IV. III. Оковы предательства (1/2)

— В три часа дня тебя не должно здесь быть, — резким тоном бросил Реддл, скрываясь за дверями больничного крыла и оставляя девушку одну.

Алекс ждала, пока он выйдет, чтобы переодеться и направиться на занятия. Завтрак в большом зале был пропущен, но домовики по просьбе мадам Фаренц принесли им поесть прямо в больничное крыло, тщательно согласовав с ней меню. Натянув на себя школьную форму, Алексис размяла затекшую от повязки ноющую шею.

Спрятав жемчужный браслет за широкими рукавами мантии, она покинула больничное крыло, прихватив с собой сумку с учебниками, которую ранним утром ей принесла Клем. Тихо прикрыв за собой дверь, девушка вышла во двор часовой башни, подставляя лицо солнечным лучам, которые, несмотря на прохладный ветер, дарили ей тепло. Вдыхая свежий воздух, она и не заметила, как её нагнал профессор.

— Тебя уже выписали? Алекс, идём, поможешь мне, — впопыхах произнес Деламар, утягивая ученицу за собой, не дожидаясь ответа.

— У меня трансфигурация через двадцать минут, — предупредила девушка, едва успевая за профессором.

— Если не успеешь, скажешь, что я стал причиной твоего опоздания. Дамблдор сам попросил меня наведаться в Запретный лес, — он обернулся, его глаза сверкнули. — Он поймет.

— Запретный лес? Зачем? — с любопытством спросила Алексис, пытаясь разглядеть на его лице намек на шутку.

— Ему понадобились волосы единорога для практических занятий, но, как он сам выразился, он уже слишком стар, чтобы бегать за волшебной тварью. Сейчас весна, единорога можно встретить в любом уголке леса; нам не придется даже глубоко заходить. Не бойся, днем нам ничего не угрожает, к тому же я знаю безопасные маршруты.

Алекс тоже знала один безопасный маршрут: обойти Запретный лес через долину Хогсмида и выйти к северному болоту Форда. Самый разумный маршрут — это, черт подери, обойти Запретный лес.

Но отказывать профессору было не в её интересах. Заклинания — трудный предмет, и, возможно, его милость окажет помощь на зачете. Они уверенно шли по северной части долины Хогвартса, а кроны деревьев Запретного леса уже виднелись вдали, как мрачные стражи.

— Сэр… — Алекс замялась, ведь он вроде бы просил называть его по имени, — Феликс, признаться, я не лучшая ищейка; боюсь, что своей помощью могу только ухудшить положение, — пожала плечами девушка.

Деламар улыбнулся, скосив взгляд на идущую рядом с ним слизеринку.

— Ну что ты, милая, твоя помощь придётся как раз кстати, — усмехнулся он, а Алекс невольно поморщилась от такого обращения.

Этот диалог всё меньше напоминал ей, что перед ней профессор.

Шум ветра, журчание воды и пение птиц вдруг смолкли, стоило им ступить на тропу Запретного леса. Окруженное деревьями место было молчаливо днем, а ночью стрекотание пауков, громкие удары дубин троллей и редкие всполохи заклятий делали его зловещим и пугающим. Однако все эти твари могли встречаться и днем, и поэтому девушка уже строила в голове карту своего безопасного маршрута.

— Ты не выглядишь напуганной, будто сотни раз бывала здесь раньше, — заметил Феликс, поворачивая по тропе направо.

— Нет, что ты, — отмахнулась Алексис, оглядываясь по сторонам, — я уверена, что с тобой опасность мне не грозит. Кто может разбираться в заклинаниях лучше, чем профессор по заклинаниям? — попыталась натянуть на лицо улыбку, слыша вдали вой темных дворняг.

Тщетно она пыталась разглядеть в кустах, деревьях, траве пучки волос единорога. Алекс в своё время очень долго искала этих прекрасных тварей, облетала Запретный лес десятки раз, но смогла найти лишь двоих за всё время. Их популяция, очевидно, увеличилась, если верить Деламару; это внушало надежду, что браконьеры не преуспели в своих делах.

— Не знаю, — протянул Феликс, замедляя шаг, — например, обладатель древней магии? — заметив едва видимое шевеление сбоку, мужчина вытянул руку с зажатой палочкой. — Petrificus Totalus!

Девушка приземлилась на руку, которая все еще оставалась в вытянутом положении. Характерный хруст при падении заставил её мысленно зарыдать. Страх, отчаяние и сожаление плескались в подвижных серых глазах, а тело стало обездвиженным, словно замороженным льдом.

