V. IV. Мольба о смерти (1/2)

Большая гостиная поместья была залита ярким светом. Занавески были убраны с окон, а двери распахнуты настежь. Из волшебных светильников холодный белый свет разливался по всему помещению. От входной двери до созданной магией невысокой платформы простиралась белая дорожка. В центре возвышенности, под аркой из живых красных роз, церемониймейстер разговаривал с белокурой женщиной, кривившей губы. Колонны гостиной были оплетены лозами красных роз, а с высокого потолка падали лепестки того же цвета, красочно растворяясь в воздухе на высоте семи футов от пола.

Стулья, каждый с белой накидкой, стояли ровно в восемь рядов, создавая узкий коридор, по которому тянулась белая дорожка. На одном из стульев сидела девушка, чье лицо невозможно было рассмотреть из-за упавших на него закрученных прядей волос. На коленях у неё лежал венок из красных роз, и она неуверенно перебирала его пальцами, оставляя за ногтями мелкие разрезы на нежных лепестках.

— Алекс, подойди, — попросила женщина, махнув рукой.

Девушка незаметно вздохнула, поднимаясь с места. Взгляд её упал на довольного парня. Марцелл, как и она, сидел на одном из стульев, но на другой стороне зала. Он часто кивал и растягивал губы в улыбке, разговаривая со своим отцом.

Подойдя к арке, Алексис старалась не выдать своего недовольства, уставившись на миссис Малфой, которая с нетерпением смотрела на неё.

— Тебе, как невесте, следует больше участвовать в подготовке, — укоризненно сощурила глаза женщина. Она ахнула, как только её взгляд упал на руки будущей невестки. — Это что еще такое? — прошипела она, забыв о церемониймейстере, грубо схватив девушку за руку и подняв её на уровень глаз.

Алекс закусила губу, понимая, что именно возмутило миссис Малфой. Заживающие кровоподтеки в форме полумесяцев на ладони, неухоженные ногти, местами поломанные, со следами застывшей крови на заусенцах и кутикуле. Алексис избавилась от привычки выламывать пальцы, но приобрела новую. Теперь, в моменты нервного напряжения, девушка вгрызалась зубами в подушечки пальцев рядом с ногтями, сжимала руку в кулак, оставляя следы, и пальцами одной руки больно вдавливала в пальцы другой. Физическая боль оттесняла желание разрыдаться.

— Чтобы ты знала, женщины нашей семьи всегда должны выглядеть аккуратно и ухоженно, — выплюнула женщина, с силой отшвырнув от себя её руку. — Приведи себя в порядок и спускайся. Хватит отлынивать от дел, пора привыкать самой вести мероприятия, а не хвататься за родителей.

Ответ крутился на языке, но, вопреки своим мыслям, Алекс кивнула и зашагала по лестнице к себе в комнату. На полке в ванной комнате ещё оставалась заживляющая мазь. Мимо неё быстрым шагом пролетел Лэндон, и она даже не подняла на него взор. Мужчина, заметив дочь, остановился, пока та, не спеша, шла, сжимая в руках венок, розы которого грозили переломиться под силой давления.

— Постой, — окликнул её мужчина. Девушка развернулась, невидящим взглядом смотря на отца. — Ты в порядке?

Алекс кивнула, не желая задерживать его. В руках Лэндон держал охапку красных цветов. Он задержал взгляд на глазах дочери, поджав губы.

— Да, миссис Малфой попросила поменять маникюр, — быстро подтвердила Алекс, помотав рукой перед отцом. — Не хочу задерживаться.

Лэндон качнул головой; то она просила закрыть шрамы, то исправить прическу, теперь и маникюр. Миссис Малфой требовала от его дочери совершенства, желая прикрыть каждый изъян.

— Скоро всё кончится, — обнадежил её Лэндон. — А потом… — мужчина прикусил язык.

