III. VII. Наказание (1/2)

Белые волосы то взлетали, вздымаясь облаком за спиной, то послушно опадали на плечи, вновь и вновь подчиняясь капризу хозяйки. Алекс примеряла платья — одно, с пышными юбками и кружевами, будто сошедшее со старинной гравюры конца девятнадцатого века, другое — обтекающее, из конца двадцатого. К первому требовалось ожерелье, чтобы подчеркнуть изящество выреза, второе же, само по себе, казалось диссонансом в этом времени. А платье этого времени… Алекс покрутилась перед зеркалом, безнадёжно поморщившись. Его алый цвет, местами переходящий в густой бордовый, напоминал ей разлитую кровь. Шелк струился по телу, а прозрачные камни, блестящие, как осколки льда, украшали декольте, поднимаясь от пояса подобно россыпи драгоценностей на кровавом пути. Алекс зажмурилась, отгоняя навязчивые образы. Декольте… Кассиопея уверяла, что всё в порядке, глубина допустима, но Алекс чувствовала себя неуютно, слишком откровенно, слишком… вульгарно. В зеркале она отчетливо видела очертания собственной груди. К счастью, платье было длинным, без вызывающих разрезов на бедрах, в отличие от того, что она приобрела в будущем. Это, по крайней мере, немного успокаивало.

— Ты всё ещё не сказала, с кем пойдёшь на этот дурацкий вечер слизней, — протянула Клементина, вальяжно развалившись на кровати Алекс.

Комната представляла собой идеальный хаос: вещи вываливались из шкафов, туфли валялись повсюду, а украшения громоздились на письменном столе. Девушки не обращали на это никакого внимания.

— Это настолько очевидно, что даже говорить об этом смешно, — ответила Алекс, бросив мимолетный взгляд в зеркало. Она окинула взглядом комнату, убедилась, что палочка надежно спрятана в потайном кармане платья, и, наконец, решила собрать волосы в высокую прическу.

— А я, пожалуй, утону в горах учебников в гостиной, — вздохнула Таккар, поднимаясь с кровати.

Они вышли из комнаты.

— Не думаю, что там будет очень весело, — мягко сказала Алекс, частично из желания поддержать подругу, частично потому что действительно так думала.

— В этом я уверена, поэтому и отказалась от приглашения Розье.

Возле огромного окна, с видом на чёрное озеро, стояли двое парней — Лестрейндж, прислонившийся к колонне, и Реддл, державшийся с привычной идеальной осанкой. Они, казалось, сошли с какого-то портрета. Том, облаченный в элегантный чёрный костюм и белую рубашку, повернулся, встретившись с Алекс взглядом. Одним изящным жестом он дал понять Лестрейнджу, что разговор окончен, и направился к девушке.

— Ты прекрасна, — сказал он низким голосом, мягко беря её руку и целуя тыльную сторону ладони. — Я и не ожидал ничего другого.

Алекс замялась, чувствуя на себе множество скрытых взглядов. Ей хотелось просто исчезнуть.

— Ты меня смущаешь, — прошептала она, едва они отошли от окон.

Реддл усмехнулся на её откровенность.

— А ты очаровываешь, — продолжил он, останавливая её, когда они вышли из гостиной.

Прежде чем она успела снова смутиться, она почувствовала на своих губах лёгкое, холодное прикосновение. Алекс широко распахнула глаза, но Том не дал ей оглянуться, углубляя поцелуй. Время словно остановилось.

— А если бы кто-нибудь увидел? — пробормотала она, когда он, наконец, отстранился.

— Ничего бы не случилось. Выдыхай, Алексис, — голос его не выдавал никакого волнения, на редкость был спокойным, уверенным.

— Меня разорвут на части твои поклонницы, — пожала плечами Алекс.

— Никто и пальцем тебя не тронет без моего согласия.

Алекс верила, ей очень хотелось верить.

Она не заметила, как они прошли коридор и оказались у двери кабинета Слизнорта. Войдя внутрь, Алекс ахнула. Расширенный заклятием кабинет сиял в безудержных фейерверках розовых и красных оттенков. Воздух дрожал от нежности и бурлящей роскоши. Лепестки роз, словно розовые снежинки, медленно кружились в воздухе, тая без следа, не долетая до голов гостей. Бокалы на подносах, носимых эльфами, сияли рубиновым блеском. Розовые и белые цветы нежно колыхались на столике, рядом с бокалами пунша, словно приглашая к опасной сладости. Для Алекс это был не рай, а самый настоящий ад, сладкий и липкий, как дешёвая, неправильно сваренная карамель.

