II. IX. Милый дом (1/2)
Конец ноября выдался морозным. Температура в школе заставляла студентов менять обычные мантии на утепленные, и многие уже расхаживали по замку в перчатках, повязывая шарфы вокруг шеи, когда выходили на улицу.
За обедом на столах появлялось все больше горячих блюд, а графины с чаем и кофе становились все более многочисленными. В то время, как в подземельях даже первокурсники использовали согревающие чары, но утепленная мантия все еще спасала от осенней прохлады в большом зале.
За обедом влетели совы, окропляя учеников первым снегом со своих перьев.
Алекс дожевывала сэндвич, запивая его горячим чаем, когда перед ней приземлилась сова из дома. Она не ожидала, что отец напишет, и с нетерпением стала распаковывать конверт с фамильной печатью.
Хмыкнув, Алекс дочитала письмо, пытаясь справиться с противоречивыми чувствами, которые разрывали её изнутри.
— Говори, что там, — нетерпеливо потребовал сидящий рядом парень, не сводя с неё взгляда. Он держал в руках кружку крепкого черного чая, предпочитая легкий холод, согревающим чарам.
— Моя maman снова заболела, — спокойно произнесла девушка, глядя перед собой. — Отец извиняется, что не сможет навестить меня, пока я здесь, — неопределенно махнула рукой, закатывая глаза.
— У нас уговор, одна неделя, — надавил Том.
— Я помню, — раздраженно повела плечами Алекс, — но я хочу увидеться с отцом…
— У тебя еще два дня. Аппарируй в поместье, если так желаешь.
— Я могу аппарировать лишь в последний день, чтобы никто не заметил моего отсутствия, — задумчиво протянула Хардман.
Прежде чем переместиться, они придумали разные легенды своего отсутствия. Том должен был встретиться с Розье у ворот школы, чтобы вместе с ней оповестить директора о своем возвращении. Алекс же должна была вернуться через директорский камин, который он обещал открыть через семь дней в семь часов вечера. Ровно тогда, когда по легенде у Алексис заканчивался период восстановления в клинике.
Изначально они условились, что она перевернет часы в Косой аллее, чтобы Том смог аппарировать к воротам, а Алекс через камин попасть в школу. Однако несколько проблем делали этот план далеким от идеального. Они не могли вернуться в одно время, и поэтому девушке предстояло провести не меньше пяти часов в Косом аллее, ведь Том договорился с Розье к двум часам дня.
Но в голове Алекс уже родилась идея, как навестить отца и не нарушить договор.
— Мы оба аппарируем ко мне в поместье, — решительно произнесла она. — А уже оттуда я перемещу нас в будущее…
— Исключено.
Хардман возмущенно открыла рот, сведя брови к переносице.
— Мы так и сделаем, — покачала она головой, не желая выслушивать критику по своему плану. — Можешь ждать за воротами поместья, если не хочешь входить в мой дом. Мне без разницы, Реддл. Я навещу отца перед отбытием, и ты не сломаешься, если пойдешь мне на встречу.
Он определенно не хотел идти ей на встречу. Но в его времени оставалась еще одна не менее важная задача, которую следовало решить до рождественских каникул. Из-за препирательств и его отказа они могли проторчать здесь неизвестно сколько.
— Предлагаешь распивать чай в обществе твоей семьи? — уточнил Том, скривив губы. — Может, ты действительно пытаешься познакомить меня со своей родней, чтобы потом просить благословение на брак?
Он припомнил фразу, которую она сама сказала Себастьяну. Алекс удивленно вскинула брови, теряясь, что ответить на такую глупую издевку.
— Сплю и вижу, Реддл, как мы идем к алтарю, — съязвила девушка, смотря на черноволосого парня как на последнего идиота. — Сколько детей хочешь после свадебки?
Том закашлял, подавившись чаем от неожиданности, что девушка продолжила разыгранный им фарс.
— Не меньше трех, — закатил глаза Реддл, замечая, как девушка согласно кивнула головой. — Лекси, — нарочито ласково протянул он, стараясь скрыть, как его злит, что здесь всё зависит от неё, — давай мы не будем спорить.
— Ну что ты… Я тоже думала про троих! Как насчет двух мальчиков и одной девочки? А если постараться, то, возможно, и четвертого удастся заделать. Я же не спорю, Томми, — Алексис развела руками, её серьёзное выражение лица невозможно было игнорировать. Лишь в блеске глаз читалось безумие, пронизывающее этот абсурдный разговор.
— Я не об этом говорил, — сжал в руках кружку Том.
