V. III. Последний вдох (2/2)

— Повторяю: я не это имел в виду, — твердо произнес он, не раз пожалев о своей откровенности.

Хардман нахмурилась, вновь останавливаясь.

— Но ты именно так и сказал, — продолжала настаивать она.

— Значит, ты поняла меня неправильно.

— Как я могла понять не так? Ты четко выразился! — возмущенно воскликнула ведьма, взмахивая руками.

— Я не…

— Реддл!

— Да, — с раздражением ответил Том, оборачиваясь к блондинке, которая чуть не врезалась ему в спину. Он поднял ее подбородок двумя пальцами, заставив запрокинуть голову. Снег мелкими хлопьями падал на ее лицо, заставляя часто моргать. Том наклонился, чтобы прошептать почти ей в губы: — Для меня ты привлекательна. Этот ответ тебя удовлетворил?

Том ужаснулся. Не предложи он провести время на каникулах, она не стала бы ближе… Возможно, его предложение и было обусловлено тем, что девчонка уже плотно въелась в его обыденность. Интерес сыграл с ним злую шутку.

Алексис так настойчиво требовала ответ в тот вечер, словно впервые слышала это. Но разве могла она не осознавать своей привлекательности? В этом не было тайны. Ведьма была на редкость красива: её серые глаза порой меняли цвет, отражая окружающую обстановку, а волосы, прямые и чаще всего распущенные, постоянно норовили заползти ему в глаза и рот при любом тесном контакте. Запах лекарственных трав заполнял воздух, проникая в лёгкие, а губы, обескровленные от постоянного кусания, вызывали у него желание вернуть им прежний цвет… и ведь удалось это сделать…

Не ведая, что делает, она поднялась на носочки и прижалась губами к его, неумело скользя по ним. Том растерялся всего на мгновение, но этого хватило, чтобы он вновь ощутил холод на своем лице. Его пальцы резко легли на затылок девушки, не позволяя ей отойти.

Её безжизненные губы блестели от слюны; глаза метались, не зная, за что зацепиться. Она открывала рот и что-то говорила, но слова растворялись в воздухе. Реддл не ожидал такого; его губы горели огнём, и, не осознавая, он медленно провёл языком по нижней губе, шумно сглатывая. Голова опустела.

Ждать больше не было ни сил, ни желания. Наклонившись, он сам накрыл губы Алексис поцелуем. Яростно, настойчиво. Девушка, ахнув от неожиданности, сама, не ведая того, позволила ему углубить поцелуй. Мягкие, пытливые губы ощущались на собственных так правильно. Алекс обхватила его шею руками, в то время как он властно притягивал её за затылок, наклоняя голову для более глубокого вторжения в этот наглый ротик.

Реддл грубо оттянул её за нижнюю губу зубами, чувствуя алые капли на своем языке, она не поморщилась, а он не сдержал усмешки — её кровь будто была пропитана десертами, настолько сладка она была. Второй рукой Том слегка надавил на челюсть девушки, она послушно её расслабила. Быстро училась. Ведь то с каким упорством она старалась перенять инициативу в поцелуе отдавалось теплотой, скручивающимся в тугой узел в низу живота желанием. Он позволил. Алекс проходилась языком по кромке идеальных зубов, сминала губы, зализывала легкие укусы.

— Ты солгал тогда на балу, — тихо произнесла она, вновь прижимаясь к нему, её губы коснулись его на мгновение. Том ощущал её слова как удар, но оторваться от неё становилось всё труднее — это было бы сродни самоубийству. — Ты соврал, когда сказал, что не влюблён в меня.

Учебник полетел в стену, раскрываясь на полу. Длинные пальцы брюнетa вцепились в волосы. Нет. Он был уверен, что не соврал ей… он ведь не соврал, так?

— А мы с тобой… Мы друзья?

— Никогда не были и не станем, — ответил Реддл, и в его голосе звучала беспощадная уверенность.

Она торопливо встала с дивана, собираясь покинуть комнату.

Реддл не позволил ей это сделать, схватив за запястье и удерживая на расстоянии вытянутой руки.

