II. XIII. Плата быть матерью (1/2)
Фарерские острова в это время года были особенно прекрасны. Проливной дождь в посёлке Вестманна на острове Стреймой казался поистине чем-то удивительным. Такое единение с природой Алексис чувствовала впервые. Она не могла перестать оглядываться на утесы и острые скалы, за которыми разливался Атлантический океан. В нём можно было разглядеть скалистые клифы, выступающие из воды скалы и шхеры. Тучи сгущались, где-то вдали гремела гроза, лишь на секунду освещая небо едва заметными вспышками света.
Это был словно отдельный кусочек мира.
— Я не собираюсь торчать тут весь день, — недовольно ворчал Том Реддл под созданным защитным куполом от дождя.
Алекс обернулась на него через плечо; ей хватало капюшона мантии, чтобы спрятаться от капель.
— Почти нашла, — выдохнула девушка, аккуратно ступая по холмистой земле. — Если он здесь, забери меня через час, хорошо?
Выждав кивок головы, девушка поплелась следом.
Навязчивая мысль о встрече с Оминисом не давала ей покоя. Даже в Хогвартсе найти омут памяти было задачей не из простых. Проникать в кабинет директора, конечно, было не впервой, но Диппет был не Блэком; вряд ли такой трюк остался бы незамеченным.
Верно рассудив, Алекс решила заменить омут памяти на легилименцию. Так было проще: аппарировать в этом времени она не могла, а кто мог помочь, как не соратник? Всего-то полдня уговоров и припоминаний, как Том говорил на балу, что их цели равносильны, и Алекс могла наслаждаться видами, которые открывались с западного побережья Стреймой.
Она репетировала диалог с Оминисом всю ночь, но в голове упорно бился главный вопрос: как так вышло, что он перестал опекать Себастьяна?
Поселок расстилался меж больших гор. Домов было немного, и она шла по каменной кладке, вертя головой в разные стороны и читая названия улиц. На отдалённой местности стоял ничем не примечательный двухэтажный домик, аккуратный из белого камня. Перед его окном вся земля была усеяна цветами; в таком влажном климате это было удивительно. Кивнув Тому с просьбой подождать её, она постучала. Сомнения закрались в голову: Оминис не стал бы ухаживать за садом, но многое могло измениться.
Её сердце билось в унисон с приглушёнными шагами, доносящимися из-за двери.
— Добрый день, чем могу помочь? — спросила женщина, чье лицо, обрамленное легкой сеточкой морщин, выдавало не менее сорока лет жизненного опыта. Она с любопытством и легким волнением смотрела на незнакомку, опираясь на изящную ручку двери. У неё были тёмные, ничем не примечательные глаза, под которыми залегли паутинкой морщины, нос с горбинкой и вытянутый скошенный подбородок, добавлявший нотку строгости. Внешность её отталкивала.
— Прошу прощения за беспокойство, но я ищу Оминиса Мракса, — затараторила ведьма, подмечая, как глаза женщины блеснули от резкой смены настроения. — Возможно, вы слышали о нём? Когда-то он жил здесь.
Женщина поражённо отшатнулась.
— Алекс? — она суетливо вытерла руки об фартук, завязанный на талии. — О, Салазар, это ты… Какие у тебя красивые глаза, когда они не скрыты под повязкой…
Девушка охнула; она узнавала голос. Тот голос, который снился ей во снах, подбадривал и успокаивал в тяжёлые моменты. Она помнила его, поскольку вникала в каждое слово, как будто в первый раз, распознавая в каждой интонации её настроение.
— Мю… Мюриэль?
Не дожидаясь ответа, Алексис подскочила, набрасываясь с объятиями на женщину. Мюриэль погладила её по спине, но взгляд женщины зацепился за силуэт, одиноко стоящий на дороге.
— Милая, с кем ты пришла? — в голосе появились нотки нетерпения и глухого испуга. Руки женщины безвольно опустились.
