Глава 12. Бродяжка с деревянным мечом. Часть 2 (1/2)
Следующая деревня встретила их похожими новостями. А за ней и следующая. Заклинатель в белом решал проблемы будто бы играючи, будто бы разобраться с нечистью для него не сложнее, чем смахнуть пыль с книжной полки. Местные, все как один, описывали его улыбчивым молодым мужчиной, любящим поболтать с жителями за чашкой чая.
— Странный, конечно, немного, — говорил хозяин одной из чайных, — но чего уж там, для нас, простого люда, все вы заклинатели не от мира сего.
Бродяжка любил поболтать, но, странное дело, никто не мог припомнить, чтобы он хоть что-то рассказал о себе. Ни имени, ни дома, ни пути. Зато бессмысленную болтовню рудокопов, стенания служанок и пьяный лепет деревенских лодырей выслушивал с неподдельным удовольствием. Будучи заклинателем, он, несомненно, возвышался над простыми людьми; но будучи таким внимательным и учтивым слушателем, он будто ничем от них и не отличался.
— Хороший юнец. Видать, наверняка, какого благородного происхождения, а никого не гнушается.
— Всем бы господам этим благородным у него да поучиться…
Ю Линг нахмурился, проводив взглядом крестьян в выгоревших, залатанных одеждах. На плечах они несли лопаты и кирки — видимо, рудокопы, возвращающиеся домой. Фэн Су и Фэн Ся ещё собирались в дорогу с очередного постоялого двора и, на счастье мужчин, не могли слышать их неосторожных речей. И хотя они говорили тихо, даже шёпот способен стать оглушительным в устах толпы.
Заклинатель в белом, радеющий за простой народ, пока ещё не был большой проблемой, но уже мутил воду в и без того зыбком спокойствии их существования.
— Этот Бродяжка всё время на шаг впереди! — Сокрушался Фэн Су, сжимая поводья до побелевших костяшек. — Такими темпами нам придётся просто так торчать в пустыне, пока отец не сменит гнев на милость, и можно будет вернуться.
Фэн Ся закатил глаза.
— Мы по твоей милости здесь и оказались, так что хватит ныть.
Закатное солнце, как печёное на костре яблоко, медленно таяло за горизонтом, окрашивая пески в ярко-рыжий. Липкое чувство тревоги охватывало душу костлявыми старушечьими пальцами, что не убежать от него, не скрыться. Цепочки нагрудных золотых пластин тихонько позвякивали, теряясь в пыхтении коней, и Фэн Ся прикрыл глаза на ничтожно короткий миг. Под веками холодным блеском рассыпалось звёздное небо, и хрустальные капли фонтана внутреннего двора гарема осели на меди волос.
«Удачи, сяньшен».
Глаза, тёмные и такие глубокие, что с лёгкостью отражали лунный серп, смотрели не на него, но сквозь, прямо в душу. Костлявые старушечьи пальцы бессильно разжались. Тепло, пробежав от самых кончиков пальцев, замерло нераспустившимся бутоном внизу живота[1], обещая превратиться в прекрасный цветок. Ему некуда спешить — у него всё время мира.
***
Добравшись к ночи, они сразу отправились на поиски деревенского старосты. Атмосфера в поселении была гнетущей, люди спешно покидали улицы, запирали окна и двери на все замки, а громкие разговоры превратились в едва слышный шёпот. Радоваться такой обстановке, конечно, не хотелось, но тут хотя бы ждали помощи.
Старостой оказалась улыбчивая бабуля с посеребрёными сединой волосами и хрипловатым голосом. Она учтиво поклонилась, рассыпаясь в сердечных благодарностях.
— Говорила я с вашим бродячим заклинателем, — голос её шелестел потревоженным ветром песком, — учтивый такой, лицо красивое, точно благородных кровей. Выспрашивал, что за напасть у нас тут приключилась. А как узнал, что надобно, больше я его и не видала. Буквально, вчера это было.
Фэн Ся нахмурился. Бродяжка решал, казалось, любые проблемы играючи. Хватало всего одной ночи. Что же сейчас пошло не так? Опыта ему явно хватало, и стоит ли им вдвойне насторожиться, если даже у него возникли трудности?
— Бабушка, — обратился к ней Ю Линг, заметив молчаливую задумчивость на лицах своих молодых господ, — откуда приходят мертвецы?
Старушка неопределённо махнула рукой на окно. Горизонт уже укутался в ночь, как скромная девица в шелка, и только редкие порывы пустынного ветра тревожили его покой.
— Прямо из пустыни и приходят. Рядом с нами-то на многие ли ни души. Местные храбрецы попытались разведать, да так и сгинули все. Пожрали, видать.