— Том, Алексис, — профессор Слизнорт, лицо которого красноречиво свидетельствовало о изрядной дозе выпитого, подходил к ним, придерживаясь за край стола. — Отчего-то я и не сомневался в Вашем выборе, Том. Ну же, идемте, познакомлю Вас с друзьями.

Да, так оно и было — сущий ад.

Слизнорт, ведя их сквозь толпу гостей, привел к столику, за которым лениво потягивали напитки двое мужчин в безупречных костюмах и ослепительная женщина в нежно-розовом платье, словно выточенная из самого розового жемчуга.

— Позвольте представить Вам моих дорогих друзей, — Слизнорт, с игривым блеском в глазах, представил каждого гостя, широко жестикулируя. — Вистан Берд, глава управления по связям с гоблинами, — представленный мужчина средних лет кивнул, глубокие морщины на его лице говорили о бессонных ночах и тяжелом бремени должности. Его взгляд был усталым, но проницательным. — Колдер Эттвуд, мракоборец, — молодой человек с острым взглядом, едва заметно улыбнулся. — И прекрасная Женевьева Делакур… Её раса сама по себе — лучшее представление. Вейла, — добавил Слизнорт, взглядом указывая на женщину, чья улыбка приковала к себе все взгляды. — А это мои лучшие ученики: Том Реддл, очень амбициозный молодой юноша и староста школы, и Алексис Хардман… Названная в честь бабушки, которая, как нам известно, подавила восстание гоблинов пятьдесят лет назад. И, Алексис, я слышал, Вы хотите стать мракоборцем?

— И Вас это не пугает? — резко спросил Колдер Эттвуд, пригубив напиток. — Получить высокие отметки — это еще не самое сложное.

Вистан Берд кивнул в знак согласия:

— В эти непростые времена… Это очень опасная работа.

В Алекс вспыхнула молния горькой памяти. Она знала, каким бесполезным был глава управления в её время. Его карьера закончилась бесследно, потонув в тишине и забвении, после того, как стало ясно, к чему привело его бездействие. Эту обиду погасить она до сих пор не могла.

Алексис сделала глубокий вдох, стараясь спрятать свои эмоции за маской спокойствия:

— Вы правы, время непростое, но мы особенно нуждаемся в мракоборцах. Я надеюсь… я надеюсь помочь людям.

— Я тоже была старостой школы в Шармбатоне, — тихо вздохнула Женевьева, обращаясь к Тому, её глаза были полны неопределённой меланхолии.

— У вас, Том, наверняка большие планы, — сказал Эттвуд, наблюдая за Томом с скрытым интересом.

Слизнорт, довольно улыбаясь, понял, что его вечер идет по плану. Он ушел, чтобы встретить других гостей, уверенный, что в этом знакомстве не прогадал.

Алекс не могла сказать, что ей нравился этот вечер. Но она понимала, что иногда нужно отдохнуть от бесконечных занятий в зале картографии и учебников. Это было полезно.

Компания быстро раскололась на несколько групп. Алекс заинтересовалась историями и напутствиями Колдера. Стать мракоборцем было не больше, чем прикрытием, но с каждой минутой она понимала, что это — похоже единственное место, где она может быть собой. Это противоречило её прежним мечтам о спокойствии, и Алекс терялась в сомнениях.

— А работа не мешает личной жизни? — спросила она, принимая из рук Колдера бокал с соком. Её рука невольно коснулась его пальцев.

Колдер хмыкнул, его взгляд стал еще более проницательным:

— Отсутствие личной жизни — это, боюсь, профессиональная деформация, — он вздохнул, но сразу же добавил, стараясь успокоить девушку: — Конечно, не у всех так, но… Вы должны понимать уровень угрозы. Вас это беспокоит?

Нервно облизнув губы, Алекс отрицательно покачала головой, невольно встречаясь взглядом с Реддлом. Он оживлённо беседовал с Вистаном Бердом и Делакур, обсуждая бесконечные перспективы в Министерстве Магии.

Алекс томила усталость. Светские рауты, эта бесконечная череда лиц и назойливой музыки, давно превратились в пытку. Ещё в подростковом возрасте она потеряла к ним всякий интерес. К концу вечера скулы сводило от натянутой улыбки, ребра ныли под давлением корсета, а ноги горели огнём, истерзанные бесконечными танцами и выстаиванием — сидеть на этих приёмах, почему-то было не принято.

Колдрейн, извинившись, удалился вместе с Бердом. Делакур же, с весёлым блеском в глазах, продолжала что-то оживлённо рассказывать Тому, пока её внимание не привлек подошедший Лестрейндж.

— У тебя уставший вид, — отметил Реддл, когда они остались одни.