Ему давно не хотелось накричать на неё, но сейчас она раздражала его всем своим видом, особенно с этой издевательском улыбкой.
— Тогда у ворот подождёшь! — воскликнула Хардман, допивая чай залпом и вскакивая с места, не обращая внимания на грубость парня и высказывания прилетевшие ей в спину.
Как же ей надоедало идти у него на поводу. С горделивым упрямством, она вознамерилась встретиться с отцом — и сделает это, невзирая на проклятия Реддла. Возможно, тащить с собой властолюбивого юношу было не лучшим решением, но по крайней мере это казалось логичным. Она старалась игнорировать колющий страх, пронизывавший её, подобно тонкой проволоке, от слов Реддла. Никто не знал, на что он мог пойти, чтобы поставить её на место.
Увлечённая мыслями, она не заметила, как плечом задела парня, и учебник выпал из его рук. Чертыхнувшись про себя, она наклонилась, чтобы поднять книгу.
— Извини, я… — произнесла она, поднимая голову, и встретилась с его белёсым взглядом. — Оминис, я случайно, прости. — Алекс протянула ему книгу, вручив её прямо в руки.
Мракс лишь стиснул губы и сдавленно кивнул, обходя её.
Хардман закусила губу от отчаяния. В голове, как по неволе, всплыл разговор с Марволо. Тот Империус, за который она не может простить себя… ведь Оминис предупреждал.
— Оминис, погоди! — остановила она его, догоняя у лестницы. — Я просто хотела сказать…
— Алекс, честно говоря, я слышал уже слишком много от тебя, и не уверен, что готов к новой порции лжи, — признался он, держа палочку в вытянутой руке.
— Я знаю, но я действительно хотела извиниться перед тобой, — начала Алекс, замечая, что в коридоре они были одни, — мне не следовало применять тогда непростимое. Ты бы знал, как я жалею о случившемся…
Она могла что-то исправить, если бы пожелала, но не могла испытывать судьбу. Одно изменение могло в корне поменять всё. Алекс чувствовала непомерную вину перед Оминисом за это.
— … право, я не знаю, как доказать тебе искренность моих слов после всего, что произошло, но я хочу, чтобы ты хотя бы допустил мысль о том, что я действительно сожалею, — шепнула она, опуская взгляд в пол.
— Почему-то люди считают меня глупцом, раз я слеп, — неприязненно покачал головой Мракс, его лицо исказила горечь. — Я знаю: стоит только Себастьяна пальцем поманить, как он не побрезгует темной магией, а ради тебя сам ринется в бой. Мы отдаляемся, но я не хочу терять его дружбу, как не хотел терять и твою. Но я не понимаю тебя, Алекс. Совершенно не знаю тебя, поэтому не могу сказать, что верю. Мне бы хотелось верить, что сейчас ты не лжешь…
Разумеется, он был прав, и Алекс прекрасно это понимала. Почему-то мысль открыться перед кем-то казалась ей непреодолимой преградой. Всю жизнь она боялась, что её не примут, вспоминала мать, которая постоянно указывала на её незначительность в магическом мире. Мысль довериться ему и оказаться преданной, окружённой насмешками, пугала её до глубины души. Она не верила, что кто-то может захотеть узнать её, всегда считая себя до неприличия заурядной. Отчасти правда… что могла поведать нового девушка, всю жизнь почти не выходящая из поместья.
Даже обладая самой мощной магией в этом веке, девушка не могла избавиться от сомнений, навязанных ей с детства. Глубоко в сердце, под маской равнодушия и жестокости, всё ещё жила маленькая Лекси, которая боязливо отстранялась от матери, опасаясь очередного насилия, которая готова была отправиться в приют, если бы считала, что так семье станет легче.
— Честно? Моя древняя магия порой оказывается опаснее, чем темные искусства. Но это мой дар, Оминис, я не могу оставить его пылиться на полках в категории «Легенды и мифы». Пожалуйста, прекрати отвергать меня. Я перестану тебе врать, если ты примешь правду, — её голос звучал как тихая мольба.
Оминис молчал, поджимая губы, а она терпеливо ждала ответа, не подгоняя его.
— Я столько шансов давал Себастьяну, что, не дав тебе второго, буду чувствовать себя полным кретином, — сказал он, уголки его губ приподнялись, и в его голосе зазвучали нотки надежды.
Не выдержав, Алекс обняла друга за шею, вставая на носочки. Эти объятия ничего не имели общего с грубыми касаниями Реддла. В порыве эмоций она бросалась к нему, а он словно брезговал её прикосновениями, но всякий раз, не претил желанию впечатать девушку в любую вертикальную поверхность. Себастьян же нагло стискивал её в своих объятиях, как будто пытаясь завладеть её душой.
