III. IV. Испытание пророка (1/2)
Вода будто замерла на пороге одной из комнат, не просачиваясь в неё. Девушка поднялась на ноги — это явно было что-то магическое. Весь замок ушёл под воду, а эта комната словно и не существовала. Портрет, висящий на стене, тут же привлёк её внимание; он не был свежим, обрамлённый в потёсанную рамку желтоватого цвета. Вид волшебника был скрыт под маленькими пятнышками и многовековой пылью.
— Здравствуйте, — неуверенно произнесла Алекс, привлекая внимание волшебника.
Седовласый старичок на коричневом фоне медленно повернул к ней свое лицо, засыпанное морщинами, в немом вопросе. Седые волосы выбились из странного тюрбана серого цвета и мягко упали на плечи.
— Уж давно не видал посещений я в своих покоях, — произнёс он скрипучим голосом, заставившим девушку вздрогнуть. — Представься леди, коль не мародерством заняться решила.
— Я… Алексис… Алексис Хардман, — всё ещё неуверенно переминалась с ноги на ногу Алекс, наблюдая, как за окном проходят водные течения. — Я владею древней магией, и один из хранителей, Персиваль Рэкхем, направил меня сюда для прохождения испытания, сэр, — как на духу выдала она.
— Персиваль, — раздался тяжелый вздох, — помню, помню. Смел был юнец, но добротой своей долг испытал. Значится, испытание… — старик почесал свою бороду, доходящей ему должно быть до колен — явно судить об этом девушка не могла, портрет был по пояс волшебнику. — Ступить на путь поможет отречение; оставь, чем дорожишь, и путь открыт.
Хардман вытянула лицо, не понимая, что ей делать.
«Дорожишь?»
— Я дорожу своей палочкой, но без неё не смогу пройти испытание, — нахмурилась девушка, крутящая в руках древко.
Знакомый импульс прошёл по нервным окончаниям; Алекс провела рукой, ощущая, как под портретом заструилась древняя магия. Она сползала по стене, концентрируясь на ветхих досках пола.
— Соблазнов много — откажись.
Душе останься верен.
Путь отреченья не велик,
но сердцу нужно время.
Мечты, сомнения, судьба —
наш выбор жизни предрешен с рожденья.
Заглядывай, взирай, но не ступай;
здесь наблюдатель ты — не исполняй чужое мнение.
Судьба смеется над тобой —
не облаком, предательством скорее укроет.
Так извлеки урок, порой
не обязательно о чем-то помнить.
Ведутся войны и сражения,
а человек забыл врага в лицо.
Но самое печальное на свете —
он каждый день встречает в зеркале его.
Алекс, пришедшая в себя, слегка взмахнула рукой: мысли метались, как птицы в клетке. Что это было? Стихотворение? Предупреждение? Она не понимала до сих пор, но портрет продолжал молчать, устремив взгляд вдаль. Вдруг в полотне засиял вход, окутанный голубым светом, и в мгновение ока исчез колдун.
Не раздумывая, Алекс шагнула вперед, и её окутала кромешная темнота. Она еще не успела взмахнуть волшебной палочкой, как факелы зажглись на черных мраморных стенах. Под ногами также был мраморный пол. Это оказалось небольшое помещение, а перед ней стоял невысокий столик, за которым был тот самый волшебник: не прозрачный, а совершенно живой. Он развел руки и, не произнося ни слова, смотрел на неё.
Алекс нахмурилась, оказываясь рядом с ним.
— Что я должна сделать? — спросила она, изучая его лицо.
Старик продолжал смотреть на пустой стол, его взгляд был неподвижен и немигаем. Алекс, сомневаясь, осторожно положила свою палочку на стол, и он кивнул. Позади его фигуры дверь оставалась запертой, а он не собирался уходить. Тогда Хардман, решив, что терять ей нечего, стянула с пояса сумку, сняла с неё чары невидимости и положила рядом с палочкой. Старик снова кивнул, как будто подтверждая, что она движется в верном направлении.
Она оглядела себя, потянувшись к доспехам, но этого оказалось недостаточно.
— Мне нужно отдать всё? — спросила девушка, глядя в его пустой взгляд.
