Глава 1 (1/2)

Май 1991 года, Хабаровск

Ира старательно натирала стеклянную витрину цветочного ларька со стороны улицы, время от времени засти́рывая черню́щую от дорожной пыли тряпку в ведре с холодной водой.

К киоску подъехал тёмно-синий внедорожник Toyota, из которого вышли три человека внушительного вида в спортивных костюмах известной фирмы. Шедший впереди, по всей видимости, один их старших, озирался по сторонам пронзительным взглядом, напрягая мышцы лица, острые черты которого особенно зловеще смотрелись в купе со сломанным носом, выступающими надбровными дугами и крупными губами. Он первый достиг ларька и скрылся за дверью, в то время как следовавшие за ним молодые спортсмены остановились у крыльца и с ухмылкой рассматривали Иру, только что сдувшую с лица прилипшую прядь волос, о чём-то с усмешкой переговариваясь.

– Слышь, малая, может, кроссы мне заодно потрёшь? – один из них подошёл ближе к девушке, кивая на собственные белоснежные кроссовки.

– Подходи, почему бы и нет, – с раздражением фыркнула девушка и пожала плечами, а потом без раздумий плеснула грязную воду ему под ноги, чудом не намочив.

Не то чтобы она была настолько бесстрашной, скорее наоборот – кроткой и осторожной, но, отдавая последние крохи бандитам-бездельникам, которые только запугивали их расправой, не могла позволить к себе такого отношения. В эту секунду Красовская совершенно не подумала о возможных последствиях, наивно полагая, что раз они платят дань, то с ней за это ничего не сделают.

– Слышь, сука, ты охуела? – спортсмен резко отскочил, вскинув руки, а потом попытался подойти к Ире, перехватившей пустое ведро за тоненькую ручку.

– Угу, уху ела, как и не ты, смотрю! – Красовская исподлобья зыркнула на спортсмена и тут же покраснела от его нескромного обращения.

– Эу, Муха, угомонись, чё ты! – его окликнул второй молодчик, откинув сигарету в лужу, и подошёл ближе, чтобы успокоить разозлённого друга.

– Да ты зырь чё эта сучка сделала, – первый, выведенный из себя, указал на обувь, снова с агрессией дёрнувшись в сторону Иры. – Платить щас будешь, чувырла, или нахуй сгорит твоя богадельня!

– И так платим вам, всё мало что ли? – Ирина снова не смогла промолчать, бегло взглянув сквозь намытую стеклянную витрину внутрь ларька, где её запуганный дядя Лёша трясущимися руками протягивал зашедшему бандиту деньги.

– Эй, архаровцы, харе уже, завязывайте, – через опущенное стекло передней двери внедорожника свистнул им светловолосый в голубой джинсовке, отпустивший руку с тлеющей сигаретой сквозь оконный проём. Он посмотрел на парней и, не снимая круглых солнцезащитных очков, с предъявой кивнул им.

– Увидимся ещё, – с горящей злобой в глазах процедил Муха, пнув по ведру в руке девушки, отчего оно с шумом упало на раздробленный асфальт.

Две недели спустя

– Нет! Ну ты только посмотри на это! – Ира тяжело вздохнула, устремив взгляд на квадраты потолочных ламп, мигающих от беспричинного отключения электроэнергии. – Так ведь все холодильники полетят к чёртовой матери!

– Так по всему городу в последнее время, ничего не поделаешь, – со смирением ответил дядя Лёша, которому Ира приходилась родной племянницей. – Шоковая терапия в действии.

Красовский держал небольшой цветочный магазин, располагавшийся недалеко от Городского Дворца культуры, разместившегося на одной из центральных улиц города. Удобное расположение ларька значительно способствовало выручке, однако цветочный бизнес влёк за собой множественные заморочки и трудности. Доставка товара в Хабаровск была осложнена удалённость города от центров поставки, особенно в зимний период, суровая погода которого не щадила тонкую красоту и короткую жизнь срезанных растений.

– Зато «Общаку» этому уделять надо, как же, вот и разобрались бы с «ГорЭлектро» вместо того, чтобы приходить сюда за деньгами. Тоже мне крыша, – пробурчала девушка, проверяя герметичность дверей холодильников с цветами, чтобы не выпустить выработанный ими холод.

– Вот и скажи им это в следующий раз, если смелая такая. Нас тогда вообще сожгут к чёртовой матери, – фыркнул мужчина, не прекращая пересчитывать деньги и оставлять пометки в тетради.

– А вот и скажу! Эти цветы не раскупят ещё три недели, но они завянут намного раньше, и чем мы будем платить этим бандюганам? – спросила Красовская, обернувшись к дяде.