С Оминисом всё было иначе. Алекс ощущала в нём что-то родное, чистую, нераспознанную ауру, которая притягивала её, словно светлая звезда в безмятежной ночи. Тепло разливалось не в груди, как с Реддлом при случайных прикосновениях, а, скорее, в самой глубине её сознания. Её уже не терзала та неловкость, которая была между ними по воле Себастьяна.
Пока она нежно прижималась к потомку Слизерина, она не могла заметить пронзительный взгляд аспидно-черных глаз, более позднего потомка небезызвестного основателя их факультета, который грозился прожечь в ней дыру.
— У тебя есть зелья? — спросила она, отстраняясь, и в ответ получила кивок. — У меня тоже. Пойдём.
Алекс потянула Оминиса за руку по лестнице, и он без колебаний опустил палочку, доверяя ей.
Эзоп Шарп расхаживал по кабинету, его лицо выражало крайнюю степень неудовлетворённости при взгляде на котлы учеников. Но новый студент из Слизерина оказался его отрадой: по слухам, он вскоре должен был покинуть школу. Тем не менее, уголки губ строгого профессора приподнялись на секунду, когда он увидел почти завершённое зелье в котле.
— Мистер Реддл, на последней странице учебника вы сможете найти более усовершенствованный рецепт этого зелья, — подсказал он, довольный тем, что ученик заинтересован в учебе. Но улыбка мгновенно исчезла, стоило Шарпу наткнуться взглядом на рыжего парня в конце класса. — Мистер Уизли, не смейте добавлять…
Громкий хлопок раздался, оглушая тех, кто стоял ближе всего к Гарриету. Тот с сомнением осматривал последствия взорвавшегося зелья, продолжая записывать на пергамент результаты своего неудачного эксперимента, всё ещё сжимая в руке веточку валерианы.
— Мистер Уизли! — крикнул Шарп, уже не пытаясь сдерживаться. — Минус двадцать… нет, тридцать баллов с Гриффиндора за желание превратить мой класс в руины!
Алексис подавила смешок, заметив, как Гарриет смущенно старался избежать взгляда как профессора, так и обозлённых однокурсников.
— Благо, зелье не ядовитое, — вынес вердикт Оминис, стоявший по правую руку девушки.
— Гарриета и это не смутило бы, — засмеялась она, чувствуя небывалую лёгкость рядом с Мраксом.
— Мисс Хардман! — прервал их разговор Шарп. Алекс резко выпрямилась, перестав помешивать зелье, и взглянула на профессора с беспокойством. — Клянусь Мерлином, если вы последуете примеру вашего бывшего напарника, Слизерин потеряет еще больше баллов, чем Гриффиндор!
Хардман нервно усмехнулась, убирая волосы за ухо. Шарп до сих пор не мог простить ей взрыв, произошедший пару дней назад, когда она была так увлечена разговором с Натти, что её зелье подорвалось вслед за зельем Уизли.
— Профессор, у нас все хорошо с зельем, — уверила его Алексис, мгновенно спохватившись, чтобы продолжить помешивать.
Шарп, смерив её удрученным взглядом, обернулся, продолжая отчитывать Уизли.
— Мне кажется, он будет помнить вас ещё долго после выпуска, — заметил Мракс, сокращая огонь в котле.
— Это несправедливо, каждый может ошибаться, — с вздохом произнесла Хардман, пытаясь разглядеть в зеленом вареве красный цвет, который, согласно этапам выполнения, уже должен был появиться. — Надеюсь, оценка «удовлетворительно» тебя устроит… боюсь, я не страдаю дальтонизмом, и оно действительно зеленое…
— Главное, чтобы не взорвалось, — покачал головой Оминис, сверяясь с учебником палочкой.
— Вроде не должно, — Алекс пожала плечами, осторожно добавляя корень имбиря. — Безнадежно, — выдохнула она, вновь увидев вместо ожидаемого розового темно-коричневый цвет.
Оглянувшись на других учеников, она заметила, что у Себастьяна с Анной тоже были проблемы с зельем: они эмоционально спорили, тыкая в учебники пальцами. Уизли слушал нотации профессора, который сидел за столом, отстраняя ученика от варки зелья. Имельда кривила лицо, опуская ингредиенты под причитания Натти. Алекс фыркнула, когда её взгляд скользнул по Тому, который, как всегда, всё делал идеально. Не отвлекаясь, он добавлял ингредиенты по более сложному рецепту, его глаза быстро бегали от учебника к котлу. Том поднял на неё взгляд, не выдержав долгого пристального наблюдения, и Алекс показательно закатила глаза, прежде чем отвернуться.
