III. V. Моральное уничтожение (1/2)

Ночь таяла, уступая место первым лучам солнца, пробивающимся из-за горизонта. Реддл, сидя на побережье Клагмар, перебирал песок в пальцах, взгляд его был прикован к линии горизонта — он ждал возвращения девушки. Сердце его сжималось от предчувствия — он снова ожидал увидеть её израненную, побитую, кровь стала её неизменным атрибутом с самой их первой встречи.

Конечно, он мог бы с лёгкостью апарировать в Хогвартс и ждать там, но решил подождать час. Если она успеет, то ей будет проще добраться, а если нет… сидеть всю ночь и утро он не собирался, хотя, признаться, готов был подождать лишние пять минут.

Внезапное движение в воде заставило его вскочить на ноги и приблизиться к океану. Из глубины непроглядной синевы, вынырнула девушка, быстро снимая с лица заклятие водного пузыря.

Её жемчужные глаза, полные тревоги, обвели Тома. Губы она кусала, то и дело морщась от боли. Но никаких видимых повреждений не было, взгляд оставался ясным, сообщая о том, что она в сознании.

— Что было на испытании? — спросил Том ледяным тоном, приподняв бровь, терпение его истощалось от её молчания.

— Мне нужно в зал… — пройдя языком по потрескавшимся губам, она поморщилась, и запнулась: — в библиотеку.

— Алексис, — начал Том мягко, с настойчивостью поднимая её подбородок пальцами.

Её взгляд, холодный, как лед, впился в него — непонимание и растерянность смешивались в нём с какой-то ледяной отрешенностью.

— Я не владею патронусом не потому, что использую непростительные заклятья… нет. Я осознанно избегаю светлых чувств, которые его вызывают. Во мне нет ни капли доверия, ни любви, ничего светлого. Мать всю жизнь твердила, что я недостойна любви, и я поверила ей. Я принимала за чистую монету интерес Себастьяна ко мне — «дружба»… Со мной дружили только ради моей магии, ради помощи, которую я им оказывала. Даже ты видишь во мне лишь угрозу, поэтому держишь меня рядом, привязал к себе. Ради чего, Том? Убить ножом в спину? Или использовать мою магию? Она привлекает тебя куда больше, чем я сама.

Реддл молчал. Что бы ни случилось на испытании, ей, очевидно, показали слишком много, слишком жестоко, слишком откровенно. Он протянул ей руку. Алексис, не колеблясь, приняла его приглашение к совместной аппарации.

— Ты ошибаешься, моя девочка, — прошептал он, — не во всем, но ошибаешься.

***

Библиотека, переполненная студентами, словно кипящий котел знаний, не обратила внимания на девушку, вышедшую из запретной секции. Седьмой курс, погруженный в бурное повторение пройденного материала, а для некоторых — в океан новых открытий, занял все места за столами. Девушка, не задерживаясь, направилась к большому залу. Столы уже освободились от остатков трапезы; лишь графины с горячей и холодной водой, чай, кофе и скромные три миски печенья на факультет украшали их поверхность.

Алексис без труда нашла взглядом своих однокурсников. Клементина, с усталым вздохом, проводила пальцем по строкам книги, зачитывая вслух. Кассиопея мирно дремала, склонив голову над учебником. Рядом с ней, утонувшая в глубоком сне, Изольда тихо посапывала, раскинув руки на раскрытой странице. Напротив Клементины сидел Лестрейдж, жестикулируя с огнём в глазах, пытаясь что-то доказать Клементине. Рядом с ним восседал Эйвери, лихорадочно перелистывая книгу, притворяясь, что не замечает бурной дискуссии. Том, сидевший рядом с ним, усердно что-то выводил на пергаменте, бросая быстрые, оценивающие взгляды на происходящее.

— Давайте же, назовите три любых боевых заклятия, — устало вздохнула Клементина, с удивлением взглянув на подошедшую блондинку.

Алексис, с лёгкой, уверенной улыбкой, присев на свободное место напротив Реддла и рядом с Малфой, лениво потянулась, раскрывая усталость от бессонной ночи.