— Пусти, пожалуйста, — попросила девушка, чувствуя, как влага в уголках глаз начинает скапливаться от невысказанных слов.

— Ты сама дала мне понять, что для тебя это ничего не значит! А сейчас что, передумала? — его голос был полон раздражения, бровь приподнялась в вызывающем вопросе, а в глазах сверкнула тень гнева.

— Не лезь в мою голову! — вырвалось у нее. Непробиваемая стена возникла между её мыслями и его вмешательством, пока Алекс помогала себе другой рукой разжать его пальцы.

Том грубо дернул её на себя, и она, столкнувшись с его грудью, оказалась запертой в кольце его рук: одна сжимала её талию, другая тянула за подбородок, слегка приподнимая.

— Не стоит додумывать за меня мои мысли, Алексис, — выдохнул он ей в приоткрытые от возмущения губы.

Том наклонился, чтобы в следующий момент грубо оттянуть её белокурые волосы пальцами и приникнуть губами к её открытой шее. Алексис шумно вздохнула, пытаясь оттолкнуть его столь неуклюже, что это не было даже расценено как попытка сопротивления.

Прикосновения. Он ощущал их невидимой тенью прошлого, пока мозг продолжал экзекуцию.

— Изволь, Алексис, не стоит унижать себя этим разговором еще больше.

— Что ты хочешь этим сказать? Как я унижаю себя, если просто задаю вопрос?

— Конечно, я не полагался на твою сообразительность, но все же упомянул дважды. Повторяю третий раз: к алтарю я тебя не поведу, — тем же холодным, ровным голосом продолжал Том, перелистывая очередную страницу. — Я сразу предупредил: мне это не нужно, и более того, я сразу сказал, что возлюбленными мы никогда не станем. Отвечая на твой вопрос, Алексис, ты унижаешь себя, проявляя такое слабохарактерное чувство, которое не можешь произнести вслух, но которое так очевидно читается по твоему вопросу и выпадам. Внемли, наконец, голосу разума, ведьма: твое место здесь, мое там.

Том винил себя, что не остановился тогда. Он был так близок, чтобы попрощаться. Хотел ли он этого на самом деле?

Он поймал её руки, зафиксировав их над головой, и, нависнув над продолжающей сопротивляться девушкой, медленно наклонился, останавливаясь в дюйме от её губ.

— Что ты со мной делаешь? — спросил он, обращаясь, даже и не к ней, и этот вопрос не требовал ответа.

— То, что надеюсь, никто до меня не делал, — невинно прозвучал голос снизу, заставляя Реддла преодолеть ничтожные дюймы.

В этом Алексис не ошиблась. Никто и никогда не делал с ним того, что делала она.

Стоило ли оно того?

Стоила ли она?

Том старался ответить себе на этот вопрос, нагревая воду в котле и доводя её до кипения.

***

Гул, стоявший в большом зале, усиливался с каждым новым шелестом бумаги. Том развернул свой свиток, уверенный в результате, но искорки тревоги зарождались в его душе, пока он снимал зеленую ленту.

«Астрономия — П — Превосходно

Заклинания — П — Превосходно

Защита от Тёмных искусств — П — Превосходно

Зельеварение — П — Превосходно

История магии — П — Превосходно

Травология — П — Превосходно

Трансфигурация — П — Превосходно

Изучение Древних рун — П — Превосходно

Нумерология — П — Превосходно

Прорицания — П — Превосходно

В соответствии с принятыми нормами в Министерстве магии, отделом магического образования, экзамену Жутко Академическая Блестящая Аттестация, сдаваемому учеником седьмого курса факультета Слизерин — Тому Марволо Реддлу присвоена отметка П — Превосходно.»

Облегченный вздох сорвался с губ. Юноша осмотрелся: за столом Пуффендуя слышался надрывной плач, за столом Когтеврана каждый держался обособленно, внимательным взглядом скользя по свитку. Гриффиндор напротив радовался, пергаменты передавались от одного к другому.

— Черт, «выше ожидаемого», лишь за историю магии, — пропыхтел Эйвери, мотая головой.

От него Том большего не ждал.