— Себастьян упоминал кое-что… — начал Оминис, привлекая внимание девушки. — Про новенького, он не из нашего времени, так ведь?
Язык Сэллоу давно пора было укоротить. Алекс уже открыла рот, чтобы оправдаться, но тут же подавила сладкую ложь, которая чуть не слетела с её губ.
— Да, — с трудом произнесла она, её сердце колотилось, как никогда. Она суетливо принялась нагревать котел. — Мы прибыли сюда вместе, потому что…
Как она могла сказать правду? Реддл был прямым родственником Оминиса, и эта информация могла изменить всё в его судьбе. С другой стороны, на что мог повлиять Оминис, если через полгода он самовольно отречется от семьи…
— … потому что… я не уверена, что могу сказать тебе это, но он твой потомок. И не спрашивай, я не могу сказать, по какой линии, — подняла руки в воздух Алекс. Удивление, смешанное с заинтересованностью, читалось на лице друга. — Он знает о скриптории, и мы вернулись ради вырванных страниц из книги, которые в этом времени ещё на месте… — ранее она думала, что врать тяжело, но теперь сердце набатом стучало в черепной коробке, Алекс боялась последующей реакции. — В общем, он помог мне вернуть зрение, и я, таким образом, возвращаю должок. Через пару дней мне снова придется вернуться туда, и ты снова услышишь, что я перевелась на домашнее обучение.
Алекс уронила весы со стола, задев их бедром. Нервно оглядываясь на Мракса, чье лицо прочесть сейчас было невозможно.
Оминис накрыл её руку своей, как только девушка положила весы на стол.
— Я ни в чем не собираюсь тебя обвинять, успокойся, пожалуйста, — попросил парень, осторожно прижимая её ладонь к своей груди. — Спасибо, что не придумываешь глупые отговорки.
Она успокоилась от теплой улыбки друга. Неужели он действительно готов был принять её, и всё, что ему так долго было нужно, это честность, которую он не получал ни от кого? «Они бы поладили с Клементиной» — промелькнуло в голове Алексис. Оба искренние и ненавязчиво преданные своими друзьями — жаль только, рожденные в разные века.
— Спасибо, — прошептала она, прикрыв глаза.
Зелье начало издавать звуки, и молодые люди резко обернулись к нему, но было уж слишком поздно. Черное варево бурлило на огне, выплескивая капли прямо на стол.
— Мордред… — лишь успела выругаться девушка, оттаскивая Омониса за локоть от котла.
Не такой сильный, как у Уизли, но вполне громкий взрыв раздался в звенящей тишине класса.
— Evanesco! — вскинула палочку девушка, очищая котел.
— Мисс Хардман! — прогремел голос зельевара, как гром среди ясного неба, прямо рядом с Алексис. Она сморщилась, внутренне готовясь к потоку нелицеприятных эпитетов. — Тридцать баллов с Слизерина! И еще десять баллов за то, что не услышали мое предупреждение! И пять за двенадцатый взрыв на моем уроке!
— Профессор Шарп, я…
— Алексис, вы способная ученица, но стоило вам связаться с мистером Уизли, — его жест кисти указал на едва сдерживающего улыбку Гарриета, — как ваши успехи стремительно ползут вниз…
— Сэр, но я…
— Я закончил, профессор Шарп, — перебил её Реддл, перетягивая внимание на себя.
— Том, — облегченно выдохнул Эзоп, переключаясь на слизеринца. Профессор молча помешал зелье в его котле, проверяя консистенцию отвара, в то время как все с интересом наблюдали за спокойно стоящим Реддлом. — Превосходно! Конечно, я не могу дать столько баллов, чтобы покрыть неудачу вашей сокурсницы, но вы заслужили двадцать баллов за идеально сваренное зелье, — Шарп обернулся к остальным студентам, — поторапливайтесь!
Алексис не удержалась от очередного закатывания глаз. Нельзя винить человека за упорство и высокий интеллект, она это прекрасно понимала, но его идеальность порой удушала. Невозможно, непозволительно быть идеальным во всем, а он был слишком хорош и всякий раз, стремился доказать это каждому. Даже сегодня он предпочел работать один на уроке.
— И когда ты вернешься? — спросил Мракс, как только общий ажиотаж утих.
— Не знаю, — протянула Алекс, собирая книги и свитки в свою сумку, — думаю, не раньше Рождества. Меня держит в будущем не только должок… Может, пойдём в крипту? — предложила она, словно искренне надеясь на перемены.
