Глава 1 (2/2)

— Выберите то, что понравится.

— Я здесь не за этим.

— А зачем вы здесь, Ки Хун?

— Вы пригласили меня, чтобы прояснить недопонимание между нами, — с его губ срывается нервный смешок. — Хотите убедить, что делаете благое дело, отправляя людей на смерть? Валяйте. Но будьте вы хоть самым красноречивым человеком в Корее, убийство останется убийством!

К его удивлению, Ведущий лишь тихо смеется, обнажая ряд белых зубов. Ки Хун невольно засматривается — Ён Иль смеялся редко, преимущественно над собственными шутками, но улыбка у него всегда была притягательной.

— Ин Хо. Хван Ин Хо, — тут же поправляет он себя, слишком поздно понимая, что произносит чужое имя вслух. Ведущий вмиг поджимает губы.

— Вы не перестаете меня удивлять, — говорит он. — Навели справки?

— Пообщался с вашим братом.

Лицо Ин Хо мрачнеет, а губы сжимаются в тонкую линию. Вот она — ахиллесова пята, отмечает про себя Ки Хун. Джун Хо действительно поделился некоторой информацией о своем брате: оказалось, что история про жену была правдой, просто с истекшим сроком годности. Ён Иль не врал ему. Ки Хун тут же одергивает себя — это ничего не меняет.

— Что вас рассмешило? — Он возвращает разговор в нужное русло.

Ведущий несколько минут просто молча смотрит на него, а после крутит запястьем, пытаясь подобрать слова.

— Ваш огонь, Ки Хун… Упрямство, избирательная жажда справедливости… Вы как щенок, которого бьют, а он все равно ластится к рукам, — Ин Хо хмыкает и кривит угол рта. — Вы сломлены, но каждый раз находите силы, чтобы начинать борьбу снова и снова. Откуда в вас столько веры в людей?

Вопрос повисает в воздухе — это не то, что Ки Хун ожидал услышать. Он думал, что его будут переубеждать, пытаться уговорить сесть в самолет, начать новую жизнь и забыть про игры. Он не был готов, что его будут пытаться изучить, словно жука под микроскопом.

— Если бы я хотел заняться самоанализом, то обратился бы к специалисту, — огрызается он.

— И все же ответьте.

Ки Хун хмурится — его брови страдальчески изгибаются, лоб прорезывают морщины.

— Я просто хочу остановить эту вереницу бессмысленных смертей. Все эти люди… игроки… они не заслуживают смерти… Никто из них, — тихо говорит он, делая паузы между словами, словно ответ на вопрос оказался труднее, чем он думал.

— А это ваше право — решать, кто заслуживает смерти, а кто нет?

— Нет, но… — Ки Хун запинается. — Никто не заслуживает… такого конца. Когда последние минуты жизни становятся шоу для богатых подонков. Игроки — живые люди, а не лошади на скачках!

Ин Хо мягко улыбается, и Ки Хун чувствует себя бестолковым ребенком. Неприятно.

— Лошади тоже живые существа — добрые и трудолюбивые, но это не мешает вам делать на них ставки. Вы когда-нибудь жалели кобылу, которая, споткнувшись на трассе, ломала себе ноги или хребет, а после получала пулю в лоб? Вам было дело до ее жизни, когда она только что уничтожила ваши шансы на кругленькую сумму? — Ки Хун тут же отводит глаза в сторону. Его захлестывает волна неприятных воспоминаний, но гнев оказывается сильнее.

— Вы только что сравнили людей с лошадьми?

— Скорее провел аналогию, — Ведущий подается вперед, поставив локти на стол и опустив подбородок на сложенные ладони. — Поймите, Ки Хун, подобные мероприятия существовали во все века. Вы же помните гладиаторские бои? Элита всегда старалась выкупить лучшие места, чтобы узреть бойню во всей красе. Для представлений строили специальные арены, свозили диких животных из разных уголков страны на потеху публике. Неужели вы думаете, что один выживший гладиатор может разрушить систему, существующую уже несколько тысячелетий?

— Я знаю, что Римская империя рухнула, несмотря на свое величие, — упрямо отзывается Ки Хун, поджав губы и прищурив глаза. — Люди устраивали революции, чтобы изменить свою жизнь к лучшему. Имея желание и ресурсы, можно совершить невозможное.

— Человеческая сущность останется прежней, пока будет существовать цивилизация. Никакое влияние, никакое могущество не сможет вытравить из людей их пороки. Алчность всегда была краеугольным камнем. Всегда будет социальное расслоение, всегда будут богатые и нуждающиеся. Ни я, ни вы не сможете этого изменить.

— Даже если так… — цедит сквозь зубы Ки Хун. — Даже если мне удастся спасти хотя бы четыреста пятьдесят шесть человек — это уже будет победой. А если вы остановите игры… Просто представьте, сколько людей вы сможете спасти, отказавшись от этого аттракциона смерти.

Из груди Ведущего вырывается тяжелый вздох. Он откидывается на спинку стула, подносит к губам стакан, делает медленный глоток. Тяжелый взгляд карих глаз смотрит сквозь собеседника — Ки Хуну кажется, что его слова заставили Ведущего задуматься. Наконец-то чаша весов склонилась в его сторону.

— Давайте проясним некоторые моменты, — после долгого молчания говорит тот. — Мне кажется, вы не до конца понимаете структуру игр и мое место в ней… О Иль Нам и еще несколько уважаемых людей, чьи имена вам знать не стоит — целее будете, основали уже известную вам систему игр. Для ее реализации нужны ресурсы — это не только выигрыш, но и декорации, найм персонала, оружие, обеспечение секретности и безопасности. Для реализации подобного уровня нужны спонсоры — VIР-ы. Люди, готовые тратить баснословные деньги взамен на шоу, где горстка оказавшихся на дне нищебродов будет готова пойти на любые крайности ради выигрыша. Я не король на этой шахматной доске. Моя работа — следить за организацией и персоналом, обеспечивать комфорт и безопасность наших гостей. Исчезну я, на мое место встанет другой. Тот, кто не будет садиться с вами за стол переговоров, а просто пустит вам пулю в лоб, Ки Хун.