— Неужели так заметно? — прошептала Алекс, пытаясь вымучить улыбку. Однако, силы её иссякли. Улыбка вышла бледной и безжизненной.

Том подавил усмешку.

Они покинули бал раньше, чем он закончился. Уставшая до предела, Алекс уснула мгновенно, глубоким, беспробудным сном, такого она не знала уже целую неделю.

***

Выглянув из-за двери, Алекс осторожно протиснулась наружу, медленно прикрывая её за собой, стараясь не издавать ни звука. Дезиллюминационные чары действовали безупречно, но любой лишний шум мог привлечь нежелательное внимание. Разглядеть человека под дезиллюминационными чарами — дело нехитрое, если знать, куда смотреть. Туфли блондинка сняла ещё у выхода из запретной секции и теперь неслась по холодному полу в одних тонких чулках, сжимая туфли в руках.

Тяжёлые шаги в коридоре заставили её сердце сжаться. Девушка быстро юркнула за ближайшую колонну, мысленно вычисляя время, необходимое, чтобы добраться до подземелья.

Алексис старалась дышать ровно, сдерживая нарастающую панику. Мягкий лунный свет, проникающий сквозь огромные панорамные окна, окутывал коридоры серебристым сиянием. Она напрягла слух, стараясь рассмотреть нарушителя спокойствия. Алекс изучила расписание ночных обходов старост до мелочей, знала их маршруты — они мало отличались от её времени. И сейчас они, безусловно, должны были уже мирно спать в своих постелях. Пройдя кончиком языка по пересохшим губам, она выпрямилась, когда тень стала приближаться.

Чем ближе становился загадочный силуэт, тем сильнее исчезала надежда на то, что это может быть Реддл. Нет, Том не шаркал бы так. Его походка всегда была уверенной, отточенной. А сейчас больше всего на свете ей хотелось увидеть именно его.

Ботинки снова шаркнули по полу, слишком близко. Алекс, стиснув зубы, прижалась спиной к колонне, сжимаясь в комок. Лучи луны выхватили из темноты фигуру недовольного старика. Его лицо, изрезанное глубокими морщинами, отражало дрожащий свет факела в его руке. Девушка сжала кулаки. Проклятый Прингл, подсвечивая себе дорогу, шёл прямо к её колонне.

Ещё немного — и он её заметит. В отчаянии Алекс сделала глубокий вдох. И в тот же миг сорвалась с места, бесшумно скользя по холодному полу босыми ногами.

— Кто здесь?

От стен отразился грубый голос. Девушка ускорила шаг, слыша, как шаги за спиной становятся всё ближе и отчётливее.

— Стой, негодяй!

Ругательства смотрителя выбили из неё последний остаток воздуха. Свернув за угол, Алекс, не успев затормозить, с грохотом врезалась в рыцарские доспехи, украшавшие стены школы. От неожиданности она вскрикнула, повалившись на тяжелые металлические пластины, некоторые из которых обрушились на неё сверху.

«Какая чертова необходимость, была ставить их сюда?», — мысленно вопила Алекс, стараясь выпутаться из тяжелых оков. «Какой умник передвинул этот декор прямо в угол, когда они всегда стояли посредине?»

— Попалась!

Ещё один вскрик вырвался из её губ, когда смотритель схватил её за руку, больно выкручивая запястье. Дезиллюминационные чары рассеялись в тот самый момент, когда она упала.

— И какого дьявола ты шаришься тут по ночам?! — рявкнул Прингл, грубо поднимая девушку на ноги. — Невежество! Хорошо ещё, что я решил проверить! Этим соплякам-старостам веры нет! Всё вижу! Как прикрывают друг друга вижу! Не будет больше… вишь привыкли!

Он волочил её за собой по бесконечным коридорам, девушка шла, не сопротивляясь, лишь устало закатывая глаза на очередную бессмысленную тираду Прингла. Этот путь Алекс был знаком — кабинет мистера Муна в её времени находился здесь же. Она часто приносила ему демимаски, но никогда не шла сюда, как наказанная. Просьбы о помиловании казались бессмысленными. Зевая, она плелась следом, словно тень, не замечая бурчания смотрителя, похожего на монолог безумца.

Алекс не корила себя за задержку в зале картографии. Главное — ей удалось. На запястье правой руки сверкал жемчужный браслет времени — трофей, доказательство успеха. Хранители сделали всё возможное, и Алекс наконец поняла, какие глубокие отпечатки прошлого остаются на вещах. Обучение завершилось, и было бы странно, если бы в такой прекрасный день по дороге в спальню ничего не случилось.

