Глава 5. У черты (1/2)
Рекомендую читать под Poets Of The Fall – Where Do We Draw The Line
Бесконечный густой сумрак, пульсирующий болью вокруг и заползающий в раскаленное нутро эльфа жалящими смертельным хладом змеями, наступал на него со всех сторон. Он полнился неразборчивым приглушенным шепотом, то возрастающим до пронзительного крика, то снова опадающим в шипяще-низкое звучание, впивающееся в сознание. Он вспучивался ядовитыми всполохами чужих дум, разъедающих собственные мысли эльфа. Он уплотнялся давящей мрачной массой, пытаясь надломить что-то, что еще сопротивлялось чуждой воле в самом сердце балансировавшего на грани жизни мужчины.
В густом, удушающем тумане, с каждым движением все туже пеленавшим ослабевшее тело упрямо шедшего сквозь него воина, Трандуил чувствовал металлический привкус крови. То ли своей, то ли тех многих, кого унесло первое сражение из длинной ожидающей впереди череды в войне с Темным Властелином. Этот привкус обжигал горло, спускаясь саднящим жжением в желудок и вызывая непроизвольные спазмы.
Из клубящейся тени перед ним всплывали лица синдар, авари, лесных эльфов - тех, кого он видел там, на проклятом поле, без света в дивных опустошенных глазах. Создания, одаренные вечной жизнью, гибли там, на искаженной злом земле Дагорлада, юными, молодыми и зрелыми, будто пытаясь перекрасить бесцветную мертвую почву в красный. Их искореженные тела даже после смерти полнились страданиями и болью, что витали в воздухе, проникая не только под доспех, но и под кожу, отравляя волю сомнениями и печалью. Их звонкие голоса уже не огласят чудесной песней воздух леса. Их пальцы не коснутся нежных соцветий в прекрасных садах. Их глаза не увидят пленительных восходов. Их сердца не будут трепетать от близости возлюбленной...
Говорят, что кровь убитых по твоей вине ощущается на руках, оставаясь в памяти несмываемыми пятнами. Вовсе нет. Она скапливается на губах, будто ты испил ее сам, забрав жизненную силу ушедших, обменяв их жизни на свою...
Лицо Орофера сменило очередной исчезнувший во мраке небытия лик. Губы отца искривились от горечи:
”Не уберег...”
В затылок Трандуила впились тысячи игл, пронзительным многоголосьем наполняя разум. Они кричали на все лады, кричали сквозь сжатые от боли зубы, сипло молили о помощи, стонали в голос, проклинали до хрипа, надрывали связки бессвязными стенаниями... Их искаженные мукой голоса сливались в одно оглушающее звучание и распадались снова, норовя разорвать сознание эльфа на куски.
Мужчина закусил губу, обхватывая голову руками. Его шатало. Но он продолжал идти вперед. Он шел к далекому, странно тусклому сиянию, слабо мерцавшему в клубящейся темноте впереди.
Бред, всего лишь бессвязный бред угасающего сознания. Или тьма действительно играет с его разумом, пытаясь поработить? Он уже не понимал, чем это было. Чем грозило ему: обычной смертью или переходом в теневой мир... Сколько времени он блуждал тут, по темным лабиринтам собственной памяти, загоняя себя все глубже, в мрачные болезненные закутки. Он то опасно пробирался по какой-то скользкой поверхности, норовившей стряхнуть его в разверстую близкую пропасть. То ступал по расплавленному драконьим огнем камню. Иногда пространство вспыхивало рваными образами, воскрешая переломные моменты из жизни Трандуила.
Сейчас он будто снова пробирался по каменным туннелям Дориата*, утонувшим во тьме той страшной ночи. Ночи, полной предсмертных криков, зла и страха...
