☯︎ Парящий дракон, рычащая тигрица. Наказание со страстью (1/2)

Мулан лежала на его блестящем от пота теле, тяжело дыша и облизывая его кожу. Она уткнулась лицом ему в шею, вдыхая пьянящий мужской запах, довольно мурча.

Тунг дышал так же тяжело, как и она, нежно прижимая возлюбленную к себе, поглаживая пальцами её обнажённое, потное тело, успокаивая, лаская, мягко разминая, обводя любимые изгибы.

Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул, восстанавливая дыхание. Боги, сколько в ней огня! И необузданной, дикой, чистой энергии…

Мулан само воплощение жизни, молодости, красоты, неукротимого пламени. Она почти иссушила его, но он не чувствовал себя усталым и утомлённым. Напротив, от близости с ней его силы восстанавливались быстрее обычного. И с каждым разом Тунг любил и желал свою воительницу всё сильнее и сильнее.

Хорошая наследственность, военная служба, многолетнее увлечение даосскими практиками, силовые тренировки и занятия боевыми искусствами тоже давали о себе знать и помогли ему сохранить хорошую физическую форму. Несмотря на свой зрелый возраст, Тунг обладал повышенной прочностью и был мастером вооружённого и рукопашного боя. Его железную волю не сломили ни тяжёлые ранения, ни суровая армейская жизнь. После каждого испытания генерал стойко возвращался в строй.

Интимная сторона жизни — не исключение.

Во время простого совокупления с женщиной мужчина теряет большое количество жизненной энергии, но соитие с любимой — это сакральный акт, в котором происходит взаимный обмен ци и духовное слияние.

Мулан… Его девочка, его женщина. Любимая, единственная, верная. Такая сладкая, нежная, страстная… И только его, навсегда!

Тунг любовался ею не отводя глаз, а в голове то и дело всплывали сцены их недавнего соития. Довольные и разомлевшие после любовной схватки, они лежали обнажёнными, кожа к коже. Его обдало жаром желания. Он почувствовал себя юнцом, впервые познавшим женщину и не умеющим сдерживать свои порывы. На этот раз Мулан окончательно свела его с ума своими шаловливыми выходками. Она тайно пришла к нему в шатёр этой ночью и устроила для него соблазнительное представление, неспешно сбрасывая с себя одежду и медленно раздеваясь под его горящим взглядом. Тунг с удовольствием смотрел, как его юная возлюбленная скользит ладонями по своей обнажающейся коже. В этот момент его мозг отключился, достигнув пика перенапряжения. Он словно заявил хозяину: «Больше думать не могу, вымотался. Отдаю тебя во власть самых древних примитивных инстинктов». И инстинкты сразу же завладели им. Руки сами потянулись к воительнице, заключая её в объятия. Накопившаяся за неделю воздержания страсть изливалась бурным водопадом. Главное, что Мулан чувствовала то же — так подсказала ему их ментальная связь и те крохи сознания, что всё ещё жили в голове, которые не поглотила страсть. Все его эмоции сосредоточились на её губах и податливом теле, что так доверчиво прижималось к его и откликалось на каждое прикосновение.

Тунг, как и прежде, пытался сдержать своё неистовое желание и планировал длительные ласки, чтобы доставить как можно больше удовольствия любимой женщине, но впервые проиграл битву. Мулан не оставила ему и шанса, когда сама принялась побуждать его к дикому, необузданному соитию. С ней он полностью утратил контроль и слился с внутренним драконом. Единственное, о чём мог думать, это об обладании. Оказаться в ней и двигаться, двигаться, двигаться…

Стоило только почувствовать женский запах её возбуждения, сладостный, неповторимый, присущий только ей аромат, ощутить её бархатистую кожу под своими пальцами, как даже те остатки сознания, что пытались вразумить его, смёл ураган неконтролируемого желания. В нём проснулся зверь, почуявший свою самку, который еле сдерживал себя, чтобы не наброситься на неё и не растерзать. Всеми силами он старался быть нежным, как в их первую ночь и последующее совместное утро, и не мог — первобытный инстинкт перекрывал всё. Он вошёл в неё резко, даже, наверное, грубо. Сам себя возненавидел за это, потому что больше всего хотелось любить её до бесконечности, нежно. Ласкать каждый сантиметр кожи. А получалось всё стремительно, как никогда до этого. Тунг мечтал наговорить ей много приятных слов и не мог вымолвить ни единого. Её тело и близость свели его с ума. Совсем голову потерял. Но Мулан хотела его не меньше, и от осознания этого кровь вскипала. На долгую прелюдию не было времени: они оба так изголодались друг по другу, что их неистовое соитие походило на безудержное спаривание двух влюблённых зверей в человеческом обличии. Да, его разомлевшей и довольной маленькой тигрице, которая сейчас лежала на нём сверху и с тихим урчанием вылизывала его шею, тем самым доставляя ему массу удовольствия, определённо нравились эти игры. Как же он скучал по ней! Генерал чуть крепче сжал свою пару в объятиях, наслаждаясь её близостью.