— Круциатус, Империус и Авада Кедавра, — откликнулась она.

— Наши пособия отличаются, — возразила Таттл, поднимая лицо от книги и демонстрируя обложку. — Мы изучаем «Теорию защиты. Практикум для седьмого курса» авторства Мелинды Уорен, а у тебя, судя по всему, «Пособие как попасть в Азкабан». Герпий Злостный случайно не автор твоей книжонки?

Тихий смех Малфой и Клементины заставил нескольких студентов из других факультетов обернуться. Даже здесь, под гнетом предстоящих экзаменов, напряженная сосредоточенность витала в воздухе. Закончив смеяться, Таккар извлекла из кармана мантии пузырёк с зельем и поставила его перед Хардман.

— Ты просто чудо, — искренне улыбнулась блондинка, бросив тонизирующее зелье в карман.

— А ты врунья, — парировала Клементина. — Где ты была прошлой ночью и на первом уроке?

— То тут, то там, — отмахнулась Хардман, стараясь сменить тему. — Так, значит…

— Каждый балл сейчас на счету для факультета, — прервал её Реддл, спокойным, ровным тоном, словно сообщая прогноз погоды. — Конечно, если Слизерин хочет забрать кубок школы. Вряд ли тебе скажут спасибо, если ты продолжишь так относиться к учёбе.

— Господин староста, Мерлин свидетель, простите нерадивую студентку, посмевшую бросить тень на Ваши блестящие достижения, — протянула Алексис, приторно-сладкой улыбкой вызвав напряженную тишину за столом.

— Это последнее предупреждение, Алексис, — по-прежнему спокойно, но твёрдо заявил Том, вызвав всеобщее изумление.

Хардман энергично закивала, приложив руку к сердцу. Он игнорировал её два дня, и небольшая ирония казалась Алексис вполне уместной; первое, что он сказал ей после долгого молчания, была забота о факультете. Даже этот короткий разговор заставил её сердце биться быстрее, а взгляд невольно скользил по тонким, идеально очерченным губам Тома.

Она понимала, насколько глупо выглядела эта перепалка со стороны, но не могла удержаться; однако, зачем Реддл вообще затеял этот разговор, оставалось для неё загадкой.

— Давайте перейдём к истории магии, защиту мы и так достаточно повторили, — прервала тишину Клементина, громко отпив чай из кружки.

Алексис скучающе слушала подругу, которая, выделяя голосом важные даты, читала абзац, обведённый ею ещё на уроке чернилами — посчитала его важным. Ноги затекали: она просидела всю ночь в Зале Картографии, записывая лекцию Персиваля. Сначала писала, сидя на полу, но не выдержала и трансфигурировала себе стол и стул, а также чистые пергаменты. В её сумке уже набиралось на целую книгу об искусствах временной ветви древней магии. Выпрямив ноги, девушка тут же одёрнула их, поняв по недовольному выражению лица Реддла, что задела его брюки обувью.

Ответ не заставил себя ждать. С явным наслаждением он резко дернул ногой, так что его ботинки с шуршанием проехались по голени Алексис, облаченной в черные чулки. Хардман, лицо которой застыло в маске нетерпеливого недоумения, уже совершенно не интересовала история магии. Ее взгляд прожигал невозмутимого слизеринца, который, едва заметно поведя бровью, словно произнес: «сама виновата». Улыбка едва коснулась уголков его губ.

Алексис резко опустилась на скамье ниже, со злостью ударив Реддла по колену. Затем, как ни в чём не бывало, она выпрямилась, под пристальным, нечитаемым взглядом Эйвери, сидевшего рядом с Томом. Предусмотрительно подтянув к себе ноги, девушка заметила, что парень уже не пытался продолжать странную игру.

— Удивительно, она была младше нас… — протянула Клементина, задумчиво поглаживая страницы старинного фолианта.

— Про кого ты?

Таккар подвинула учебник ближе к Алексис, тыча пальцем в страницу двести десять.

— О твоей бабушке! Она была младше нас, а подавила восстание гоблинов, последнее в истории! — Клементина опустила глаза, голос её звучал с трепетом и изумлением. — Столько вопросов… Куда она пропала после этого?