Отстранившись и проследив за взглядом женщины, Алекс махнула рукой.
— Это Том, мой однокурсник, он уйдёт, — заверила она её.
— Нет! — воскликнула женщина, приводя Алекс в замешательство. Она выбежала из своего дома, оставляя дверь нараспашку. — Том!
Парень безразлично смотрел на то, как Алекс разговаривала с женщиной. Его волновало лишь, как побыстрее вернуться домой. Свое имя он услышал сразу, приходя в изумление.
— Том… мой мальчик…
Слёзы собирались в её глазах, медленно скатываясь по щекам. Она боялась прикоснуться к нему, всего лишь наблюдая и вникая в каждую черточку его лица. Она казалась ему знакомой. Внезапно поток мыслей прервался, словно по щелчку пальцев. Миг, чтобы он осознал, кто стоит напротив и так жаждет разговора.
— Меропа.
Вопрос был излишен — всё и так было очевидно. Смесь удивления, отвращения и презрения отразилась в приподнятых уголках губ. Алекс, сама того не подозревая, помогла ему больше, чем кто-либо другой.
Мать, которая его бросила.
Мать, которая отобрала у него шанс на нормальную жизнь.
Мать, которая скоро умрет.
Смех был бы здесь лишним, но как хотелось сжать её сонную артерию прямо на глазах у прохожих, громко рассекая тишину радостным смехом. Его, словно оплели дьявольские силки, которые перекручивали его внутренности и сжимали тело. Злость постепенно вытесняла облегчение. Она жила здесь всё это время, пока он шастал по не самым презентабельным домам, пока с трудом наскребал деньги на еду. А Меропа, между тем, наслаждалась комфортом жизни, и желание выдавить ей глаза, полные жалости и сожаления, переполняло его.
— Идём в дом… идём… Я так долго искала тебя, — рыдала она, стараясь произнести хоть что-то связное морщинистыми губами.
Кивнув, он почувствовал, как её рука крепко сжимает его рукав, и тянет к себе в дом. Пораженная как громом, Алексис не сводила взгляда с них, но шагнула следом, закрывая дверь за собой.
— Том, я не верю, что нашла тебя сегодня! Я не могу…
Женщина увела сына в гостиную и села рядом на диван. Алекс не решалась подойти ближе, оставаясь на пороге. Ярость, отражавшаяся в чёрных глазах Реддла, вселила в неё настоящий страх — инстинкт самосохранения подсказывал ей слиться со стеной.
Как Мюриэль могла оказаться Меропой? В голове никак не укладывалось, как столь неказистая женщина могла породить на свет сидящего на диване парня — Тома Реддла, за которого пол школы были готовы выйти замуж по щелчку пальцев. Очевидно, дело в отце, от которого он унаследовал внешность. Если тот был столь же красив, винить Меропу за то, что она опаивала его амортенцией, Алекс не могла. Разворачивающаяся драма заставляла сердце девушки забиваться чаще. Радость от того, что наконец удалось увидеть Мюриэль, быстро сменилась осознанием, что её драма определённо уступает их взаимоотношениям.
— Это не ты меня нашла, — грубо отрезал он, резко сжав пальцы на руке матери, которую та тянула к его лицу.
Ледяной голос и тонкая полоска сжатых губ черноволосого парня ясно давали понять девушке, что он не настроен на родственные чувства и не собирается забывать прежние обиды.
— Я искала тебя… но Марволо он… если он узнает, что ты жив…
— Он мертв.
Меропа снова согнулась в рыданиях; она не могла контролировать свои эмоции в этот момент, когда сын сидел всего в нескольких футах от неё.
— Я клянусь, Том, никто больше не причинит тебе вреда, — резко распахнув глаза, она схватила его за рукава, как за спасательный круг. — Никто никогда не отберет тебя у меня…
Том брезгливо отдернул руки и поднялся с дивана. Её слова. Он не хотел слушать этот мерзкий, низкий тембр её голоса; каждое слово резало его сердце. Он и не ожидал, что будет так сильно ненавидеть её в этот момент. Палочка плавилась в его руках; он грозился сломать её, сжимая так сильно, чтобы успокоить гнев, охвативший его.