Ответа не последовало.
«Черт с ним», — промелькнуло в её голове, пока она стягивала рубашку, брюки и ботинки, складывая всё на стол.
Оставаясь в нижнем нательном белье, Алекс раздраженно вздохнула. Старик не смотрел на неё, и хотя она понимала, что это проекция, как и с Исидорой или Ниов, чувство неловкости охватило её. Ведьма стянула с волос ленту — и в ответ получила утвердительный кивок. На стол легло нижнее белье, и, покраснев, девушка спустила волосы на грудь, пытаясь прикрыть нагое тело руками.
Старик все еще стоял на своем месте. Черные стены, поглощавшие свет факелов, становились ближе. Сначала Алексис подумала, что ей чудится, но теперь была твердо уверена, что они движутся, причем с каждой секундой механизм набирал обороты в своей скорости.
Мелко дрожащая от столь непривычной ситуации, девушка задумалась: она отдала все, и ответ пришел к ней, едва стоило взглянуть на руки. Серёжки без сожаления оказались на столе, а вот с кольцами расставаться не хотелось. Скрипя сердцем, она стянула с пальцев два драгоценных сердцу кольца, любовно провожая их взглядом. Одинокая слезинка скатилась по щеке; экипировка, палочка, драгоценности — всё лежало на столе, и исчезло мгновенно, как только она открыла рот, чтобы задать вопрос.
«Соблазнов много — откажись.
Душе останься верен.
Путь отреченья не велик,
но сердцу нужно время».
Вспомнились ей стихи волшебника. Отказаться от самого ценного… она не была готова к этому. Поэтому продолжала смотреть на пустой стол. В одну секунду на нем появилась белая сорочка. Хардман надела её на голое тело; ткань неприятно затянулась на талии, верно встроенные волшебные свойства подгоняли её под размер. Белая, без излишеств, длиной до пола, она скорее напоминала то, что надевают под платья.
Стены остановили движение, как только встретили преграду в виде стола, который тут же исчез, как и старик. Алекс поспешила к единственной двери посередине. В последний момент, когда при желании она могла расставить руки и коснуться двух стен, послышался лязг. Дверь отворилась, стены вновь начали двигаться, и девушка прошмыгнула внутрь. За спиной прозвучал громкий хлопок; не трудно было догадаться, что стены встретились, благо без преграды в виде её тела.
Новое помещение было похоже на предыдущее, но вместо стола здесь находились три двери: белая с рисунком цветов, которые раскрывались, стоило лишь протянуть руку; красная, со следами, словно окровавленных рук; и черная, по которой шипя ползали змеи.
Алекс рассуждала, обнимая себя руками. Белая подходила под добрые намерения, для чистых и неопороченных… только вот таких людей не существовало в реальном мире — ловушка для лжецов? Красная — мечта убийцы; убийство может быть как людей, так и своей личности, когда речь идет о философском смысле. И черная со змеями, для многих символизировала плохое, но издавна змея была знамением вечности, мудрости и возрождения. Чёрный цвет двери навевал более глубокие мысли. Явно неспроста она черная, а змеи выглядели агрессивно. Они ничего не говорили; Алекс пыталась услышать их, но они лишь шипели.
Красная или черная? Девушка прищурилась; кем она себя считала: убийцей или той, кто вызывает ярость у символа вечности и мудрости? Убийство казалось бы слишком простым решением, тогда как змеи вызывали очевидное притяжение своим шипением; насчёт вечности, пожалуй, были проблемы.
Очевидно, белая не подходила, а кровь как бельмо на глазу — не близка ей.
Алекс распахнула черную дверь, с которой свисали змеи. Это был длинный тесный коридор, со множеством дверей. Одна из них раскрылась, приглашая девушку войти. Алекс помялась, но заглянула в дверной проем и нахмурилась, увидев себя маленькой, пакующей свои вещи. Это не было воспоминанием; она явно не помнила этого.
В комнату вошла Сесилия, улыбка на её лице сияла ярче, чем когда Алекс лишилась зрения. Явно дорогое платье было украшено множеством драгоценных камней, морщин на лице заметно меньше, и улыбка казалась настоящей. Девушка даже не знала, что мать так умеет.