Трандуил чувствовал, как что-то скользит по его щиколоткам, огибая ноги. Чувствовал сквозь тонкую кожу сапог. Взгляд его непроизвольно упал вниз. Реки густой бордовой жидкости текли ему навстречу. Кровь... Тогда ее было много. Первой пролилась кровь Тингола, и она позвала за собой много другой крови: крови гномов, беря равноценную плату с убийц, крови синдар, призванной ею по праву короля, крови людей, дома которых так же оберегал Полог влюбленной Майя*. Оберегал до этой страшной ночи, вскрывшей проникшие в сердце королевства синдар тени.
Тогда выжившие эльфы уходили, оставляя за спиной разоренный дом, предательски убитого короля и бесконечную близость к войне с Мелькором*. Они скрывались от мрака долго, думая, что им не угрожает то, во что они не станут ввязываться по своей воле. И когда погруженная в скорбь по павшему супругу Мелиан сняла защитные чары, Полог разлетелся на части, осыпаясь призрачными осколками былого величия Дориата. Они надеялись скрыться и после этого, уйдя на восток, за Мглистые горы.
Почему, уйдя от одной опасности, нашедшей сумеречных эльфов даже под Пологом Мелиан, они не смогли избавиться от нее? Почему до сих пор вынуждены расплачиваться жизнью за возможность провести вечность не в благословенном Валиноре, а там, где они сами захотели?
Нельзя скрыться от тени... Она будет везде и всегда, пока есть свет и есть хоть что-то на земле. Ибо все отбрасывает тени. А в тенях может скрываться многое, слишком многое.
Эльф остановил поток навязчивых чужих мыслей, сощуривая глаза и устремляясь вперед с новыми силами, граничащими с отчаяньем. Он чувствовал слабость, внутреннюю неустойчивость своей феа. Он знал, что с этим ему будет сложно справиться. Этот страх засел в него слишком глубоко. Слишком свежи были воспоминания. Слишком многое забрали у него тьма и пламя. Он боялся этой обреченной горечи в своих мыслях, ибо она была истинно его.
Вспышка света ярко полыхнула где-то под рукой и растеклась по ребрам. Трандуила вытянуло в струну и выплюнуло в расплывающуюся перед глазами реальность.
Темнота была и здесь. Отличавшаяся от обычных сумерек ночей, от живой, естесственной темноты пещер, от мягкой тьмы за веками... Но и от той тьмы, что была в его бредовом сне, она тоже отличалась.
- Все хорошо, - беспокойный голос рядом заставил эльфа повернуть на него голову. - Ясность зрения вернется, как только яд покинет ваше тело.
Яд... Конечно, испарения этих топей способны не только помрачать разум, посылая видения. Что ж, понятно.
Размытый образ эллет неясно вырисовывался в окружающем мраке. Он видел лишь мягко сияющее пятно, обрамленное сумраком, и сердце синдарца сжала необъяснимая тревога.
- Где я? - собственный хриплый голос стал для него неожиданностью.
Сколько же я провел там, на этих болотах? Что стало с остальными эльфами за это время? Что могло произойти, пока я...
- На топях, - ответила девушка со странным оттенком в голосе.
И этот голос... он показался ему близким. Невозможно близким в этом новом, неожиданно опустевшем мире. Он прорезал сковавшую его сердце боль утрат, заставляя оживать и биться быстрее обычного. Он звал его из той тьмы, найдя отклик в ставшей одинокой душе. Он вплетал силу и свет в нити его жизни, удерживая у той последней черты...
- Враг слишком близко, поэтому лучше вести себя как можно тише...
Сейчас его беспокоило совсем иное, и синдарец взволнованно прервал ее:
- Кто ты?
Он напряг зрение, вглядываясь в ее лицо до рези в глазах. Невозможность увидеть ее буквально выводила его из себя.
- Я из эльдар, - скорее ушла от ответа эллет, добавляя извиняющимся тоном: - Мне надо перевязать вас...
Боль пронзила тело воина, вгрызаясь в ребра и накрывая сознание сумраком. Сумраком, что ждал его, терпеливо готовя новые муки истерзанному эльфу.
