Глава 45. И приговор и договор (1/2)

Новостью о предательстве, наверное, все же друга, был раздавлен Мастер Хамир и его же взволновала одна особенность, которая не могла остаться не разгаданной:

— Уважаемая, Велламо. Над каждым Мастером Камар-Таджа, так уж заведено, давлеет клятва верности, подчинения и долга. Каким образом один из нас смог сделать то, что сделал?

Пич, сцепив руки в замок и стиснув зубы до такой степени, что заныли нервы, исподлобья глядел на невозмутимого и такого незнакомого в молодом облике Навина, который закинул ногу на ногу и принялся рассматривать свою полностью восстановленную руку. На эту руку смотрели все и это тоже вызывало смятение.

— С этого момента и до вынесения приговора, все сказанное в этих стенах будет правдой, — Велламо вскинула прозрачные ладони, запечатывая комнату знакомой магам голубой энергией. — Я начну сначала то, что известно и касается меня, дальше — спросите вы.

Эта водная статуя замерла возле названной Кай`Ши и заговорила.

— Русалок создала я. Не такими, какой вы видели Соню. Для меня они были тогда не столько детьми, сколько новыми органами осязания, дополнительными конечностями, помощниками и защитниками. Как по нити, я могла скользить из одного живого сосуда в другой, связав их прочневшими узами и почти что в один организм. Но времена менялись, к ним нужно было приспосабливаться всем. Первой стала моя Каали. Бедная малышка, не способная своим Зовом подозвать ни единого самца, а отложенная икра и оплодотваренная, не связанными, гибла кладка за кладкой. Это было отчаяние, и она взмолилась о пощаде. Мной был адаптирован один ритуал, тонкости которого объяснить я могу, но поймет их разве что юная богиня междумирья.

— Ритуал частичной передачи? — Катя вскинулась и задумчиво нахмурила темные брови. — Вы поделили своих созданий с другим богом?

— Не совсем так, но близко. Проходя через него, мои дети обретали индивидуальность и то, чего я им дать не могла — душу. Получив ее, Каали твердо встала на обе ноги, утратила часть первоначальных черт своей расы и даже сменила способ размножения. Моя маленькая девочка, живя в пещерке на краю одного поселения, испытала дикий восторг, сумев в первый свой Зов в другом качестве встретить юношу, что откликнулся и забрал ее с собой, подарив то, чего ей так не хватало — любовь и семью. Она училась, она врастала в этот мир, не забывая и родину, но роды в человеческом облике сломали русалку. Возможно, она была сломлена изначально, и мне следовало милосердно уничтожить ее после первого созревания. Но я не могла и все стало тем, чем является.

Богиня смолкла.

— Мы слышали эту легенду, — Гертмунд вздохнул глубоко и шумно, отчего сипло закашлялся. — Не справившись с болью, она покончила с собой, оставив в живых двух разнополых полукровок, которые со временем основали свой род и вытеснили менее удачливых сородичей из эволюционного цикла.

Прозрачное лицо повернулось к минотавру, и плечи богини опустились.

— Да, дети двух миров, перевернувшие подводный мир.

— Как их звали? — Стрэндж с трудом разомкнул губы, ссохшиеся краями свежей раны.

— Намира и Навин, — горько улыбнулась рассказчица и все взгляды вновь скрестились на вынужденном подсудимом, что демонстративно подпер щеку кулаком и спокойно слушал интересную историю, ничем не показывая то, что это как-то его касается.

— Намира призвала себе супруга суши и за всю жизнь родила больше пятнадцати детей. Затем, после поздней, но все же смерти связанного от старости, спустя какое-то время встретила нового мужчину и потомков обоих полов стало еще больше. Навину было сложнее…женщины суши не могли ему дать того, что способна подарить связанная, той любви, той общности, того мира в душе. К тому же, начиная с шестнадцати лет, он каждый год слышал Зов, приплывал на него, смотрел на тех других русалок, что удивленно шарахались, смеялись и дичились странного сородича. Естественно, ни о каком межвидовом потомстве не было и речи. Как-то, что птица и ящерица не могут создать пару.