— Милая, ты всё собрала? — пропела женщина, целуя дочь в макушку.
«Да, это точно не воспоминание», — убедилась Алексис, прищурившись.
— Не могу поверить… — произнесла девочка, разбирая на кровати кучу разнопёстрых платьев. Но её взгляд мгновенно потемнел и стал озабоченным, — как я буду без вас целый год?
— Ну-ну, всего-то пару месяцев, а на Рождество уже будешь дома. Я испеку тебе твой любимый пирог с патокой и клубникой, — с улыбкой ответила Сесилия.
Алекс шумно втянула воздух, скрипя зубами, пальцы сильнее сжали дверь, что она держала, не входя внутрь.
— Мам, ты не помнишь, где моё синее платье… — протянула девочка.
— Оно слишком испачкалось, дорогая…
— Я не поеду без него! — рассерженно крикнула девчонка.
Сесилия, с заботливым выражением на лице, потянулась к ней, пытаясь успокоить. Алекс же прожигала взглядом свою копию — ту, что в метафорическом смысле взялась за горло её существования. Она закатила глаза, когда сцена вдруг сменилась: теперь это был полутёмный коридор Хогвартса, и она радостно шла под руку с Оминисом, им едва ли было четырнадцать. Позади них плелись Себастьян и Имельда.
Блондинка обернулась к друзьям, её голос переполняла радость:
— Хватит спорить! Сегодня такой прекрасный день, перестаньте же, ну!
— И правда, Себ! — поддакнул Оминис, так и не отпуская кисть девушки. — Не могу поверить, что родители наконец подписали брачный контракт…
— Вам повезло! А мне до контракта, как до ловца скантропских стрел! — с горечью усмехнулась Имельда. — Выйду замуж за тучного аристократа, и ох, если он не будет любить квиддич, я прокляну и его, и родителей!
Алекс наблюдала за сценой: та девчонка, так похожая на неё, чмокнула Оминиса в щеку, и на его лице расцвела сияющая улыбка. Себастьян, шедший сзади, даже не повел взглядом, а Имельда вытянула язык и сморщила лицо, словно в притворном отвращении.
Хардман продолжала пристально смотреть: что же они пытались показать? Да, Алекс уже поняла — это была жизнь, если бы она училась в Хогвартсе с самого начала. Но зачем… древняя магия! От этой мысли у неё уголки губ потянулись вниз — разумеется, если бы девушка не обладала этим даром, он не топил бы её в магии, насыщая своей силой, а она смогла бы обучаться в Хогвартсе сразу. Но мать?
«Неужто она любила меня, если бы я была обычной? Почему?» — пронзила её разум мрачная догадка.
В одно мгновение круговорот затянул всех четверых в коридоре, и картинка стремительно расплылась сквозь разрушенный зал картографии в хранилище. Алексис почувствовала как закружилась голова, едва сделала шаг, но коленку нестерпимо обожгло, когда та едва высунулась за дверной проём. Медленно круговорот увел её по следам разрушений, сквозь образ убитого Раанрока и открытое хранилище, и вновь потянул дальше через пространство, направляясь в большой зал.
«Получается, все напрасно… я могла стоять в стороне, мир справился бы без меня», — мрачная мысль скользнула в сознание девушки, она стала нервно выкручивать пальцы, облокотившись головой о дверной косяк, словно ища поддержку там, где нет надежды.
— Так что же… — начал директор Блэк, уверенно стоя за трибуной для выступлений, его голос звучал хрипло, как будто каждое слово давалось непомерным трудом, пока взгляд устало обводил студентов. — Наши потери в преподавательском составе мы восполним к началу следующего года. Будем помнить об убитых, но жизнь для нас продолжается…
Алекс в тот момент испытала к Блэку такую ярость, какую она раньше не чувствовала. Она возненавидела его за прощальную речь о профессоре Фиге, а сейчас ей казалось, что единственным её желанием было кинуть в него аваду. Однако её отвлек ежедневный Пророк, который читали студенты, сидевшие ближе всего к ней. Лишь стоило подумать, как газетенка оказалась прямо перед её глазами в руках одного из сокурсников.
