Глава 5. У черты (2/2)
Ее голос обволакивал его, убаюкивал глухую, стонущую боль, норовившую продраться сквозь сжатые зубы наружу. Он забывал о своем состоянии, временами порываясь подняться, но встречая лишь свинцовую тяжесть в собственных неподчиняющихся мышцах. Эльф вслушивался в то, что она говорила, находя в своей памяти подтверждения ее словам.
Трандуил помнил, как на очередном замахе клинка его бок пронзила давящая боль. Как рвалась и лопалась его плоть, пока он завершал кручение сверкающего смертоносного вихря, не обращая внимания на торчащее серое оперение орочьей стрелы. Как взгляд его упал на черное древко, точно вошедшее в зазор доспехов и прошившее сочленения митриловой кольчуги под ними. Как походя обломал его резким движением предплечья, понимая, что у него просто нет времени выяснять, была ли она пропитана ядом. Вокруг гибли эльфы: лориэнцы, что были загнаны умирать в эти топи, и зеленолесцы, которых он привел им на выручку...
- Несколько ссадин и глубоких порезов не так страшны, - ее голос вырвал его из воспоминаний. - Испарения болот повредили зрение, но оно скоро вернется. Так что вам будет нужно только добраться до лагеря, когда сможете пересечь болото и Дагорлад в одиночку...
В одиночку?
- А ты не собираешься идти туда? - Трандуил не понимал, почему ему так необходимо увидеть ее, прежде чем отпустить из этих проклятых земель. Даже ему, прошедшему многие сражения, было трудно находиться здесь, в такой близи от давящей, вытягивающей силы тени. Это не то место, где ей следует находиться...
- Я не воин, иначе я бы отправилась в этот поход с армией...
- Так ты не из войска эльдар, - это принесло ему внезапное облегчение и вместе с ним пришло осознание, что ему хотелось быть уверенным, что она находится в безопасности, вдалеке от этих мест. Надо было только убедить ее дойти до лагеря и организовать сопровождение. Она могла бы отправиться вместе с его отцом...
Трандуил поражался ходу собственных мыслей, не находя ответа на главный вопрос - почему его так внезапно и так сильно стала заботить судьба незнакомой эльфийки? Неужели теперь, после стольких потерь, он пытается спасти всех и каждого в неистовом стремлении заглушить горечь собственной вины перед теми, кого не смог защитить?
- Можешь присоединиться к моей армии в качестве целителя, если пожелаешь.
Щемящее чувство стремительно заполняло его, погружая в невыносимое отчаянье и грусть... Это чувство было его лишь отчасти, и еще больше настораживало эльфа.
Ее голос звучал надтреснуто, будто и сама ее жизнь дала глубокую трещину, бесконечно отдаляясь от желаемого:
- Я не могу исцелять так, как это делают лекари эльдар, - Трандуил похолодел, нащупывая разгадку ее сумрачному свечению. - Они не примут меня.
Слова замертво падали в подобравшуюся тишину между ними, отдаляя ее от него все дальше, делая ускользающий образ недосягаемым. Он чувствовал, как натягиваются незримые нити судьбы, грозясь развести их перехлестнувшиеся в роковой час пути. Чувствовал, как он теряет то, что не успел обрести. Снова теряет что-то важное, драгоценное... Но что это было, или чем могло стать, он по-прежнему не понимал. Он был уверен лишь в одном - его душа стремилась к ней, тянулась так же, как и в том сумраке...
Синдарец сжал челюсти и упрямо вздернул подбородок:
- Но меня ты исцелила.
Трандуил чувствовал ее колебания, ее желание остаться здесь, чувствовал в ее растерянном молчании.
- Зачем ты пришла сюда, если не хотела попасть в армию?
Она смущенно выдавила:
- Я... - и замолчала вновь, собираясь с мыслями. - Оказалась здесь случайно. Но, когда увидела все это, - ее голос упал до шепота и затих совсем.
Да... Это он мог понять. Застеленное искромсанными телами болото - слишком пугающее зрелище. Не каждый эльдар сможет пройти по трупам своих сородичей, оставаясь бесстрастным. Этот страх заползает под кожу. Это страдание наполняет душу. Это отчаянье затапливает разум... Это больно. Это делает уязвимым...