— «Выше ожидаемого по всем предметам», — произнес Лестрейндж, проводя рукой по лицу и облегченно падая в плечо Розье, прикрывая глаза.

— Клем, думаешь, оценки изменятся, если ты будешь пялиться на этот свиток? — пошутила Изольда, толкая подругу.

Таккар, как не живая, держала перед собой свиток и, поджав губы, смотрела. Руки её дрожали, и даже поглаживания Эйвери по спине не давали девушке расслабиться.

— А если я открою, и у меня будет «удовлетворительно»? — с паникой в глазах вымолвила Клементина. — Несправедливо, что всю нашу жизнь решают какие-то буквы! Пора давно дать студентам показать себя не за один день. Кто знает, может, у меня голова болела на экзамене. Почему тогда отметки о неудавшемся дне должны строго диктовать мою судьбу?

— Брось, вполне возможно, ты увидишь и «слабо» или вообще «тролль». «Неудовлетворительно» — не самый плохой вариант, — обнадежила её Кассиопея, махая своим пергаментом перед лицом, как веером.

Таккар смерила блондинку ненавидящим взглядом, но свиток не открыла.

Розье и Мальсибер не разочаровали: их результаты были терпимы. Абраксас, судя по проявившимся эмоциям на лице, был рад, что не могло не радовать и Реддла. Сидеть здесь времени не было, и, кивнув Абраксасу, Том встал из-за стола, блондин поднялся за ним. Найдя взглядом Изольду, он направился к ней. Она с испугом взглянула на него, оборачиваясь, боясь, что он передумал насчет вечеринки. Но нет, Том лишь предупредил, что вся ответственность ляжет на девушку за сегодняшний вечер.

Миновав коридоры, они спустились в подземелье. Абраксас слегка нервной походкой шел впереди, пока Том неуклонно следовал за ним. В комнате Малфой открыл створки шкафа, выуживая оттуда небольшую коробку.

— Это оно? — спросил Реддл, подходя ближе.

Абраксас кивнул, открывая её.

— Эти кристаллы удержат любую магию внутри, а дементоры рассеиваются, стоит попасть в эту ловушку, — затаив дыхание, выпалил Малфой. — Кристаллы разъедают руки, их только левитировать.

— Великолепно, Абраксас, — мрачная улыбка расплылась на лице Тома.

Малфои умели хранить темные артефакты как никто другой. Они трепетно дорожили своим состоянием, и когда встал вопрос, где найти парочку, в голове всплыла лишь одна фамилия. Мраксы могли бы с ними посоперничать в прошлом, но все продали за гроши. Замусоренная хибарка на окраине — всё, что осталось от некогда великого рода.

Малфой без сомнения отдал коробку Реддлу. Она была небольших размеров, оттого вполне уместилась в кармане мантии, предварительно наглухо запечатанная.

Дорога до ворот школы прошла в полном одиночестве, незаметно и тихо. В кармане, помимо коробки, покоился целый запас зелий. Том был спокоен и решителен; он продумывал, как всё сделать, не ошибившись, на протяжении нескольких дней. Убеждал себя, что это не ради Алексис, а ради мести.

Вихрь аппарации затянул его, ставя на твердую землю возле дома. Не дожидаясь пока его встретят, он ускорил шаг, входя внутрь и закрывая за собой дверь. Голоса доносились из кухни. Он прислонился спиной к дверному косяку, отсчитывая время. Через шесть минут раздался характерный звук падения. Том вошел, наблюдая беспристрастным взглядом, как Меропа озабоченно проверяла дыхание у девочки лет десяти, которая склонилась над столом, точно уснула. Рядом с ней лежала женщина, головой на столе; кружка чая перевернулась, и её содержимое плавно перетекало по полу.

— Как раз вовремя, — заметил Том, — следи пока за ними.