Его Мулан! Его любовь! Его душа!

Он принадлежал ей. А она принадлежала ему. Полностью и бесповоротно. Они были связаны на всю жизнь, и Тунг надеялся, что жизнь эта будет долгой и счастливой. Он поднял руку и нежно коснулся её лица, провёл большим пальцем по её окровавленным губам.

— Не могу поверить, что я тебя так укусила! — сказала Мулан чуть хрипло. Она прикоснулась губами к уже зажившей ране, которая только что была открыта и кровоточила. — Боги! Я просто схожу с ума от любви к тебе! И мне это нравится. Но я не могу… не могу контролировать себя, когда ты находишься слишком близко. Когда ты прикасаешься ко мне, я хочу тебя больше, чем можно представить… веду себя, как дикое животное в горячке!

— Со мной происходит то же самое. Я теряю разум и превращаюсь в голодного зверя, стоит мне только увидеть тебя, почуять твой восхитительный аромат, как я воспламеняюсь. И, пока мы вместе, горячка станет ещё сильнее. — Он понимающе улыбнулся и властно сжал руками округлую девичью попку, притискивая её стройные бёдра к своим. — Единственное, что облегчит твою нужду, — это наши занятия любовью.

Мулан почувствовала, как наливается силой и желанием его мужская плоть, и соблазнительно ухмыльнулась в ответ. Ночь будет длинной.

— Мне не было больно. Это было… удивительно возбуждающе. — Тунг мягко погладил её ягодицы, а затем его рука непроизвольно скользнула вниз между их телами, и девушка приглушённо ахнула, ощутив прикосновение его чутких пальцев к своему горячему лону.

— А я вот не сдержался… — едва слышно добавил он. — И причинил тебе боль.

— Вовсе нет. — Мулан встретилась с его обеспокоенным взглядом, довольно улыбаясь. — Это было великолепно.

Беспокойство исчезло из его глаз.

— Ты пробудил меня к жизни… — Как будто я всё это время была во сне, а ты пробудил меня!

Не дав договорить, Тунг прижался к ней губами, аккуратно слизывая свою кровь с её губ и целуя с такой неимоверной нежностью и трепетом, что Мулан чуть не лишилась чувств. Затем их языки сплелись, полные страсти и желания. Они целовались и целовались, влажно, глубоко, ненасытно, бесконечно долго, и так чувственно сладко.

— Мой возлюбленный дракон, мой наставник, мой господин… — с придыханием произнесла она между поцелуями. — С самого начала нашей встречи я решила, что ты будешь моим первым и единственным мужчиной, который прикоснётся ко мне, и я рада, что это произошло! — Она стала поглаживать его по плечам, груди, руками спускаясь всё ниже. Он застонал от возбуждения и снова неистово впился в её алые уста.

Когда мир вокруг вновь прояснился, Тунг чувствовал себя самым счастливым человеком во Вселенной. Это было полнейшее безумие! И это было неизведанное им ранее наслаждение. Их души были навеки связаны между собой глубочайшей любовью, сердца стучали в унисон, а тела были просто созданы друг для друга, и радость от такой истинной близости переполняла обоих.

— Девочка моя ненаглядная, красивая, нежная, самая любимая и долгожданная, — хрипло прошептал он, бережно беря её лицо в ладони. — Ты пленила меня с тех самых пор, когда я впервые увидел тебя обнажённую, купающуюся в реке. Это было самое прекрасное зрелище из всех, какое мне доводилось видеть. С того момента по сей день на века моё сердце, моя душа — всё принадлежит тебе, — он прикасался то ко лбу, то к сердцу, сопровождая свои слова величественными жестами. — Мысли мои полны тобой одной. Благоухание твоей кожи заставляет вскипать мою кровь. При виде тебя сердце колотится так, что, расколись весь мир пополам, я этого не услышу. Пожелай ты съесть моё сердце, я безо всякого колебания вырву его… — Он любовно провёл рукой по её волосам, заправил за ушко непослушную чёрную прядь. — Ты — моё солнце, моя луна, мои звёзды, моё небо и моя земля. Ты мне дороже жизни, дороже дыхания, и я убью любого, кто посмеет хоть пальцем тебя тронуть или навредить тебе.