Профессор цокнул языком, закатив глаза и склоняясь над девушкой, словно хищник, готовый нанести последний удар.

— Ты это пыталась достать? — терновая палочка оказалась в его руках. Он покрутил её между пальцами, как непокорную игрушку. — Зачем, милая? Мы могли бы спокойно поговорить. И если бы ты не потянулась за ней, ты могла бы сейчас даже говорить, — произнес он, и, положив чужую палочку в карман, поднял на руки обездвиженную девушку. Подумав, он подцепил и её сумку с учебниками.

Сопротивляться вихрю аппарации она не могла, как и всему остальному. Тут же, одними глазами, девушка пыталась оценить обстановку, куда её перенес профессор. Невольно облегчение проскользнуло в её сознании: это был не подвал, не тюрьма и не пыточная камера, что уже вдохнуло надежду. Правда, в её спине зловеще торчал «кинжал» — предательский, холодный.

Очертания самого обычного домика; стены, покрытые бежевым слоем краски, и белоснежные полотна окон. Чувствуя под собой что-то мягкое, девушка с удивлением заметила, что мужчина положил её на диван, устланный цветочными узорами. Медленно, прилагая всю свою волю, она ощутила, как пальцы рук постепенно начинают отходить от заклятия. Но древняя магия отказывалась освобождаться, пока всё остальное тело оставалось недвижимым.

Алекс вновь почувствовала, как её перемещают, и на этот раз усадили в кресло. Толстые веревки, обвившие её вокруг тела, стягивались тугим кольцом на животе. Ноги были обмотаны в несколько оборотов, руки же — чуть ли не каждый палец был привязан к подлокотникам кресла. Тугая перевязка шеи начинала подавать признаки жизни, напоминая о неудачном падение с лестницы, словно молоток безжалостно колотил по её затылку.

Рот медленно наполнялся слюной, но горло всё еще оставалось замороженным. Вместо слов с уст вырвался хрип, что сразу же привлекло внимание мужчины. Феликс обернулся через плечо, пододвигая стул к слизеринке и усаживаясь рядом с ней, касаясь своими коленями её туго перевязанных ног.

Зря она пыталась заговорить: теперь девушка почувствовала, как изо рта тонкой струйкой стала течь слюна. Рот оставался приоткрыт, и она ненавистным взглядом взирала на мужчину, который открыто насмехался над её попытками пошевелиться.

Неожиданно он резко поднялся, опираясь на подлокотники кресла, в котором сидела она. Ощущая на своём лице шершавый мужской язык, ниспадающий прямо в то место, куда стекала её слюна, девушка испытывала жуткое облегчение от своей обездвиженности. Рвотный рефлекс все еще не активировался, и слава богам, иначе бы её завтрак, состоящий из нелюбимых овощей, оказался бы на лице противника. Мадам Фаренц разрешила им поесть только «полезную» пищу утром, и теперь её мозг отчётливо посылал сигналы отвращения, прокладывая путь к безумной ненависти.

— Сладко, — облизнулся мужчина, вернувшись на свой стул, — я чувствую твою силу, даже сидя рядом, удивительно. А ты не видишь дальше своего носа… — он продолжал улыбаться, словно вся эта ситуация приносила ему крайнюю степень наслаждения.

Хардман не понимала, что именно так веселит его, зато четко осознавала своё состояние: пальцы рук теперь чуть шевелились, оставалось только дождаться, когда отомрёт грудная клетка, чтобы вырваться отсюда. Алекс уже могла говорить, но не спешила показывать это.

— Не смотри на меня так, — покачал головой мужчина. Тень разочарования блеснула на его лице, не обрамлённом морщинами. — Это не я лишал чувств людей, не я сжигал и убивал их. Ты неплохо заметаешь следы; мы знали, что существует странная девчонка, ослеплённая проклятием, но не имели представления, кто она и откуда. Повезло, что ты ещё ребёнок, пусть и совершеннолетний, но всё же дитя, которое делает ошибки. Тогда у Прингла… поверь, милая, расплавить артефакт студенту не под силу, а вот древняя магия — да, это другое дело.

Вдохнув наконец полной грудью, Алексис почувствовала, как импульсы энергии пробегают по её телу. Это ощущение заполняло её, и сдерживать его не было ни сил, ни желания. Направив всю свою магию в веревки, Алекс истошно закричала, вместо того, чтобы порваться, они ещё сильнее впились в её тело, прижимая поломанную правую руку к подлокотнику.

