Пролог (2/2)

Ира встрепенулась от одной этой фамилии, которая зажгла яркий огонёк в иссякшем блеске серых глаз.

– Не невестка Лихого случайно? – поинтересовалась Кисловская, облизав губы.

Та с шумом прыснула и кивнула, а потом потянула тоненькую сигарету к губам.

– Женькина жена, стало быть, – Ира чиркнула колёсиком зажигалки ей в помощь.

– А Вы их знаете? – без интереса спросила Лиза, нарочито манерно выпустив клуб дыма.

– Знала раньше, да. Когда-то я жила в Хабаровске, – согласилась Кисловская, пристально рассматривая угрюмую Лизу, которая не раскрепостилась даже после алкоголя.

– А ты выглядишь не очень-то счастливой для молодой жены. Смотри, вон там, видишь? Блондинка в зелёном мини. Она только что вышла замуж за одного положенца с Благовещенска, но ещё не поняла этой нашей скотской жизни, поэтому бездумно щебечет этим прожжённым сукам о новой машине и шубе. Но поверь мне, если мы снова встретимся через год, она совершенно по-другому запоёт. А теперь обрати внимание на рыжую в том углу, её муж Виталий Прохоренко по кличке Логопед оказался шизоидным садистом. Два года назад Алла уверяла нас о доме – полной чаше, а потом муж избил её молотком прямо во дворе того самого дома. Приехав сюда снова, она пряталась в уборной, скрывая от нас шрамы на лице. Я заметила такую особенность – каждая из нас, которая здесь впервые улыбалась, в следующий раз приезжала совершенно сломленной и безжизненной. А что не так с тобой?

Лиза дерзко фыркнула и наклонилась к хозяйке вечера.

– Встречный вопрос, а что не так с Вами?

Ира громко рассмеялась и совсем не по-женски опрокинула очередную стопку текилы.

– С нами всеми здесь не всё в порядке, Лиза, мы здесь как свиньи на убой, если мужчины проголодаются, понимаешь, о чём я?

Девушка нагнала морщины на своё приятное бледное лицо, сощурив глаза в полнейшем непонимании.

– М-м-м, ясно. Каждый раз, когда Джем собирает местных авторитетов, их жёны приезжают сюда, чтобы быть залогом мира. Если кого-то начинают отшивать, то ликвидируют и жён, теперь-то ты понимаешь? – прошептала Ира, приблизившись к собеседнице. – У них своя вечеринка, а у нас своя, чтобы мы не паниковали. Вот ублюдки, да? Это надо так придумать! Мы заложницы!

Дерзкая Лиза, умевшая одним неосторожным словом создавать себе проблемы на пустом месте, замолчала. После замужества с Лиховцевым-младшим она мало чему удивлялась, успев вкусить всю горечь бандитской романтики. Тот немалый багаж, который она несла за спиной в свои двадцать с небольшим лет, тоже был ей не под силу, но эти слова Иры стали самым большим камнем, время подобрать который пришло слишком рано.

Тень неприятного удивления коснулась её губ, которые дрогнули и растянулись в истеричной усмешке от неосознанной до конца истины:

– Такое бывало раньше? Кого-то убивали?

– А как же? Бывало!

– А как живёте с этим Вы? – тут же выпалила Лиховцева, сбрасывая сигаретный пепел резким движением длинного указательного пальца.

– Я рискую меньше всех здесь присутствующих, – пожала плечами Ира, закинув ногу на ногу.

Лиза всматривалась в приятные черты лица Кисловской – серые глаза, обрамлённые пышными ресницами, аккуратный нос, чувственные губы, бархатная кожа, внутренний блеск которой особенно ярко выделялся из-за убранных в высокую причёску каштановых волос. Что было такого особенного в этой женщине? Лиза не могла разобраться, но уже начала ощущать навязанную несправедливость по отношению к себе.

– И почему же? – вполне логичный вопрос не заставил себя долго ждать.

Кисловская промолчала, но с растерянностью снова облизала сухие губы:

– Не бери в толк, Лиза, это ничуть не улучшает моё положение. Ты лучше скажи, ты любишь своего мужа или была какая-то другая причина выйти за него? – достала из пачки сигарету и с упоением втянула лёгкими едкий аромат.

– Люблю его, конечно, он хороший. Но то, как это случилось, было просто ужасно, – многозначительная болезненная пауза тронула Ирину, а Лиза оценила реакцию Кисловской, рассмотрев в этом её нелегкий жизненный опыт и приняв её за того, кому можно выложить своё нутро. – Когда Женю избили отморозки, его папаша застрелил их, а меня, как свидетельницу, хотел замочить следом, и если бы Женька не сказал о том, что я его невеста, а Краб не убедил бы в этом Лихого, то он сделал бы это, – рваными движениями рук девушка унимала своё волнение.

– Краб, – протянула Ира, пробуя на вкус, но ощущала полную потерю обоняния, помнило только сердце, которое неприятно засаднило. – Гроссмейстер чёртов!

– Вы, вероятно, давно варитесь в этом котле. Как мне быть? Наша семейная жизнь – это сущий ад, каждый день я хороню его, и каждый день люблю и ненавижу.

– А что тут поделаешь, был бы выход. Ты его любишь, а он любит убивать. Уйти у тебя не получится, если ты не сделала этого раньше, больше такого шанса у тебя не будет – никто не отпустит. Остаётся только жить, как бы тяжело не было. Пока ничего не происходит, всё нормально. А как произойдёт, так будет уже поздно. К худшему не подготовиться заранее, поэтому не донимай себя мыслями о бытие, а просто цени каждое мгновение с любимым человеком, этого дорогого стоит, – Кисловская внезапно прониклась к Лизе, дрожащий голос которой заверял о её искренности. – Уж я об этом знаю не понаслышке.

– Не так, что бы ново! Но и не так, что не попробовать! – подвела итог девушка, словно речь шла о новой помаде. – А теперь Ваша очередь. Не любите своего мужа, я угадала? – не постеснялась Лиховцева, крутя между пальцами вторую сигарету, до которой ещё не добралось пламя зажигалки.

– Эта история стара как мир, и настолько же длинна, – бесстрастно протянула Ира, смотря в зеркальную мозаику за баром.

– А я никуда не тороплюсь, – ухмыльнулась Лиза, разведя руками.

Шатенка по-хозяйски схватила бутылку текилы из-под барной стойки и поставила высокие стопки в ряд. Она небрежно подняла локоть худощавой руки и плавным движением разлила по ним алкоголь, с шумом подтолкнув стопку Ире.