Его слова вызывали у Мулан сладкий трепет. И счастье мурашками рассыпалось по девичьей коже. Она видела в его красивых, тёмных глазах любовь, страсть, нежность, неистовое желание, нисколько не сомневаясь в искренности его слов.

— Значит, в ту ночь ты уже знал обо всём?

Тунг ухмыльнулся, наблюдая за тем, как заблестели влюблённые глаза его маленькой воительницы от осенившей её догадки, и ласково кивнул, подтверждая её слова:

— Да. Но я бы никогда тебя не выдал, Мулан.

Подумать только, а ведь ещё несколько месяцев назад она даже не надеялась на то, что славный генерал и великий мастер боевых искусств Тунг Юн возьмет её под своё покровительство, ответит ей взаимностью и сделает Мулан своей женщиной.

Она прижалась губами к его ладони и прошептала «Спасибо», вкладывая в простое слово всю свою любовь, необузданную нежность, восхищение, уважение и благодарность к этому невероятному мужчине.

О небеса, как же она счастлива, что встретила его!

В голове покой, на сердце лёгкость. Хотелось растворяться в его объятиях, снова и снова… Хотелось чувствовать его любовь на своей коже, и чтобы навсегда. Рядом с ним, рядом со своей парой. Чтобы он защитил и спас от всех невзгод и проблем, чтобы укрыл её собой от сурового мира войны, вот как сейчас. И тигрица внутри была с ней полностью согласна, урчала где-то в подсознании, свернулась в клубок и наслаждалась близостью своей половинки.

Юн… Её мужчина, её самец. Навеки любимый и единственный. Только её дракон! И она его никому не отдаст.

— Мне не спалось той ночью, словно сама судьба прочной невидимой нитью тянула меня к реке. Туда, где я, казалось бы, случайно узрел твою природную девичью красу. А затем ты явилась мне во сне и впервые назвала своё настоящее имя… — промолвил он с несвойственной ему нежностью в голосе. — Я видел тебя в моих мыслях, красавица, в моих мечтах…

— Боги… Получается, нам даже снятся одинаковые сны! — с восторгом заявила Мулан, чувствуя, как огонь желания разгорается в ней с новой силой. — В том осознанном сновидении мы с тобой…

— Ласкали друг друга и предавались любви. После чего — уже наяву — стали парой и занимались любовью по-настоящему, — ответил он, вновь целуя её. Ещё и ещё, наслаждаясь неповторимым вкусом её губ.

— А я тогда подумала, что ты видишь во мне лишь рядового солдата, а не желанную женщину… — сказала она слегка взволнованно.

— Глупенькая… — Он нежно гладил её лицо, и воительница по-кошачьи потёрлась щекой о его ладонь. — После нашего доверительного разговора я каждую ночь сгорал от желания слиться с тобой в одно целое, стать частью тебя, как ты станешь частью меня. Мне было невыносимо тренировать тебя каждый день, не имея возможности овладеть тобой. Это напряжение дошло до боли… но я не мог перестать желать тебя…

«Знала бы ты, моя сладкая девочка, сколько бессонных ночей я провёл, думая о тебе…»

— Я знаю… — словно прочитав его мысли, радостно прошептала Мулан, от переизбытка эмоций прерывая его тираду. — Я чувствовала… и всегда верила, что легенда о красной нити, превратившаяся со временем в сказку и притчу, — это не вымысел, а правда!

Не в силах сдержать переполнявшую её любовь, она впилась ему в губы горячим, почти сумасшедшим поцелуем.

Тунг ответил охотно и жадно, крепко прижимая любимую к себе.

— Моя страстная тигрица… — сказал он.

Мулан довольно замурчала в ответ, жмурясь от удовольствия. Она снова поцеловала его.

Его женщина, его самочка. Его замечательная, мурлыкающая пара…

Она рвала на части его самообладание.

