Глава 13. Когда кто-то указывает на небо, только дурак смотрит на палец (1/2)

Отец велел не возвращаться по меньшей мере месяц, но произошедшие события неумолимо требовали обсуждения. Не доложи они о странном заклинателе как можно скорее, кто знает, насколько сильно это распалило бы его. Взвесив все «за» и «против», они почти синхронно вздохнули.

— Нужно возвращаться, — озвучил неизбежное Ю Линг, — всё, что требовало вмешательства уже решено. Нет смысла просто тянуть время.

Вместо оговоренного месяца они провели в пустыне чуть больше двух недель. Вернись они раньше — это можно счесть за невыполнение приказа; утаи они важную информацию — пренебрежением благополучия княжества. Фэн У не потерпит ни одного, ни другого.

Фэн Су состроил кислую физиономию, царственно восседая на постели. Снадобья Цин Юань были хороши, но не всемогущи. Лодыжка ещё ныла, но отёк спал. По его расчётам, за время обратного пути он должен был восстановиться полностью. Отец, хоть и был жестоким тираном, к травмам своего драгоценного наследника относился с повышенным вниманием и мог отыграться на любом, кто находился рядом в момент её получения. Фэн Су перевёл взгляд на брата — Фэн Ся не имел склонности к праздной болтовне, но сейчас почему-то пребывал в особенно странной молчаливой задумчивости.

— Ся-гэ, о чём задумался?

Фэн Ся встряхнул головой, словно отгоняя какое-то наваждение. Медь волос блеснула языками пламени.

— Ни о чём. Возвращаемся.

Фэн Су пригляделся внимательнее — челюсть напряжена, глаза словно тёмное грозовое небо. Он не был дураком — его брат что-то скрывал. Странное чувство уязвлённой гордости шипом укололо сердце. Пускай, они были братьями лишь наполовину, Фэн Су, не задумываясь, доверил бы ему любой секрет, свою жизнь, он даже меч назвал его именем. Но Фэн Ся всё время оставался отстранённым, одновременно очень близко и очень далеко.

В атмосфере гнетущей тишины они собирались в обратный путь.

***

Бай Лао был прилежным учеником. Напросившись к Цин Юань, он также не хотел расстраивать Чуньшен, относившуюся к нему с почти материнской заботой. И, конечно, никто не отменял его обязанности слуги, хоть их и было до смешного мало.

— Ты же понимаешь, что я могу запретить тебе обучаться у неё? — Вполне резонно вопросила Чуньшен, когда Бай Лао, смущаясь и переминаясь, робко сказал, что Цин Юань согласилась принять его в ученики.

Бай Лао потупил взгляд и слегка склонил голову. Чуньшен настаивала, чтобы он никогда не падал перед ней на колени.

— Этот недостойный просит прощения за своеволие, — тихо пролепетал он. С каждым днём уничижительные слова давались всё легче.

Чуньшен потрепала его по волосам и подцепила изящными пальцами подбородок, встречаясь взглядами.

— Но разве могу я отказать этим очаровательным абрикосовым глазкам? Однако, это не значит, что мои занятия отменяются. Не злоупотребляй моей добротой.

Бай Лао просиял, кивая так часто, что рисковал повредить шею. С тех пор он был занят от заката до рассвета, старательно осваивая мастерство сложных причёсок, занимаясь каллиграфией и чтением в удушающий дневной зной, а вечерами спешил за территорию гарема в дом, пропитанный ароматами благовоний, сушёных трав и тёплого свечного воска.

Он как раз старательно растирал в глиняной плошке сушёные коренья на очередную мазь, когда на пороге появился мрачный генерал. Бай Лао вдруг замер — он помнил, что Ю Линг отправился с молодыми господами на ночную охоту на месяц, может быть, два. Судя по его угрюмому виду, случилось что-то, заставившее их вернуться раньше. Бай Лао было очень любопытно, но он не знал, насколько уместно прозвучал бы его вопрос, и, вздохнув, вернулся к своему занятию.

