☯︎ Близость, скреплённая кровью. Таинство Инь-Ян (2/2)

Ей и самой безумно нравилось это. В такие моменты воительница даже и не замечала, как переходила с ним на «ты». Мулан вдыхала его горячее дыхание, заполняя им себя. Он весь был — огонь и жар. Тянулась навстречу Ему, изгибаясь всем телом, подставляя грудь, плечи, пылающее лицо обжигающе-приятным прикосновениям. Она так истосковалась по Его ласкам, по нежным и сильным мужским объятиям, так измучилась в долгой разлуке, так изголодалась, что теряла голову. Хотелось окунуться в омут страсти, погрузиться с головой, забыв обо всём на свете, сгореть в этом огне. Он, самый лучший, единственный в мире мужчина, снова был с нею, как когда-то, целую жизнь — века и времена! — назад. И вот Он снова здесь, с нею — и снова, как когда-то, готов отдать всего себя, до капли, ради её счастья. Она видела Его глаза, Его губы, Его горячее тело. Чувствовала жаркие прикосновения, его первобытную мужскую энергию — чистый концентрированный ян, его тепло, его громыхающее сердцебиение, его вожделение, сочившееся из всех пор тела. Её сердце колотилось под стать его. И её лоно болело и изнывало от желания, ожидая, когда его наполнят.

В этот момент она хотела Тунга больше, чем всё остальное в этом мире, больше, чем дышать. Если она не получит его, то умрёт.

Её тело било, будто в лихорадке.

Он распалил её до глубины души. Туманные мысли заполнили голову. Разум покинул её, инстинкт спаривания взял верх. Всё, о чем она могла думать, — это как слиться с Тунгом в любовном экстазе. Каждая клеточка её существа кричала его имя. Соски вызывающе торчали, когда он с ними закончил. Промежность ныла и сочилась влагой от предвкушения и страсти, вызванной близостью любимого дракона.

Мулан ахнула. Просто не смогла сдержаться. Его язык коснулся маленькой отметины на шее, его рот накрыл её, нежно посасывая — и внутри неё всё сжалось. Её лоно потекло ещё сильнее, запульсировало — и девушка оказалась почти на грани экстаза, когда его зубы царапнули кожу там, где была метка.

Она сжала пальцы на его предплечьях, когда Тунг позволил своим рукам скользнуть по груди, удерживая её, пока язык терзает плоть. Пока он мучает её.

— Пожалуйста, — произнесла она одними губами, знала, что он не услышит, но не могла найти в себе сил закричать, когда удовольствие волной прошлось по телу от точки, которую он ласкал своим ртом, до твёрдых набухших сосков и ниже — к её мокрому лону. Она почти взорвалась.

Он оторвался от её шеи, но Мулан не стало легче. Она готова была умолять его овладеть ею прямо сейчас.

Ох, как же горячо! Задыхаясь от страсти, Мулан стала неистово извиваться и тереться лоном о его напряжённый ствол. Жаркая волна её сладкого аромата коснулась ноздрей дракона, пробуждая звериный голод. Мулан захлёстывало желание, об этом кричало всё её тело. Тунг шумно вдохнул, наполняя лёгкие божественным запахом женской плоти.

Его ноздри раздувались, улавливая аромат её возбуждения.

— Подожди… — хрипло прошептал он, пытаясь снять рубаху через голову.

Её глаза расширились. Предвкушение, смешанное с возбуждением, с новой силой зажгло огнём соски, клитор, лоно. Мулан вся горела от желания.

— Нет, — простонала девушка, выгибая спину. — Довольно ждать.

Вцепившись в ворот его рубахи, она разорвала белый хлопок, прижала ладони к тяжело вздымавшейся груди и приникла губами к его пылающей коже.

— Я изголодалась по тебе, — решительно произнесла она. — Я хочу тебя.

Затем она выкрикнула его имя, всего лишь его имя, и он почувствовал, что в любую секунду потеряет последние капли самообладания.

Зубы сдавили ключицу, и у Тунга вырвался глухой стон.