— Как же сладко с тобой, — выдохнул Тунг, чувствуя, как она доверчиво льнёт к нему, разгорячённая и податливая, в нетерпении трётся об него, жарко ласкаясь. — Как сладко…

Со стонами перекатываясь на широком столе и едва не падая на пол, они, словно дикие звери, играли и баловались, упоённо и страстно целуясь, кусая, терзая, дразня и лаская друг друга.

— В тебе столько силы, столько страсти, мой дракон, — томно проговорила Мулан и провела ладонью по его твёрдой гладкой груди. — Я не хочу, чтобы ты сдерживался и щадил меня…

— Осторожней, девочка…— мужчина плотоядно улыбнулся. — Не следует дразнить дракона в его логове, особенно если он всё ещё голоден…

— Юн, по-моему, от моей невинности уже мало что осталось, так что осторожничать ни к чему, — промурлыкала она ему на ухо.

Он хрипло рассмеялся и потёрся носом о её висок.

— Не могу насытиться тобой, — прошептал он, нежно прикусывая тонкую девичью шейку. Губы Мулан дрогнули в лукавой полуулыбке.

— Тогда возьми меня ещё раз, — шепнула она.

— Терпение, моя дерзкая маленькая госпожа, — в его голосе прозвучали игривые нотки, — я ведь ещё не наказал тебя за рискованный ночной визит.

— Что собирается сделать со мной обнажённый господин? — соблазнительно пропела Мулан, весело и озорно взглянув на Тунга.

— Отшлёпать тебя, — на полном серьёзе заявил он. Его тёмные глаза хищно сверкнули золотом в полумраке шатра. — Непослушным маленьким девочкам иногда нужна хорошая порка! — В следующий момент Тунг ловко поднялся, так стремительно увлекая Мулан за собой, что она только взвизгнуть от неожиданности и успела.

«Что, проказница маленькая, не ожидала такого хулиганства от сурового генерала?»

Ладно, если его славной воительнице хочется более жёсткой любовной игры и грубоватой ласки, то он доставит ей столько удовольствия, сколько потребуется, и доведёт до наивысшего наслаждения. Ведь отсутствие контроля — прямой путь к эротическому освобождению.

Генерал довольно усмехнулся, усаживаясь поудобней, уложил ученицу к себе на колени, лицом вниз, и без предупреждения шлёпнул её ладонью по голой ягодице.

— О-ох!

Мулан пыталась вырваться, но Тунг легко удерживал её одной рукой. Другой он начал медленно поглаживать голые ягодицы.

— Юн! — возмутилась она, но он продолжал ласкать её большой горячей ладонью. — Пожалуйста, не надо.

— Не наказывать тебя или не дразнить? — спросил он тихим голосом, наполовину весёлым, наполовину серьёзным, но всё же не спуская её с колен. Затем принялся нахлёстывать очаровательную попку.

Извиваясь, Мулан взвизгнула в знак протеста, стараясь не замечать, что с каждым движением трётся о большую головку его члена, прижатую к её холмику.

Очевидно, Тунг не шлёпал её в полную силу, хотя удары и жалили, но больно не было. И тем не менее, оказавшись в столь уязвимой позе, девушка продолжала сопротивляться из принципа. Отец никогда не шлёпал Мулан за провинность, но наказание Тунга не было серьёзным так же, как и её проступок, и явно несло в себе эротический подтекст.

Сначала попку немного жгло, потом она стала гореть, и внизу живота запульсировало знакомое желание. Наказание, казалось, возбуждало крохотный бутон плоти, скрытый влажными складками. Мулан тихонько визжала, едва сдерживая настоящий, громкий визг, и извивалась, пытаясь увернуться, но свободная рука наставника плотно прижимала её поясницу.

— Нет, я… я нет, — задыхаясь, продолжала возражать она, но вскоре Тунг шлёпнул её ещё раз по другой ягодице, она взвизгнула и подпрыгнула, он провёл рукой ниже, скользнул между разведённых ног, и визг сменился стоном.

— Уверена, что тебе не нравится, Мулан? — тихо прорычал он, шлёпая её снова и снова, каждый раз скользя пальцами по её складочкам, добившись того, что ученица уже стонала непрерывно. — Уверена, что мне нужно перестать шлёпать тебя?

— Это… это одновременно странно и… — наконец-то удалось выдохнуть ей. Небеса, разрываясь между незначительной болью в попке и восхитительной пульсацией в клиторе, Мулан едва могла думать, не то что говорить!