«ПОБЕДА В ВОЙНЕ. МЫ НАВСЕГДА ЗАПОМНИМ ЛЮДЕЙ, ОТДАВШИХ ЖИЗНЬ ЗА НАШЕ СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ!»
Под заголовком находились колдографии: Матильда Уизли, Элеазар Фиг, Абрахам Ронен, Дина Гекат, Эзоп Шарп, Мирабель Чесноук. Лицо девушки вытянулось; все они, и даже больше… те, кто вошёл в хранилище вместе с ней профессором Фигом в её времени, все погибли.
«Гоблин, поднявший восстание, был убит профессорами Хогвартса, его приспешники по сей день разыскиваются, большинство из них переданы в Министерство магии и казнены. Министр магии Фэрис Спэвин отказался комментировать случившееся, но известно, что помощь Министерства была неоценима в прошедшей битве…»
Алекс вынырнула из страниц Пророка и оглядела столы учеников. Оминис сидел с Имельдой; её хмурое молчание ощущалось, как тяжёлое облако. Она нервно оглядывалась по сторонам и вдруг накричала на одну девушку, которая случайно задела её плечом. Себастьяна, как и её странной копии, не было.
«Не может быть», — всего одна мысль, и картинка вновь предстала с ежедневным пророком. Тот студент, в руках которого находилась газетенка, перевернул страницу.
Всё так. Алекс в недоумении смотрела на своё имя в списке убитых студентов, помимо ещё пятнадцати, включая: Себастьяна, Натсай, Поппи и Гарриета… Краткие характеристики о каждом, всего пару предложений.
«Алексис Сесилия Хардман — чистокровная волшебница, единственная наследница своего рода, училась на факультете Слизерин, пятый курс. Была поражена ударом в грудь одним из гоблинов во время нападения на школу».
«Себастьян Сэллоу — полукровный волшебник, учился на факультете Слизерин, пятый курс. Ранее было известно о смерти его кровной сестры Анны Сэллоу. Внёс неоценимый вклад, погиб в гуще событий во время нападения».
«Поппи Свитинг — полукровная волшебница, училась на факультете Пуффендуй, пятый курс. Она была замечена ранее в нарушениях, убита в лесной чащобе перед наступлением на школу».
«Натсай Онай — чистокровная волшебница, училась на факультете Гриффиндор, пятый курс. Незарегистрированный анимаг, погибла, встав перед матерью в обличие газели. Известно, что Мадива Онай смогла выжить в битве».
«Гарриет Уизли — чистокровный волшебник, учился на факультете Гриффиндор, пятый курс, изобретатель. Подорвал гоблинов, внёс неоценимый вклад в сражение, поражен ударом в спину из арбалета».
«…»
Одинокая слезинка скатилась по щеке. Алекс понимала, что этого не было, но видеть, как погибли друзья и знакомые, было невыносимо больно. Гарриет, Натсай, Себастьян, а, возможно, и Поппи не просто так оказались в лесу — они сражались. Её друзья сражались, а она всего лишь оказалась не в том месте и не в то время. Неужели, если бы у неё не было древней магии, всё произошло бы именно так? Впрочем, сомневаться теперь не приходилось.
Дверь перед ней захлопнулась так же резко, как она отскочила от неё с испугом.
Алекс не могла двинуться, её грудь сводила боль. Да, мир справился бы и без неё, но цена победы была бы куда выше… куда выше…
Подняв голову, она заметила высокую дверь в конце коридора. Она была далеко, но Алекс могла поклясться, что раньше её не было. До этого коридор уходил вглубь, и не было даже видно, где он оканчивается. Дверь с противоположной стороны распахнулась, яркий белый свет не давал увидеть, что за ней, но, желая поскорее покончить с этим, девушка рванула к ней.
«Это испытание, иллюзия, этого нет на самом деле», — убеждала себя Алексис, пока яркий свет постепенно исчезал, и она приближалась к двери.