— А ритуал? — Ëн Сук откинула косу за спину, склонив голову на бок. — Существуя однажды, доказав эффективность свою, он мог повторно сработать?

— Мог. Но никто из исконных не рискнул более к нему прибегнуть, пока не появилась новая русалка, неспособная дозваться самца.

— Мирайя? — Вонг, как человек, прочитавший дневник Навина в самом начале этой запутанной истории, помнил имя упомянутой там женщины.

— Нет, — Велламо отвела взгляд, будто опасаясь расплакаться или же испытывая стыд. — То дитя звали не так, но она не смогла призвать ни единого самца, кроме Навина. И он был в восторге. Угасающая с каждым годом надежда, вспыхнула ослепительно и ярко, он окружил будущую связанную заботой, уговаривал, показывал свой мир через мысленные диалоги.

— Обхаживал, значит, — Юн криво ухмыльнулся, сдерживая бешенство лишь тем, что Юри все еще сидела на его коленях и малейший всплеск мог навредить ее растянутой после явления богини ауре. — Кавалер, недобитый.

— Можно сказать обхаживал, но юная напуганная русалка в самый последний момент отказалась проходить обряд, предпочтя статус Сердца океана и добровольно отказавшись от жизни, отдав мне себя.

Повисла тишина. Каждый пытался осознать масштаб трагедии тех лет.

— Светлейшая, — голос той, другой Сони, что заставил Верхвоного судорожно развернуться в ее сторону и мгновенно погаснуть, отворачиваясь и пряча подрагивающую на шее жилку, от напряжения и скорби…на которую пока нет времени. — Объясните нам, что такое Сердце океана.

Велламо повернула голову к жрице и кивнула.

— Моя сила не безгранична, а каждая русалка — сгусток силы, проводник ее и хранилище моей благодати. В тяжелый час, в годину бедствия, изменения и преображений планеты, когда меня на защиту подводного мира, планеты или ее обитателей не хватает, в Средоточие, ядро моей сущности, входит русалка и моментальным растворением дает импульс и прилив сил. Я не совсем богиня, у меня нет паствы, я лишь вода и щит этого мира, который должен работать всегда, без перерывов и недоразумений. В случае нападений, прорывов — нужно новое Сердце. Чтобы обеспечить себя их запасами я и создала русалок.

— Используете их вы, как запасные аккумуляторы, — Ëн Сук кивнула.— Жестоко, но жизнеспособно. Ведь поэтому Дормамму каргалов к нам направлял с древности.

Велламо дернулась, расплылась бесформенной кляксой, но прежде чем кто-либо забеспокоился, вновь вернула себе человекоподобный облик.

— Прошу прощения, я не вполне еще восстановилась. Что ж, жестокость — для вас правильное слово, но мне не подходящее. Они — это я. Я — это они. Если вам так будет проще, то в неспокойные мгновения, я жертвую одним из своих пальцев, сама же его и отрезая.

— Вернемся к теме, — Кай`Ши обеспокоено смотрела на Соню, что все еще держала в руках чашу и по мере течения времени, начинала бледнеть. Расход сил на призыв и удержание в чуждой среде Велламо, требовал бесперебойного вливания энергии. Катя положила ладонь на плечо своей жрицы и скосила глаза на ее неспокойное потомство. Подростки верно поняли взгляд тети и ухватили мать за плечи, делясь энергией. Не велика плата за приключение.

— Кто же, в таком случае Мирайя?