Ему показалось, что она поежилась от холода. Холода, который он, обнаженный по пояс, почти не ощущал. Трандуилу захотелось коснуться ее, согреть, заставить забыть весь виденный ужас. Порыв оказался неожиданно сильным для него, заставляя задуматься о природе ее странного притяжения.
- Я рада, что смогла помочь, - продолжила она, отвлекая от посторонних мыслей, - но сейчас здесь повсюду бродят варги и небольшие отряды орков. Нужно отвести их, чтобы дать вам возможность добраться до своих...
Слова сами слетели с его губ, синдарец не успел взять себя в руки:
- Вздор, - он нахмурился, понимая, что она ускользает. - Кем ты себя возомнила? Ты никуда не пойдешь.
Будучи араненом*, наследником правителя Эрин Галена, Трандуил привык к повиновению или, по крайней мере, уважению, выказываемому к его воле. Однако эта власть простиралась только на его народ, о чем эллет не преминула ему напомнить:
- Это единственный выход. Или так или мы погибнем здесь вместе, и все мои старания вернуть вас к жизни будут напрасными, - он смотрел на ее лицо так пристально, что какие-то черты начали проступать отчетливее. - И еще, - она подняла на него взгляд, и он увидел. Увидел темно-зеленый омут, внезапно поглотивший его мир. Она еще говорила, поясняя ему то, что он и так знал. Она говорила, а он мог лишь погружаться в ширящуюся бездну ее глаз. Ему казалось, что там, на самом ее дне, он обретет покой после всех этих утрат, страхов, забот и свалившегося горя.
- Вы слишком слабы, чтобы удержать меня силой или отправиться за мной следом.
Она прервала зрительный контакт, и мир вернулся на свои круги, только теперь притяжение работало как-то иначе, сделав своим центром ее. Он не мог отпустить ее, не теперь. Эльф усилием воли заставил себя сесть. Потолок и пол слились для него в одну линию, сжимая, к счастью, пустой желудок сильнейшим спазмом. Все вокруг шаталось, кружилось и плыло, заставляя Трандуила хвататься ослабевшими руками за пол, покрытый сырыми комьями земли. Согнуть ноги в коленях оказалось задачей куда сложнее. Тихий ее голос заставил вертящийся мир замереть:
- Прошу, не пренебрегайте вложенными мной силами. Если вы не побережете себя хоть немного, рана снова откроется, а мне, боюсь, больше нечего дать вам...
Жизненная сила? Она отдала ее мне?
Это объясняло ее странно тусклое собственное свечение и опровергало мрачные догадки, успевшие родиться в его голове. Это могло объяснить и странное влечение, одолевающее его рядом с ней. Могло...
Значит, она обычная эльдар, отдавшая слишком много собственной благодати. Поэтому она кажется такой уставшей и... замерзшей.
- Так это была жизненная сила?
- Боюсь, что иначе я не справилась бы, - смущенно ответила эльфийка, добавляя: - Мне жаль, но вам придется принять это.
Такими дарами не разбрасываются. Их не тратят на пустое упрямство. Он это понимал. Как понимал и то, что в ее состоянии девушке будет трудно ускользнуть отсюда. Почти невозможно...
Он прислушался к себе, принимая тот факт, что та вспышка света, что поборола его собственный, почти поглотивший синдарца мрак, была частью отпущенной ей Эру благодати. Конечно, его фэа должна откликаться на ее близость теперь. Но он был в таком плачевном состоянии и так угнетен произошедшим, что должно было случиться нечто большее, чтобы получить столь яркий отклик в его душе.
Он заметил ее стремительное движение.
- Постой, - окрик вышел резким, отчего мужчина мысленно поежился. - Я не отпускал тебя!
- Я не ваша подданная, - ее печальный голос сожалел, что это не так, ничуть не меньше самого Трандуила. - Мне не нужно ваше позволение.
Что-то уходило сейчас вместе с ней, уходило из его жизни навсегда. Сердце сжималось от предчувствия непоправимого, неправильного, искаженного. Они будто находились сейчас над миром, в неком пространстве, принадлежавшем только им. В пронзительном искреннем единении. Будто, отдав ему часть своего света, она связала их жизни. Ему казалось, что она не отпустила от себя эту благодать, и они сейчас оба существовали в одном сиянии, надежно укрытые от тени. Но стоит ей сделать шаг в сторону, и тьма поглотит ее...