Что-то поменялось в его бредовых кошмарах. Тьма сгустилась, не давая разглядеть, что было под ногами. Теперь сопротивление потока поднялось до колен. Каждый шаг давался неимоверным трудом, будто синдарец все еще пробирался через то проклятое болото. Будто и он остался там, в страшной гниющей топи, как и многие лориэнцы, как многие эрингаленцы, которых он повел им на выручку, как Амдир*...
Лицо светловолосого Владыки Лотлориэна* вынырнуло из темноты перед мужчиной, безжизненно уставившись на Трандуила застывшими белесыми глазами. Рот Амдира был раскрыт, искаженное ужасом лицо отсвечивало мутной зеленью болота, навеки поглотившего тело дориатского синдарца. По видению прошла небольшая рябь, напоминая всколыхнувшиеся над погибшим воды... Таким его нашел Трандуил. Это будет еще одним горьким воспоминанием, уходящим с ним в вечность... Если эта вечность у него будет.
Его затошнило. Отвернувшись от друга своего отца, эльф заставил себя сделать еще один шаг вперед.
Сопротивление тьмы вокруг усилилось еще больше. Теперь продвижение сквозь пелену мрака напоминало попытку преодолеть встречное течение Андуина в его устье... Трандуила сносило назад, втаптывало во мглу, бугрящуюся за спиной, пыталось накрыть с головой волнами боли, пригибало к земле. В этом ощутимо напряженном потоке его тело обтекал холод и жар, перемешиваясь, перемещаясь вокруг него, путая мысли и ощущения.
В какой-то момент сумрак начал яростно упираться в грудь мужчины, превращаясь в обжигающий поток раскаленного воздуха.
Одичавший ветер стягивал с него одежду, сдирая лоскутами кожу, а местами и куски мяса с костей. Боль и плавящее жжение нарастали, глаза щипало так, что ему пришлось зажмуриться, продолжая с трудом переставлять ноги по наитию. Где-то в глубине души он чувствовал зыбкую, ускользающую надежду, маячившую впереди, слабость и неестественность света, к которому он тянулся всем существом. Но в кромешном мраке, окружавшем его, это сияние было единственным светлым пятном, единственной возможностью выбраться отсюда.
”Я помогу”, - шептал ее голос в его голове. Или, быть может, само сияние?
А, может, ему это все тоже привиделось? Эллет, этот свет и завораживающий голос... Где он мог слышать ее? Это воспоминания или игра умирающего сознания? Когда это было на самом деле? Сколько времени он уже без сознания? Сколько блуждает здесь, во мраке, оплетающем паутиной его душу?
Жар плавил мышцы и сухожилия, поднимаясь все выше, достигая уже шеи и головы синдарца. Сумрак все уплотнялся, став из густой массы чем-то твердым, впивающимся в тело со всех сторон, будто эльф продирался сквозь дремучие заросли терна, густые ветви которого были усыпаны длинными заостренными колючками. Эльф чувствовал, как с каждым движением шипы вгрызаются все глубже, выхватывая целые клочья плоти после каждого его рывка вперед.
Вспыхивающая болью темнота поднималась по телу, уже достигнув макушки. Ему казалось, что даже по его волосам струились мглистые ручейки, тянущие его остановиться, сдаться, пасть, отдаться в манящие объятия покоя и тишины, убеждавшие не возвращаться к беспокойной жизни, полной потерь и страхов.
В лицо слева вонзились тонкие иглы, растревожив старую незаживающую рану, прикрытую умелыми иллюзиями целителей. Новая яркая вспышка боли растеклась вязкой массой, обнажая следы, оставленные драконьим пламенем на плече и шее, как и следы, выжженные им на душе Трандуила. Шрам, залегший глубоко внутри, вскрылся, разъедая всплывшими образами волю.
Глаза эльфа почти ослепли от слез и навалившегося разом горя. Темнота сгущалась, становясь беспросветной. Грозясь поглотить весь мир, накрыть все Средиземье тенью Врага, погребая свет под своей тяжкой дланью.