— Мирайя, одна из потомков Намиры, через четыре поколения от матери. Навин после провала с отказавшейся от него и жизни связанной, замкнулся и ушел жить на материк на долгие годы, входя в большие воды лишь по необходимости. К тому моменту, как родилась Мирайя, Дормамму начал вести свою подрывную деятельность. Его первые твари прорывались по одной, по две, не часто, но целенаправленно уничтожая кладки икры. Всполошившееся сообщество исконных начало разделяться, часть уходили через ритуал на сушу, и по большей части мужчины, которых смогли призвать дочки, внучки и правнучки Намиры. Мужчины проходят ритуал проще, меньше боли, даже с учетом перестройки половой системы. Одной из таких полукровок от русалки суши и бывшего исконного, родилась Мирайя. Навин стал ее вторым связанным. По тем временам это еще оставалось нормой и мой сын, наконец, обрел свое счастье. Долгие десятилетия скитания, безнадеги и неприятных открытий с людьми, отошли в сторону, и он познал счастье быть частью семьи. Шли годы, исконных становилось все меньше, материк Пангея распался, череда климатических изменений уничтожила старые гнезда исконных, изменила ареалы обитания, Дормамму на фоне этого рвался безумным псом, почуявшим сладкую кость. Дошло до того, что мои дочери входили в средоточие практически раз в десять лет. С другой стороны были независимые, сильные и ловкие русалы и русалки новых поколений и их магически одаренные связанные суши. Мир неумолимо менял свой облик, и в один ужасный день, от моих первых детей не осталось ни одного. Их полностью сменил новый вид, обладающий идентичностью, разумом, душой и личностью. Они понимали, что следом за предками, наступит и их очередь стать кормом для каргалов. Были созваны все оставшиеся в живых кланы и большой совет избрал первую правительницу и первое Сердце из их расы.

— Вот так-то занятно, обладающих душой хватало надолго? — Пич оскалился, пустыми карими глазами глядя на это существо, так похожее на его покровителя.

Магу достался кивок.

— Ты прав, часть Длани Сета. Теперь силы давало не только тело, но и растворяющаяся во мне душа русалки. И мир на какое-то время стабилизировался, я укрепила свои границы и создала артефакты. Не все русалки подходили на роль Сердца, те, что были отмечены в созревание моим выбором, с самого начала знали, что будут в случае беды следующим Сердцем. Они не роптали. Они искренне любили и уважали меня, и Сердцем быть, являлось почетным и достойным. Правда, такие русалки стремились быстрее дать потомство, чтобы в случае чего не прервать свой род. Но Темное Измерение не смирилось, а моих девочек было не так много. Многие рожали от людей суши и их дети часто рождались людьми, лишь одаренные чуть большей силой. Последним Сердцем на пути к Дормамму стала Мирайя.

— Если вы перевариваете русалок целиком и полностью, на что рассчитывал наш несчатный крысюк? — Юн Мин дернул шеей, хоть так сбрасывая напряжение. — И почему вы не наделали себе новых исконных, чтобы расширить ассортимент пауэрбанков?

— Ты прав во многом, лисенок, моя ошибка. Мне следовало ранее так поступить, но я старалась сохранить имеющееся и упустила тот миг, когда стоило бы разделиться. Навин не смирился с моим решением. В момент, когда его связанная вошла в Средоточие, он перерезал горло старшему супругу Мирайи и, вложив в разрез исторгнутый мной артефакт, втолкнул его вслед за любимой.

У половины шокированно округлились глаза. Стрэндж ни на что не реагировал, он слушал, он слышал и анализировал уже сказанное, достраивая в голове недостающие фрагменты истории, не растрачивая силы на эмоции. Да их, казалось, в нем больше не осталось, они смерзлись с сердцем в один сплошной ледяной ком. Все уходило на то, чтобы сдержать свои силы и не разнести обитель на части вместе с предателем.