Гостиная её поместья открылась перед её глазами, камин отбрасывал длинные тени на диван, где сидели двое молодых людей. Яркий всполох огня в камине неожиданно вспыхнул мрачным предупреждением, и девушка вскочила с дивана, её белые волосы разметались по плечам. Алексис, как будто невольно, заметила свои шрамы — следы старых битв. В этой иллюзии она точно владела древней магией; шрамы и всплески огня вокруг явно подтверждали это. Однако её копия выглядела старше; под глазами залегли тёмные круги, а выражение лица говорило о крайней усталости.
— Нет, Себастьян! С меня хватит! — воскликнула она, прижимая руки к голове, как будто пытаясь затворить свои мысли от неминуемого.
Молодой мужчина тоже подскочил с места, как только она договорила. Алексис узнала в нём своего однокурсника: каштановые волосы, веснушки, но лицо стало более мужественным. В его карих глазах плясали недобрые огоньки, словно отражение того, что происходило между ними.
— Что это значит? — прорычал он, глядя на неё с непониманием.
Девушка взмахнула руками, в знак своего негодования.
— Я согласилась выйти за тебя, — произнесла она, голосом немного дрожащим от волнения. Заставив Алекс удивленно расширить глаза, и приоткрыть рот в немом вопросе. — Отец отрекся от меня, я даже не знаю, где он. После всего, что я пережила, я выбрала спокойную жизнь с тобой. Но ты! Ты купил поместье во Франции и ни словом не обмолвился со мной. Да, у нас есть общая ячейка в банке, но ты мог бы сказать об этом. Мало того, я узнаю об этом от гоблинов! — сказала она, от отвращения стиснув зубы при одном упоминании этих существ.
Она устало опустилась на диван, весь её пыл исчез, когда, прислонив руку ко рту, она задушенно всхлипнула. Мужчина даже не повёл бровью на её рыдания, судя по разговору и кольцу на пальце — своей жены, и только продолжал смотреть на пламя в камине.
— Ты купил его, чтобы уединяться с Имельдой, правда? — спросила она, подняв глаза на него. Не найдя в них даже доли раскаяния, она разрыдалась пуще прежнего. — Её муж, Эрик, давно подозревает её в неверности. Ты даже не потрудился узнать, что мы все работаем в одном отделе… ты и не спрашивал никогда…
— Прости, но думаешь, мне правда интересно, какие новые стандарты вы пытаетесь утвердить? Ты ассистент уже больше пяти лет, и всё что ты делаешь на работе — это перебираешь бумажки!
— Я работаю в международном совете по выработке торговых стандартов, Себастьян! И я перестала быть ассистентом год назад! Мы отмечали это… впрочем… тогда ты был в командировке.
— Это скучно, сама должна понимать, — развёл руками мужчина, облокачиваясь о спинку дивана. — Как можно запомнить всё, что ты говоришь?
— То ли дело Имельда… ловец в Сканторпских стрелах, она рассказывает куда больше, правда?
— Вообще-то пару дней назад она стала охотником, — почесал он затылок. — У тебя есть Анна и Оминис, а я не имею прав на друзей?
— Я не сплю со своими друзьями!
— Это было один раз, — выдохнул Себастьян, как будто его слова были единственным оправданием. — Ты сама сказала, что простила меня.
Алексис прожигала его взглядом, забывая, что это лишь иллюзия. Ей было по-настоящему больно от его слов, от того, что могло бы быть в действительности. Как низко падает человек, снизошедший до адюльтера.
— Мы разводимся, — решительно произнесла девушка, стирая слёзы с лица.
Она встала с дивана, но не успела сделать и шаг, как его рука перехватила её запястье.
— Прости меня, я…
— Я уже слышала это, — прервала его девушка, тряхнув волосами с отчаянием в голосе. — Моя магия выходит из-под контроля, потому что я выбрала тебя, а не её. Я схожу с ума от подозрений, измен и предательства. Я не могу забеременеть из-за этого, мой род… он исчезает. Через пару лет, если так пойдёт, я не смогу позволить себе даже новое украшение! Я теряю себя рядом с тобой…
В тот самый миг мужчина, охваченный порывом, сжал в объятиях рыдающую девушку, и Алексис не могла отвести взгляд, наблюдая, как он закатывает глаза, нежно поглаживая её копию по голове. Слезы девушки пропитывали насквозь его явно дорогую рубашку. Взгляд мужчины случайно натолкнулся на подсвечник, стоявший на полке камина. Он, вытащив палочку из кармана, провел несложные манипуляции, и подсвечник мгновенно обрел вид красных роз.