Оминис понимающе кивнул.
Студенты выходили из класса, как только звон колокола оповестил об окончании урока. Многие с досадой подписывали свои зелья, складывая их на учительский стол. Алекс, не обращая внимания на сверлящий её спину взгляд, развернулась и вышла с Мраксом из кабинета.
— Мы давно не были здесь с Себастьяном, — грустно вздохнул Оминис, зажигая камин в крипте.
— Почему?
Алекс села на диван, скидывая мантию.
— Я не хотел… — пожал плечами парень, опускаясь рядом с ней. — Думаешь, я не знаю, что Себастьян продолжает мне врать? Он уклоняется от прямых вопросов, ставит заглушки на мою кровать, думая, что я сплю… — его голос стал тихим, а тень горечи скользнула по его лицу. Алекс не стала допытываться, что он имел в виду. Её честность и его секреты были разными вещами.
— Он не стоит тебя, — произнесла она с искренним беспокойством.
Алексис не понимала, зачем Оминису такой друг. Оминис всегда сдержанный, ненавидящий темную магию, держался за Себастьяна, как за спасательный круг посреди бурного моря.
— Себастьян — единственный, кому было все равно на мою слепоту. Он и Анна были всем, что у меня было. Я сам виноват, когда Анну прокляли, я должен был остановить себя… Но с твоим появлением в школе все зашло слишком далеко. Вы оба пользовались мной, чтобы попасть в Скрипторий впервые, а потом Себастьян использовал моё состояние, чтобы выпытать слово, которым я открывал Скрипторий…
— Ты знал обо всем, — изумленно закрыла лицо девушка, стыдливо глядя сквозь пальцы на парня.
— Я повторял… rašád tá'ah tusdévsša<span class="footnote" id="fn_36685662_0"></span>, — перешел он на парселтанг, — пока он не записал правильно. Я не мог уснуть, когда вы ушли. Когда ты пропала, мы ходили в скрипторий с Себастьяном.
— И ты, зная это, спокойно общался с нами дальше? — вымученно простонала Алексис.
Она не могла поверить в то, что Оминис не только догадывался, но и знал обо всем. Ради неё он даже рискнул зайти в Скрипторий, и Алекс очень сомневалась, что Круциатус принял именно Себастьян.
— …zära láš tu'áh<span class="footnote" id="fn_36685662_1"></span>…
Мракс ошеломленно поднял голову, нахмурившись.
— Меня научил Том, — призналась Алексис, не желая больше ничего скрывать от друга. — Парселтанг дался мне трудно, — она развернулась к нему корпусом, садясь в позу лотоса на диване, и, преисполненная воодушевлением, принялась рассказывать: — Салазар входил в скрипторий с помощью змеи…
Алексис не замечала, как быстро текло время за разговором, а Оминис не спешил её прерывать, отвечая честностью на честность. Легкость, как после полета на метле, не отпускала её. Все эмоции, которые накапливались так долго, выплеснулись в обычном разговоре, не превращаясь в истерику. Рассказать все она не могла, но Оминис и не пытался лезть в душу, за что она была ему благодарна.
Казалось, её настроение не могло испортить никто, даже обход, который она завершила, ничуть не устав от настойчивости Натти, стремившейся проверить каждый угол третьего этажа.
В подземелье девушка пришла к полуночи. Камин все еще потрескивал, освещая гостиную приятным теплым светом. Языки пламени оплетали заколдованные на долгое горение дрова, их треск согревал и успокаивал.
Пока девушка добиралась до своей спальни, Том Реддл, лежа на кровати, пытался сконцентрироваться на пожелтевших страницах книги в своих руках. Настенный трансфигурированный волшебный светильник пылал огнем над изголовьем кровати. Не до конца задернутый темно-зеленый балдахин отгораживал его от соседей по комнате.
Перевернув страницу, Том задержал взгляд на иллюстрации рунических символов. Сложное переплетение заставило его тяжело выдохнуть, потерев глаза свободной рукой. Оно снова было без расшифровки — кто бы сомневался.
— … заунывники собирают лишь зимой и только в ночь, Себ, мы писали об ингредиентах реферат в начале года, прежде чем приступить к занятиям. Шарп тебя живьем съест, если увидит то, что ты написал, — повысив голос, протянул Оминис, раздраженно проводя палочкой по пергаменту перед другом.
— Я точно помню, что в сентябре написал, что их собирают днем, — Сэллоу откинулся спиной на стул, заводя руку назад и мягко массируя заднюю часть шеи.