— Поглотив Миру, я планировала сформировать несколько зародышей исконных, а остальные силы влить в защиту, но не успела. Артефакт срезанировал со Средоточием. Смерть русалки, русала и всплеск неправильной силы вызвали мощный взрыв, заперший мое сознание в центре моего же лона. Я погрузилась в сон, близкий к развоплощению, потому как все силы ушли на стабилизацию процессов внутри. Тело Мирайи расщепилось, ушло в защиту мира, но душа не успела распасться, застыв вместе со мной в ловушке времени. У меня не было возможности ее усвоить, на это требовалось время, не было сил выбраться самой. Навин пытался вырвать из Средоточия душу связанной, не дав мне ее поглотить.

— Стоит ли нам слезки собрать в кулак и восхититься, вот так-то, силой его любви? — Пич ни к кому не обращался, но смотрел на Навина с презрением. — Моя женщина умерла в Средоточии, отдавая свой долг женщине Верховного. Но мы не летим приносить в жертву пол планеты, чтобы достать их оттуда, осознавая важность и уважая выбор.

Русал поменял позу, потому как безбожно отсидел один бок, и теперь перенес вес тела на другой. Его утомили разговоры, расстроил факт раскрытия, но он по прежнему не боялся. Он знал больше, помнил многое и справедливость… она условна.

— Это вы сейчас так говорите, — Навин задумчиво потер большим пальцем об указательный, наслаждаясь забытым ощущением гладкой кожи. А еще руку, новую, переодически подергивало от фантомных болей. — А стоит пройти этому собранию, стоит остаться наедине со своей болью, и долг перед миром канет в небытие перед тем фактом, что ваши любимые мертвы. Вот тогда, мы сможем на равных поговорить о приоритетах, клятвах и судьбах мира. Вы только гляньте на Юн Мина, вот этот реально уже готов пообщаться. К тому же, путь не принципиален, важна лишь цель. Я исправил импульсивную и глупую эмоциональную вспышку тех лет. Мама вновь восстановилась, получив много сил, а моя женщина не потеряла душу, и теперь уже, не важно сколько пройдет лет, но она возродится, и я встречу ее как полагает связанному.

— Или он захлопнет пасть, или суд справедливости перейдет в поединок чести, — Юн ощерил явно подросшие клыки.

— Достаточно! — гул силы Верховного заставил вздрогнуть помещение, отчего пыль и каменное крошево одним большим муссоном устремились вниз, обсыпав с головы до ног и заставив раскашляться. Но смолкли все, а Стрэндж, почти со скрипом, медленно кивнул Велламо. — Продолжайте.

Богиня не моргая смотрела на того, кого породила и испытывала сожаление, первое на ее памяти сожаление, что его мать не была убита ею в порыве верной божественной справедливости. Она развела руки в стороны, явив проекцию огромного скопления костей, больших и маленьких, старых и новых, и все они обагрялись кровью, стоило сосредоточить на них взгляд, будто мироточили, и надо всем этим мерно освещал подводное пространство огромный энергетический сгусток.

Ëн Сук встала со своего места, приблизившись к практически оперативной съемке места преступления и всмотрелась, внимательно и профессионально.

— Ни одной женский особи. Это все мужские кости, но не человеческие. Похожи они строением на него и Николаса. Не могли вы полностью расщепить не предназначенное для этого существо?

— Со временем научилась и этому, — подтвердила Велламо. — Русалку родить может только русалка, от русала ли, от человека, неважно, если был Зов. Русал и смертная женщина могут породить только русала или людей смешанной крови. Тело смертной, не обладающей способностью русалки пропускать и передавать энергию моря, отдает партнеру-русалу свои жизненные силы и сокращает тем самым срок жизни.

— Сколько русалов способно выносить тело человека? — Су смотрела и смотрела, не в силах отвести взгляд от чудовищной картины сотни, десятков сотен тел детей! Детей этого ублюдка и женщин суши.

— Одного, если она сильна, то без дальнейших прецедентов совокупления, проживет еще лет двадцать-тридцать. Слабые — умирают в родах, или даже до них.