Ю Линг вгляделся в ночную пустоту. Он помнил эти места. Когда-то, во время войны с кочевниками, недалеко отсюда была большая стоянка. Он ещё не был генералом, но в пылу жестокой битвы пришлось взять командование. Сражение было таким изнурительным, что кровавый пот заливал глаза, а руки с трудом удерживали меч. Сейчас, погружаясь в тёмные воспоминания, он не испытывал гордости, но именно эта битва в дальнейшем послужила его карьерному росту. Когда лагерь уничтожили, а пески укрыли останки, неподалёку от места сражения появилась деревня — как выяснилось, здесь пролегали подземные воды, и люди охотно перебирались в эти, казалось бы, очень отдалённые земли. Конечно, никто не занимался достойным захоронением кочевников. Неудивительно, что всё обернулось плачевно.
Попрощавшись со старушкой, они поспешили в неизвестность. Чёрная ночь поглотила их пастью притаившегося хищника.
***
Тишина стояла мёртвая. Ни уханья пустынных сов, ни шороха копошащихся в песке скорпионов. Казалось, даже воздух застыл густым сахарным сиропом, стекая по горлу вниз чем-то липким, тяжёлым. Сладость невидимой дымкой стелилась по пустыне, потревоженная шагами неосторожных путников; поднималась выше, проникала в нос, сдавливая тисками лёгкие.
То была не сладость спелых плодов редких растений. То была сладость гниющей на жаре плоти. Липкий, омерзительный запах сочащихся гноем ран и застывшей в чёрную корку крови.
Ю Лингу он был знаком — смрад жутких деяний сильных мира сего. Он не был на настоящей войне уже довольно долго, но иногда всё ещё чувствовал этот запах от собственных доспехов, кожи или волос.
— Ну и вонь! — Поморщился Фэн Су, брезгливо прикрыв нос ладонью. — И почему мы не чувствовали этого в деревне? Отошли же совсем ничего.
— Здесь так много тёмной энергии, что даже ветер не дует. Вот до деревни и не доходит.
Фэн Ся остервенело потёр кончик носа. Братьям уже приходилось чувствовать этот запах, но никогда ранее так отчётливо и ярко. Один Ю Линг, следуя позади, оставался невозмутим.
Фэн Су хотел сказать что-то ещё, даже смело набрал побольше воздуха в лёгкие, но всё, что он смог — это резко и громко выдохнуть, когда косматая рука с обрывками серо-зелёной плоти на прогнивших костях уцепила его за лодыжку и с силой потянула вниз. Хватка была чудовищной, обжигающей болью через голенище сапога из мягкой кожи. Схватив меч, блеснувший жидким золотом в ночи, Фэн Су отрубил руку — раздался глухой хруст иссохших мышц, но песок, неуспевший остыть после жаркого дня, продолжал обволакиваться вокруг, тянуть ниже и ниже.
— Зыбучие пески! — Воскликнул Ю Линг, вскинув руку в попытке ухватить Фэн Ся за воротник и остановить.
Но Фэн Ся умел ориентироваться в быстро меняющихся ситуациях. Одним движением он выбросил вперед древко копья, чтобы брат мог схватиться и потянул, приложив немалое количество сил. Когда Фэн Су повалил его на песок, неблагородно запыхавшись от резкой вспышки страха, он самодовольно ухмыльнулся.
— Всё ещё недолюбливаешь мою «палку», Су-эр?
— Заткнись. Гэгэ, — ответил он, с нажимом выделяя обращение.
Ю Линг закатил глаза. Знай он, что придётся возиться с этими совершенно несносными мальчишками, предпочёл бы не становиться генералом.
Раздался рёв. Зловещий, приправленный клацаньем зубов и скрежетом когтей. За ним последовал ещё один. И ещё. Что-то надвигалось из темноты. Песок пошёл рябью, словно мутное озеро, к поверхности которого поднималось нечто зловещее. Над поверхностью показались головы, покрытые кровавыми корками, костлявые руки с острыми как лезвия мечей когтями. Озлобленные, стенающие мертвецы с мутными глазами смотрели прямо на них, медленно поднимаясь из песчаной зыби. Тьма сгустилась, двигаясь клубком смердящих тел, как единый организм одного огромного чудовища. Пропитанные ненавистью и тьмой, пески обрели сознание, став огромной могилой и ловушкой для любого неосторожного путника. Среди мертвецов были как почти разложившиеся многолетние трупы — бывшие кочевники, так и те, кого только начинало пожирать гниение — видимо тот самый отряд смельчаков из деревни.
Ю Линг обнажил меч, не решаясь ступать вперёд. Он ничего не смыслил в заклинательстве, но вряд ли существовала большая разница, кому рубить головы — живым или полугнилым мертвецам. Фэн Ся широко крутанул копьё, готовясь к удару.
— Я поднимусь на мече. — Фэн Су, наконец, пришёл в себя, подскакивая. Лодыжка ныла и, кажется, даже припухла, но обращать на это внимания не было времени. — Осмотрю с высоты.
Фэн Ся усмехнулся, смерив его снисходительным взглядом. Мертвецы почти подошли на расстояние удара.
— О, можешь не торопиться. У нас же полно времени.
Фэн Су взмыл в воздух как раз в тот момент, когда лезвие гуань дао отсекло клацающую зубами голову, взмахнув алой бахромчатой кисточкой.