Мягко подняв её голову, он продемонстрировал ей цветы, которые тут же вручил. Она лишь покачала головой, горько хмыкнув, в ответ на неуместный жест.
— Я ненавижу красный цвет, Себастьян, — глухо прошептала девушка, опуская глаза, — как и розы.
Мужчина растерянно открыл рот, не зная, что сказать, но его мысли прервал неожиданный и холодный тихий голос.
— Это конец…
— Imperius!
Алексис пораженно замерла на месте, ощущая, как взгляд девушки становится отстраненным, равнодушным, стеклянным, как мраморный камень.
— Имельда, мой друг, — с решимостью произнес Себастьян, прикрыв глаза и опускаясь на диван, — ты не видела нас вместе, и никогда больше не поверишь сплетням о нашей связи с Имельдой. Ты уверена, что я купил поместье, чтобы мне было куда податься в командировках, и ты никогда не станешь проверять меня, пока я там, — глядя, как она кивнула, он взмахнул палочкой, его лицо приняло обеспокоенный вид. — Любимая, ты в порядке? — резко спросил он.
Девушка лишь покачала головой, вновь усаживаясь на диван, её лицо выражало смятение.
— Что-то меня повело, — тихо вздохнула она, — так… о чем мы говорили…?
— Меня вновь посылают во Францию… Не будешь скучать здесь одна?
— Снова? Ох, как хорошо, что ты купил там поместье, — вскинула брови девушка, её улыбка расцвела ярче, — по нескольку раз в неделю… Совсем с ума сошли со своими командировками… Я так люблю тебя, Себ… Как же я не буду скучать…
С хлопком дверь закрылась, а Алексис продолжала презрительно смотреть на неё.
— Попадись мне на глаза Сэллоу, уничтожу! — прошипела блондинка, не сдержавшись, она ударила кулаком по закрытой двери, желая избавиться от вспыхнувшей злости.
Третья распахнувшаяся в этом коридоре дверь не внушала доверия; тем не менее, она с неохотой поплелась к ней. Алексис нахмурилась, пытаясь вспомнить стишок колдуна:
«Мечты, сомнения, судьба —
наш выбор жизни предрешен с рожденья.
Заглядывай, взирай, но не ступай;
здесь наблюдатель ты — не исполняй чужое мнение».
Тайные мечты, терзавшие её душу, накрывали волнами сомнений, в определённые моменты жизни. Не раз девушка представляла себе, каково это — не обладать древней магией; в какой-то момент ей так хотелось остаться с Себастьяном. И вот теперь, как никогда, она испытывала благодарность за свою нерешительность. Жизнь той девушки казалась ей настоящим адом; подавить восстание в себе было проще, чем выбраться из той удручающей судьбы, которая могла бы стать её.
Алексис передернула плечами и провела руками по лицу, пытаясь представить, о чем ещё она мечтала. Хорошие отношения с матерью, учёба в Хогвартсе с самого начала, легкость обычной магии… Спокойная жизнь. Хардман поклялась себе больше не мечтать, как только яркий белый свет из-за двери стал угасать, и начали возникать картинки, складывающиеся в коридоры Хогвартса.
Ученики неустанно расхаживали перед кабинетом ЗоТИ, и Алексис в очередной раз смотрела на саму себя. Её копия подпирала стену, разразившись смехом над шуткой Клементины, рядом с ней сдержанно улыбалась Кассиопея. Алексис закатила глаза, выглядывая из дверного косяка.
Что на этот раз? Это время не было пределом её мечтаний, и поэтому она скептически скривила губы.
Реддл прошел мимо девушек со своей неизменной свитой — в лице Лестрейнджа и Эйвери. Однако, Алексис явно не ожидала, что её копия проводит его взглядом, отнюдь не равнодушным, принимая успокаивающие поглаживания по спине от Клементины, которая заметила это.