Дядя Лёша швырнул ручку в тетрадь, покачав головой:

– Вот вся в мать, такая же заноза, придумаем что-нибудь, пока продержимся! – он улыбнулся племяннице, которая была его единственным помощником в цветочном киоске.

– Вот только не говори мне про мать, я совсем не такая, как она! Ей, поди, там в Турции хорошо сейчас, тепло и мухи не кусают, а нам тут сиди и думай, как вывернуться, чтобы с голоду не сдохнуть, – с раздражением отмахнулась девушка, облокотившись ладонями на прилавок, в замешательстве вытягивая яркую ленту для цветов из бобины, прикреплённой к стене. – А, может, нам начать продавать гелевые шарики и открытки? А что, люди до сих пор покупают открытки. И Сашка пусть помогает, сколько можно по улицам шастать, ему уже пятнадцать.

– На Сашку надеяться, себе дороже, один ветер в голове. Посмотрим, Ир, скоро нужно будет платить за новую партию товара, – вздохнул мужчина, что-то чёркая в тетради. – Придётся вложить последние деньги, – обездолено поджал губы и кивнул.

– Но и они завянут, если эта хрень с электричеством так и будет продолжаться! Пусть только дойдёт очередь до хризантем и горшечных, я возьму все эти стебли и пойду к этой шайке-лейке требовать, чтобы разобрались со светом, если по-другому это не решить! – Ирина вскочила с прилавка, с болью стянув резинку с полураспущенного низкого хвоста. – Ты знаешь кто у них там главный?

– Да ты чего, обалдела что ли совсем? Сиди и помалкивай, здоровее будешь! – буркнул мужчина, покачав головой. Ира закатила глаза, но промолчала, не желая впустую раздражать родственника. – Этого ещё не хватало. Марина точно тогда сойдёт с ума, с Сашкой ей проблем мало что ли!

***

Сегодняшнее неспокойное утро началось с семейных разборок. Жена Красовского Марина с самой рани глотала карвалол – их сын Сашка совсем отбился от рук, связался с дурной компанией и сутками напролёт не появлялся дома. Вот и в этот раз он вернулся с гулянки ранним утром, от него разило алкоголем и сигаретами. Подросток уже получил львиную долю родительских нотаций и улёгся спать. Следующим на очереди стал дядя Лёша. К нему были адресованы претензии жены о нехватке денег, проблемах цветочного бизнеса и недостаточности отцовского воспитания в жизни сына.

Ира с облегчением выдохнула только тогда, когда оказалась за железной дверью квартиры, в которой с детства жила с семьёй дяди. Её мать была легкомысленной особой, любившей мужское внимание куда сильнее собственного ребёнка. Именно по этой причине девушка даже не знала кто её отец. Ира часто обращалась к дяде Лёше с этим вопросом, но он всегда обходил эту тему, легонько намекая на то, что мать Иры – женщина с пониженной социальной ответственностью, хоть и его родная сестра.

С наступившем в Хабаровске летом насущная проблема города так и не была решена, несмотря на клятвенные уверения электриков о скором устранении неполадок на главной электростанции.

Дорогостоящие цветы по-прежнему продолжали увядать до того, как их успевали продавать, что, в свою очередь, приносило бизнесу Красовских немалые убытки.

Ира никогда не забывала о том, как много дядя с тётей сделали для неё, заменив родителей. Продолжительное время они не могли зачать собственного ребёнка, а затем смирились с этим фактом и сконцентрировались на воспитании брошенной племянницы. Но в один из дней тётя Марина узнала о долгожданной беременности и только после тридцати они с дядей Лёшей познали счастье родительства. Возможно, именно из-за таких жизненных перипетий они упустили воспитание сына, безгранично балуя его и прощая все детские шалости, которые постепенно переставали быть детскими и имели все претензии на то, чтобы Сашка загремел по малолетке.

Красовская с досадой и саднящей сердце обидой смотрела на опустившиеся яркие бутоны, болезненно-серые стебли и пожухлые жёлто-зелёные листья срезанных растений из свежего привоза. Ситуация через запотевшее стекло холодильной камеры была не настолько пугающей, пока Ира не увидела весь масштаб захирения воочию.

– Ну, всё! – вспыхнула она, с раздражением откинув длинные тёмные волосы с лица.

Злая на весь мир, Ира принялась судорожно доставать из ваз стебли роз, хризантем, мимоз, гвозди́к и даже «благоухающих» лилий, не обращая внимания на разлетающиеся по сторонам брызги и сор.