— О, это… — губы блондинки тронула лёгкая улыбка, но быстро сменилась задумчивостью. — Она была очень сильной ведьмой… — протянула Алекс, стараясь не замечать приподнятую бровь Реддла на её заявление. — По крайней мере, я так думаю. А пропала… наверное, искала тихой жизни, подальше от всего этого ужаса. Ей, должно быть, не хотелось вспоминать…

— Интересно, как она выглядела.

— Как думаешь, раз Алексис назвали в её честь? — хитро прищурилась Изольда, легко толкнув плечом засыпающую Малфой.

Аристократка и бровью не повела, в то время как Клементина, увлечённая чтением, действовала куда эффективнее любого снотворного. Алексис, удобно устроилась на плече Малфой. Кассиопею от падения лицом на стол, спасала лишь её же полусогнутая, расслабленная рука, которая служила ей опорой для головы.

Когда Клементина начала говорить о Конфедерации магов, Алексис уже погрузилась в сон. В её лёгкие струился сладкий, цветочный аромат, исходящий от Кассиопеи. Мир вокруг неё замедлил свой бег.

— Алекс!

Девушка резко вздрогнула, румянец залил её лицо. Обрывки снов цеплялись за её сознание, словно липкая паутина, не желая быть забытыми.

— Да, я слушаю… Конфедерация магов была… — пробормотала Алексис, её голос всё ещё сонно тягуч. Клементина покачала головой с осуждением.

— Была тридцать минут назад! — прошипела она.

— А я-то думала, в пятнадцатом веке… — Алексис почесала бровь, прикрывая глаза от резкого звука. — Надо освежиться, — протянула она, потянувшись и приглаживая волосы.

Под недовольные возмущения Клементины — Алексис всегда замечала, что Таккар проявляла интерес к учёбе только перед экзаменами, — девушка покинула зал. Изольда Таттл, известная своим отсутствием такта и усердия, ушла ещё раньше. Именно благодаря Изольде она уже дважды проникала в ванную старосты. Мечта стать старостой крутилась в её голове из-за этой роскошной ванны, в которой можно было плавать, сколько душа пожелает.

Ярким огнём светились записи, сделанные ночью в сумке из драконьей кожи. Вздохнув, Алексис направилась в выручай-комнату.

Создавать собственный артефакт было проще, имея хотя бы какой-то шаблон. Она наполняла жемчужины из браслета магией из песчинок старинных часов. К вечеру работа была почти закончена: жемчужный браслет излучал древнюю магию, видимую только ей. Каждая жемчужина соответствовала трём годам, всего их было семнадцать; механизм должен был запускаться движением руки: потрясти — и отмотать время на пятьдесят один год назад. Это казалось проще, чем вертеть часы в разные стороны. Напитать каждую жемчужину магией слева направо для перемещения в прошлое, справа налево — в будущее. Она продумала всё до мелочей, консультируясь с хранителями. Оставался только ритуал, чтобы наделить артефакт собственной силой — и это тоже не было проблемой. Алексис выучила наизусть все слова на латыни для активации браслета. Дождаться полнолуния — и он будет готов.

Улыбаясь собственным мыслям, юная ведьма продолжала практиковаться в древней магии. Она вновь разбила пустой пузырёк из-под зелья, пытаясь заставить его вернуться на несколько секунд назад. В этом-то и заключалась проблема. Под руководством Персиваля ей удавалось обратить вспять повреждение порванного пергамента, но в одиночку пузырёк восстанавливался лишь с помощью заклинания «Репаро».

Практика была необходима во всём, и снова и снова в выручай-комнате раздавался треск разбитого стекла. Ей некуда было спешить: завтра — выходной, а ещё — прогулка в Хогсмид.

Солнечные лучи, проникая сквозь витражи вивария, ласкали кожу Алекс, уютно расположившейся на мягком диванчике. Тонизирующее зелье слабело, уступая место расслабляющей истоме. Шуршание листвы и едва слышное пение птиц от вивария, создавали атмосферу умиротворения, резко контрастирующую с пугающей тишиной, царившей в выручай-комнате без Деека. Алекс, помня советы профессора Уизли, мысленно настроила пространство комнаты под себя, легкий вздох — и тишина обрела приятный, обволакивающий оттенок.