— Восхитительно, — прошептал он. — Я чувствую, каким горячим и влажным становится для меня твоё маленькое лоно. И не только от того, что я ласкаю тебя.

— Почему… почему я так реагирую? — ахнув, спросила Мулан, в глубине души уже зная ответ на этот вопрос, а затем простонала, когда Тунг отвесил ей очередной нежный шлепок по попке, похожий на тот, что она ощутила во время их недавнего бурного соития, возбудивший в ней неукротимый азарт. Девушка чувствовала, как горят её ягодицы, но несмотря на порку её лоно лишь сильнее истекало влагой.

— Думаю, потому что тебе понравилось, хочешь ты этого или нет, — ответил он ей. — Не боль, но подчинение и доминирование. Наказание.

— А-а-ах! Господин! — Мулан безуспешно попыталась вырваться из его стального захвата. Он медленно скользил пальцем вокруг её центра, не касаясь там, где она хотела больше всего, и это было невыносимо. Она ощущала, как в преддверии разрядки пульсирует маленький комок нервов, а лоно казалось таким пустым. Боги, она жаждала заполучить его в себя!

— В чём дело, сладкая? Обнаружила, что наказание понравилось тебе сильнее, чем ты думала? — Тунг склонился над ней сзади, она чувствовала его член у внутренней поверхности бедра. — Признайся, — выдохнул он ей на ухо. — Тебе всё понравилось, демоны, ты просто влюбилась в то, что я тебе дал. Удерживая. Подчиняя.

— Нет, — запротестовала Мулан, покачиваясь. — Нет, я… я не знаю…

— Не лги мне, — прорычал Тунг. — Я вижу, никогда прежде ты не была такой возбуждённой. К тому же, как ты объяснишь это? — Он перестал оглаживать пальцем влажные складки и вместо этого скользнул им глубоко в её лоно, вырвав из горла Мулан сдавленный вскрик. — Всё верно, девочка, — прошептал он, ещё глубже толкаясь в неё, на этот раз двумя пальцами. — Объезжай мои пальцы так же, как ты жаждешь объездить мою мужскую плоть.

Ох, боги… Она сейчас сгорит!

На такое «наказание» Мулан явно не рассчитывала, когда решила прийти в шатёр к командующему без позволения, с намерением соблазнить, ещё сильнее подразнить и вывести любимого мужчину из терпения…

Сама ведь напросилась, но эта… эта новая любовная игра пробуждала все её скрытые желания, о которых она раньше даже не догадывалась. И хотя часть её до сих пор притворно возмущалась действиями Тунга, другая, более глубокая часть не могла отрицать, что никогда в жизни она не испытывала ничего подобного и даже не предполагала, что подобные ощущения возможны. Не в силах сдержаться, она лишь покачивалась и стонала, ритмично двигая бёдрами в такт его толчкам, подводящим её к вершине. Но прежде чем она смогла хоть на чуть-чуть приблизиться к разрядке, Тунг разочаровал её, убрав пальцы.

— Что? — Она попыталась обернуться, однако рука генерала удерживала её в прежнем положении, не позволяя пошевелиться.

— Не так скоро, девочка моя, я с тобой ещё не закончил, — бархатно прошептал он, быстро шлёпая её по попке. — Совсем не закончил. Я так сильно хочу тебя. Хочу ворваться в твоё лоно. Хочу двигаться в нём. Хочу услышать, как ты исторгаешь стоны наслаждения. Сегодня я буду заполнять тебя снова и снова, и знаешь, что? — продолжил он, склонившись к ней и прошептав на ухо: — Поставлю тебя на колени и возьму сзади глубоко и жёстко, буду изливаться в тебя снова и снова, до тех пор, пока сладкий и нежный бутон твоего лона не переполнится моим семенем.

— Пожалуйста! — ахнула Мулан, сама не понимая, о чём умоляет: продолжить или остановиться. Лишение полного контроля над собой влияло на неё так странно, сводило с ума. Её лоно пульсировало от его непристойных словечек, она ощущала влагу, стекающую по внутренней стороне бёдер, — немое подтверждение её полного подчинения.

— Но прежде чем я сделаю это, — продолжил Тунг, снова лаская её складочки лишь кончиками пальцев. — Прежде чем возьму и заполню тебя до предела, я снова буду пировать на нежном лоне, упиваясь вкусом твоего сладкого мёда.

Мулан вздрагивала от его лёгких прикосновений.