Боги, Мулан его убьёт. Её жалящие поцелуи распаляли его, сводили с ума. Его тело переполняло желание, подпитываемое возбуждением, которое поднималось в воительнице. Он чувствовал её жар, её сильную и в то же время нежную женскую энергию, и Тунгу потребовалась вся его воля, чтобы сдержаться. В паху болело так, словно там была открытая рана, член пульсировал и ныл в плену одежды. Кровь стремительно неслась по жилам, возбуждение рвалось наружу, требовало выхода.

— Моя любимая девочка, — горячо прошептал Тунг, просунул руки под её ягодицы, приподнял и плотно прижал к себе.

Его жаркие губы снова обрушились на её уста, язык глубоко вошёл в неё, касаясь внутренней стороны её щеки, скользя по её языку, обещая безудержное слияние. Он издал глубокий горловой звук, и поцелуй стал ещё жарче. Тигрица содрогнулась от восторга. Слова «возлюбленная» и «любимая» словно заставили Мулан перешагнуть некий рубеж, после которого её страстное мурчание превратилось в сладостный рык. Она перестала контролировать себя. Его мускулистая грудь скользила по её нежной груди, его член прижимался к её сверхчувствительному клитору и влажному лону, покрытому тёмными волосками, его ладони с силой сжимали и мяли её попку. Её возбуждение достигло убийственной точки.

Она прильнула к его шее, страстно кусая и всасывая кожу, язычком «залечивая» и сразу же целуя, сладко, чувственно, словно стараясь вобрать его в себя. Наклонилась, пройдясь губами по левой стороне его груди, припечатывая, влажно мазнув рядом с его сердцем, чувствуя барабанящий отклик, бьющий прямиком по её нервам. Каждый стук — оглушающее отражение её сердцебиения. Обняла его руками, пытаясь притянуть к себе, ещё ближе, жадно стерев любое, даже минимальное расстояние между ними.

— Мулан, — мучительно выдохнул он в ответ на её действия, еле сдерживаясь, — без предварительной подготовки, тебе будет больно…

— Мне больнее сейчас, без тебя…

В этот раз тигрица хотела грубости. Она так желала своего дракона, что едва не ревела от объявшего её возбуждения. Пусть кусает до крови, сжимает в объятиях до костного хруста, оставляя синяки и засосы на нежной коже. Возьмёт сразу, без долгой прелюдии, без ласк. Пусть врывается в горячее тело всю ночь и снова оросит её лоно своим живительным семенем, наполняя заветный бутон до самых краёв, — проснувшийся голод был силён, а тигрица жадна и неутомима. Их соитие обещало быть жёстким, диким и бурным. Именно таким, как она мечтала.

Мулан подняла к нему лицо, вглядываясь в глаза, и её сердце предвкушающе ёкнуло в груди. Словно ночное бархатное небо, открытое, тёмное, великолепное, с ярко горящими звёздами неистового желания, подобного тому, которое испытывала она сама, его взгляд манил её своим блеском.

— Юн…

Она чуть вытянулась, привстала, пытаясь достать до его сомкнутых губ, целуя его в подбородок, лаская губами, прошлась по чётко очерченным скулам, заразительно влажно, высунув кончик языка, подстёгивая к действию и получая в награду томный, хриплый стон и его рот, ищущий её губы. Зарываясь пальцами в его густую гриву, провела рукой по всей голове, поглаживая, наслаждаясь тем, как кончики пальцев покалывает от жёсткости, током вожделения раздражая все и без того возбуждённые окончания.

Ей нужны его губы! Жаркие, безумные, ненасытные, до крайности бесстыдные…

Впилась сама, в нетерпении раскрывая его рот своим языком, желая почувствовать его, погладить, возбудить… Целуя его на грани безумия, с влажным жаром и дикой страстью… и любовью, которая переполняла её сердце.

Вырывая томный мужской стон и уступая его натиску, сдавая позиции инициативы, капитулируя, но не поддаваясь, покусывая его губы в ответ с не меньшей пылкостью, втягивая полную нижнюю, посасывая, проводя по ней языком, зализывая эмоциональный укус. Она горела! Сгорала снова, дотла, только теперь в разожжённом ею пожаре вожделения.

Мулан прижалась к Тунгу крепче, нащупывая завязки его штанов. Он молча следил за ней расширенными зрачками и часто дышал, пока она избавляла его от остатков одежды.