Испытание научило её, что светлые чувства не даются просто так. Нужно уметь находить добро даже в зле, искать проблеск света в кромешной тьме. Алекс именно этим и занималась, полная решимости изменить свою жизнь. Судьба, казалось, оберегала её от роковых ошибок, и попадание на это испытание не было случайностью. Преисполненная решимости, Алекс стремилась использовать это время максимально эффективно, восстановить портрет Исидоры и вернуться домой, чтобы наконец-то начать нормальную жизнь. Она была готова к ней, даже уже планировала, какие курсы будет посещать после школы.

Прикрыв глаза от усталости и бессонных ночей, Алекс мысленно призвала плед, чтобы укрыться и удобно устроиться. Но тут же скривила губы, почувствовав дуновение ветерка, которого здесь быть не должно было.

— Здесь занято, — проворчала она, не открывая глаз, прекрасно зная, кто нарушил её покой. Звук шаркающих по мрамору подошв был слишком узнаваем.

— Ученики должны спать в спальнях! Почему ты не в постели после отбоя? — раздался строгий голос.

Алекс саркастически вздернула бровь.

— Господин староста, сэр, будьте так любезны, Ваше превосходительство, не тревожить меня во время сонного часа, — ядовито прошипела она, отворачиваясь на другой бок.

Она натянула плед на голову, но тот был грубо сдернут. Мурашки пробежали по коже от внезапного холода и раздражения. Алекс резко села, сжимая кулаки. Губы искривились в презрительной усмешке.

— Ты, кажется, забыла, с кем разговариваешь, — процедил Том Реддл.

Холодный пот проступил на её затылке, когда нервно девушка попыталась принять сидячее положение. Черные глаза наливались ярко-красным оттенком; может ей и казалось, но блондинка поспешно отвела взгляд коря себя за игры с самим дьяволом. Том словно хищник внимательно выслеживал любое её действие, ловил каждый неровный вдох, пока она активно старалась придумать что сказать.

Но вместо ожидаемой гневной тирады, Алекс опустила голову, начиная выламывать пальцы от охватившей её нервозности.

Обида стала заглушать первоначальный страх. Она так старалась все эти дни показать, что ей всё равно на произошедшее между ними, что теперь не могла сдержать своих чувств. Алекс не понимала, как начать разговор, боялась, что он просто посмеётся над ней, или, что ещё хуже, скажет то, что она не хотела услышать. У неё не было времени спросить у Клементины — да и странно было бы спрашивать, нормально ли в это время целоваться людям без отношений, без надежды на совместное будущее.

— А мы с тобой… — Алекс облизнула пересохшие губы, понимая, что молчание только усугубляет ситуацию. — Мы друзья?

— Никогда не были и не станем, — ответил Реддл, и в его голосе звучала беспощадная уверенность.

Это было унизительно. Проще было бы вызвать на дуэль всех Пепламб, чем продолжать начатый разговор. Приказав комнате спрятать браслет и все результаты своих трудов в секретном помещении, девушка мысленно кивнула, услышав щелчок закрывающейся двери, на который он не обратил внимания. Она торопливо встала с дивана, собираясь покинуть комнату.

Реддл не позволил ей это сделать, схватив за запястье и удерживая на расстоянии вытянутой руки.

— Пусти, пожалуйста, — попросила девушка, чувствуя, как влага в уголках глаз начинает скапливаться от невысказанных слов. Телесная беспомощность, в которую она сама себя загнала, сжимала её, как железные цепи. Усердно стараясь казаться равнодушной, в глубине души она понимала, что её уязвимость не должна выйти наружу. Алекс отчаянно пыталась вырваться из железной хватки ледяных пальцев.

— Ты сама дала мне понять, что для тебя это ничего не значит! А сейчас что, передумала? — его голос был полон раздражения, бровь приподнялась в вызывающем вопросе, а в глазах сверкнула тень гнева.