Не дожидаясь ответа, Реддл спешно покинул дом, огибая калитку и спускаясь в небольшой подвал. Они сделали то, о чем он просил. Решетка была прикреплена к дальней стене, создавая натуральную тюремную камеру, напротив стояли два стула. Зайдя внутрь этой камеры, юноша на пробу попытался сотворить левиосо; стул не дрогнул. Он удовлетворенно кивнул своим мыслям, доставая коробку. Предосторожность в этом случае играла не последнюю роль. Решетка, не пропускающая магию, могла не помочь; Том помнил, как на его глазах, когда он залез в голову Алексис, та древней магией преодолела похожую решетку. Каждый черный кристалл он разместил по углам импровизированной камеры. Как только положил последний, на секунду от каждого кристалла мелькнуло поле, завершающее результат, показывающее область действия.

Эта часть была готова. Том вновь вошел в дом, где по ступенькам со второго этажа уже спускался Оминис. Меропа ждала его, опираясь на дверной косяк; на ней был халат, как у целителей в Мунго.

— Тебе нужно вывести его за пределы больницы, — начал Том, копаясь в кармане и ища пальцами маленький пузырек, — аппарируешь с ним сюда, потом сразу вернешься в Мунго, чтобы следить, никто не должен обнаружить пропажу. Возьми, — он протянул ей найденное зелье, — добавь туда волос, который я просил тебя найти, вольешь зелье в глотку Деламара.

— А ты пока будешь пытать его? — поднял бровь Оминис, складывая руки на груди.

— Давить на слабые точки, — поправил его Том.

— Тогда я пошла, — резко, слегка нервно пригладив халат, сказала Меропа.

— Я рассчитываю на тебя, — губы Реддла задрожали, стараясь выдавить из себя слова, которые должны были подстегнуть Меропу, — мама.

Женщина улыбнулась, растерянно проводя рукой по просиявшему лицу, стараясь скрыть улыбку. В темных глазах появилась решимость, и её затянул черный вихрь аппарации.

Не то чтобы Том на все сто процентов доверял Меропе, нет. Но сейчас только она могла без шумихи вывезти Деламара прямо к нему в руки. Он всё продумал, у него был запасной план, если Меропа не справится. Но пока он хотел проверить её, дать шанс показать себя.

— Уже начинаешь давить на слабые точки? — глухо спросил Оминис.

Реддл усмехнулся. Оправдываться перед Мраксом он не считал нужным, оттого молча проследовал на кухню, слыша сзади шаги.

Подняв левитационным заклинанием женщину, он обернулся к мужчине.

— Ребенка возьми, — бросил Реддл.

Наложив чары невидимости на всякий случай, Том спустился в подвал. Оминис принес девочку на руках. Сняв чары, Том поднял свою худощавую ношу, усаживая её на стул и обвязывая веревкой, плотно фиксируя руки. Оставшиеся три кристалла он положил по кругу стула. Сюрпризов не хотелось, конечно; шанс был маленький, что полукровка владела беспалочковой или древней магией, но он свел все риски к минимуму.

Том думал, что потратит кучу времени, выясняя местоположение жены и дочки Деламара. Но, как оказалось, они приходили к нему в больничную палату почти каждый день, надеясь на поправку. И были в прекрасных отношениях с Меропой. На это Реддл и хотел надавить, помня, какую реакцию вызвало у мужчины одно лишь упоминание.

— Долго будешь держать? Привязывай, — грубо выпалил Том, глядя на Оминиса, который не сдвинулся с места, как только вошел.

— Ты собираешься пытать ребенка? — отрывисто спросил Оминис, прижимая к себе девочку сильнее.

Этого еще не хватало. На морализм сейчас совсем не было времени.

— Нет, — поднял брови Том, — гладить по головке и кормить сладостями. Тогда этот ублюдок точно захочет мне помочь, — произнес он с желчью. — Привяжи девчонку и проваливай!

— Ребенок не выдержит круциатуса… я не позволю.

Том на мгновение прикрыл глаза, стараясь совладать с мыслями и не оглушить Оминиса прямо сейчас.

— Твои варианты? — спросил брюнет, разводя руками.

— Оборотное. Я могу выпить оборотное, — слишком резко произнес Оминис, чтобы списать это на обдуманное решение.

Том закатил глаза.

— Уж не знаю, для каких целей она его использовала, но в запасах Алексис было всего одно оборотное, и я отдал его Меропе, — раздраженно процедил он. — Варить другое времени нет.