— Ты… ты собираешься попробовать меня как… как тогда? — Он уже прикасался к ней таким образом, целовал и лизал, лаская потаённое женское местечко губами и языком, но… позволить ему облизывать её сейчас, после целого дня, проведённого в дороге, просто неприлично. Ведь водные процедуры ей удалось принять лишь вчера вечером. К тому же её возлюбленный генерал по натуре был очень чистоплотен, и по его приказу, невзирая на полевые условия, соблюдение правил личной гигиены в лагере являлось строго обязательным для всех офицеров и солдат. Не будь вода в здешнем озере такой холодной, Мулан непременно искупалась бы ночью, прежде чем идти к нему. Но, похоже, Тунга это ничуть не смутило. Более того, он любил её естественный запах тела.

«Забудь, не препятствуй ему, — прошептал тихий голосок в её голове. — Он всё равно сделает это и доставит тебе удовольствие».

От этой мысли тёмное возбуждение охватило Мулан, и она не смогла сдержать похотливую дрожь, а затем генерал приподнял её, чтобы сменить позу, и, повернув, усадил на себя верхом, мягко поглаживая её спину горячими ладонями. Его возбуждённая плоть упёрлась прямо в её раскрытую промежность. Мулан со стоном потёрлась о его соблазнительную твёрдость. Жгучее дыхание коснулось губ, и воительница рванулась навстречу, падая в плен его поцелуя. Но Тунг внезапно разорвал поцелуй и, резко схватив её за подбородок, заставил сосредоточиться.

— Скоро… А сейчас я хочу, чтобы ты села мне на лицо.

Взгляд, которым одарила его Мулан, был бесценен. Изумление, вожделение, любопытство, замешательство и смущение быстро сменяли друг друга на милом девичьем личике. Её рот открылся, и, казалось, она потеряла дар речи.

Тунг мягко провёл большим пальцем по её нижней губе, Мулан тут же высунула язычок и облизнула его.

— Иди сюда, — с улыбкой приказал он и снова улёгся спиной на стол.

Опустившись на колени у его плеч, Мулан заколебалась, закусив нижнюю губу.

— Но ты же задохнёшься…

Он расхохотался.

«Тогда я умру счастливым, девочка».

Она была так серьёзна, что выглядела смешно и очаровательно.

— Со мной всё будет в порядке. Давай же, моя маленькая тигрица, отпусти себя…

С последним напряжённым вздохом Мулан поставила колени с обеих сторон от его головы, чувствуя себя ещё более открытой и смелой, чем прежде.

— Вот так, — проурчал Тунг, находясь всего в нескольких дюймах от кучерявого холмика на упругом низу животика и улавливая будоражащий запах её возбуждения, от которого его рот наполнился слюной.

«Какая ты лакомая, так бы и съел тебя всю…»

Он едва не застонал в неё, обнюхивая её сочные лепестки, пока кровь сжигала его вены и усиленно приливала к возбуждённому члену.

— Расслабься и дай мне насладится твоим лоном, будь хорошей девочкой, или я тебя снова отшлёпаю. Ты поняла меня, Мулан?

Его доминирующий низкий голос что-то сделал с ней, пробудил к жизни какую-то спящую часть её сознания, которая иначе никогда бы не проснулась. И несмотря на сильное смущение, её лоно увлажнилось ещё больше, складочки набухли и полыхали огнём в ожидании его языка.

— Я спросил: ты поняла меня? — От его рыка она вздрогнула, понимая, что он хотел от неё словесного подтверждения.

— Д-да, — едва прошептала она, немного отклоняясь назад, чтобы убедиться, что Тунг действительно мог дышать, так как совсем не разделяла его уверенность.

— Да, папочка, — жёстко поправил он её. — Скажи это, Мулан. На самом деле я жажду, чтобы ты сказала не только это. Скажи: «Я обещаю, не сопротивляясь, позволить вам вылизывать моё лоно до тех пор, пока не достигну разрядки, папочка».

— Я… — Мулан ощутила, как щёки окрасились румянцем. — Я не могу это сказать, — запротестовала она.

Называть своего мужчину «папочкой» было немного странно, и вместе с тем весьма возбуждающе. Генерал и вправду во многом напоминал девушке её отца: такой же решительный, мужественный и храбрый. Обоими в жизни руководила гордость, преданность собственным идеалам и убеждениям. В этом смысле Тунг Юн был почти точной копией Хуа Чжоу.