Потом… он невесело усмехнулся. Дочь переедет в Малфой-Мэнор, где от миссис Малфой не скроется. И отчего-то он не сомневался, что эта женщина будет строить из себя скульптора, стараясь вытачивать из его дочери истинную представительницу рода Малфой. Идеальную скульптуру, которой его дочь никогда не являлась.

В его душе давно зреет тревога. Лэндон чувствует, как в груди сжимается что-то тяжелое, когда думает о том, что ждет её впереди.

— Все в порядке, отец, — равнодушно отозвалась Алексис, понимая заминку.

Слово «отец» неприятно резануло по слуху как девушке, так и мужчине. Оба вспомнили недавний разговор…

— Серьги из платины не подходят, нужно золото, — раздраженно выпалила аристократка, попивая чай за столом, пока Алекс вслух размышляла, какие серьги ей выбрать.

— Как те, которые мы купили во Франции? Как думаешь, пап? — у Алекс загорелись глаза от приятных воспоминаний, и она скосила взгляд на Лэндона, который кивнул.

— Папа? — недовольно повторила миссис Малфой, под насмешливый взгляд Марцелла, сидящего рядом с ней. — Имей уважение к отцу, Алекс. Так фамильярно обращаться к старшему поколению не следует, даже если это твои родители.

Глядя на потухшие глаза дочери, Лэндон поднял руку, желая заступиться.

— Все в порядке, миссис Малфой, — удостоверил он её, стараясь сгладить углы. — Как-никак, мы в кругу семьи, к чему лишний пафос?

— Лишним пафосом принято называть не непочтение, мистер Хардман. Вашей дочери есть над чем работать. Боюсь, в нашей семье, даже в тесном кругу, мы не забываем об уважении, и Алекс придется привыкать к нашим традициям и правилам, — холодно произнесла женщина, пока сидящая рядом с ней Сесилия поддакивала ей на каждое слово.

А в серых, жемчужных глазах его дочери с каждым днем становилось все больше оттенков холодного, ледяного металла.

— Скажешь потом, что долго не могла выбрать цвет или что-то в этом духе, — тяжело выдохнул Лэндон. — Не спускайся. Через пятнадцать минут мы закончим, осталось лишь обсудить рассадку гостей, а с этим мы и без тебя справимся. Через три дня последняя репетиция, на которой будет составлен брачный договор, и Вам дадут клятвы, которые следует заучить. Проговорите их перед церемониймейстером, и не увидишь их вплоть до торжества.

— Спасибо.

Алексис поспешила в свою комнату, пока отец не передумал. Громко хлопнув дверью, она отшвырнула от себя венок красных роз, совсем не заботясь о сохранности цветов. Девушка принялась переодеваться: подвенечное платье было до ужаса неудобным, но миссис Малфой требовала его обязательного ношения во время репетиций. В короткой нижней сорочке и белых чулках она повалилась на кровать, раздраженно снимая и отшвыривая заколки с прически, которые больно впивались в кожу головы.

Она понимала, что на подушке останется след от её лица, покрытого таким слоем косметики, что впору кусками отламывать, но не могла отказать себе в удовольствии полежать.

Держать спину прямо, ходить ровно, не спеша, говорить, когда спросят — все это накладывало такую усталость на девушку, что она не понимала, как справлялась с этим раньше. С вечно опаздывающей Клементиной у них не было времени на все аристократические правила за приемом пищи, так что пару кусков перехватывали перед уроком, дожевывая на ходу, и на этом хватало. А сна не хватало так часто, что ровно сидеть не получалось на уроках; и слова никто не говорил, даже Кассиопея позволяла себе развалиться в библиотеке. А здесь лишний шаг, вздох, неправильная мимика… миссис Малфой считала своим долгом уколоть ведьму, а Марцелл будто перенимал это от матери, то тут, то там находя поводы для упреков.

Алекс позвала домовика, и тот сообщил ей, что гости ушли. Силы по волшебству вернулись, и девушка направилась в ванную комнату, понимая, как долго ей придется смывать с себя весь антураж.