Копия Таккар наклонилась к уху девушки, но Алексис могла четко слышать, что та произнесла:
— Его никто не интересует, милая. С этим нужно просто смириться.
Алексис скривила лицо, прикладывая пальцы к глазу, ведь тот уже начал нервно дергаться. Она могла, конечно, что-то и забыть, но была твёрдо уверена, что никогда не мечтала быть влюблённой в Реддла. Никогда в жизни! Даже будучи червём, она бы не допустила такой мысли. «Что за чушь?» — думала девушка, пока ученики медленно заполняли класс, а взгляд её копии то и дело останавливался на черноволосом парне, который даже не удостоил её вниманием.
Водоворот событий резко переменился, и перед ней открылась комната — гостиная привычного Алекс поместья. Её поместья.
Снова повзрослевшая копия стояла у камина, в руках держа «Ежедневный Пророк». Запах горячего какао, доносящийся из кружки на столике, словно окутывал Алексис своим нежным ароматом. Она мечтательно вздохнула, рассматривая свою копию, которая теперь чуть больше походила на неё. Но взгляд невольно вновь притянуло к обручальному кольцу на пальце.
«Замужем? Зачем и за кого в это время эта безумная блондинка, влюблённая в Реддла, успела выйти замуж?» — мысленно задались вопросы, когда дверь гостиной открылась.
К девушке подошёл высокий, симпатичный мужчина. Он медленно наклонился, оставляя легкий, целомудренный поцелуй на её щеке. Алексис, будто кивнув самой себе, одобрила этот выбор. Но тут же простонала сквозь зубы, когда мужчина обернулся. Повзрослевшая копия Киллиана Форса стояла над её копией с нежной улыбкой. Интригующее зрелище…
Мужчина, очевидно, куда-то спешил, и девушка провожала его долгими поцелуями и крепкими объятиями.
Хардман терялась в догадках, как это могло произойти. Она не мечтала быть с Киллианом; это был всего лишь неудачный опыт. Какая цепочка событий могла привести к такой реальности?
Дверь за мужчиной закрылась. Звук активированного камина заставил девушку улыбнуться — она продолжала читать газету, облачённая лишь в лёгкий шелковый халат.
Алекс непонимающе нахмурилась, ожидая подвоха, но всё оставалось удивительно спокойным. Как вдруг кружка с какао с глухим стуком полетела на пол. Защита поместья треснула — догадалась Алексис, ведь её копия судорожно засуетилась в поисках своей палочки, которая находилась на столике.
Из теней вынырнула фигура, облачённая в тёмную мантию. Подошва ботинок шаркнула по полу, и девушка в ужасе оцепенела, пока неизвестный скинул капюшон, открывая своё лицо.
— Том, — в один голос произнесла Алексис со своей копией.
— Студентка по обмену, — парировал Реддл, на губах его играла опасная усмешка, — здравствуй, Алексис.
Девушка пятилась к двери, держа мужчину на прицеле своей палочки.
— Что тебе нужно?
Алекс могла наблюдать, как лицо, совершенно не тронутого морщинами, искривилось в подобие насмешки.
— Я пришёл всего навсего поговорить, — лениво подняв глаза к потолку, произнёс он. Палочка в его руке выглядела беззаботно, как будто он не видел угрозы в девушке, и продолжал наступать. — Блуждая по лесам Албании, я встретил ровесника, он, как и я, искал знаний. Юный парнишка из Ильверморни не знал ни о какой Алексис Хардман, более того, выяснилось, что программа по обмену в Америке была запрещена из-за угрозы магической войны. Как интересно, правда?
— Я всё могу объяснить, — твёрдо произнесла девушка, но Алекс не видела, чтобы магия заискрилась. Неужели в этом извращённом варианте её жизни она не станет пытаться оглушить, ударить… убить того, кто угрожает, чёрт возьми… а в этот момент девушка подняла руки в примирительном жесте.
Алексис всё ещё терялась в догадках, в каком моменте её мечты завели в эту жизнь.
— Разумеется, объяснишь, но прежде…