— Какого… чёрта…

Она снова попыталась вырваться, но веревки натянулись так, что казалось, вот-вот пережмут её внутренние органы. На третьей попытке дыхание окончательно замерло — кислород ушел, и Алексис, охваченная паникой, начала задыхаться. Веревка на её шее не позволяла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Девушка чувствовала, как напряжение в голове достигло пика, как глаза наливались кровью, вот-вот готовыми лопнуть.

Феликс, наблюдая со спокойствием статуи, не шевельнулся с места. Но как только увидел, что Алексис начинает синеть, одним щелчком пальца привёл веревки в первоначальное положение.

— Сделай так ещё раз — и умрёшь по-настоящему, — произнес он с ехидным ликованием, склонив голову. — Клянусь, больше я их не ослаблю. Это был урок, чтобы ты поняла, насколько сильна твоя магия… и как ничтожна она предо мной. Позволь угадать: разрушения и созидания? Что же ещё… хм, в любом случае я это выясню.

Алексис попыталась что-то сказать, но вместо слов из горла вырвался лишь хрип. Деламар, после нескольких секунд раздумий, приложил руку к её горлу, чтобы немного облегчить страдания от зажатых голосовых связок. Он отнял руку от шее, на которой темно-фиолетовыми следами вырисовывались контуры верёвки.

— Ты? — прохрипела Алексис, кашляя. — Ты обладаешь древней магией?

— Должно быть тяжело падать с пьедестала, милая. Я знаю как минимум ещё двоих, кто имеет этот дар, — сказал он, видя её крайнее замешательство и растерянность. Феликс не смог удержаться от смеха. — Чёрт, ты думала, что ты одна такая особенная? Отмеченная великим даром? Тогда да, падение будет действительно болезненным.

— Это невозможно, — голос её стал более уверенным. — Древняя магия канула в небытие. Хранители говорили, что я единственная…

— Уже успела найти старинные портреты? Молодец. Я тоже общался с хранителями, жившими более четырёх веков назад — сестрами Альма и Делли, они открыли для меня суть магии, показали то, что я не знал. Кого же нашла ты?

Алексис не спешила с ответом. Её настороженность подвигала мысли, но привязанность к креслу явно мешала ей развернуть задушевный разговор.

— Мне говорили, что только я обладаю этим даром, — тихо произнесла она.

Неужели Хранители могли обмануть её? Они редко говорили правду, но лгать? Нет, она старалась не верить в это. Они ушли из жизни пять веков назад и могли не знать о Альме, Делли и других.

— Протри портреты, милая, и сожги их, — маняще улыбался Феликс. — У тебя будет время довериться мне. Заметь, я настоял на доме, в то время как Редж предлагал заточить тебя в камеру, истощая голодом, холодом и пытками. Глупец. Совсем не помнит о том опыте в подвалах. Беспалочковое инцендио — великолепно, — с безумным блеском в голубых глазах воскликнул Деламар.

Мужчина опять щёлкнул пальцами, и Алексис ощутила, как веревки стали тоньше, обвиваясь вокруг неё, не трогая кресло. Они скользили, как длинные змеи, обнимая её тело; узел на шее ослаб, хотя никуда не исчез, спускаясь к груди и расходясь в стороны, охватывая каждую руку. У тонких веревок, обвивающих её пальцы, было сказочное очарование черной нити. Витки, огибая живот, расходились по ногам, завязываясь узлом чуть выше ремешка туфель.

Веревки перетягивали мантию, которая сборками облепляла тело. Вставая на ноги девушка оглянулась на себя. Внешний вид — последнее, о чем ей стоило подумать, но одежда доставляла немалый дискомфорт.

— Попроси, и я с легкостью переодену тебя магией, — пожал плечами Деламар. — Не зря ты говорила, что никто не разбирается в заклинаниях лучше меня. Это правда, милая. Попроси, и я одену тебя во что угодно.

— Может, ещё косичку заплетёшь? — огрызнулась ведьма.

— Попроси вежливо, и заплету, — невозмутимо ответил он, указывая рукой на стол, на котором аккуратно располагались пирожные и плитки шоколада. — Ты не голодна?

— Довольно! — резко воскликнула девушка, но, в развес со своим уверенным голосом, попыталась неловко поправить передавленную на бедрах мантию, морщась от боли в руке. — Что тебе нужно? Ты маньяк, разглядывающий меня как куклу, чтобы одевать её и красить? Извращенец, жаждущий пытать и расчленить в лесу? Садист? Тебе скучно? Ты последователь Грин-де-Вальда! Так запри меня в темнице и пытай — к чему этот дружелюбный фарс? — закричала она, охваченная яростью.