— Ты сама отказалась от меня, — презрительно и нарочито спокойно произнёс Том, с удовлетворением наблюдая, как Меропа сжалась от тона его голоса. — Бросила меня в блядском магловском приюте. Назвала как отребье, которое поила амортенцией.
Его голос звучал угрожающе, медленно растягивая гласные. Когда он кричал и выходил из себя, это было не так пугающе, как в тот момент, когда говорил со всей присущей ему сдержанностью, хлестко разрезая напряжённую тишину жестким баритоном.
— Я не могла иначе, — сломлено попыталась оправдаться Меропа, с животным ужасом в глазах. — Марволо искал нас с тобой, но нашёл меня одну. Я была готова к смерти, потому что знала, что ты жив, пусть с маглами, но жив и здоров, — она машинально вытерла вспотевшие ладони об чистый фартук.
— Как смеешь ты говорить что-то про мою жизнь? — хмыкнул он, дернув верхней губой. — Я рос без знаний о своём роде в одиночестве, пока ты беззаботно наслаждалась своим существованием.
— Морфин — мой брат, предал меня. Он рассказал всё Марволо, всё, что знал. Они оба искали нас. Я хотела уехать, вырастить тебя, но у меня отняли эту возможность. Я не могла позволить, чтобы они убили тебя…
— Так убила бы их сама!
Меропа пораженно закрыла рот рукой, не переставая всхлипывать. Скулеж матери действовал ему на нервы; коротко Реддл направил на неё палочку.
«Она сменила имя, чтобы Марволо её не нашёл», — думалось Алексис, которая все это время выступала в роли безмолвного зрителя. Девушка вскрикнула от чужих рук, резко зажавших её, ощущая острие палочки возле своего горла.
— Произнесёшь хоть слово, прерву жизнь твоей подружки, — прозвучал справа от её уха басистый голос. Он был на редкость спокойным в такой ситуации. И вдруг Алексис подумала, что лучше бы все здесь кричали, чем говорили так плавно, тягуче и до отвращения угрожающе.
Том с остекленевшими от злости глазами смотрел на незнакомого мужчину, который продолжал вдавливать палочку в горло замершей девушки. Его белесые глаза смотрели прямо, усмешка скользнула по губам Реддла.
— Моей подружки? Это твоя подружка, Мракс, забыл уже? — с желчью выдавил Том. Алексис затрепыхалась еще сильнее, наконец узнав голос. — Ты не убьёшь её.
— Оминис? — с недоверием попыталась оглянуться Алексис, но палочка вжалась сильнее в горло, заставляя её передумать совершить задуманное.
— Оминис, отпусти её, — жалостливо попросила его Меропа, явно не зная, куда себя деть.
— Проверим? — ледяной голос вновь прозвучал за спиной блондинки. Она переводила взгляд то на Тома, то на испуганно зажавшуюся Меропу, уже отчетливо слыша знакомые нотки в голосе мужчины. — Жизнь Меропы мне дороже, чем её.
«Давно бы убил коль так», — пронеслось у Тома в голове. Не раздумывая ни секунды, он взмахнул палочкой и напоказ громко произнес:
— Incarcero!
В этот миг в воздухе повисло напряжение; сердце Меропы, каждое слово которой было полным отчаяния, замерло в ожидании.
Верёвки опутали руки и шею женщины, привязывая к дивану. Том цокнул, убеждаясь, что никаких ответных действий не последовало. Риска не было; пусть Мракс уверенно вдавливал палочку в горло блондинки, его руки тряслись вовсе не так решительно.
— Решил, что я поведусь на твой фарс? — раскатисто засмеялся Реддл, не отводя палочку от матери. — Ты, конечно, можешь убить подружку, если хочешь, но боюсь, что племянница умрёт быстрее. Отпусти её, — его голос стал безжизненно холодным.
