☯︎ Правильное решение (1/2)

— Хуа Цзюнь, вставай! Да вставай ты уже, или я решу, что тебя околдовали.

— А? Что? — Мулан разлепила глаза, неохотно расставаясь со сновидением.

— Подъём! — объявил Чэнь Хунхуэй. Парень уже встал, оделся и теперь собирался идти на строевую подготовку, как и все остальные. — Ну и здоров же ты спать, Хуа Цзюнь! Прямо как подменили.

Значит, она всё-таки заснула. Лившееся в распахнутый шатёр солнце намекало, что утро давно миновало.

Она чуть покраснела, вспомнив чувственное ночное видение. Сон был на удивление ярким и запомнился во всех непристойных и притягательных подробностях. Стоило подумать об этом, как Мулан почти почувствовала тёплую воду, тяжёлое тело, прижимающее её к себе, и возбуждающие движения, от которых так невероятно хорошо…

Воспоминание отозвалось в теле приятной истомой и какой-то очень взрослой удовлетворённостью.

Мулан было ужасно стыдно, но она не могла не признаться себе, что больше всего на свете хочет, чтобы Тунг выбрал её своей парой и по-настоящему занялся с ней любовью. В любом месте, где он пожелает.

От этих мыслей девушку бросило в жар. Ни один мужчина прежде не вызывал у неё таких чувств.

Несмотря на свою неопытность, Мулан имела некоторое представление о том, что обычно бывает между мужчиной и женщиной во время интимной близости, и как рождаются дети, ведь люди мало чем отличаются от животных с их брачными играми, но могла лишь предполагать на что это похоже. Её младшая сестра Сю целыми днями только и делала, что болтала со своими подругами о парнях. А на днях, поддавшись собственному любопытству, Мулан разглядывала вместе с товарищами те откровенные рисунки, которые Яо притащил с собой в лагерь. «Весенние картинки»,<span class="footnote" id="fn_26941509_0"></span> кажется… так он их назвал, просто пестрили всевозможными подробностями плотских наслаждений и наглядно расписывали то, о чём она много раз слышала, но до настоящего момента у неё не было желания испытать это на себе. Глядя на эти бесстыдные свитки, ей вдруг нестерпимо захотелось почувствовать и ощутить наяву всё то, что генерал вытворял с ней во сне. На неё это было совсем не похоже, но девушку неудержимо тянуло к нему, будто они были связаны невидимой нитью. И каждый раз, встречаясь с ним взглядом, Мулан краснела, смущалась и робела, тайно мечтая, чтобы сны когда-нибудь стали реальностью.

Такой реальный сон. Как будто и не сон вовсе.

Взяв кувшин и налив воды в пиалу, она покосилась на своё отражение в тайной надежде увидеть на шее засос, который Тунг оставил во сне, и разочарованно вздохнула. Засоса не было.

«Похотливая идиотка, — мысленно отругала себя воительница. — Перестань мечтать о несбыточном».

«Сердцу не прикажешь», — вопреки разуму и правилам тут же возразило глубокое чувство. И где-то на задворках сознания мелькнула шальная мысль: неужели она влюбилась?

— Ты часом не заболел? — усмехнулся подошедший Хунхуэй.

— С чего ты взял? — буркнула девушка, как обычно, стараясь придать своему голосу нотки грубости и сделать его более суровым.

— У тебя лицо красное, и ты стонешь во сне.

— Тебе показалось.

Мулан не держала на него зла, но иногда Хунхуэй всё-таки действовал ей на нервы.

— О-о-о… Похоже, нашему Цзюню снилась красотка, — расхохотался проходивший мимо них Яо.

— Кто она, твоя зазноба? — пристали с расспросами По и Сверчок.

— Тут нечего обсуждать, — отмахнулась Мулан, — отстаньте.

— Ну, скажи хоть как она выглядит: пышная или тощая? — не унимались парни.

Беседа начинала выводить Мулан из себя, и она готова была врезать Хунхуэю ещё раз и не только ему, но внезапно раздавшийся голос сержанта Цяня, как обычно, заставил стихнуть все разговоры.

— Хуа Цзюнь! К генералу Тунгу.

В груди Мулан что-то предательски ёкнуло, в горле застрял комок, мешающий дышать.

«Зачем генерал вызвал меня к себе? О боги, а вдруг он уже знает, что я скрываю своё настоящее имя и выдаю себя за мужчину?» — она с трудом сглотнула, и на ватных ногах направилась к шатру командующего.

***

— Хуа Цзюнь! Генерал, — объявили стражники о её приходе.

— Войди, — услышала она строгий голос наставника.

Откинув полог шатра, Мулан вошла внутрь и нерешительно застыла на пороге. За всё время пребывания в лагере она была здесь впервые. Запах благовоний и тёплый свет светильников в полумраке помещения действовали немного успокаивающе, сказать вернее — убаюкивающе. Тунг сидел за письменным столом, просматривая какое-то донесение, и делал пометки на листе рисовой бумаги.

Изящная кисть смотрелась в его руке столь же уместно, равно как и меч, которым он владел в совершенстве. Отец говорил, что кунг-фу и каллиграфия — едины. И мастер в одном искусстве будет мастером и в другом. Тунг Юн был воистину лучшим наставником из всех, кого ей доводилось видеть.

Мулан опустила взгляд на идеальные чёрточки иероглифов и восхитилась его работой.

— Хуа Цзюнь, — оторвавшись от своего занятия и внимательно посмотрев на девушку, спокойно сказал мужчина. — Похоже, ты что-то скрываешь.

Мулан почувствовала, что открывает рот, как выброшенная на сушу рыба. На что он намекает? Что он знает? Она замерла, не зная, как поступить. Мулан боялась, что в любую минуту в шатёр могут ворваться солдаты, чтобы выволочь её прочь с позором.

— Командующий… — промолвила она, пытаясь подавить нарастающее волнение. Мулан боролась с желанием обратиться в бегство.

— Я почувствовал это, в момент нашей встречи, но теперь я уверен. — Командующий Тунг продолжал: — Видишь ли, и у меня есть секрет... — Он посмотрел Мулан прямо в глаза. — Я знаю твоего отца. — Видя её удивление, наставник кивнул. — Мы с Хуа Чжоу сражались вместе. Он был бравым солдатом. На тебе, Хуа Цзюнь, я вижу тень его меча. Вероятно, тень эта тяжким бременем лежит на твоих плечах.