Только теперь она могла полностью осмыслить обстановку, что лишь усилило её гнев. Небольшая комната, посередине уютный диван, сбоку кресла, напротив — догорающий камин. Под ногами мягкий белый ковер, которому могли бы позавидовать даже самые взыскательные гости. Сразу же смежная кухня с несколькими тумбами, холодильной камерой и плитой — всё это стояло в ряд, а напротив — стол, заваленный сладким. Две двери были закрыты. Состояние домика было безукоризненным, на стенах висели картины. Уютно, если забыть о веревках.

Темница и пытки — здесь всё ясно. Но сладости, уютное жилье и ни одного круциатуса совершенно выбивали её из равновесия. Сердце бешено стучало в груди, не только от бессилия, но и от неизвестности.

Феликс, не обращая внимания на её слова, пожал плечами, усаживаясь на стул и открывая одно из пирожных.

— Зачем мне тебя пытать, милая? — усмехнулся он, палочкой заставляя воду в заварочном чайнике закипеть. — Я хочу подружиться, — резюмировал он, отпуская сладкий кусочек вишневого пирожного в рот, который девушка проводила жадным взглядом.

— Знаешь, не берусь утверждать, но, возможно, мой уровень доверия к тебе немного повысится с освобождением от веревок! — к концу фразы её голос нарастал. — А если дашь мне уйти обратно в Хогвартс, я даже согласна приходить к тебе по вечерам. Мы сможем сплетничать о студентах и профессорах, заплетать друг другу косички и пить чай, читая последние модные тенденции этого проклятого века! Гори он огнем этот век!

— В тебе говорит обида, я понимаю, — кивнул головой Феликс. — Но помни, у тебя есть всего день, чтобы привыкнуть и сменить тон. Завтра за подобные речи я буду злиться. Не вынуждай меня, поверь, это не в радость мне.

— Что. Ты. Хочешь? — произнесла ведьма, выговаривая слова по слогам, раздраженно стараясь подцепить веревку, которая ни на дюйм не оттянулась от тела. Всплеснув руками, она тут же передумала применять магию. Пусть веревки и не ощущались, но она точно помнила, что одна магическая вспышка и они мгновенно стянутся.

— Подружиться, — повторил Феликс, оставаясь спокойным и даже расслабленным, и это даже больше походило на садизм, чем если бы он кричал с пеной у рта.

— Хорошо, да, мы подружились, — сдвинув брови к переносице и поджав губы, ровно произнесла Алекс. Вдруг ей пришло в голову, что с больными на голову людьми нужно говорить на их языке. — Мы друзья, Феликс, — притворно улыбнулась она. — Ты стал мне как брат за это время, я явно недооценивала, насколько мы с тобой похожи…

— Прекращай ломать спектакль, — с легким покачиванием головы произнес Деламар, сдерживая осмеяние, — у меня всё в порядке с головой, милая. Сарказм, ирония, артистизм… Что ж, я ожидал иного, но будем работать с тем, что имеем. Я не желаю тебе зла, Алекс. Ты изначально выбрала не ту сторону, и я хочу направить тебя. Помочь сделать правильный выбор. У нас одна магия, и я не позволю лишить мир хранителя. Я смог убедить Грин-де-Вальда, что ты — просто глупый ребенок, который запутался. Ты всё усложнила… Я не мог позволить тебе уехать куда-то в Америку. Нет. Искать тебя, втираться в доверие вновь… Дом — это место, где мы будем вдвоем, чтобы ты поняла: я не угроза для тебя. Веревки — это способ обезопасить меня от твоей магии и твоего побега. Но если у меня только промелькнет мысль, что ты безнадежна, ты умрешь.

Вспарывая ткань тишины, Алекс, отойдя от шока, подняла глаза к потолку. То, что Феликс мысленно структурировал столь четко, лишь усугубляло ситуацию. Хардман скользнула взглядом по запястью, и её глаза расширились от ужаса.

— Где мой браслет?

— Он мог помешать веревкам оплетать запястья, я снял его. Он тебе дорог? Не бойся так, можешь взять. Вон лежит, — фыркнул Деламар, разливая по кружкам чай.

Последний выход из ситуации, к которому она стремилась, мирно покоился на тумбочке. Но что он мог ей предложить? Активация браслета требовала собственных сил, а магию она использовать не могла. Алекс попыталась взять себя в руки, ведь ей не было равных в хладнокровии, когда требовалась быстрая работа ума во время сражения. А сейчас этот дом и стал полем битвы.