— Когда суд закончится, — Вонг грузно осел в своем кресле. — Тебя ждет минимум пять дуэлей подряд. И да защитит тебя богиня мать, если посчитает нужным.

— Мы правильно поняли, что он как бешеный делал детей женщинам суши, давал им вырасти, дарил в волнах хвост и убивал в Средоточии, обвязав артефактами, чтобы не дать вам прийти в себя и закончить начатое? — Гертмунд раздражающе для остальных, но успокаивающе для себя, без остановки щелкал суставами, то сжимая поочередно пальцы, то оттягивая их, до сухого и неприятного треска.

— Да.

Лже Соня сцепила зубы и прикрыла глаза. Кай`Ши сглотнула, ставшую вязкой от омерзения и ужаса, слюну и попыталась подавить подкативший к горлу комок. Двойняшки побелели до серых губ и как-то резко захотели домой.

— Помимо этого он отчаянно искал способ создать энергетического клона русалки, полностью скопировать все его потоки и отдать мне это создание уже полноценно.

Вот тут внезапно для всех вскинулась Юр Мин. Она соскочила с колен брата, пробежала сквозь огромную сферу ужасов, которая тут же покрылась рябью и истаяла. Лисичка остановилась напротив Навина и протянув к нему дрожащую руку, как если бы намереваясь выдрать горло, но отдернула, сжав ладонь в кулак.

— Он не соврет? — девушка нервно облизнула губы.

— Нет.

— Отвечай, водный дух, во время первых родов моей матери, она на мгновение потеряла власть над собой и несколько минут выпали из ее памяти. Ты заставил ее тело измениться и стать человеческим, а потом вернул все назад?

Русал выпрямился и голубые глаза его широко открылись, без страха глядя на нервную девицу.

— Да.

Юри сдавила собственную шею, даже не замечая того, что из-под прорезавшихся когтей сочится кровь.

— Ты послал мне видение о храме Инари и родах в человеческом облике?

— Нет.

Ëн Сук отмерла и, развернувшись, минуя собственное место, встала возле Юн Мина, положив руку ему на плечо. Глаза Лиса горели адским пламенем, но он не двинулся с места.

— Ты виновен в том, что Аро Гун взял меня в жены?

— Да.

Навин досадливо поморщился.

— Рождение Ми Гуна. Мой мальчик родился метаморфом для твоего плана?

— Да.

Не выдержав накала противоречивых эмоций, Юри закрыла обеими руками лицо. Гертмунд поднялся и забрал лисичку к себе, усадив на колени и прижав ее голову к своей груди.

— Милая, тише. Он не тронет Гуна. Никогда, слышишь?

— План был нежизнеспособен до появления русалки, — внезапно подал голос Хамир. Он снял очки и аккуратно вытер их о край кимоно. Пальцы старика дрожали, но он вернул оправу на место, кончиком пальцев пристроив дужку на переносице. — Ми Гун метаморф, но чего-то своего он создать не может. Ему нужна матрица, если хотите — оригинал, чтобы просканировать его и снять копию. Если бы София не стала русалкой, мальчик мог снять показатели русала с Навина или же его…сына, но женской особи в наличии не было.

— Лишь ты всегда мог понять меня, старый друг, — Навин тепло улыбнулся Мастеру, но уловив взгляд темных глаз, улыбаться перестал.

— Я не брошу тебе вызов лишь потому, что стар и пока слаб. Но подлость не только твое оружие.

— Позвольте, — Ангус потер подбородок. — Книга Ар-р-ртханума сделала из Софии р-р-русалку, если все было так пр-р-росто, почему он не воспользовался этим шансом р-р-ранее? Вы, Кай`Ши, сказали, печать пала. Из-за вас она пе-р-р-режила тр-р-рансформацию?