Ведущий делает многозначительную паузу и выразительно смотрит в глаза своего собеседника.

— Так скажите мне, вы до сих пор считаете, что я — тот, кто может остановить эти игры?

За столом повисает тишина. В голове Ки Хуна отчаянно крутятся шестеренки. Ведущий дает ему время — небрежно подзывает официанта и делает заказ на двоих.

— Я заказал вам стейк — надеюсь, вы простите мою самоуверенность.

— Я не голоден.

— Я заплачу́, — с губ Ведущего срывается смешок.

— Разумеется, вы!

— Не зря друг называл вас главным скупердяем из Сан Мун-дона.

— Откуда вы?.. — вспыхивает Ки Хун. — Подслушивали?

— Ваш друг был кладезем ценной информации.

— Пока вы его не убили!

— Вы поставили под угрозу мою работу, — Ведущий равнодушно пожимает плечами. — Мне было интересно наблюдать за вами, но мои обязанности требовали решительных действий. К тому же, ваш маленький бунт изначально был обречен на провал. Если бы вы не были важны для меня, никто из бунтовщиков бы не выжил.

— Из всех все равно выжил только я! — в отчаянии выкрикивает Ки Хун и лупит кулаком по столу. — Вы убили всех до единого!

— Их крови нет на моих руках.

— Ложь! Их кровь на руках тех, кто служит этой системе! Все они — Сан Ву, Сэ Бёк, Чон Бэ, Али, Дэ Хо — не заслужили смерти! — Голос Ки Хуна дрожит, пока взгляд напрасно пытается найти раскаяние и сожаление в глазах напротив.

— Сан Ву? Ваш друг? — Тон Ведущего сочится насмешкой. Он хватает мужчину за запястье левой руки, заставляя замереть и перевести взгляд на собственную раскрытую ладонь. Чужие пальцы с иррациональной нежностью гладят рубец шрама. — Помните, как он собирался вонзить нож вам в горло во время игры в кальмара? Или как насчет шрама на вашем бедре — не болит? Наш хирург сказал, что вы потеряли много крови.

Ки Хун выдергивает руку из захвата, чтобы тут же накрыть ладонью шрам на левой ноге — несмотря на то, что тот скрыт тканью брюк, под темным взглядом Ведущего он ощущает себя обнаженным.

— Открою секрет: ваш друг знал, что нужно выбирать треугольник во время игры в Дальгону. Помог вам?

— Он пожертвовал собой в последней игре!

— А мог бы уйти живым! Но он выбрал убить себя, лишь бы куш не достался семьям погибших! Ки Хун! Неужели вы забыли прежние правила? Это сейчас система стала лояльней — выигрыш распределяется среди победителей. Неужели не помните, что на ваших первых играх все было иначе? Ваш друг выбрал деньги вместо собственной жизни. Он знал, что вы позаботитесь о его матери, он просто не мог допустить, чтобы выигрыш ушел прямо у него из-под носа.

— Замолчите!

— Ваш друг во время игр всегда выбирал деньги. И умер ради них.

— Да замолчите же!

Ки Хун хватается за голову, закрывает уши руками и с силой зажмуривается. Его колотит — та правда, что сидела в подсознании и которую он игнорировал столько лет, наконец была произнесена вслух. Эта гребанная правда раздирает ему сердце в клочья. Сан Ву — друг детства, гордость района, пример для подражания, тот самый идеальный Сан Ву отринул его руку, когда Ки Хун предложил ему выйти из игры. Сан Ву, который знал, что будут сахарные соты, и который позволил Ки Хуну выбрать зонт. Сан Ву, который безжалостно столкнул человека со стеклянного моста, а после хладнокровно перерезал горло Сэ Бёк.

— Дышите, Ки Хун, — мягкий голос пробивается сквозь пелену отрицания, помогая сделать глубокий вдох, а после длинный выдох. Раз за разом, раз за разом, пока отчаянно колотящееся сердце не перестает пытаться проломить ребра. Ки Хун открывает глаза, тут же натыкаясь на встревоженный взгляд Ведущего. Тот даже протягивает к нему руку, но так и не позволяет себе прикосновение — лишь держит ладонь в сантиметре от его плеча.

— Чего вы хотите? — наконец говорит Ки Хун. В его голосе уже нет привычной бравады или упрямства. Лишь смертельная усталость.

— Заключить союз.

— Союз? Я не буду помогать вам в этом грязном деле.

Ведущий ласково улыбается.

— Нет, конечно не будете, — он делает два глотка виски и с улыбкой смотрит на мужчину напротив. — Это я помогу вам.

— Издеваетесь?

— Нет.

— Зачем вам это, Ён… Ин Хо? — быстро поправляет он себя, в то время как Ведущий, кажется, задерживает дыхание.

— У меня… есть причины, — уклончиво отвечает тот, не сводя темных глаз со своего собеседника. — Пытаться остановить игры — бесполезная затея. Вы не сможете сломать систему, Ки Хун. Но вы можете создать условия, в которых она перестанет работать.

Предложение звучит уж слишком заманчиво и красиво для человека, которого он последние несколько лет считал едва ли не самым настоящим злом. Но почему бы не послушать — что он теряет?

— Что вы предлагаете?

Ведущий улыбается, напряженная складка между его бровей разглаживается.

— Для начала давайте поужинаем. Нельзя бороться со злом на голодный желудок.