Костюм (1/2)

Тишина опустилась на заметно опустевшую лабораторию, когда Джон сменил Эндрю ”на посту”. Эдвард сидел в углу дивана, у окна, его руки-ножницы неподвижно лежали на коленях. Он тут же повернулся на звук открываемой двери, встречая Джона открытым и внимательным взглядом. На столике лежали нетронутые книги. Джон обратил внимание, что на подоконнике появился горшок с небольшим цветком — уголок его губ дрогнул в лёгкой, едва заметной усмешке.

— Эдвард, добрый вечер, — с мягкой улыбкой обратился к нему Джон.

— Добрый вечер, — мягко отозвался Эдвард, не отрывая своих темных глаз от Джона.

В руках у Джона был простой полупрозрачный полиэтиленовый пакет, и внутри можно было различить какие-то сложенные вещи. Он поставил пакет на стол.

— Как тебе у нас? Освоился немного? — мягко спросил он, проходя вглубь комнаты.

— Пока... нормально, — Эдвард неопределенно пожал плечами.

Джон присел в кресло напротив.

— Эдвард, послушай, нам сейчас нужно сделать одно дело… немного неудобное, возможно. Нам нужно снять с тебя костюм, — произнес он осторожно. — Я понимаю, это может быть неприятно, но это необходимо, чтобы мы могли двигаться дальше.

Эдвард замер. В его глазах промелькнуло что-то похожее на панику.

— Снять костюм?

— Я понимаю, что ты к нему привык, — Джон говорил ровно, без давления, — но это необходимо. Это часть… твоей новой жизни. Обычная одежда, Эдвард, которую ты сам сможешь выбрать позже, — это тоже важный шаг.

Эдвард молчал, опустив глаза. Внутри него шла борьба. Черная кожа костюма была не просто одеждой — а защитой, за которой он мог хоть как-то прятаться от мира. Расстаться с ним… значило лишиться и этого, остаться без привычной оболочки, стать ещё более беззащитным.

— Не бойся, это не так страшно, как кажется, — мягко сказал Джон, видя его замешательство. — Мы сразу же переоденем тебя в другую одежду. Я помогу. Скажи, ты помнишь... как он расстёгивается? Тебя же осматривали, верно?

— Да... вот тут, — тихо сказал Эдвард, указывая ножницами на крупные металлические застёжки.

— Хорошо. Скажи, а ты знаешь, зачем тебе вообще был нужен этот костюм?

Костюм... Эта мозаика из разномастных лоскутов черной кожи, грубо сшитых вместе и закрепленных словно смирительными ремнями — выглядела как плод импровизации эксцентричного изобретателя. Но за этим явно крылась цель, это не могло быть случайностью. Защита от внешних повреждений — это понятно, но не просто же от порезов он защищался... Может быть, стабилизация тканей? Чтобы что-то не развалилось внутри? Механистичность костюма не ограничивалась внешним видом — походка Эдварда была неестественной, будто костюм не просто облегал его тело, а сковывал движения. Или же причина была глубже — нужно будет обязательно сделать рентген, отметил Джон про себя.

— Я... не знаю, — пробормотал Эдвард, опуская взгляд. Он действительно не знал. Вернее, никогда не задумывался. Костюм был частью его жизни с тех пор, как он себя помнил. Он ощущал его не как одежду, а как вторую кожу, как неотъемлемую часть себя.

— Ну что? Тогда приступим? — Джон смотрел на него с ожиданием, в котором, тем не менее, сквозило отчётливое стремление к действию.

Эдвард замер, опустив голову, его плечи сковало напряжением, ноги словно вросли в пол. Он кивнул едва заметно, безмолвно и покорно соглашаясь с неизбежным.

— Не волнуйся, это займет совсем немного времени, — мягко ободрил Джон. — Зато потом ты почувствуешь себя… по-другому.

Эдвард стоял покорно и неподвижно, позволяя Джону приблизиться. Звук отстегивающихся ремней — щелчки металла, шорох кожи — звучал в тишине комнаты неестественно громко. Джон действовал аккуратно, расстегивая ремень за ремнем, освобождая его от черной оболочки. Под ней открылось тонко сложенное тело, кожа была такой же неестественно бледной, с просвечивающимися под ней синими прожилками вен. Его тело выглядело хрупким и уязвимым, словно вынутым из темного футляра после долгих лет заточения.