— Да, печать моей матери дается мне раз в цикл. По всему усмотрению я избираю девушку и переношу в другую вселенную. Поцелуй Лакшми спасательным тросом возвращает ее при насильственной смерти в родной мир, за пару секунд до перемещения, тем самым создавая одноразовую петлю времени. Так и произошло с моей нынешней жрицей. Пав от рук Таноса, она вернулась к себе, без повреждений и в прежнем виде, будто всего случившегося с ней не было. К сожалению, память остается.

Упомянутая жрица поморщилась, намекая на болезненность для нее этих воспоминаний.

— Когда ваша Соня коснулась книги Артханума, вы верно подумали, в тот момент обычного человека ждала лишь смерть. Мамино благословение спасло ее и сделало тем, кто больше всего требовался мирозданию. Артефакт ваш был смазан кровью русала. Дальше — дело техники.

— И все же, ответьте мне на предыдущий вопрос, — Хамир вновь снял очки и принялся их очищать, даже, кажется не замечая цикличности своих действий. — Если создание русалки, для сохранения баланса, выведение для этих целей метоморфа и сотни лет кровавого жертвоприношения укладываются в рамки клятвы Земле и Камар-Таджу, то каким образом он смог открыть проход Дормамму?

— Отвечай, — голос Стрэнджа звучал в этот раз тише, но вздрогнул весь Совет, совершенно непроизвольно. И не зря, огромная кобра силы Верховного вновь раскачивалась перед лицом Навина, вызвав невольное дежавю, только в этот раз «старик» не дрожал, не потел и не скрипел зубами, а лишь сжал губы, пытаясь хоть так остановить собственное тело от предательства.

— Во мне больше нет клятвы. Я за несколько десятилетий полностью выцедил старую кровь и заменил содержимое каждой клетки в теле.

— Это меняет что-то? — Ëн Сук нахмурилась, проговаривая про себя слова стандартной клятвы и впервые так открыто продемонстрировала собственное потрясение, широко распахнув глаза. — Но как же…это невозможно…

— Возможно, — Велламо вновь распалась и собралась заново, вынудив некоторых бросить взгляд на бледную Соню с чашей.

— Руку он подставил сам, лишая себя печати Дормамму, — Вонг потер лицо устало и обреченно. — А я не мог понять, почему там было два среза. По локоть отрубил каргал, а тот участок со знаком, он отсек сам, чтобы мы не видели, как он сгорает, при попытке Дормамму дозваться своего соратника.

— Мой ребенок погиб так же по твоей вине, остановившись в развитии еще в утробе? — такого вопроса не ожидал никто. Да и кроме Юй Мин о том случае не было уведомленных.

— Нет, — откликнулся Навин, устроился поудобнее и, вновь привлеченный ощущениями молодой кожи, потер ладони друг об друга. — Но могу рассказать историю, раз уж всеобщей ненависти мне не избежать. А так же не верить мне у вас сейчас не получится. Итак, Соня умерла бы в любом случае, чуть раньше, чуть позже. Не имеет значения, и я выбрал наиболее легкий путь. Девочка стала гибридом, искусственным и не совсем полноценным, я понял это, когда у нее начались человеческие лунные дни. У перевертышей, пришедших вслед за исконными их не было, никогда. Ее организм изнашивался, с каждым разом все медленнее восстанавливаясь после ранений в воде, такого быть не должно. Метаболизм наш настолько же бесконечен, как и сам цикл жизни воды. Любая травма, любой порез, все излечивается. В последний прорыв океан не заживал ей бедро ни на каплю. Так ведь?

Стивен сцепил зубы. Сцепил крепко. Он буквально врос в свое сиденье, слился с ним, стремясь стать таким же каменным, неподвижным и бесчувственным. Сила пульсировала, рвалась на волю, а сердце кровоточило так же медленно, как и само время после убийственного известия.