Мулан этим упивалась. Его сильное мускулистое тело и гладкая загорелая кожа, кое-где покрытая рубцами от полученных боевых ран, что, впрочем, нисколько его не портило. Шрамы, как известно, украшают мужчину. И выпуклость между бёдер. Когда он быстрым движением скинул с себя штаны вместе с обувью, ей пришлось прикусить губу, чтобы не пустить слюни. Его член. Такой твёрдый и истомившийся, обещающий сладострастное удовольствие. От взгляда на него кружилась голова.

Тунг сжал её подбородок и захватил губы. Он целовал её, как помешанный, пока челюсти не заныли. Ласкал её рот, впадая в эмоциональный экстаз, потому что Мулан с такой же страстью терзала его губы и втягивала в рот его язык, заставляя его едва ли не стонать от удовольствия и сладкой боли.

Чувствуя, как наставник прикасается к ней, между ног, слегка проходясь подушечками пальцев по скользким, припухшим от возбуждения складочкам, она с шумом втянула воздух, борясь с желанием, чтобы он продолжал свою сладостную пытку и невыносимым жжением разбуженного томления.

Мулан резко вскрикнула, будучи не в силах подавить звук. Она ещё шире развела колени, призывно качнула бёдрами, сгорая от нетерпения почувствовать любимого мужчину внутри себя, и в следующую секунду все свитки, лежавшие на столе, полетели на пол.

Тунг был рад обнаружить её мокрой.

Очень мокрой…

Его пальцы скользили легко, то погружаясь в её влажную теплоту, то касаясь набухшего клитора, задевая, раздразнивая, обещая…

Её тело было готово принять его. Но Тунг полагал, что для соития ещё рановато.

— Маленькая моя, — возбуждённо прошептал он в её приоткрытый от желания рот, проскальзывая внутрь своим языком, заигрывая, настаивая… — Ты понимаешь, что творит со мной аромат твоего сладкого лона?

Его слова дёрнули Мулан вверх, на самую вершину горы возбуждения, подведя к самому краю пропасти… снова… Но, в этот раз, она была там не одна. С ним. Всматриваясь в его глаза, она чётко видела его вместе с собой, там, на пике раздразнившего их удовольствия.

— Он вызывает у меня голод, Мулан. Голод, зовущий взять тебя, слушать твои крики подо мной, пока я вхожу в тебя, настолько глубоко, насколько это возможно.

— Возьми меня, Юн. Возьми свою воительницу, — изнемогая, простонала она ему в губы, поглаживаясь о его пальцы, умело-играющие на ней, плотью, заводя его, подводя, как и себя, к самому пепелищу…

Потираясь о неё вставшим членом, он, смачивая, увлажняя распухшую головку, придвинул девушку ближе, на самый край стола, прижимая попку, по-хозяйски стискивая её, сжимая, до тех пор, пока не нырнул в неё чуть-чуть, слегка раздвигая, попадая внутрь, но не продвигаясь дальше… Волна облегчения и острого удовольствия прошила тело насквозь, от волос на затылке до кончиков пальцев на ногах!

Тигрица утробно заурчала, чувствуя, как скользко он протискивается дальше, раздвигая нежные стеночки, растягивая, заставляя её стонать от желанного вторжения. Глубоко. Сильно. До предела соскальзывая до самого дна, упираясь, распирая, замирая…

Мулан всхлипнула ему в губы от возбуждения и лёгкой боли — слишком быстро всё случилось, он ещё никогда не брал её без длительных ласк.

— Сделай, как ты любишь, — постанывая промурчала она, вместе с первым, осторожным толчком. — Не щади меня!

Ей просто необходимо было поддразнить его. Это был единственный способ заставить наставника потерять контроль над собой. Как тогда на берегу реки, когда он бесцеремонно овладел ею сзади, давая волю своему внутреннему дракону. Хоть и заставлять его делать это, когда он так старался сохранять самообладание, было не совсем правильно. Но то, как Тунг прикасался к ней — властно и собственнически, — сводило её с ума. И она не хотела, чтобы он сдерживался.

— Я не смогу остановиться, если разойдусь.