Едва ткань отделилась, Эдвард почувствовал какое-то новое, непривычное ощущение, будто его кожа впервые соприкоснулась с воздухом.

С каждым освобождаемым сантиметром росло чувство незащищённости и уязвимости, как будто его физические границы исчезали. Он был полностью зависим от действий Джона, с замиранием сердца ожидая дальнейшего унижения. ”Дальше будет только хуже,” — пронеслось в его голове.

Джон тем временем, оголяя торс, двигался вниз, к рукам. Дойдя до уровня предплечий, где кожаная ткань переходила в сложное крепление конструкции ножниц, он остановился. ”Здесь начинается самое интересное,” — пробормотал он скорее себе, чем Эдварду. Он достал из пакета ножницы — и лезвие, скользнув под натянутую ткань, аккуратно пошло вдоль. Эдвард вздрогнул от внезапного прикосновения холодного металла.

Джону тоже было немного не по себе от этой ситуации, но ”надо” брало верх — он старался сохранять профессиональную отстраненность, словно он был наблюдателем, а не участником происходящего, состредоточившись исключительно на технических аспектах процесса.

Его пальцы проникли под ткань костюма в районе поясницы, спуская его ниже.

Жар стыда обжёг кожу Эдварда, и липкая паника поднялась волной. Он ощущал каждое движение Джона как безжалостное вторжение в его последний островок хрупкого убежища. Осознание собственной беспомощности и уязвимости нарастало с каждой секундой. Он не понял, что произошло потом. Он просто инстинктивно попытался отстраниться, дернувшись всем телом, пытаясь сбросить с себя это наваждение чужих рук, и... яркая, алая кровь уже расползалась по ослепительной белизне рубашки на предплечье Джона.

Время замерло. Дыхание перехватило, сердце ударилось о ребра, отдаваясь гулким, нарастающим стуком в ушах. Снова! Опять он натворил что-то ужасное, опять он причинил боль. Обжигающая вина волной сдавила грудь. Он со страхом смотрел на Джона, на кровь и, сжавшись, медленно пятился назад, ожидая удара. Он почти не сомневался, что Джон сейчас ударит. Он знал, что заслуживал этого.

Джон резко отдернул руку, опешив и с какой-то досадой рассматривая порез. В его взгляде, скользнувшем по Эдварду, промелькнул вызов, что-то холодное и жесткое, как осколок стекла. Мгновенная вспышка злости прорвалась сквозь его решение во что бы то ни стало быть бережным с Эдвардом. Но уже в следующее мгновение лицо Джона снова стало ровным, почти приветливым, и тон вернул прежнюю мягкость.

— Эдвард, все в порядке. Не переживай так. Ты не виноват. Ничего страшного не произошло, — он сделал небрежный жест рукой. — Это ерунда, небольшая царапина. Я сам неаккуратно повернулся. Я понимаю, тебе с ножницами очень неудобно. Я сейчас вернусь.

Джон развернулся и быстрым, собранным шагом направился в туалет, чтобы промыть порез под струёй холодной воды и замотать платком — ничего больше под рукой не было. Нужно взять себя в руки, успокоиться. Внутреннее раздражение, вспыхнувшее от неожиданной боли, нужно было погасить. Этот нелепый порез словно окатил его волной адреналина — неужели он думал, что этого не произойдет? Он усмехнулся своему отражению. Нужно было успокоиться, чтобы продолжить этот странный, напряжённый, затянувшийся сеанс. И скорее убирать к черту эти ножницы, пока он не натворил тут бед.

Вернувшись, Джон держался спокойно, даже с подчеркнутой небрежностью, словно ничего не случилось.

— Эдвард? Слушай, забыли то что сейчас произошло, договорились? — он говорил мягко, как и прежде. — Просто продолжаем дальше. Пожалуйста, потерпи ещё немного, осталось совсем чуть-чуть, и мы закончим.

Эдвард смотрел, как затравленный зверек, не смея поднять на Джона глаза.

— Прости… меня.

Джон не смог сдержать лёгкой улыбки. На ты? Он тепло посмотрел на Эдварда.

— Тихо, Эдвард. Все хорошо, правда. Ты ни в чем не виноват.