Ведьма начала анализировать возможные варианты: убежать или убить — она не сможет, значит, оставалось лишь смириться или постоянно протестовать. Протест подразумевал, что, скорее всего, будет больно и тяжело, но смириться… невозможно. Играть на публику у неё никогда не получалось, но сейчас другого выхода не было. Узнать врага ближе, когда он сам предоставляет эту возможность, распахивая объятия. Смирение с легкой ноткой лицемерия и искренним интересом — да, это можно было попробовать.

— Кофта с длинными рукавами, — неожиданно произнесла она, вскидывая брови и погружаясь в размышления. — Черная кофта и синие брюки. Вместо неудобных туфель — обувь без каблука, а волосы я хочу, чтобы были собраны. И… моя рука.

Феликс, собираясь что-то сказать, вдруг передумал, широко улыбнулся и, взмахнув палочкой, одел на слизеринку то, что она просила. Подойдя к ней, он провел пальцами по её руке, и кость с характерным хрустом встала на место. Он кивнул на тумбочку, которую Алекс незамедлительно открыла, находя там расческу и резинки. Много времени не заняло, как на её макушке был затянут высокий хвост. Школьная форма, аккуратно сложенная, лежала на этой же тумбочке.

— Это трансфигурация? — спросила Алекс.

Она не старалась улыбаться; все равно никто, а тем более Феликс, не поверил бы в искренность её эмоций. Плыть по течению, чтобы узнать врага, сейчас было главной целью. А своей напущенной неискренностью она могла лишь отпугнуть его.

— Нет, иначе одежда исчезла бы через сутки. Вчера я весь день готовился к твоему перемещению. Другую одежду, которую я купил, найдешь в шкафу в той комнате, — мужчина указал рукой на одну из закрытых дверей. — Шкаф забит всем, что я только смог найти по твоему размеру.

Сказать «спасибо» показалось ей лишним; ведь благодарить здесь было не за что. Ведьма, скрепя сердце, уселась на стул, подпирая голову рукой, удобно расположив её на столе.

— Проще было бы убить меня, возиться лишь из-за моей магии? Ты даже не знаешь, чем именно я обладаю, — произнесла Алекс, принимая кружку с чаем. Пусть Деламар и пил из того же заварочного чайника, но Алексис на всякий случай оценила его запах и цвет, не замечая подмешанных зелий, которые он мог бы легко добавить.

— Ты не одна, но нас мало. Я обязан хотя бы попытаться поберечь голубую кровь, — заметив некое замешательство, Феликс усмехнулся. — Тебе не рассказывали, откуда пошло словосочетание «голубая кровь»? Не от чистокровных. Нет. Дело в нас, древних магов. Нас называли носителями голубой крови из-за цвета нашей магии, будь то полукровка или маглорожденный.

— Зачем тебе служить Грин-де-Вальду? Ты сильнее его, — недоумевала девушка. Она отпила глоток чая, увлекшись рассказом, и тут же взглянула на кружку. Но никакого недомогания не ощущала — это был всего лишь обычный чай с легким ароматом клубники.

— Древняя магия, конечно, сильна, но есть волшебники, которые даже без нее настолько умело и искусно владеют своей силой. Их магия несопоставимо выше, могущественнее древней, ведь она является их сутью, продолжением их самих. Я не сильнее Грин-де-Вальда. Мне не известен ни один волшебник, который мог бы сравниться с ним по могуществу… разве что, возможно, Дамблдор, но это мы так и не узнаем. Они избегают встречи друг с другом с тех пор, как началась война. Что я, тем более ты, по сравнению с их силой — лишь мелкие сошки.

— Я думала, древние маги по определению сильнее обычных, — задумчиво произнесла девушка, хмурясь. От чего-то в ее сердце теплилось ощущение доверия к Деламару; лгать ему не имело смысла. Но каждое его слово она намеревалась по возвращении передать хранителям для подтверждения, а вот вопрос о том, вернется ли, даже не возникал.

— Должно быть, все так думают, кто нашел в себе силу, отличающую его от других, — сказал Феликс, протягивая девушке шоколадные кексы. — Я тоже люблю сладкое, поэтому если ты не будешь есть, я с радостью съем все за тебя.

Алекс, возможно, слишком быстро для такой ситуации схватила плошку с кексами, ставя ее так, чтобы профессор не дотянулся до лакомства.