Она всё ещё думала, собиралась с мыслями и была готова вывалить охапку сухостоя в мусорный бак за ларьком, но когда рука уже была готова перебросить цветы через бортик контейнера, в её голову врезался истошный крик тёти, наполненный нотами безнадёги. Красовская осознала, что не может позволить себе бездействие, а значит должна окунуться в то самое болото.

Пешеходная зона у ресторана «Амур», которая отродясь не знала рисунка протектора и свиста шин, была заставлена элитными иномарками. Большинство из них, праворульные японцы, мелодично вибрировали запущенными двигателями, а разговорчивые водители в костюмах как на подбор кучковались рядом со знакомым Ирине тёмно-синем внедорожником. Усатый водила что-то затирал собеседникам, активно жестикулируя, и забористо хохотал.

Ира семенила между машинами, лишь бы найти проход к крыльцу ресторана.

– Девушка, а Вы точно по адресу? Тут ресторан, а не баня! – мужской крик заставил Ирину обернуться, но она быстро впала в краску и под сопровождающий разрывной гогот вбежала по узким ступеням к дубовой двери ресторана.

Как бы Красовская не упрашивала портье впустить её в заведение, он лишь отнекивался и отмахивался своими белыми перчатками прямо перед её лицом, ссылаясь на неприличный внешний вид и нелепую цветочную композицию в руках.

Не желая терять время, девушка бегом обогнула угол здания и достигла заднего крыльца, на котором курили мужчины.

По одному их внешнему виду становилось ясно, что они не могут быть поварами, не говоря уже об официантах – с такими протокольными рожами можно было предложить только полведра студёной крови.

Девушка не позволила себе перевести дух, ровно, как и продумать тактику, вместо этого по старому доброму правилу «раньше сядешь – раньше выйдешь» с уверенностью направившись к крыльцу.

– Главный кто у вас? – исподлобья дёрнула челюстью и по-кошачьи сузила глаза, пытаясь рисоваться, в то самое время, когда её длинные волосы, собранные в низкий хвост, нелепо торчали на макушке антеннами, привнося в образ детские штрихи.

Не ожидавшие такой наглости братки на секунду задержали тлеющие сигареты у своих ртов.

– Это че за нахуй? Слышь, ты кто, блядь, такая вообще? Че надо? – злобно кивнул высокий бык с массивной цепью на необъятной шее.

Второй молчаливо нахмурил густые брови и дёрнул скуловыми костями, тем самым сделав акцент на сломанном носе, а потом вцепился глубоко посаженными глазами в девушку.

Та узнала его на лицо и сразу же ощутила по телу лихорадочную стынь.

– Поговорить надо со старшим, мы в общак вам так-то уделяем, – девушка сжала плечи и перехватила принесённую с собой увядшую охапку пальцами. – Проблема у меня. Я с цветочного ларька на Ленина.

– Заняты все сегодня, завтра приходи, – выплюнул первый и потянул за ручку двери, намереваясь удалиться.

– Мне сегодня надо, вы же тоже кормитесь с нас! Мне не к кому больше идти, пожалуйста! – недовольная нотка интонации Красовской заставила мужчину обернуться.

– Я тебе че сказал, алло? Ты чё, в уши долбишься?

– Да погодь, Ярик, я узнал её, это бизнесвумен с центра, мы были у них недавно, – сжав губы в тонкую линию, пояснил хмурый Степанчик, смачно сплюнув себе под ноги.

Дубовая дверь с тяжёлым скрипом натянула пружину и на крыльцо вылетел мужчина в приталенном чёрном костюме, он громко кричал в мобильный телефон, прижатый к уху приподнятым плечом.

– Да не ори ты, дура, сейчас… слышишь, сейчас я отправлю к тебе парней. Да говори ты нормально, блядь, не реви! – он с силой толкнул Ярика и соскочил со ступеней, тут же больно задев Иру за плечо. – Отошла! – со злостью адресовал девушке.

Красовская почти потеряла равновесие, но смогла удержаться на ногах, проводив орущего мужчину сверлящим взглядом.

– Всё ещё хочешь побазарить со старшим? – усмехнулся Ярик, намекая на выбежавшего мужчину.

Ире меньше всего хотелось бы вступать в диалог с тем нервозным авторитетом, но сощурила взгляд и успокаивающе потёрла до боли задетое плечо.

– Хочу, у меня срочно! – против своего внутреннего голоса закивала Красовская, лишь бы её не развернули восвояси.

– Да там Краб остался, пусть с ним базарит, – предложил Степанчик, поджав крупные губы в один угол рта, и кивнул головой в сторону входной двери. – Хули, заходи, раз пришла!

Просторный зал ресторана наводил на Иру волнительную неврастеническую панику – неброский интерьер, тусклое освещение, зловещая замкнутость, сигаретный кумар и возникающие из ниоткуда официанты в накрахмаленных передниках.