С задумчивым выражением лица Оминис простоял еще минуту.

— Я знаю, у кого можно купить, — воскликнул он, передавая ребенка Реддлу.

Он уже собирался вбежать по лестнице, но Том окликнул его.

— Ты понимаешь, что я буду пытать тебя, не остолбеней и не экспелиармусом? До тех пор, пока Деламар сломается. Уверен, что пойдешь на это ради неизвестной полукровки, которая все равно ничего не запомнит?

Вместо ответа Оминис вышел из подвала. Тому ничего не оставалось, как вернуться в дом с ребенком, аккуратно положив девочку на диван.

Тревожные мысли мелькали всякий раз, когда его взгляд останавливался на часах. Если все прошло хорошо, Меропа должна была вернуться с минуты на минуту. Но Оминис успел раньше неё. Мужчина вбежал в дом, и когда понял, что девочка лежит на диване, облегченно выдохнул, он продемонстрировал парню пузырек.

Том кивнул и ушел на кухню. В горле пересохло от волнения, он налил в стакан воды и залпом опрокинул её в себя, пока Оминис добавлял волосы ребенка в пузырек.

Каждая минута была сродни часу. Он терпеливо ждал, смотря в одну точку перед собой. Оминис тоже не спешил вступать в беседу. Хлопок аппарации выдернул его из задумчивости. Том поспешил в гостиную.

Меропа явно надрывалась, держа на себе безвольное тело Деламара. Она уронила его на пол, поджав губы, и достала из кармана пузырек, протянув его Тому.

— Не понадобилось, он без сознания, — на выдохе сказала она. Лицо её было равнодушным, но руки тряслись. — Никого на этаже не было, ведь моя смена, а я провела его по служебному входу. Мне пора. Отправьте патронус, как закончите, — быстро проговорила она, получив в ответ кивок головы, и вновь унеслась в вихре аппарации.

Том отлеветировал мужчину так же, как и его жену. Оминис неспеша шел следом, он уже выпил зелье, и теперь его тело изменялось. Бросив Деламара в клетку, Том закрыл её несколькими запирающими заклинаниями, оборачиваясь к маленькой девочке, уже сидящей на стуле. Сперва он пару раз ударил по щекам женщины, отчего та медленно приходила в себя. Юноша обвязал Оминису маленькие ручки, подняв на него взгляд.

— Не туговато, малышка? — издевательски протянул Реддл.

— Пошел к чёрту, — покачал головой Мракс, надув детские щеки на своём милом личике.

Том стоял в центре, делая глубокие вдохи. Приблизившись к клетке, он запрокинул голову Деламара, вливая в его рот самое сильное зелье утраченного, над которым Том корпел ночами.

Результат не заставил себя долго ждать: в голубых, ничего не выражающих глазах загорелись искры бешенства. Феликс отпрянул от решетки, обхватив себя руками. Он будто ничего не видел перед собой, его голова металась из стороны в сторону, а постанывания срывались с губ.

— Профессор? — невинно произнес Том, вскидывая брови, желая привлечь к себе внимание.

Деламар с безумным взглядом уставился на него, его лицо исказилось.

— Ох, мальчик, ты совершил непоправимую ошибку, — выплюнул Феликс.

Он поднял руку, сжимая зубы от злости, но… ничего не произошло. Колдун что-то бурчал себе под нос, пытаясь вновь и вновь вызвать древнюю магию. Том воочию наблюдал, как разъяренное, безумное лицо вытягивалось в изумление, а руки начинали подрагивать. Деламар уже намеревался что-то сказать, но взгляд его проскользнул за спину Реддла.

— Мелкий ублюдок, — взорвался Деламар, рывком подойдя к решетке и сжимая её пальцами. — Отпусти их сейчас же. Я убью тебя. Убью раньше, чем ты что-то предпримешь.

Женщина пришла в себя, тихо плача, не переставая смотреть на ребенка. Оминис в обличье ребенка трясся, изображая ужас и непрерывно всхлипывал.