Он стряхнул с себя морок, понимая, что она права, и сейчас разделиться - значит повысить шансы каждого на выживание. Она хотела, чтобы он принял именно это. Не смирился, но принял и обрел надежду. Она ведь не сдавалась, отдавая свою жизненную силу умирающему, она верила, что они оба спасутся.
- Вернись, прошу, - его голос не дрогнул, не отразил того, что творилось в душе эльфа. После всего, что он вынес, именно ее желание уйти вызывало такую неожиданную бурю эмоций. Это было поистине непостижимо... Но именно это было правильным. Так он чувствовал, так говорила ему его феа.
- Я не могу... Я должна идти, - ответила она, неверно истолковав его просьбу и делая тот самый шаг в сгущающуюся за ее спиной мглу. - А ты должен вернуться живым и выполнять свой долг, маэтор...
Он судорожно вдохнул, снова принимая на себя всю тяжесть венца. Он тоже должен вернуться. Вернуться и продолжить нескончаемый бой с Врагом. Он должен изгнать угрозу из этих земель, изгнать навсегда. Не должно королю думать о себе прежде своего народа.
Но тоска, уже поселившаяся в душе Трандуила, заставила его спросить:
- Скажи мне хотя бы свое имя...
Таур* напряженно ждал ее ответа, но все же шепот девушки достиг его слуха неожиданно:
- Ноэриэль.
Пресветлые Валар, что за судьба отметила эту несчастную эллет? Ей подошла бы сотня светлых и радостных имен. Почему столь откровенно тоскливое?
Видимо, она заметила его замешательство, делая еще шаг назад.
- И... я не подумала прихватить твое оружие, так что вот, - клинок просвистел довольно близко от его плеча и глухо вошел в стену за эльфом.
Может, все не так безнадежно. По крайней мере, она умеет обращаться с оружием. А найти себе новое здесь не составит труда.
- На первое время сгодится. Дойди до своих! Намариэ*...
- Даро*! - крикнул он вслед исчезающей эллет. Но она не остановилась, не отозвалась, не вернулась. Он еще какое-то время сидел не шелохнувшись, прикрыв глаза и вслушиваясь в окружающие звуки. Но тишина была недвижима.
Эльф открыл почти очистившиеся от яда глаза и огляделся, только сейчас замечая, что лежит на коротком плаще. Видимо, ее. Рядом были аккуратно сложены его доспех, кольчуга, хаммад и сапоги. Его ноги были укрыты тонким, но довольно теплым покрывалом, на краешке которого девушка заботливо оставила фляжку, ягоды и даже несколько кусочков лембаса. Трандуил улыбнулся, не глядя протягивая руку назад. Поморщившись от боли в потревоженной ране, он выдернул кинжал эллет из земляной стены, и принялся разглядывать замысловатую вязь рисунка на тонкой рукоятке из светлого дерева.
Губы эльфа разомкнулись, задумчиво шепча заветные слова, греющие его сердце предвкушением встречи:
- Наваэр*, Ноэриэль... Наваэр.
Прошли почти сутки, прежде чем он смог выйти из норы. Его немного пошатывало, но сил для перехода, благодаря лембасу, было достаточно. Трандуил не стал влезать в доспех, тратя на это с трудом собранные силы. Мифриловые звенья кольчуги защищали от возможных единичных стычек вполне достаточно, но весили не в пример меньше. Хотя тонкая выделка доспеха и была облегченной, для его теперешнего состояния даже она была лишним грузом. Единственное, что эльф не хотел бы оставить в этих землях, были его клинки. Оружия Дориата теперь было уже не найти. Не каждый синдар мог похвастаться подобным. Но для Орофериона эти клинки представляли собой нечто большее. Они были подарком Тингола. Они были частью самого Трандуила и потому оставались бесценными.