Сопротивляться бессмысленно...
Он понимал это, он знал, что уничтожить зло, допущенное изначальным искажением*, невозможно. Невозможно, пока не разразится последняя битва Дагор Дагоррат*, пока Мелькор не будет побежден и песня айнур не будет перепета, начиная мир с чистого листа. Он почти смирился. Но продолжал идти вперед. На одном своем упрямстве. А, может, ему просто хотелось увидеть лицо той, что так отчаянно звала его вернуться к жизни.
Она все еще боролась за него. Неизвестная эллет... И он не мог себе позволить сдаться.
Шипы вокруг эльфа сменились свинцовой массой, обрушившейся на мужчину страшной ледяной тяжестью, замуровавшей его в себе. Эльф не мог сдвинуться с места, застыв на полпути к манящей вспышке.
Он с трудом приоткрыл глаза и вгляделся в мелькавший впереди отсвет. Сердце его болезненно сжалось - огонек будто посерел и начал неровно трепетать, угрожая оставить эльфа в кромешной тьме навсегда. Трандуил дернулся, упираясь в непреодолимо застывшую вокруг преграду. Давление со стороны тьмы усилилось, вгрызаясь с яростным остервенением в сознание, подавляя разум, сгибая волю, накрывая болью. Слабость превращалась в смертельное окоченение, заползающее внутрь и стягивающее чувства и желания ледяным безразличием.
Нити мрака липко растекались по душе, оставляя за собой полосы открытых резаных ран. Эльф рванулся еще раз, чувствуя, как нити погружаются в него глубже, задевая потаенные струны фэа, разрушая саму природу благодати эльдар. Дышать стало невозможно. Спасительный свет вдалеке погас и глухая пустота сомкнулась над молодым Владыкой, не успевшим ничего дать своему народу, не принесшим эрингаленцам ничего, кроме невосполнимых потерь в бесполезной войне с тенями. Горькое осознание было последним чувством, накрывшим ускользающего во тьму синдарца.
Вот и все. Так бессмысленно и глупо.
Мысли стали на удивление прозрачными и ясными. Он уходил в полные покоя залы милосердного Намо. Там его ожидают родные. Все не так уж и плохо... Лишь одна мысль окрашивала грустью почти снизошедшее на воина смирение.
Отец впервые ошибся в своем предвидении... Или я не успел встретить ее. А, может, просто не успел рассмотреть...
Истаивающее изломанное сознание еще ловило отголоски этой мысли, когда эльф ощутил, что давление вокруг него стало ослабевать. Сумрак отступал, рассеиваясь и расползаясь в стороны. Трандуил ощутил тепло, исходящее из его груди. Сосредоточившись на себе, он заметил начинающий разгораться в нем свет, свет эльдар.
Он был уверен, что всякие силы уже оставили его, что он истратил все, отпущенное ему, пока лежал среди ядовитой топи и бродил по этому внутреннему мраку. Но, оказалось, в нем еще остался пресветлый дар. Эльф облегченно вдохнул уже почти нормальный воздух, улавливая в нем нотки чего-то тревожащего и успокаивающего одновременно. Смутное ощущение важности момента сплелось в нем с навалившейся усталостью. Воин повалился на посветлевшую в иллюзорном мире землю, проваливаясь, наконец, в явь.
На этот раз он смог осознать, что находится в какой-то земляной норе. Запах сырой почвы заполнял все пространство темного маленького убежища, смешиваясь с запахами трав и тем самым, будоражащим его ароматом. В глазах эльфа все еще стояло серое марево, но очертания предметов, даже в отсутствии света, виделись гораздо лучше. Мужчина внезапно остро почувствовал, как тонкие пальцы прикасаются к его обнаженной коже, осторожно оттирая какую-то кашицу с ребер. Он повернулся к ней, и девушка вздрогнула, поднимая на него взгляд.