В ванной комнате она пробыла и впрямь долго. Стоило надеть привычное повседневное платье, как в дверь послышался громкий стук.

Алекс подумала, что это отец, и крикнула, что тот может войти, пока сама гребнем расчесывала спутанные от воды волосы.

В зеркале отразился тот, кого она никак не ожидала увидеть. Алекс скривила губы, оставила гребень и повернулась к незваному гостю с немым вопросом на лице.

— Не подумай, что я не рада тебя видеть, но ты мог бы дождаться в гостиной, — произнесла девушка, стараясь сдержать раздражение. Ей не нравилось, когда в её комнате появлялись без особой нужды. Она считала свою комнату чем-то личным, сокровенным.

Шатен не обратил внимания на упрек, лишь захлопнул дверь за своей спиной, показывая, что никуда не собирается уходить. Парень провел рукой по лицу, и возмущение читалось в его карих глазах.

— Это шутка? — на грани истерики спросил он, доставая из кармана смятый конверт.

Алекс разглядела узоры красных тонов на белой бумаге, узнавая приглашения, которые домовик рассылал несколько дней назад.

— Брось, — махнула она рукой, — просто не говори с Анной о своем происхождении, никто и не узнает. Оминис вчера прислал мне открытку с поздравлениями, уверена, он будет. Не обижайся, но я отправила сдвоенное приглашение и ему, и Анне. Посчитала, так будет правильнее.

— Думаешь, меня волнует, что подумают люди, когда узнают, что ты пригласила на свадьбу полукровку? — взорвался Себастьян, кидая смятый конверт ей в ноги.

— Прекрати, — спокойно попросила девушка, поднимая конверт и разогнув его, протянула парню, — без этого тебя не пустят. Родители здорово заплатили газетам, чтобы самим выбрать колдографии для статьи. Поэтому лишних не будет, только по приглашениям.

Себастьян взял конверт, но, наперекор девушке, вновь смял и бросил его в сторону.

— Какая к черту свадьба, Алекс? Малфой? Да ты хоть представляешь, кто он такой? Посадит на золотую цепь, а его семейка еще и кандалы закроет, — хмуро, скрипя зубами, кричал Себастьян.

На лице Алексис наконец начало проступать понимание, зачем он пришел. Она прошла языком по губам, стараясь успокоиться и не закричать в ответ на бывшего однокурсника.

— У меня есть долг перед семьей, Себастьян, — нарочито ровным голосом начала Алекс, опираясь бедрами на столик позади себя. — Возможно, мне тоже не очень нравится Марцелл, но это самый выгодный брак.

Всё равно брак по расчету, не было разницы, с кем жить. Никого Алексис не полюбит, она сама это понимала. А раз страдать, то хоть с увесистым карманом и чувством полного выполнения долга.

— Всё не так плохо, — поспешила сказать девушка, видя, как Себастьян уже открыл рот. — Марцелл не дурен собой, смогу привыкнуть, полюбить, — врала она, но так спокойно рассуждая об этом, что даже отец несколько дней назад поверил в такую же фразу.

— Этого ты хотела? К этому шла всю жизнь? — вскипал Себастьян пуще прежнего, размахивая руками. — Чтобы обручиться с человеком, которому для вечного союза впору обручаться с зеркалом? Ты губишь себя своими же руками!

Стакан на столе, столешницу которого Алекс сильно зажимала, треснул от единой искры её магии.

— Тебе какое дело? — ощетинилась ведьма. — Давно ли мы стали лучшими друзьями, Себастьян? Не тогда ли, когда ты в любви мне признавался? В твоих речах я вижу лишь корыстный интерес. Ответь честно: твоя злость из-за заботы или из-за того, что я буду обручена, да не с тобой?

Хлестко и безжалостно Алексис взирала на парня, который, казалось, наконец-то умерил свой пыл.