Молодой владыка Зеленолесья осторожно продвигался по топи, борясь с внезапными приступами слабости и головокружения. Возможно, ему стоило еще немного задержаться в убежище. Но вода закончилась, хлебцы подходили к концу, и время грозило перестать работать на его выздоровление. Кроме того, его место среди его народа. И это было тем главным, что двигало тауром сейчас. Заставляло переставлять ноги, с чавканьем увязающие в заболоченной серой почве. Здесь вообще все было серым. Непроглядно-серые небеса, бесцветно-серая топь, болезненно-серые стебли редких ядовитых растений, грязно-серые тела, беспорядочно разбросанные по земле. Безраздельная серость поглотила здесь все, погружая всю долину в безликое уныние и печаль. И по этому тусклому, обреченному, покрытому вязким липким туманом, болоту, брела его одинокая, вызывающе прямая фигура.
Трандуил не вглядывался в лица павших, понимая, что теряет частичку сил с каждым узнанным эльфом. А силы он старался расходовать бережно, сосредоточившись на одной цели.
Сначала необходимо добраться до лагеря. Он должен сплотить выживших, вдохновить их на бой. Он должен убедить их, что необходимо отстоять свое будущее, которое невозможно, пока тьма Саурона давлеет над миром. Он поведет их в битву. И он будет оберегать их в сражении. Он должен вернуть домой как можно больше эрингаленцев. Достаточно тех страшных потерь, которыми его народ расплатился за...
За что? За ошибку? Была ли доблесть в том, чтобы бросить в ту мясорубку эльфов в легком доспехе? Послать их в одиночку, без прикрытия, атаковать Мораннон*, не дожидаясь общего приказа о наступлении от Гил-Галада*? Было ли это простым недомыслием владыки столь опытного, как его отец? Было ли это пустой бравадой, неоправданным и опрометчивым поступком? Трандуил тяжело вздохнул, видя сейчас все произошедшее иначе.
В тот день, когда Орофер, сияя начищенным доспехом, призывал раз и навсегда доказать нолдор, что сумеречные эльфы ничуть не уступают воинственным родичам в схватке. Когда он с насмешкой отозвался об их утяжеленном снаряжении. Когда отказался признавать над собой власть одного из них, покрывших себя кровью безвинных сородичей. В тот день Трандуил тоже поверил в это. С этой верой и разрастающейся горячей гордостью в груди, он, как и многие зеленолесцы, вклинился во вражьи ряды...
Отец, как так вышло, что вы с Амдиром рискнули жизнями своих эльдар? Как вышло, что гордыня затмила твой разум? Вы отправили сотни, тысячи эльфов на верную смерть, на ужасную, мучительную гибель... Стоило оно того? Чем вы лучше осуждаемых вами нолдор? Вы обагрили эти земли кровью таких же собратьев, собственными руками послав их в обреченное сражение.
Трандуил застыл, когда увидел первую погрязающую в трясине кучу тел. Под несколькими тяжеловесными орками и одним варгом лежали два хрупких безжизненных эльфа, уже сокрытые под зеленоватой жижей. Кровь расплывалась студенистым облаком над раздробленной головой одного из них, проникая сквозь светлые, разметавшиеся в воде волосы.
Ороферион не мог оторвать глаз от этого мерного покачивания несмешивающихся жидкостей. Его пронзило осознание собственной вины. Собственного участия в их судьбе. Причастности к тому, что произошло.
Не важно, усталость ли была причиной тому, или гордость, я должен исправить это, ада. Я должен искупить этот грех.
Синдарец расправил плечи, устремляя шаги мимо скорбного кургана.
Когда Трандуил достиг лагеря, половина его лица была забрызгана орочьей кровью, как и найденные им по дороге мечи. Эрингаленцы, отчаявшиеся увидеть наследного арана*, сгинувшего в гнилых болотах, не верили собственным глазам, зная, что никто еще не вернулся живым с проклятой топи. Владыка окинул сокрушенным взглядом остатки былой великой армии, собранной в Зеленолесье, и ужаснулся. Правда, его ожидали и хорошие новости. Ему доложили о том, что Амрота* вынесли с поля боя живым, хоть и тяжело раненым, за что лориэнцы были безмерно благодарны пришедшему на выручку Трандуилу.
Устало опустившись в походное кресло в своем шатре, молодой владыка позволил лекарю заняться своими ранами. Ему еще предстояла встреча с Элрондом*, коронация и целых семь лет осады крепости Врага. Но все его мысли теперь незримо были окрашены темно-зеленым сиянием, наполняя жизнь новым смыслом. На иссушенных жаждой губах владыки рассыпалось нежным звучанием тихое ”Ноэриэль”…