Но девушка мотнула головой, не желая соглашаться с разумными доводами, за волосы привлекая его голову к себе, ещё ближе, впиваясь в основание шеи судорожно сжатыми пальцами.

И да, вот так, всё красиво! Вокруг них, за пределами шатра идёт дождь, сплошной стеной продолжая огораживать двух влюблённых от суровых реалий военной жизни, а тут, между ними пожар страсти, сжигающий до костей, до пепла, беспощадно превращающий в труху их сомнения.

— Разойдись, — говоря это, она с жадностью сжала его член. Его глаза ярко вспыхнули, и она вся затрепетала от сладостного предвкушения, встречаясь с его голодным, диким взглядом зверя.

Дракона.

Он резко вышел, и снова вошёл. Глубоко. Жёстко. Раздирая. Высекая искры из её глаз…

Не щадя, так как она просила и так, как желал он сам. Грубо. До влажных шлепков, сводящих с ума своей откровенной эротичностью, изводящей непристойностью, резко, нещадно набирая темп, жёстко, вбиваясь в неё, на всю длину, свирепо растягивая.

— Сама, — толчок. — Просила, — толчок. — Сама… Мула-а-н! Прости!

А Мулан прощает, разрешая беспощадно врезаться в неё, принимает, стеночками внутри, ощущая всю мощь его каменного члена. Хочет! Страстно желает всевозрастающего наслаждения на грани с болью, которая пульсирует в ней ярким желанием, разбуженная возбуждением от реакции на неё её мужчины.

— Мой! — вырвалось из уст воительницы, откровенно выдавая силу бушующих внутри неё эмоций.

Она ещё крепче прижалась к нему, вгрызаясь зубами в шею, впиваясь ногтями в спину, так же как он безжалостно врывался в её лоно, разрывая, нещадно беря…

— Твой…

Отвечая ей, на выдохе меняя наклон своего проникновения, дракон опрокинул девушку на спину, с наслаждением раздвигая её ноги всё шире. Руки упирались под её колени. К демонам стыд! Самой нежной кожей Мулан чувствовала собственную горячую влагу и холодный воздух. Чувствовала, как Тунг почти выходил из неё, чтобы тут же ворваться назад. Поза повиновения и желания. Всё открыто, всё напоказ. Стыдно и до боли возбуждающе.

«Смотри, любимый, это всё для тебя».

Контраст температур только усилил накал, прожигая насквозь. Холодящая кожу реальность гладкой деревянной поверхности и пронзающий жар эмоционального волнения, который пульсировал в ней, с каждым, сделанным им глубоким, откровенным толчком, заставляли Мулан сделать шаг в ту пропасть, на грани которой она стояла рядом с Тунгом.

Мулан ощущала себя богиней, возлежащей на столе, словно на священном алтаре, и видела в Тунге своего бога. Это был акт первобытного слияния, торжество истинной животной страсти и таинство настоящей чувственной любви, объединяющее их в единое целое великого божества.

Каждый его выпад был сильнее предыдущего и вырывал из её горла рваные вздохи. Скорость его действий поражала. Неутомимый зверь, который спаривался со своей самкой. От сильных толчков, тяжёлый стол под ней ходил ходуном. Туда-обратно. Снова и снова. Её голова лихорадочно моталась из стороны в сторону, ощущая, как её тело буквально подбрасывает от этих неистовых ударов и только его крепкий захват полностью удерживал её на месте. Мулан стонала как сумасшедшая, медленно выдыхая имя любимого. Ей нравилась эта его грубость, точно рассчитанная, контролируемая на самом деле. Тело пылало, словно она горела в чистом огне. Пот струйкой скатился по виску, а волосы спутались и облепили лицо.

Близость дракона выжигала все мысли. Мулан не задумывалась, что кто-то может стать свидетелем их безрассудства. Не думала ни о чём, кроме мужчины, которому она безоговорочно доверяла и которого безумно любила. Мулан сходила с ума вместе с ним, подчиняясь его ритму, откликаясь на его движения страстными стонами. Она чувствовала, как его член скользит внутри неё, даря восхитительное чувство наполненности, как он ударяется о нежные стенки, принося волну долгожданного наслаждения, проносившуюся через позвоночник к кончикам пальцев. Ей было мало, хотелось ещё, напряжение, нарастающее в ней, заставляло её рычать, скулить и извиваться как дикое животное. То, что происходило с Мулан не поддавалось описанию, но она и не желала об этом думать, ей хотелось продолжать этот священный ритуал полного единения с любимым.

