Глава 2. Город обласкан солнцем, сердце объято страхом (1/2)
Деревня Бай Лао состояла из пары десятков домов и все они были довольно простыми и неприглядными — проедешь мимо и даже не запомнишь. Безликие постройки из рыжей глины, затерянные в бескрайних песках. Когда Бай Лао обвел их взглядом последний раз, они будто и не изменились, хоть и огонь местами покусал им бока. Здесь никогда не было шумно и многолюдно, и потому, тишина, воцарившаяся после нападения, не резала слух.
Когда Бай Лао вывели на улицу, пыль битвы ещё не осела, а в воздухе витали тошнотворные запахи крови и горелой плоти. Тела лежали на песке в странных неестественных позах, и даже кровь уже загустела и не вытекала из ран. Детей в их деревне было немного. Бай Лао натолкнулся взглядом на девочку прямо у порога одного из домов. Должно быть, она пыталась сбежать, но сталь чужого клинка всё-таки догнала её. Она лежала на спине и была красивой — в будущем, несомненно, загубила бы множество душ. Хотя нельзя отрицать, что она уже это не делала.
Их деревня хоть и находилась в отдалении, рядом проходил торговый путь. Торговцы пропадали на нём регулярно, но всё равно продолжали использовать — недалеко от него располагался крошечный оазис, такой удобный для привала. Обычно путники старались добраться до него к ночи и совершали ошибку, ведь ночь — идеальное время для лисьей охоты. Обычно этим занимались взрослые, но иногда и детей учили, как нужно заманивать доверчивых простаков. От Бай Лао в этом было мало толка, ведь необходимыми качествами, вроде затуманивания рассудка он не обладал, и потому работа ему в основном доставалась простая — то воды натаскать, то овощей к ужину начистить. Относились к нему, прямо сказать, не очень, даже местный глава, что позволил ему остаться в доме, ютясь на старой циновке в углу.
Иногда он смотрел издалека на торговцев — белые пыльные одежды, бронзовые от южного солнца лица. Выглядел ли его отец так же? Любила ли его мать? Чувствовала ли она хоть что-то, когда заманивала его в ловушку той холодной звёздной ночью? Никто не обращался с ним обходительно, и потому никогда не скрывалось, что его отец был обычной жертвой охоты, а он сам — необычным побочным эффектом. Бай Лао часто, засыпая, представлял отца, и как они могли бы вместе также путешествовать по торговым путям и ночевать в оазисах. И ни разу он не представлял мать. Ему хватало и того, что он знал — она была красива и успела дать ему имя прежде, чем умерла вскоре после родов.
Бай Лао ещё раз окинул взглядом бездыханные тела. Любой ребёнок его возраста давно уже был бы в ужасе от этой картины, но ему лишь было интересно, что будет дальше — предадут ли тела огню или так и оставят тлеть под открытым небом? Воины за его спиной уже гремели стременами и, судя по всему, собирались просто оставить всё как есть.
Вдруг на его плечо опустилась рука, тяжёлая и горячая.
— Не стоит смотреть.
Подняв голову, Бай Лао увидел того самого воина, что первым убрал меч в ножны тогда, в комнате. Теперь, когда страх смерти уже не так сильно сжимал горло, его можно было рассмотреть внимательнее: высокий, со шрамом над верхней губой и ямкой на подбородке. Глаза, словно два обсидиана, лучились спокойствием и усталостью. Лицо его не внушало страха, скорее уважение к явно опытному воину.
— Если когда-нибудь тебе это понадобится, — продолжил он, и голос его звучал слишком мягко для человека, чей меч ещё едва ли обсох от чужой крови, — моё имя Ю Линг.
Бай Лао кивнул. Он не думал, что доживёт до их следующей встречи, а потому своё называть не спешил. Ю Линг хмыкнул и больше ничего не сказал.
Раздалось ржание, уставших стоять без дела, лошадей, заставив Бай Лао вздрогнуть. Он отвернулся от мёртвой деревни и только сейчас заметил, что помимо двух молодых господинов на белых конях с ними было восемь солдат, включая Ю Линга. Все они уже седлали лошадей, чёрных. Не было ни повозки, ни паланкина, и быстрее, чем Бай Лао успел задаться вопросом, послышался голос, который он не хотел бы слышать больше никогда в своей жизни:
— Хватит торчать здесь! Привяжите зверёныша к лошади и пусть бежит. Выдвигаемся!