В зыбкой расплывающейся дымке, отравившей его зрение, Трандуилу привиделось два темных лесных озера в павшем вечернем тумане, искрящиеся далеким мистическим светом. Гладь их хоть и была спокойной, но хранила в своих неведомых глубинах многие тайны. И надежды. Что-то неуловимо знакомое было в ее взгляде, что заставляло его дыхание учащаться.
- Лежите тихо, - произнесла она, порождая в нем смятение. - Я сменю повязку.
Ему пришлось сжать челюсти, пока девушка накладывала бинты. Видимо, рана была действительно серьезной, раз довела его до такого состояния.
Внезапно эльфийка наклонилась к нему слишком близко, тяжелая коса ее скользнула ему на плечо, обдавая запахом болота и ее запахом. Сердце Трандуила замерло, совершенно неожиданно погружаясь в жаркое вязкое чувство, растекшееся в его груди. Молодой владыка с трудом заставил себя сосредоточиться, пытаясь понять, что происходит с ним и что делает эта странно будоражащая его эллет.
Она хочет перевязать...
Эльф нахмурился, прогоняя бессвязные смущающие мысли. Он поднялся на локтях, ощущая не столько растущую слабость, заполняющую его тело, сколько необъяснимое желание дотянуться до девушки, бывшей несколько томительных минут слишком близко к нему. Ее тонкие руки осторожно обвили его грудь, заводя края повязки за спину. Это было похоже на объятия, и могло бы стать ими, если бы он чуть подался вперед. Он мог бы ощутить ее тепло, вдохнуть аромат ее кожи, оскверненный смрадом проклятых болот, почувствовать биение жизни в ней... Просто почувствовать живое, светлое существо рядом после всех этих смертей и мрака. Просто?
Наваждение было таким сильным, что у него снова потемнело в глазах. Сухость сковала горло. Эльф лихорадочно соображал, что за странная тяга одолевает его, вызывая такие сильные желания и чувства.
Когда она отстранилась от него, он с облегчением опустился обратно, наконец, обретая способность говорить.
- Кто ты? - повторно спросил он, надеясь на более развернутый ответ на этот раз.
Она молчала, заставляя его вглядываться в ее лицо в поисках ответов. Но он по-прежнему не видел ничего, кроме размытых образов. Ему показалось, что в ее облике что-то незримо изменилось. Ее свет, бывший и без того необычайного оттенка, теперь выглядел еле теплящейся лучиной...
- Вы уже видите меня? - удивленно спросила она, проводя перед его глазами развернутой ладонью, отчего эльф потерял концентрацию и утратил неожиданную ясность картинки. Он раздосадовано тряхнул головой:
- Все вокруг как в тумане, но очертания довольно четкие.
Он немного прищурил глаза, пытаясь вернуть недавнее достижение, но у него ничего не получалось. Все же внутреннее истощение давало о себе знать. Он вернулся к главному:
- Ты не ответила.
- Мое имя вам ни о чем не скажет, эглайн, - спокойно ответила она. У Трандуила было на этот счет иное мнение, поэтому он решил для себя, что узнает ее имя во что бы то ни стало. Пока же он впитывал каждое ее слово, пристально следя за тончайшими изменениями в интонациях ее едва слышного голоса. Пока она говорила, ему слышалась обреченность, которую он не мог понять. Он силился прояснить для себя что-то в ней, но за пеленой усталости, сквозившей в ее движениях и словах, было сложно что-либо разобрать.
- Я случайно оказалась в топях Ниндалва и нашла вас среди нагромождения тел. Доставить вас в лагерь у меня не хватило сил, - эльф еле заметно вздрогнул, то ли от сожаления, что был настолько беспомощен, то ли от жалости к ее беспомощности в той ситуации. - Поэтому я нашла небольшое укрытие и немного подлечила раны. Не знаю, как долго вы находились под действием моргульского яда... Но вы чуть не погибли. Стрела прошла меж ребер, повредив легкое.