Ученица. Воительница. Его наречённая. Она лежала сейчас перед ним, такая прекрасная, женственная в своей наготе. Разгорячённая, пьяная от любви и радости обладания, с затуманенными страстью глазами и разметавшимися на столе волосами, она была совершенством посланная ему самими богами. В мягком свете светильников, Тунг видел её стройное тело, упругую девичью грудь, бесстыдно торчащие соски, умоляющие его о внимании. Опираясь о стол одной рукой, другой он принялся ласкать её грудь, чувствительно перекатывая между пальцами горошины сосков, при этом продолжая выбивать свой ритм.

Ноги её были подняты, согнуты в коленях и широко разведены. Он смотрел как его член входит в её жаждущее лоно, как сладко она стонет и кусает губы от удовольствия, с радостью отдавая себя и двигался всё резче...

Воздержание бесспорно усилило его порыв, но главным для него оставалось то, что это была она. Именно она. Женщина, которую он любил и желал больше всего на свете.

В этот момент для Тунга не существовало ни войны, ни других проблем. Вся суть и важность целого мира сошлась в этой точке, в этом пространстве, в его любимой женщине. Как будто в образовавшуюся воронку втягивало всю его прошлую жизнь, а потом сильнейшим вихрем всё сметалось, неслось, плавилось, преображалось. Да, правы древние восточные мудрецы! Мир возник из хаоса! Вот и его мир здесь и сейчас создавался из хаоса, преображаясь, стремительно меняясь и даря необыкновенное счастье слияния с изумительно красивой, трепетной и такой желанной женщиной. Ему хотелось дарить ей всё больше и больше наслаждения, и она отвечала ему тем же.

Её протяжные стоны становились всё громче под напором его быстрых и мощных толчков и с каждым движением, он терял контроль над собственным телом...

Тугая, жаркая, влажная… Его сладкая девочка. Такая нежная, слабая и вместе с тем такая сильная и мужественная. Восхитительная.

Тунг почувствовал, как мышцы её тела затекли и задрожали от физических усилий. Он закинул её ноги себе на плечи, входя особенно глубоко и затрагивая самые чувствительные точки внутри её лона, уводя с собой на новые высоты удовольствия.

— О боги… Как же хорошо… Как мне хорошо с тобой! — захлёбываясь стонами, лихорадочно шептала она, почти теряя сознание от накрывающих её с головой волн сладострастия.

Мулан наслаждалась этим так же сильно, как и он. Темперамент, который он предчувствовал в ней, теперь пробудился. Она была во власти сильнейшего возбуждения, и это приводило дракона в восторг. Он и сам уже был на грани, и озноб предвкушения сотрясал его тело. Но Тунг был полон решимости продлить наслаждение и взял сложный темп, переходя с быстрого на медленный, входя то глубоко, то чуть касаясь её.

Его глаза были открыты всё это время, ведь он хотел запечатлеть каждую минуту в своей памяти, всё, что за пару встреч стало таким родным, близким, привычным. То, как блестят чёрные глаза, как соблазнительно приоткрыты яркие сочные губы, как хмурятся её брови в моменты, когда он затрагивает самые чувственные точки, как липнет к намокшему лбу прядь тёмных волос и как звучит её сладостный стон, утопающий в его поцелуе. Всё в ней было прекрасно. Всё в ней заставляло его содрогаться от мысли, что он овладевает её телом. Именно он.

— Тише, любимая, — хрипло пробормотал он и мягко прижал большой палец к её нежным губам. — Нас не должны услышать.

Она тут же послушно обхватила его палец своим ртом и принялась инстинктивно сосать и покусывать его, продолжая тихо постанывать от удовольствия навстречу его выпадам.

Тунг обезумел от желания. Он упивался её жаркими стонами. Чувствовал, как её женские соки стекают по нему, покрывая её бёдра и его стол. Мужская плоть была невыносимо твёрдой и напряжённой, он держался на тончайшей нити самоконтроля, однако смог усмирить своего внутреннего зверя и подчинить его своей воле.