Вслед за смотрителем она вошла в тесный, запылённый кабинет. Воздух был спертым, пропахший пылью и залежавшимися пергаментами. В центре стоял стол, заваленный грудой бумаг. К нему и направился старик, пожимаясь от холода, который, казалось, пронизывал даже этот душный кабинет.

— Палочку на стол! Имя, курс, факультет! — рявкнул он, с трудом оседая на скрипучий стул, почти падая в него.

— Алексис Хардман, седьмой курс, Слизерин, — выдохнула она, медленно, с досадой, извлекая палочку из кармана.

Её плечи опустились — она сомневалась, что заработанные сегодня баллы покроют этот проступок. Алексис переминалась с ноги на ногу, пока Прингл, с сосредоточенным видом, записывал её данные. Затем он засуетился, рыская в груде пергаментов, поправил огромные очки на носу и издал неприятный, лицемерный смешок.

— Ни один преподаватель не нуждается в помощниках, — ответил Прингл, откладывая пергамент на стол. Его голос был пропитан презрительной иронией. — Но хождение после отбоя — серьёзное нарушение. И наказывать за него буду… по-особенному.

Хардман пристально следила за ним. Он поднялся и направился к высокому шкафу, извлекая оттуда… розгу? Её сердце бешено заколотилось.

— Я чистокровная волшебница! Вы не смеете! — выкрикнула Алекс, сдерживая дрожь в голосе. Прингл приближался, ухмылка не сходила с его лица. — Вам не поздоровится! Мой отец узнает об этом!

Ей было всё равно, что отца здесь нет, и всё равно, знал ли Прингл о её фамилии. Она отступила к двери, с ужасом обнаружив, что она заперта.

— Вот как запела, а после отбоя шлялась, как ни в чём не бывало! В Ваших семьях вас должны были с детства пороть, бестолковые родители! А вместо воспитания — золотые ложки в рот! Твои три удара за дерзость превращаются в пять. К стене!

Смотритель замахнулся, и Алекс, инстинктивно, отскочила от двери, прячась за стулом.

— Подвешу тебя за большие пальцы на полсуток, если немедленно не выполнишь приказ! К стене, мерзавка!

— Мой отец уволит вас! У меня родственники в Министерстве! Вы предстанете перед судом за такие методы! — закричала девушка, пригнувшись, когда розга просвистела в дюйме от её головы.

Она металась по кабинету, спотыкаясь, но оказавшись около стены с наручниками, почувствовала, как невидимая сила притягивает её к ним. Цепи сомкнулись, поднимая её руки. Хардман отчаянно боролась, но цепи были прочны. Лицо её было обращено к стене, и она лишь слышала злорадный смех Прингла за спиной. Апполлион использовал артефакт, чтобы заманивать студентов в ловушку.

— Только тронь меня, — прошипела Алекс, сдерживая магию, которая пульсировала на кончиках её пальцев.

Хлесткий удар обрушился на её икры. Она упала на колени. Ярость сжимала её грудь, древняя магия рвалась наружу. Алекс боялась не боли, а того, что убьёт Прингла, что не сможет сдержать магию, когда второй удар пронзил её рубашку.

Магия искрилась, видимая лишь ей самой. Она задыхалась, не понимая, почему теряет контроль. В начале обучения она управляла ею легко, а теперь… Искры, вырываясь из кончиков её пальцев, говорили о том, что она на грани. Концентрируя магию на цепях, Алекс взвыла от отчаяния…

Третий удар обрушился на её шею, пронзив тело ледяной дрожью. Цепи с оглушительным звоном рухнули на пол, рассыпавшись осколками. Алекс не видела ошарашенных, полных ярости маленьких глаз старика, пелена встала перед её глазами, желая сжечь всё на пути.

— Аполлион! Я боялся, что не найду Вас здесь… — весёлый баритон профессора Деламаров прорезал тишину кабинета, где царили лишь тяжёлые, прерывистые вздохи девушки. — Мисс Хардман?

Алекс медленно подняла голову, сжимая кулаки. Её взгляд встретился с глубокими голубыми глазами профессора.

— Мистер Прингл, позвольте мне забрать ученицу? У меня есть список заданий, которые она выполнит в качестве наказания… на ближайшие две недели.

Магия, пульсирующая в её сжатых руках, вызвала ледяной ужас. Алекс сомневалась, что сможет сдержаться ещё дольше. Ещё один удар розгами… и Прингл мог бы стать последним поверженным древней магией. Сморщившись, она поднялась, каждый шаг отдавался острой пульсирующей болью. Разговор Прингла и профессора до неё почти не доносился. Она лишь молилась, чтобы её забрали отсюда, куда угодно.