Алекс, не чувствуя больше железной хватки, развернулась и узнала в молодом мужчине своего друга. Он возмужал; туманные глаза по-прежнему смотрели в никуда, насыщенно алые губы сжимались.
— Не похоже, что тебе семьдесят, — лишь протянула Алексис, подавляя в себе желание кинуться ему на шею. Перед ней стоял не старик, а вполне себе статный мужчина с притягательной внешностью, как и раньше.
— Мне семьдесят один, — глухо отозвался Оминис, вытягивая палочку перед собой.
Убедившись, что Алекс ничего не угрожает, Том моментально оглушил Оминиса и вернулся к матери, продолжающей рыдать навзрыд. Меропа подняла голову.
— Я люблю тебя, Том, всегда любила, мой мальчик… Если ты считаешь, что я заслужила смерти, я приму её только от тебя. Я безмерно тебя люблю… — с хрипотцой в голосе произнесла она.
— Лишь за это я благодарен тебе, — отозвался Реддл, тяжело вышагивая напротив неё, как хищник перед своей добычей. — Моя особенность не позволяет мне даже допустить мысль о том, что я мог бы полюбить тебя… ты ничтожная…
— Пусть ты и рожден под амортенцией, но ты способен на любовь…
— Ты оттягиваешь неизбежное.
Но Меропа уверенно покачала головой, даже не поморщившись от того, как верёвка врезалась в её шею.
— Перед твоим рождением я сварила антидот, я не могла позволить, чтобы у моего ребёнка не было шанса полюбить… В больнице, как только ты родился, ты получил дозу антидота. Да, на тебя не действуют любовные эликсиры, но ты способен на любовь, иначе бы ты просто не чувствовал запаха амортенции… Ты знаешь, чем пахнет твоя амортенция?
Реддл пораженно замер, не в силах поверить своим ушам. Это не могло быть правдой. Но он никогда не нюхал её, не придавал этому значения — и теперь его разрывали сомнения.
— Это ложь! — резко воскликнул Том, вновь вскидывая палочку, его голос оставался ровным. — А если и нет, то получается, и благодарить тебя не за что. Avada…
— Expeliarmus!
Алекс сама не понимала, как осмелилась на такое, но продолжала стоять, сжимая в руке обе палочки — свою и только что пойманную, тисовую. Нет, она не могла позволить Реддлу убить ту, кто с таким трепетом заботилась о ней, загубить столь чистую душу.
— Ты убьёшь её, а потом всю жизнь будешь жалеть! — прокричала блондинка, её голос дрожал от эмоций. Том медленно подходил к ней, и она смогла разглядеть его пылающие от злости глаза. — Она твоя мать. Она сохранила тебе жизнь! Черт возьми, Том, лишь благодаря ей я справлялась, когда была слепа!
Беспалочковая левитация на мгновение разжала её пальцы. Палочка завертелась, стремясь вернуться к владельцу, но Алекс оборвала её попытки, крепко перехватывая и интуитивно воздействуя древней магией.
— Не мешай мне, или я убью тебя первой, — процедил он сквозь сжатые зубы, стоя в шаге от неё и вытянув руку, чтобы забрать свою палочку.
— Поговори с ней, — попросила Алексис, пряча палочки за спиной, видя как он с негодованием отдергивает руку. — Что тебе стоит познать материнскую любовь, вместо отмщения? — её голос чуть стих, будто она боялась его разъярить ещё больше. — Ты мстишь за то, что она бросила тебя, но именно это сохранило твою жизнь.
— Ты ни черта не знаешь, Хардман.
— Я достаточно услышала, чтобы понять.
— Не лезь в это. Храбришься, потому что я не могу использовать непростительные на тебе. Так твой друг с радостью примет аваду за тебя, — с презрением бросил он взгляд на оглушённого Оминиса.