Он вышел из неё, обнял Мулан за талию, горя желанием, быстро поднял её и прижал к себе. Меняясь с ней местами, сам улёгся на стол. Легко подтянул её выше, усаживая воительницу сверху на свои бёдра. Поймав его призывный взгляд, она всё поняла без слов. Тунг увидел, как хищно блеснули её зубы в полумраке влажным перламутром. Это стало последней каплей, и он сорвался, притянул девушку к своему торсу, тиская податливое тело, оставляя на бледной коже красные следы засосов. В глубине души мелькнула мысль, что сейчас он отпугнёт её своим напором, но Мулан не позволила ему нежничать. Ей хотелось той дикой страстной любви, что вспыхнула между ними с момента запечатления, хотелось огня, который они разжигали друг в друге.

— Да-а-а, — простонала воительница и выгнулась, подставляя маленькую девичью грудь его рукам и губам. — Не могу ни ночи, ни дня без тебя! О, любимый! Люби меня, бери всю, делай, что хочешь. Хочу боли, восторга, экстаза!

Желания его девочки для него — закон.

Тунг ворвался в неё резко, с силой насаживая её на себя, почти не тратя время на ласки, и она радостно вскрикнула.

— Я соскучился по моей наезднице.

Он шлёпнул её по ягодицам. Мулан тут же приняла вызов — неистово запрыгала на нём, яростно впиваясь пальцами в его плечи — настоящая тигрица.

Чувственная, огненная, страстная… Его женщина. Такая желанная и вкусная. Брать её было блаженством, равного которому Тунг не испытывал никогда.

Вцепившись в нежные бёдра, он направлял её. Прижимал к себе, чувствуя, как её соски трутся о его грудь, он ловил их губами, терзал языком, иногда прикусывая беззащитно-твёрдые горошины зубами, пока она раскачивала бёдрами, вбирая его всё глубже. Она ахнула, судорожно вцепилась ему в волосы, грозя снять с него скальп и запрокинула голову, купаясь в любовном экстазе. Мулан нравилась эта позиция, она давала ей возможность контролировать скорость. Желание управлять их связью было настолько сильным, что сопротивляться ему воительница не могла, она наклонилась к любимому и страстно впилась в него своими губами, властно просовывая свой язык в его приоткрытый рот, забавляясь с его языком, смело лаская. Из её горла поднимался рык, она укусила его губу, смаковала его язык, целуя его, как голодная дикая кошка. Тунг упивался её ответными ласками. Он, похоже, знал все её желания и тоже хотел боли, наслаждения от их единения. За позицию сверху его девочка боролась с ним уже после их первой ночи, а он уступил ей лишь один раз на прошлой неделе. И сейчас он с удовольствием позволил ей пошалить, порезвиться с ним на столе.

Тунг облизывал её груди, покусывал и посасывал их, и она двигалась на нём всё быстрее и быстрее, объезжая его. Она всё больше дрожала — в предвкушении очередной желанной разрядки. Мулан изогнулась в его объятиях и посмотрела в его глаза, полные восхищения и любви. Её. Он был её!

Тунг смотрел в её лицо, а Мулан скользнула взглядом по его шее, отмечая пульсирующие вены и голодно облизала губы, решая, что ей нужно. Она полностью приняла себя, позволяя потоку энергии ци течь свободно и беспрепятственно. Его уроки, их сакральная связь, обмен кровью сделали её сильной, и он хотел, чтобы она подчинила его своей воле. Он ужасно этого хотел!

Острые ноготки полоснули его по груди, оставляя царапины, но боль только распаляла, добавляла удовольствия. Жаркое тело прижалось к его обнажённой коже. Губы, руки, восторженные женские стоны, хриплое дыхание, их запахи — магнолии, сандала и мускуса — слились в один, полностью затуманили разум, ничего, кроме горячей любви и сумасшедшей страсти…

Он почувствовал, как его плечо пронзили её хищные зубки, с силой впиваясь в его плоть, вновь соединяя их в едином страстном порыве, делая их связь ещё ярче и глубже, а она продолжала исступлённо насаживаться на его возбуждённый стержень, намереваясь обладать им, его телом и душой, которые с момента их запечатления и так принадлежали лишь ей одной.