— Вы учили нас быть вежливыми, профессор, так соблюдайте нормы приличия, — протянул Том, крутя между пальцами свою палочку. — Я облегчу Вам задачу: от них мне ничего не нужно, но отпущу я их лишь после того, как Вы дадите непреложный обет. — Деламар весь обратился в слух, а Том тягуче продолжал. — Ты похитил и пытал невинную девушку, Феликс. Ты должен ответить за это перед Визенгамотом. Несправедливо, когда преступник на свободе, верно?

Деламар явно что-то обдумывал, опустив голову, он продолжал сжимать прутья ржавой решетки. Молчание затянулось.

— Я помогу определиться с выбором, Феликс, — кивнул Том, — даже больше, предостерегу тебя от работы мозга, который сейчас тщательно строит план. — Брюнет обернулся, видя страх в глазах женщины, и вскинул палочку. — Crucio!

Веревки не дали ей упасть, крик разрезал тишину подвала. Она барахталась, вырывалась долгие двадцать секунд. Деламар выкрикивал ругательства, плакал вместе с женой, пока Том не опустил палочку. Жалости он не чувствовал, скользнув взглядом по осевшей женщине, он вернулся к Деламару. Следовало проверить, насколько он близок к жене. К счастью, Том оказался прав: Деламар захлебывался слезами, скребя ногтями по решетке.

— А твоя дочь выдержит хоть один круциатус? — насмешливо поинтересовался Реддл. — Насколько мне известно, психика ребенка не может выдержать ни одного. Мне не доводилось проверять этого раньше, но практика важна не меньше теории, не так ли?

— Стой! Не надо, не смей! — закричал Деламар, казалось, он хотел просочиться сквозь прутья.

— Crucio!

Отчего-то Том не стал прикладывать всю силу, но Оминис закричал детским писком в унисон с Феликсом. Прошло еще меньше времени, и Том опустил палочку. Ребенок сжался, подрагивая хуже женщины; актерская игра Оминиса впечатляла. Реддл был уверен, что это не было так больно, как он отыгрывал.

— Не надо, не надо… — иступленно кричал Деламар сорванным голосом. — Я все сделаю, все, все… не надо…

Улыбка расплылась на лице парня; он думал, это будет сложнее. Либо Деламар придумал план, как обойти его, а это было не сложно — лишь убедить парня дать ему выйти из клетки, сдерживающей магию. Либо он был готов сотрудничать. Том пытался в лице мужчины найти ответ, он не верил на слово.

— Ты готов отправиться в Азкабан? — на вопрос Реддла Деламар активно закивал головой, шепча, чтобы тот лишь дал его семье уйти. — Но в Азкабане магия не нужна. Готов ли ты ради семьи лишиться магии? Поклянись своей магией, — Том улыбнулся, — в том числе и древней магией, — добавил он, — и нарушь клятву прямо сейчас.

Животный ужас расползался по бледному, грязному от решеток лицу, к которому он прижимался. Реддл терпеливо ждал ответа, но молчание, прерываемое всхлипами всех троих, начинало его раздражать.

— Crucio!

Зеленая вспышка врезалась в грудь женщины, стул дрожал под ней, грозясь сломаться — уж настолько сильно она билась в агонии. Том будто не слышал мольбы Деламара; заклятие закончилось лишь через долгие полминуты.

— Прекрати, прекрати, хватит… — шептал Деламар, закрыв глаза.

— Твоя магия за жизнь твоей семьи — это малая цена, Феликс. Ты истязал мою ведьму целую неделю, и я был не в восторге. Так что же мне мешает пытать твою семью всю неделю? Но я проявляю сейчас небывалое милосердие, оставляя их в живых. Однако терпение мое быстро подходит к концу.

— Ты преуспел бы в рядах Грин-де-Вальда, — надрывно вздохнул Деламар, — обрел бы власть, величие. Я мог сделать тебя великим, Том.

Реддл поднял бровь, чуть наклонив голову.

— Преклоняться — твоя прерогатива, — выплюнул Том, смерив мужчину презрительным взглядом. — У меня совсем мало времени, Феликс. Твоей женушке нужно отдохнуть, а вот Ангелия вполне хорошо себя чувствует, правда, милая? — Том посмотрел на ребенка. — Я способен на многое в отчаянии!