Алекс не могла позволить ему лишить женщину жизни, пусть та и смирилась с кончиной, словно во мгновение переложив на себя ответственность за её жизнь. Том уже занёс руку, чтобы вырвать свою палочку. Она пятилась назад, пока не натолкнулась на стену. В панике её взгляд скользнул к лестнице, и она бросилась бежать на второй этаж, прекрасно осознавая, что сама загоняет себя в ловушку. Слышала шаги за спиной и забежала в комнату, но следующая дверь оказалась закрыта. Она безнадёжно дергала ручку, пока парень, не спеша, подходил к ней, подобно голодному зверю, готовому разорвать на куски.
Безвыходное положение.
На неё обрушилась стена отчаяния. Том добьётся своего, как бы она ни противилась. А имеет ли смысл сопротивляться? Убил деда, убьёт и мать. Скорее всего, на очереди был и отец. Алекс отчаянно понимала: она не могла повлиять на его решения, но до последнего держала обе палочки за спиной.
— Я бы всё отдала за любовь матери, а ты… ты ошибаешься, — обречённо выдохнула девушка. — Разница между убийствами есть. Ты готов убить единственного человека, который любит тебя искренне, не ожидая ничего взамен.
— Все ждут чего-то взамен, — холодно произнёс он. — Меропа ждёт прощения. Твоя забота тоже имеет цену. Ты думаешь, что, спасая жизни, добьёшься искупления своих грехов?
— Я не ищу искупления! — воскликнула Алекс, вжимаясь в стену из-за страха. — Я сделала достаточно, чтобы искупить их перед собой. А Меропа пусть и ждет прощения, но не для собственной выгоды, а чтобы ты остался рядом с ней.
Он резко сжал её плечо, выкручивая её и вырывая из рук свою палочку. Том смерил её уничтожающим взглядом, выходя из комнаты. Алекс покачала головой, оставаясь на месте, не желая видеть, как Том окончательно погубит всё. Она понимала, как сильно ошиблась, соглашаясь на сотрудничество с ним. Беспощадный убийца именно таким был Том Реддл — безжалостным и ведомым только жаждой мести.
Девушка не прислушивалась к звукам снизу, но глухой удар отразился от стен, как отголосок её собственных сомнений, задерживаясь в голове и вызывая ужас.
Том поспешно появился в дверном проеме. Молчаливый, он грубо схватил её за локоть и прижал к себе, затягивая в неприятный омут аппарации.
Испугавшись, девушка резко отскочила, едва им удалось оказаться в центре уже знакомой комнаты. У неё не было желания говорить с ним, и она не хотела даже смотреть в его потемневшие глаза. Она не могла пойти против своих принципов, поэтому поспешила уйти в свою комнату, громко хлопнув дверью.
Убить чудовище, монстра, который загубил десятки жизней, — это не сравнимо с тем, чтобы убивать того, кто лишь желает прощения. Алекс понимала, что в этой истории всё не так однозначно и не имела права судить. Тем не менее, отвращение от бессмысленного убийства не покидало её.
Размеренные шаги раздавались за дверью. Она не стала накладывать никаких запирающих заклинаний — замка здесь и не было. Судя по тишине, Тому тоже было нечего сказать. Алекс переоделась, стараясь забыть этот день. Когда-нибудь она сможет изменить прошлое, но сейчас всё, что ей оставалось — это быстро уснуть, позволив тревоге отступить и освободить разум от мучительных мыслей.
Она не была обижена — дело было далеко не в гордости. Разочарование накатывало волнами в грудной клетке. Это чувство напоминало то, которое она испытывала, когда Себастьян прижимал к себе реликвию в окружении инферналов, когда он натравил их на собственных друзей. Десятки инферналов.
Лежа на кровати, девушка всё ещё слышала шаги и скрип половиц. Что он там делал? Судя по звукам, просто наворачивал круги. Она накрылась подушкой, придавливая голову к матрасу, прекрасно понимая, что ей не даёт уснуть не шум, а навязчивые мысли, словно тараканы, пронзающие самые потайные уголки её мозга.