— Генерал? — Цин Юань тоже удивилась, отложив связку сухоцветов, которую до этого перебирала. — Почему вы здесь? Что-то случилось?

Ю Линг устало потёр переносицу.

— Есть кое-какие моменты, требующие обсуждения. Его Высочество, наверняка, пошлёт за вами, так что я позволил себе некоторую вольность. Молодые господа уже направились в зал советов, думаю, не стоит заставлять их ждать.

Голос у Ю Линга был звучный, и Бай Лао даже не требовалось прислушиваться. Странное облегчение настигло его покалыванием где-то на затылке при упоминании молодых господ. По крайней мере, они в порядке. Остальное, вряд ли имеет значение для обычного слуги.

И хотя час был довольно поздний, Цин Юань, всегда безупречно готовая к княжеской аудиенции, не стала более задавать вопросов. Лишь кивнула и, взмахнув шёлковыми рукавами, поспешила за генералом.

***

В зале советов было темно. Лишь пламя нескольких свечей неровно дрожало, отбрасывая причудливые тени на стены с узорами фениксов и витиеватых облаков, придавая им магический, живой вид. Зал был большим, но, казалось, всё пространство сжалось до одного стола в атмосфере тягучей, мрачной напряжённости. Фэн У, сидя во главе, поочерёдно рассматривал своих сыновей — младшего по правую руку и старшего по левую. Серебряный гуань, возвышаясь, отражал танцующие языки пламени так, что казалось, будто сам огонь горел в его волосах.

Отворившаяся дверь лишь на мгновение слегка всколыхнула застывший во времени воздух. Вошедшие почтительно поклонились. Цин Юань заняла место напротив князя, Ю Линг же остался оплотом сохранения спокойствия возле входа.

— Надеюсь, — начал Фэн У. Голос его звучал мощным грохотом водопада, — у вас была веская причина нарушить мой приказ и явиться сюда

Братья переглянулись. Обычно, привилегия доклада всегда принадлежала Фэн Су как официальному наследнику. Нарушать этот порядок никто не осмеливался.

Фэн Су любил играть на нервах отца, он мог ему перечить, но отрицать благоговейный страх, к сожалению, не мог. В конце концов, он был всего лишь мальчишкой, вспыльчивым, абсолютно несносным и все выходки сходили ему с рук только из-за того, что Фэн У, всё-таки, был не только жестоким тираном, но и отцом. События прошлого сделали из него чёрствого человека, но в глубине души ещё теплилось что-то, чему никто не смог бы дать название. Возможно, теплилось. Фэн Су, по крайней мере, на это надеялся, набирая в лёгкие побольше воздуха, чтобы начать рассказ.

По мере доклада, густые брови Фэн У то сходились прямо к переносице, то напряжённо замирали. Челюсть играла желваками в молчаливом раздражении. Он пересёкся глазами с Цин Юань. Ничто на её лице не выдавало и капли волнения — Фэн У мог бы задуматься о подозрительности такого спокойствия, если бы заклинательница имела склонность к импульсивным действиям. Но Цин Юань всегда была будто возвышена от мирских забот, плавно двигаясь по течению. Она также не была уроженкой этих земель и не имела внутренней потребности яростно защищать их от чужаков. Посмотрев на неё ещё несколько мгновений, Фэн У отринул всякие подозрения.

— Что думает госпожа Цин? Ты прожила долгую жизнь. Встречался ли тебе этот заклинатель в белом? — Нарочито мягко спросил Фэн У. Заклинательские способности Цин Юань всегда внушали в него странный трепет, не понятным окружающим.

Цин Юань задумчиво хмыкнула, уцепившись взглядом за дрожащее пламя свечи.

— За всю историю был только один заклинатель, обладающий такими талантами. Странно, что вы не подумали о нём, ведь он известен каждому с детства.