«Пострадавшая сторона мертва»

— Любой человеческий эмбрион зародившийся в ней, умер бы при первом же обороте, лишившись кислорода и не важно на каком сроке. И ты не смог бы девять месяцев держать ее на суше, океан звал и первый же прорыв — непроизвольный оборот.

Мир вновь пришел в движение. Он накренился, скрипел и начал вращаться, то быстрее, то медленнее.

— Забеременней она во время Зова, смогла бы родить, но не выжить.

Навин внезапно сгорбился, взгляд его стал рассеянным и постоянно возвращался к Верховному. Он отмахнулся от маячившей энергетической «гадюки» как от чего-то несущественного и досадливо скривился.

— Да что я говорю? Кому? Я старался как мог, да. Зачем ты к ней привязался? Я расшатывал эту связку постоянно, ночами не спал, обрывал ваши отношения, вселял сомнения. Так было бы проще, Стрэндж. И тебе и всем. Скажи мне, старому, кого тебе проще было отдать Средоточию, навязанную девчонку-иномирянку или собственную дочь?

Внутренности завибрировали, от гнева, перенапряжения, еле сдерживаемых рыданий, которые никто бы не осудил и оттого они были так невозможны.

Он на миг представил дочь. Вот такую же темноволосую и голубоглазую, что прильнула к матери и испуганно смотрит на отражение своего отца. И момент, когда ему сообщают, что это во всех отношениях идеальное создание его плоти и крови, больше никогда не заговорит, не улыбнется, не вздохнет, потому что тело ее и душа пренадлежат богине, кровавой матери всех русалок.

Но у него нет дочери, и никогда не будет. Как нет рядом и предполагаемой матери, которая могла бы ее подарить и…умереть.

Иллюзии тонким слоем устилали каменной пол зала, и в каждом из их почивших осколков он видел глаза, то зеленые, то голубые. Два женских лица и одна судьба — смерть.

Он всегда знал, что разрушает все, что хотя бы краем касается его сердца. Не стоило впускать туда никого. Никого и никогда.

— Мне не показалось, — Юн Мин сидел так же прямо, как и его руководитель. Лис боялся даже шевельнуться, чтобы гневом своим не зацепить жену, вновь жену, уже неделю как, которая лишила его возможности вскочить и раскатать лицо ублюдочного благодетеля по спинке его кресла. — Мне не показалось тогда, еще вначале, что Верховный ведет себя подозрительно. Эти его вспышки злости, эти нелогичные поступки и вопли пубертатного подростка. Я списал это на буйство гормонов после влияния русалки, но это ты — камбала паскудная, ментально влиял на Стрэнджа, скорее всего на Соню и, больше чем уверен, на Николаса. Они все, как связанные с водным духом, почти твоей родней, были уязвимы для подобного рода вмешательства.

— Я помогал, — возвращая себе спокойствие, признался Навин. — Отдать моей матери Соню лучше, чем дочь Верховного.

— А если б она вместо Стрэнджа легла под твоего выродка, вообще была бы сказка, уж своих отпрысков тебе не жаль нисколько, — выплюнул Юн Мин.

— В таком случае, нашу попытку усилить щиты Мастера Агамотто также пр-р-рервал ты, — Ангус вздохнул и обеими руками зачесал непослушные кудри назад, превращая их почти в гнездо. — Тепер-рь мы знаем все? Всю пр-р-равду? Богиня Велламо, кто будет выносить пр-р-ригово-р-р?

— Мир, — просто отозвалась она. — Навин, признаешь ли ты свою вину за смерти моих сыновей, вмешательство в жизнь стаи кицунэ и сговор с врагами Земли?

— Мама, признаешь ли ты потребительское отношение к исконным русалкам, убийство и развоплощение сотен, тысячи двуипостастных русалок, в том числе и моей связанной, а так же халатность в отношении подводной защиты мира? — уточнил русал, оценив произведенный эффект от своих слов. — Ну так к чему этот вопрос? Я делал все для благополучия этой планеты и своего народа. Я многие годы искал выход и единолично держал грань. Я создал русалку и ее запасной вариант, метаморфа. Теперь ты мало того, что очнулась, так еще и есть время создать новых русалок.