Оминис, в обличье маленькой девочки, зарыдал.

— Не надо, пожалуйста, папа, скажи ему, пожалуйста, — девичий писк был настолько жалобным, что, услышь это Том от ребенка, наверняка сердце бы дрогнуло. Но сейчас он лишь оценивал игру Оминиса, оттого был готов пустить новое пыточное.

— Останови это безумие, — закричала женщина, стараясь вырваться.

— Элинор… моя магия… — сквозь всхлипы протянул мужчина, — я не могу… не могу…

— Твоя магия не стоит жизни нашей дочери! — вновь вскрикнула она.

Том довольно расплылся в улыбке. Не зря он не стал закрывать им рты скотчем. Происходящее вполне его устраивало. Показательно подняв палочку, Том медлил, наставляя её на ребенка.

— Я согласен… — прошептал он, сползая по решетке.

— Начинай, — махнул рукой Реддл.

Незаметно для мужчины он отлеветировал камень правее; иначе магическая клятва не сработала бы. Мужчина, качаясь, поднялся на ноги, что-то в его лице изменилось, стоило Реддлу отодвинуть камень, снимая защиту.

— Клянусь… — начал Феликс, но остановился на полуслове.

Понимая, что он чувствует прилив сил, Том спешно поднял камень невербальным, но в тот же момент, когда он его опустил, раздался хлопок. Решетка, не выдержав напора, с громким стуком упала на пол. Не теряя времени, Том подбежал к ребенку, прижимая палочку к шее.

— Авада вылетит куда быстрее, — предупреждающе зарычал Том, вдавливая палочку; по шее девочки потекла струйка крови.

Деламар растерянно озирался, боясь сделать шаг из камеры.

— Клятва, — напомнил Том, — я убью её и глазом не моргну, если дернешься. Клятва, Феликс!

Мужчина замотал головой, подняв руки ладонями вверх.

— Я, Феликс Деламар, клянусь своей магией, — он запнулся, пока его руки оплетали белые нити клятвы, — клянусь, что…

— Клянись, что никогда больше не сделаешь и вдоха, — предложил Том, сильнее вдавливая палочку, под скулеж женщины.

— …клянусь своей магией, что не буду больше дышать, — закончил Деламар под пристальным взглядом потемневших глаз.

Белая светящаяся нить еще не сошла с рук, как в тот же момент разорвалась. Деламар упал на колени, рыдая и скребя ногтями по полу. Том облегченно выдохнул, краем глаза замечая, как волосы ребенка приобретают темные оттенки. Оборотное переставало действовать. Это было плохо. У него оставалось не больше десяти минут, как Оминис предстанет вместо ребенка на стуле. Реддл убрал палочку, но схватил стул за спинку и резко опустил его. Стул с ребенком упал, так Деламар хотя бы не заметит подвоха.

Том преодолел разделяющее их расстояние. Деламар больше не представлял угрозы, клятва нарушилась едва он её произнёс.

— Встань, — приказным тоном прошипел он, наблюдая, как мужчина неловко поднимается на ноги. — Клянись, что в суде расскажешь, что ты последователь Грин-де-Вальда, похитивший ни в чем не виноватую девушку. Клянись, что не упомянешь древнюю магию, а предстанешь перед Визенгамотом садистом и насильником!

— Я, Феликс Деламар, клянусь, что в суде расскажу о том, что я последователь Грин-де-Вальда. Клянусь рассказать о похищении и пытках, не упомянув древнюю магию.

Деламар отстраненно наблюдал, как их скрепленные руки обвязывают тонкие нити магии, словно невидимые узы, связывающие их судьбы.

— Я, Том Марволо Реддл, клянусь, что, если ты не сделаешь этого, я убью твою дочь и жену!

Страх читался в его голубых глазах, и Феликс, пораженный, замер на месте. Том же с чувством удовлетворенности смотрел, как нити оплели их руки, растворяясь в воздухе, оставляя за собой лишь холодное предчувствие.