— О, да, ты можешь. — Он отвесил её ягодицам ещё один жгучий шлепок. — Скажи это, Мулан, или я буду пировать на тебе всю ночь, заставлю биться в экстазе снова и снова, не входя своей плотью в тугое лоно.

Мулан обожала, когда Тунг ублажал её языком, но ещё больше наслаждалась его членом в ней. Она понимала, что стала зависима от его брачного аромата, нуждалась в его внушительном стержне, заполняющем её, в самом Тунге, отмечающем её как свою, и была рада подчиниться ему. Медленно, запинаясь, она прошептала то, что он требовал.

— Я… я обещаю, не сопротивляясь… позволить вам вылизывать моё лоно до тех пор, пока… пока не достигну разрядки, папочка, — быстро сказала она, прежде чем он произнёс хоть слово.

— Хорошая девочка… Очень хорошая, — одобрительно проурчал он и сразу же уткнулся лицом в мокрые от желания складки. Руками разведя женские ноги как можно шире, Тунг полностью раскрыл Мулан для себя. Как только его язык толкнулся в глубину её естества, девушка вцепилась пальцами в его волосы.

Он был диким, неукротимым. Он вкушал её, словно она — источник его жизни, и, наверное, в эту минуту так оно и было. Сладкая. Невероятно вкусная. Для его внутреннего зверя она стала всем, о чём он только мог мечтать.

Горячий скользкий язык бешено врывался в её лоно, дразня напряжённый канал толчками. Зубы аккуратно и чувственно царапали нежные лепестки, и каждый раз, когда они задевали разбухший от прилива крови возбуждённый бугорок, это посылало электрические разряды по венам и вырывало из уст отчаянные вскрики.

— О-ох, демоны, как жарко! — выругалась Мулан, закусывая губу.

Ладонь, на которую она опиралась, дабы иметь возможность наблюдать за его действиями, задрожала. Казалось, ещё немного, и она без сил повалится навзничь. Но Тунг не следил за ней. Он был слишком увлечён своим лакомством. На его лице блестели женские соки, нос упирался в ноющий тёмный холмик. Он втягивал аромат, полный желания, на интуитивном уровне отмечая, когда в нём преобладают тягучие нотки наслаждения, а когда он становится резковатым от потребности в чём-то ином.

В бешеном раже ударяя языком по её плоти, дракон сходил с ума от девичьей беспомощности в этом сражении за удовольствие. Будучи властным мужчиной и доминантом по натуре, он упивался своим контролем над её телом. Тем, что именно он решает, когда она получит свою долю экстаза и насколько сильным он будет.

— Пожалуйста, пожал… — Мулан никогда не умоляла, но сейчас была бессильна против своей потребности в нём.

Она не столько просила позволить ей взлететь наконец-то на вершину удовольствия, сколько молила утолить боль, обжигающую низ её живота. Потому что чем больше наслаждения она получала, тем сильнее ныло чрево от собственной пустоты.

От дикого желания оказаться под своим мужчиной, ощутить тяжесть его сильного тела на себе ломило кости, и мышцы сводило в нетерпении. Забыв, что пообещала вести себя хорошо, в животном остервенении она сама принялась ездить на его лице и тереться лоном о его рот, нос и подбородок, помечая его своими соками, закатывая глаза и запрокидывая голову, сжимая пряди его густой гривы в кулак, до хруста в суставах. Его язык искусно выписывал круги на набухшем клиторе и внутри. С голодным и таким развратно-бесстыдным чавканьем… а ей это казалось самым лучшим и прекрасным звуком… звуком его насыщения ею. Тигрица внутри бесновалась и рычала от страсти, заходясь в первобытной пляске, и Мулан было уже наплевать. Наплевать, что её стоны может услышать весь лагерь и на то, что будет потом.

— Пожалуйста, папочка… Я больше не могу. Я уже на грани! — громко проскулила она, не в силах выдержать чрезмерности ощущений.

Довольный мольбой, он с силой втянул в рот её плоть, посасывая и кусая. Когда Мулан с криками неистово достигла разрядки, сжав бёдрами его голову, и её любовные соки брызнули струйкой, попадая ему на лицо, Тунг лишь сильнее впился в неё губами, показывая всю силу своего желания и возбуждения. И в тот же момент его язык снова ударил по клитору, а затем скользнул глубоко внутрь лона, вырывая из девушки очередной протяжный стон.