Белая лошадь взрыхлила копытами землю, пронесясь совсем рядом, и молодой господин оказался во главе отряда. Следом за ним степенно проехал второй, звеня своими золотыми пластинами. Их взгляды встретились, Бай Лао смотрел так умоляюще. Но он просто отвернулся. Детская злость и обида затопила его, заставив сжать кулаки. Зачем тогда нужно было вмешиваться и останавливать расправу над ним, чтобы сейчас не проронить и слова?!
Бай Лао остервенело потёр наполнившиеся горькими слезами глаза, как, вдруг, кто-то грубо оторвал его от земли прямо за воротник.
Ю Линг усадил его на лошадь перед собой и покрепче взялся за поводья, всё также сохраняя молчание.
Прижатый к крепкой груди, в стальном кольце чужих рук Бай Лао забылся тревожным сном. В конце концов, он был всего лишь ребёнком.
И, конечно, он уже не видел, как второй молодой господин обернулся через плечо, улыбнулся самыми уголками губ и продолжил путь.
***
Регион Фэнцзинь по большей части представлял из себя пустыню и мог бы быть абсолютно никчёмным, если бы под песками не скрывалось несметное количество драгоценных руд и минералов. Все крупные города располагались в живописных оазисах и, действительно, процветали. Каждый, кому в своих странствиях удавалось побывать в этом регионе, непременно, восхищались его богатством и невероятной роскошью. Особенный восторг вызывала столица — Цзиньлу — огромный город в самом живописном оазисе.
Бай Лао слышал о ней, когда все в его деревне собирались вместе, устраивались у большого костра и рассказывали разные интересные истории. Наверное, только эти воспоминания он мог бы назвать счастливыми — тогда он забывал, в окружении кого находился; забывал, что после нужно будет вернуться в темноту на старую затёртую циновку и засыпать таким несчастным и одиноким. Только в тех воспоминаниях он не был никому не нужным сиротой — вокруг него звучал смех, и звёзды в небе мерцали так ярко.
Он открыл глаза как раз в тот момент, когда их процессия миновала главные ворота. Стража на городской стене почтительно склонила головы перед своими молодыми господами и трижды ударила копьями, возвещая всех об их возвращении. Сама стена была огромной, с колоннами из белого нефрита, увенчанными золотыми головами фениксов. Знамена гордо развевались на ветру, и феникс на них величественно расправил крылья, сгорая в алом пламени.
Проведя всю свою недолгую жизнь в бедной захолустной деревне, Бай Лао не мог поверить, что такое вообще возможно. В городе было шумно, и все люди приветственно улыбались им, склоняясь в поклонах, но приближаться не смели. Взгляды их были прикованы к господам, что торжественно шествовали впереди, горделиво приосанившись и вскинув головы. На солдат внимания обращали немного, на незнакомого ребёнка и подавно не смотрели. Бай Лао жадно рассматривал всё вокруг: бесчисленные каменные домики с выжженными солнцем крышами, торговые лавочки с диковинками всех мастей, счастливых людей. Вокруг пахло солнцем, свежим жасминовым чаем и специями. Откуда-то доносился хрустальный звон защитных колокольчиков.
Столица, по истине, была прекрасна.
Засмотревшись на продавца сладостей, отливающего из карамели причудливых птиц и зверей, Бай Лао не заметил, как они оказались у дворца, и Ю Линг, мягко остановив коня, начал спешиваться.
— Доложи отцу, что мы просим его аудиенции. — Приказал молодой господин одному из стражников. Тот склонил голову и незамедлительно скрылся.
И снова страх колючим цветком распустился в сердце Бай Лао. Он всё ещё сидел на лошади, мёртвой хваткой вцепившись в иссиня-чёрную гриву, и боялся поднять глаза. Дворец, должно быть, отличался невероятным великолепием, но смотреть на него сейчас казалось совершенно невозможным. Получится ли сделать это позже? Бай Лао не знал, но так по-детски очень хотел надеяться на это.