Сквозь учащённые удары сердца она следовала за Степанчиком, который матерно отшучивался знакомым, подавал дальним столикам знаки вытянутой рукой и приветственно кивал короткостриженой головой по сторонам. За островками с белоснежными скатертя́ми сидели мужчины из движения. Десятки голодных глаз оценивающе раздирали женский силуэт, создавая шумный фон – сальные ужимки, одобрительное угуканье и свистящий шёпот. Девушка боязливо вздрогнула, когда где-то рядом вспыхнул резкий гогот. Устоявшаяся в зале какофония не позволяла Ире сосредоточиться на собственных мыслях, она утеряла тонкую суть предстоящего разговора, потерялась в водовороте давящего биополя. В попытке не терять самоконтроль Ира выпустила воздух слегка приоткрытыми губами и перехватила принесённую с собой охапку в одну руку, чтобы незаметно промокнуть вспотевшую ладонь о подол джинсового сарафана.

За мощной спиной Степанчика девушка с трудом смогла разглядеть светловолосого мужчину в чёрной рубахе с закатанными рукавами, одиноко сидящего в стороне от всего сборища. Он неторопливо подносил к губам сигарету, стряхивая пепел в прозрачную пепельницу. Как только Ира подошла ближе, она сразу же ощутила беспокойный треск во всём теле от его пронзительного испытывающего взгляда.

– Краб, тут к тебе. Поговорить хочет, – Степанчик кивнул на побелевшую Ирину, которая перебирала в руках пожухлые цветы.

Юра заметил, как её глаза бегают по помещению, не решаясь установить с ним зрительный контакт. Мужчина вздёрнул бровями и слегка облизал нижнюю губу, красивым физиологическим жестом выпустив облако сигаретного дыма, что заставило выступ адамова яблока челночно качнуться.

Грудь девушки прерывисто вздымалась, Ира отчаянно хватала воздух, который был разбавлен едким дымом, вдохнув который она тут же изошла на кашель.

Цокнув, Краб молчаливо кивнул и снова направил взгляд на её приятное лицо.

– Не, ну я, конечно, всякого повидал, но что бы такое – это впервые, – неглубоко улыбнулся, тем самым обнажив передний ряд зубов. – Это что? – мужчина кивнул на сухостой, который Ира прижимала к груди. Как только девушка попыталась начать объяснение, Краб повернул голову в сторону. – Это чё за гербарий, Степанчик? – Юра слегка нахмурился в непонимании, которого не любил большего всего на свете.

Степанчик стоял в излюбленной для братков позе – собрав сцепленные руки на уровне живота, и прежде чем ответить ненадолго задумался, для пущего вида почесав затылок.

Чтобы окончательно не задохнуться в том напряжении Ира торопливо сглотнула после приступа кашля:

– Цветы… – провозгласила с излишней торжественностью и совершенно нечаянно прикусила кончик языка, будто так сработал инстинкт самосохранения.

Красовская крепче сжала пальцы, лишь бы этот несчастный сухостой не опал на ковровое покрытие.

– Понятно, что не плоды, – усмехнулся Краб, посмотрев на Степанчика, который тоже довольно гоготнул. – Зачем ты их принесла сюда?

Кончик языка неприятно резало, а потому Ира не смогла так быстро дать ответ.

Юра рукой подал знак Степанчику и тот уверенно стартанул в сторону гостьи.

– Забери у неё этот веник а, воняет же, – Олейников с лёгким раздражением сощурил глаза и, поджав губы, вкрутил тлеющий бычок в стекло пепельницы. Сглотнув, он кивнул Ире на пустой стул напротив. – А ты садись, не менжуйся, чего как не родная!

Красовская послушно села на мягкую обивку изящного стула и придвинулась к столу почти вплотную, о чём позже пожалела.

– Ваш кофе, – промурлыкала стройная официантка, мини-юбка которой была разрезана на бедре почти до самого причинного места.

Блондинка прогнула спину и изящно поставила кофейную пару на стол перед Юрой, будто бы невзначай обращая его внимание на своё глубокое декольте, вырывающееся из-под расстёгнутых пуговиц кремовой шёлковой блузы.

– Спасибо, Танечка, – Краб с лёгкой тенью флирта растянул уголки губ в улыбке, предварительно прочитав имя на бейджике.

Он не казался тем мужчиной, которого можно было бы взять лишь одним женским арсеналом, пусть и тяжёлой артиллерией.

Блондинка довольно хмыкнула и обернулась, удаляясь от столика вымеренными шагами, призывно виляя бёдрами.