своим светом с ослабевшими, обезвреживала яды... Многие из нас были обязаны ей жизнью, когда за нашими спинами исчезли очертания Эред Нимраис*. Но к тому времени в Эриадоре* уже бушевала другая война*. Саурон порабощал земли к западу от Андуина. Одно за другим, пред его жестоким войском рушились королевства. Путь к миру и покою, к которым мы стремились, был прегражден пламенем сражений. И не было иных дорог в этом мире... Возможно, не было с самого сотворения.
В комнате повисла неуютная тишина.
- Столетия мы провели сражаясь. И ко времени решающей схватки на Гватло*, когда король Нуменора обратил в бегство войско Врага, а сам Саурон сдался в плен, от нас осталась лишь горстка. Много лет потребовалось нам, чтобы смириться с необратимым. И на какое-то время мы остались в тех землях, где погибли наши соплеменники, ибо боль в наших сердцах еще была свежа, а раны души затягиваются не сразу, - горечь в его словах обжигала, кутала ее в колкие объятия чужой тоски. Мужчина повел плечами и продолжил: - Глиндаэль часто уходила за травами. Она отправлялась иногда так далеко, что могла отсутствовать несколько дней. Я пытался убедить ее, что даже в мирные времена это небезопасно, но она была своевольной и гордой. Не всегда мне удавалось догнать ее, чтобы сопровождать в путешествиях. Не всегда мог я наблюдать ее необыкновенную способность становиться частью леса или луга. Она будто растворялась в силах природы, сливалась с ними, чувствовала их куда глубже всех нас. Конечно, ее способности не сравнить с истиной магией старших эльфов, но сила Глиндаэль была чарующей, завораживающей в своей чистоте и пронзительности...
Мален замолчал, прикрывая глаза и плотно сжимая челюсти. Огонь в камине, разведенный предупредительным мужчиной, напряженно ухнул и зашипел, словно зная, что невольно услышит сейчас. Ноэриэль глубоко вдохнула, готовясь к самому страшному. В груди томительно нарастало давление.
- В тот раз ее не было слишком долго, - его ресницы вздрогнули, искажая длинные тени на светлых скулах. Эллет сглотнула. - Я чувствовал, что произошло что-то непоправимое, меня жгло и ломало изнутри... В каком-то смятении я отправился на ее поиски. А когда нашел...
Эльфийка видела, как по его лицу прошла судорога боли. Он тряхнул головой, будто прогоняя всплывшую в памяти картину. Ее ногти непроизвольно впились в содранные ладошки. Сердце сдавил стальной обруч.