Тунг попытался схватить её, но воительница прижала его руки к столу. Он не стал противиться её желанию, позволяя ей вести его за собой. В этом есть первобытная, дикая и неотъемлемая игра между мужчиной и женщиной. Дракон зарычал и лизнул её щеку, его переполняло желание снова попробовать её вкус. Из её горла вырвался рык полной власти над ним. С её губ капала кровь. Она начала сосать интенсивнее. Её лоно сжалось, двигаясь на его члене, она получала от него своё наслаждение, а он лежал и хотел, чтобы она испила его крови, чтобы она стала ещё сильнее с его энергией и чтобы в этот раз они одновременно достигли вершины блаженства.

Он зашипел, прекращая на время свои движения, и девушка интуитивно поняла его желание. Потому что она хотела того же. Она замедлилась, плавно покачивая бёдрами в медленном танце.

Она была ненасытна! Мулан пила его, словно вампир. Ей безумно нравился вкус его крови, но только и этого ей было мало. Она не могла им насытиться и понимала, что никогда не сможет насытиться, даже если выпьет всю его кровь до последней капли, ей будет его мало…

— Мой вкусный… — шептала она, склоняясь над ним, посасывая его кожу, слизывая горячую кровь, — сладкий… любимый… Ты — только мой.

Стоны и вздохи наставника были ей лучшей наградой.

— Да, девочка… Возьми мою кровь. Осуши меня! — хрипло бормотал он, гладя её по волосам и спине. — Пусть моя кровь и энергия питают тебя.

Мулан чувствовала себя так, как будто он полностью был в ней, в её голове, в её руках, ногах и теле, как будто он растворился в её крови. Жидкое золотистое пламя разливалось по жилам, расплавляло кости, сливало её и Тунга в единое целое.

Она подняла голову, с трудом оторвавшись от него, и одарила его нежным, любящим взглядом. Он смотрел на неё с чувствами настоящего мужчины. С наслаждением. Жадно. Не спеша. И в его глазах тоже сияла любовь. Мулан отпустила его запястья, выпрямилась и снова безумно начала двигаться на нём. Чёрные волосы разметались по плечам, липли к фарфоровой коже. Воительница закатила глаза и откинула голову назад, выгибаясь от удовольствия. Капельки пота стекали по упругой груди с аккуратными розовыми сосками. Тёплое сияние светильников омывало её. И он с жадностью упивался каждым женственным изгибом, каждой линией её фигуры.

Тунг хрипло тяжело дышал, каждый раз, когда она опускалась на него, двигаясь на нём жёстко, быстро и горячо. Он понял, что больше не может сдерживать себя. С рычанием дракон возобновил свои движения, толкаясь ей навстречу. На лице у него отражался восторг, он не спускал с неё взгляда, энергично убыстряя темп. А риск быть застигнутыми врасплох только обострял эротическое наслаждение.

Девушка почувствовала, как он пальцем мазнул по её распухшему от желания, радостно пульсирующему бугорку, растирая, заставляя шагнуть вместе с ним в бездну эйфории. Массируя клитор, обводя по кругу, вместе с ритмом внутренних толчков, оголяя эмоции, заставляя, навязывая, увлекая вниз…

И она полетела!

Сделав шаг, ровно за секунду до того, как упал он.

Нисколько не боясь, что разобьётся одна, зная точно, что любимый поймает…

Её сладостный крик утонул в объятиях чувственного, полного любви поцелуя, и Мулан вся растаяла в его сильных и надёжных руках, плывя на волнах наслаждения, захлестнувшего её.

Безгранично доверяя, видя, как минуя острые камни реальности, они падают прямо в океан будущего. Тёплый, безграничный, поражающий своими масштабами. И выныривают оттуда тоже вместе, судорожно хватая ртом воздух, шумно дыша, обмениваясь дыханием. Бесконечно близкие друг другу.

— Моя… — прошептал он, — девочка…

— Твоя, — улыбнулась она в ответ, вторя ему, — только твоя, навсегда…