— Не лезь в мою голову! — вырвалось у нее. Непробиваемая стена возникла между её мыслями и его вмешательством, пока Алекс помогала себе другой рукой разжать его пальцы.

Том грубо дернул её на себя, и она, столкнувшись с его грудью, оказалась запертой в кольце его рук: одна сжимала её талию, другая тянула за подбородок, слегка приподнимая.

— Не стоит додумывать за меня мои мысли, Алексис, — выдохнул он ей в приоткрытые от возмущения губы.

Том наклонился, чтобы в следующий момент грубо оттянуть её белокурые волосы пальцами и приникнуть губами к её открытой шее. Алексис шумно вздохнула, пытаясь оттолкнуть его столь неуклюже, что это не было даже расценено как попытка сопротивления. Она ощущала, как его холодные губы легко засасывают кожу, оставляя крошечные синяки, а горячий язык, в контрасте с губами, ощущался куда острее, посылая табун мурашек по её телу. Легкими укусами он прошелся по шее, оставляя поцелуи на подбородке, медленно поднявшись к губам, бросая взгляд на затуманенные серые омуты, которых не было видно за расширенными зрачками. С оставляющим оттенком целомудрия поцелуем в уголке её губ, он слился с ней в жадном поцелуе. Целомудренности не осталось: как изголодавшийся зверь, он терзал их, засасывая поочередно то верхнюю, то нижнюю губу, с упоением замечая, как послушно они раскрылись для него.

Реддл думал, что держит все под контролем, пока импульс чистой энергии не вторгся в его тело, как только он соприкоснулся с её языком. Ни с чем не сравнимое сладкое удовольствие. Его язык так неприлично глубоко врывался в её рот, проходя по нёбу и кромки зубов. Девушка послушно вторила его движениям, не пытаясь вырвать лидерство в этом поцелуе.

Его пальцы пробежались по бокам, нащупывая выступающие ребра под тонкой школьной рубашкой. Не ведая, что творит, он сжал в руке её небольшую грудь, теряясь в ощущении мягкости в ладони. Сдерживаемый стон утонул в непозволительно влажном, грубом поцелуе. Не отрываясь, Том сменил их позиции, чтобы утянуть её за собой на диван.

Рвано, выдыхая, Алексис зашлась алыми пятнами, но послушно села, опираясь коленями по обе стороны от его бедер. Том положил руку на её поясницу, сжимая в пальцах ткань рубашки, поднимая её и кладя руку на оголившийся участок кожи. От его прикосновений она невольно придвинулась ближе, чувствуя его твёрдое возбуждение на внутренней стороне своего бедра. Смущение пятнами перебралось на шею, но слизеринка не отодвигалась: напротив, опираясь на ноги, она двигалась к нему ближе, стараясь почувствовать его грудные мышцы через рубашку и его джемпер.

На языке отчетливо ощущался цитрусовый вкус; Том часто ел на ужин фрукты, и сейчас Алексис была готова поклясться, что этот вкус плотно въелся в её рот. Его вкус. Прикосновения на грани боли заставляли мысли вылетать из её головы, когда он вновь оттянул её волосы. Она доверчиво открыла шею. Пальцы запутались в его мягких черных вихрах, пока он с жадностью припадал к бьющейся венке на её шее, оставляя красные, наливающиеся кровью синяки, будто отметины.

Это совершенно не напоминало их первый поцелуй, девушка задыхалась от ощущений. Внизу живота разгорался невыносимый пожар, охватывающий её с каждым движением его губ и языка всё больше. Алексис издавала жалобные звуки, закатывая глаза в наслаждение, как будто пыталась раствориться в его объятиях. Она не понимала, что происходит, но её все больше тянуло к нему, так близко, чтобы слиться воедино. Невольно, она чуть приподнялась от его настойчивого поцелуя, и в унисон с её движением из его губ вырвался сладостный стон; он поддался ей навстречу, словно принимая её стремление.

Внезапно он поднял голову, и их губы снова встретились в едином порыве, он прижимал её к себе, словно желая поглотить. Его вторая рука скользнула по её ноге, медленно поднимаясь вверх по гладкой коже, огибая кромку юбки.

