Фастберн (nc-17, Махито/Джунпей) (2/2)

Не то чтобы Джунпей был искушенным в сексе, но тех видеороликов, которые он смотрел, было достаточно, чтобы оценить происходящее именно как «странное». Язык Махито прямо сейчас совсем не такой, каким должен быть человеческий, он намного длиннее и напряженней, больше похожий на червя или моллюска, на монстра из фильмов ужасов, по крайней мере по ощущениям. Слюна, капающая с него, вязкая, даже густая, больше похожая на слизь, медлеено стекает по внутренней стороне бедер, остужая разгоряченную кожу и заставляя дрожать от яркости ощущений. Язык упруго толкается внутрь, преодолевая сопротивление мышц, давит и проскальзывает глубже, раздвигая тугие стенки.

Джунпею не больно, хотя он не сомневался, что будет, только ноги трясутся от напряжения, пальцы скребут по неровности бетонной стены, и он старается вскинуть бедра, чтобы насадиться на язык откровеннее и сильнее. Махито издает звук, похожий на одобрительное хмыканье.

Джунпею кажется, он прямо сейчас лопнет, взорвется от перенапряжения, как гребаная лампочка.

Махито заставляет его расслабиться, привыкнуть к ощущению чего-то давящего внутри, оставляет много вязкой слизи, явно не уступающей по свойствам обычному лубриканту, и наконец отстраняется.

— Не зажимайся, — голос звучит вполне уверенно, ровно, будто только что Махито не вылизывал гладкое разгоряченное нутро нечеловечески длинным языком.

Джунпей краснеет от стыда после такой просьбы, но изо всех сил старается угодить, расслабляя сфинктер и не давая мышцам сомкнуться.

Махито берет руки Джунпея, отрывает их от стены, в которую он упирается, заводит ему за спину и кладет на ягодицы, желая, чтобы он держал сам себя. Джунпей сильнее вжимается в стену лицом и грудью.

Почему он вообще сейчас стоит в таком виде и мелко трясется от возбуждения? Почему ему приятно то, что с ним делает Махито? Потому что в нем бушуют гормоны? Потому что он, как бесхозный щенок, пошел за первым, кто поманил за собой? Потому что он, как все тот же бесхозный щенок, привязался к единственному человеку, который не издевался над ним и отнесся с пониманием?

Перед внутренним взором снова возникает улыбка Итадори. Солнечная, теплая, согревающая. Джунпей усмехается и хмыкает.

Махито надавливает на поясницу, заставляя Джунпея прогнуться еще сильнее, и медленно, плавно вставляет. Кажется, что его член даже меньше языка, поэтому Джунпей вообще не ощущает дискомфорта, только в самом начале, а потом становится совсем хорошо.

Улыбка Итадори меркнет, тускнеет, покрывается рябью и исчезает, Махито обхватывает бедра Джунпея ладонями и натягивает его на себя до упора. Давление усиливается. Сначала совсем немного, почти незаметно, но с каждым мгновением все больше и больше, пока не становится почти невыносимым. Джунпей пытается отстраниться, непроизвольно сжимается на основании члена, всхлипывает и дергается как насекомое, насаженное на иглу. Становится больно. Очень больно. Кажется, что член Махито превращается в бур, что сейчас он протаранит его насквозь до самой глотки. Внутри все тянет и будто горит. Слезы выступают в уголках глаз, и дыхание перехватывает.

Махито кладет ладонь на низ живота Джунпея, и только в этот момент он осознает, что член в нем настолько большой, что головка выпирает наружу, натягивая кожу.

— Больно?

Джунпей кивает и скулит, но Махито только давит сильнее, поглаживает головку через брюшную стенку и прижимает ладонь крепче.

Он начинает двигаться, медленно, отстраняясь и снова толкаясь внутрь, живот каждый раз округляется, когда Махито входит до конца. Джунпей болезненно всхлипывает, стонет, шипит. Слезы сбегают по его щекам, губы дрожат, во рту пересыхает, но крик — признак поражения и капитуляции — так и не вырывается наружу. Все же Джунпей очень хорошо умеет терпеть физическую боль.

Кажется, Махито сжаливается над ним, уменьшая размер члена до обычного, человеческого, но теперь двигается быстрее, резче, размашисто, так что склизкая слюна-смазка пошло хлюпает от каждого шлепка о ягодицы.

Махито перемещает ладонь с живота на член Джунпея, обхватывает его пальцами и принимается дрочить в одном темпе с тем, как вбивается в его задницу.

Джунпей чувствует, что его тело просто не выдержит, оно напрягается до предела, гудит, разгорается ярко-ярко, перед глазами пару раз мигает темнота, звуки доносятся как сквозь толщу воды. Стоны становятся громче, а спасительная прохлада стены желаннее. Джунпей крепко жмурится и трется о шершавую неровность щекой, даже не замечая, что остаются царапины.

Махито кладет другую ладонь на грудь Джунпея, прямо поверх футболки, давит, и пальцы проваливаются сквозь прутья грудной клетки, раздвигают их, чтобы добраться до сердца, нет, не до сердца, до самой души... Джунпея трясет как в припадке, сознание тонет в черноте, свет исходит только от души, которой старается коснуться Махито, всякая боль, которой Джунпей был полон, исчезает, тело делается легким и мягким. Белый шум звенит в ушах. Внезапно свет заполняет все вокруг, моргает два раза и с громким хлопком гаснет.

Пахнет потом, жаром разгоряченных тел, мускусом и чем-то еще. Сыростью? Да, кажется, именно ей.

Джунпей кончает ровно в то мгновение, когда Махито проводит подушечкой пальца по его душе. Кончает от переизбытка ощущений, энергии и напряжения. Махито придерживает его, подхватывает, чтобы не упал, плавно выскальзывает, снова значительно уменьшившись в размерах, чтобы не навредить, поднимает Джунпея на руки и уносит в гамак.

Если бы Итадори обратил внимание на Джунпея раньше, чем Махито, Джунпей точно так же повелся бы на него, точно так же влюбился бы в него и захотел его, а потом утопил бы в своей темноте.

Махито этого не боится. Он ныряет в озеро мрака как в самые чистые и прозрачные воды, упивается чернотой и ищет. Ищет то, что однажды заберет себе. Однажды. Но не сейчас. Сейчас ему интересно изучать человеческую природу и реакции организма. Сейчас ему интересно познать все грани человеческих удовольствий. Сейчас ему нужно заставить Джунпея зависеть от него эмоционально, морально, физически — всеми доступными способами, чтобы в итоге он сыграл выбранную для него роль в забавном и смертельно опасном спектакле.

— Спи. Сейчас время отдыхать.

Махито почти заботливо отводит от лица темные, влажные от пота волосы и укрывает Джунпея каким-то тряпьем наподобие пледа.

Лампочка в дальнем конце убежища Махито вспыхивает особенно ярко, мигает и гаснет с приглушенным хлопком.