Они не пойдут одной дорогой. Алекс была твёрдо уверена, что не сможет выдержать ещё одного Себастьяна рядом. Сэллоу был прощён всеми за свои действия — едва ли скорбь украшала его лицо на похоронах Соломона. Том был другим, в разы опаснее, без единого слабого места. Она страшилась людей, пересекших грань, потому что с ними легко переступить свою. Одна нога уже была за чертой; поставить вторую — и всё кончено.
Взрыв заставил её подскочить на кровати с захолонувшем сердцем. Липкий страх мгновенно окутал её, сковывая движения. Приведя дыхание в норму, Алекс заставила себя подняться и с опаской выглянула в окно. Последующий взрыв воспринялся спокойнее, но руки всё равно дрожали, когда множество камней снаружи ударились в окно. Совсем рядом.
Ведьма отступила в сторону, обнимая себя руками. В Мунго она воспринимала эти взрывы иначе; там, на пятом этаже защищённого министерством здание, угроза казалась отдалённой. В этой хибарке было по-настоящему страшно. Тревога росла с каждым новым звуком.
— Рози! — Алекс словно получила пощечину. Она схватила палочку, сию минуту выскакивая из комнаты.
— Стой, стой! Чокнутая, ты ничего не сможешь сделать! — крикнул Том, перехватив её перед дверью.
Но Алекс, сосредоточив древнюю магию в руке, силой оттолкнула его мощным депульсо. Не теряя времени, она выбежала на улицу. Босые ноги почувствовали холодный снег, но её внимание было приковано к горящему дому.
— Рози! Рози! — плюнув на осторожность, Хардман подняла палочку. — Aguamenti!
Из палочки вырвалась мощная струя воды, создав воронку в полыхающем огне, что позволило ей зайти внутрь. Только что горевшие половицы нестерпимо обжигали ноги. Алекс уверенно направилась в детскую, откуда доносился надрывной детский плач.
Страшная картина предстала перед ней, вытесняя все мысли. Девочка рыдала, захлебываясь угарным газом, тряся маленькими ручками свою маму, которая лежала без движения на полу. Лицо Рози было покрыто множеством ожогов, алая кровь расползалась по доскам. Языки пламени медленно подбирались к ним.
Стремительно приближаясь к ним и туша пожар заклятием, Алекс вдруг услышала скрип над головой и, распахнув глаза, заметила, как балка опасно наклонилась, раскачиваясь. Её треск был ожидаем, девушка закрыла голову руками и упала на пол, сдирая кожу с колен.
Удара не последовало. Алексис подняла голову, увидев, что балка удерживается заклинанием. Поспешно схватив девочку, она проверила её пульс, чувствуя, как паника охватывает её. Времени не было. Умоляюще взглянув на Тома, который ринулся за ней и спас от падающей балки, она увидела его решительность. Он кивнул, приказывая Хардман уходить. Крепко прижимая к себе малышку, Алекс бросилась прочь из этого дома, доверяя жизнь Рози Тому. Она знала, что не унесёт её, а левитировать в горящем доме было крайне рискованно.
Алекс смогла вдохнуть только тогда, когда оказалась дома. Горло першило от вдыхаемого газа. Она положила девочку на свою кровать, мельком заметив пару кровоподтеков на её теле, а затем едва не развернулась, чтобы вернуться. Но Том, занёсший Рози на руках, опередил её. Он положил Рози рядом с дочерью, которая продолжала рыдать охрипшим голосом.
— Подними её ноги и проверь, чтобы ничто не затрудняло дыхание, — коротко скомандовал Реддл, открывая окно настежь. — Давай сюда ребёнка.
Заходясь в новом приступе кашля, она быстро схватила девочку и передала Тому, сама выполняя команды, которые он давал. Биение собственного сердца заглушало всё вокруг, пока она судорожно пыталась нащупать пульс. Слабый, слишком слабый.