Алексис была не против, но что-то на подкорке сознания заставило её остановиться. Мысли сумбурно возвращались в голову, пока кожа под его руками плавилась.

— Я не могу, — отчаянно стараясь вернуть себе самообладание, она прерывисто выдохнула в губы парня.

Реддл оторвался от искусанных губ, которые, наконец, его стараниями приобрели хоть какой-то цвет, возвращаясь к серым затуманенным желанием глазам.

— Я знаю.

Целомудренный поцелуй в висок заставил её упасть ему на грудь, хватая за плечи, стараясь изо всех сил продлить этот момент. И Том прекрасно понимал, что она не ляжет с ним в постель после второго поцелуя. Знал, что девушка не из этого времени и куда больше обеспокоена своей честью, чтобы лишиться её так просто. Осознавал и всё же позволил этому зайти так далеко, что возбуждение начинало приносить дискомфорт. Его рука зарылась в растрепанные волосы, поглаживая.

Он бы взял своё, будь в этом прок. Том знал, что смог бы соблазнить её, но это было чревато последствиями. После такой связи он непозволительно близко привяжет к себе девчонку.

Алексис не понимала, когда закончится граница дозволенного. Она чувствовала неуверенность, но не могла оторваться от него, её губы неожиданно мягко прижались к его шее, оставляя за собой трепетные поцелуи. Шумный выдох выскользнул из её уст, и она уже более уверенно провела языком по тонкой, пульсирующей вене на его шее.

— Аккуратнее, Алексис, — усмехнулся Реддл, ощущая, как она оставляет на его коже едва заметные следы, не зная, обусловлено ли это ее неопытностью или намеренным желанием. Ему было все равно.

Том тонул в сладостном аромате лекарственных трав и чего-то приторно-сладкого, и в этот момент он был готов позволить ей все. Он не препятствовал, когда она опять неуверенно приподнялась и снова примкнула к его губам. Позволял вести в ошеломительно нежном поцелуе, который она ему дарила. На контрасте с его грубостью её аккуратные до боли нежные прикосновения губ успокаивали его; сердце начинало биться куда ровнее. Магия уже более спокойно текла между ними.

— Скажи мне, чтобы я не додумывала за тебя, — Алексис отстранилась на считанные дюймы, в её взгляде скрывалась решимость что-то разглядеть.

Удивлённо, Том усмехнулся; он не ожидал, что она рискнет быть прямолинейной, после той драмы, что предшествовала их поцелую.

— Я говорил на рождественском балу: проще быть любовниками, чем верными партнерами, Алексис. Как ты понимаешь, мне оказалась интересна не только твоя магия и твои домыслы. Однако я не поведу тебя под алтарь. Между нами может произойти всё что угодно, но ни свадьбы, ни детей — ничего этого мне не нужно, — уверенно обозначил границы Реддл. — Мы не друзья, не возлюбленные; нас движет лишь интерес, и я надеюсь, ты это понимаешь.

Алексис кивнула. Она не рассчитывала на большее, оттого была вполне удовлетворена ответом. Их временные линии шли по разным векам, и это её устраивало.

— Спокойной ночи, Том, — произнесла она, нежно коснувшись его губ.

Но он, не желая отпускать её, грубо перехватил инициативу, углубляя поцелуй, и поднялся на ноги вместе с ней.

— Спокойной ночи, Алексис.

Девушка вышла из выручай-комнаты с бешено колотящимся сердцем. Глупая улыбка не покидала её губ, пока она спускалась в подземелья. Пароль от гостиной всплыл в её сознании лишь с третьего раза. Алекс не могла до конца разобраться в своих чувствах, но то, что происходило, ей нравилось — каждое мгновение наполняло её волнением и тревожной радостью.

Она старалась не думать, убеждая себя, что всё нормально. Чувства не возымеют власти над ней, и она сумеет спокойно оставить это время позади. Но в глубине души понимала, что если бы представилась возможность уйти прямо сейчас, не прихватывая с собой проекцию Исидоры, она бы не ушла.