— Ай да сукин сын, — Гертмунд набычился, улыбаясь зло и с отвращением. — Может нам еще и на колени встать и молитву тебе вознести как новому милосердному божеству?

— Лишнее, — Навин поднялся со своего места, подошел к Соне и расцарапав трасформировавшимся когтем, свою вторую ладонь, окропил чашу кровью, спокойно возвращаясь обратно. — Пусть решает мир, прав я или нет. Мне уже все-равно.

— Страдалец, — Пич повернулся к Велламо. — Скажите, вы…душа Юй Мин не истлела в вашем средоточии? Что касается Николаса и Ди Луна?

Водяная женщина обняла себя за плечи, зябко дрожа от невыносимого холода и одиночества, среди чужих стен и чуждой магии.

— Николас никогда более не родится. Душа лисицы ушла на перерождение, так же как и душа Софии. К сожалению, последние сотни лет постоянной борьбы с чуждой энергией так вымотали меня, что изъять и отпустить душу мальчика я не успела, он ушел полностью и добровольно. Соня… дитя не нашего мира и над ее духом я так до конца и не властна, поэтому, даже если я воссоздам ее тело исконной, нет гарантий, что после ритуала обретения второго облика душа девушки осталась здесь и вселится в новую плоть.

Она коснулась своего живота и извлекла небольшое яйцо, голубоватое, искристое и странно покрытое чешуйками, словно закрытая шишка. Приблизившись к Юр Мин, сидящей на коленях минотавра, она протянула свое сокровище лисичке.

— Отдай его своему сыну, дитя. Малыш Ди Лун вылупится и сможет жить в моих водах, но ему нужен старший родственник, которому он всецело будет доверять.

Юри аккуратно взяла в руки яйцо, согревая в ладонях шершавую и прохладную скорлупу:

— Мы позаботимся о драконе, Светлейшая. Спасибо.

— Извините, но кажется я сейчас рухну, — жрица богини междумирья, сцепив зубы, из последних сил держала вибрирующую в руках чашу.

— Отпускай, дитя, вердикт будет вынесен.

Велламо отхлынула в сторону, освобождая пространство для воспарившего артефакта, который вновь начал пульсировать и дрожать.

— Так, а мир у нас кто? — Лис оскалился зло и жестоко. — Кому если что апелляцию подавать?

На середину зала вынесло Стрэнджа. Он ощутил себя марионеткой, которую жестокий кукловод со всех сил дернул за нити управления, собрав их все в единый пучок.

Чаша раскололась и, распавшись на оранжевые блики, вошла в тело Верховного Чародея, застывшего с прямой спиной посреди зала.

— Вот ядрен батон, — непонятно чему обрадовался Юн Мин, подавшись вперед. — Ты учти, Стрэндж, пожалеешь гада, я тебе тапки все погрызу.

— Приговор по делу Навина Банерджи, первого из рожденных двоедушников, — Стивен светился даже на видимом спектре излучения огненно рыжей магией покрывшей всю кожу, лицо и кратеры горячей магмы вместо глаз. Голос его звучал странно, то словно он мальчишка, то мужчина, то старик. И диапазон этих звуковых возрастных изменений колебался от начала до конца фразы. — Решать будем я.

Совет замер, всеми фибрами ощущая, что шутки закончились, сейчас голосом носителя говорила сама планета. А Ëн Сук и вовсе сжала кулаки, не выдержав и прикусив костяшку на правой руке до крови. Она всего раз видела подобное у Яо и простым это явление не было. Мир легко не выходит на связь.

Навин так же, наконец, осознал, что простым изгнанием и чем-то подобным не отделается, поскольку был искренне уверен, что раз на суд была призвана Велламо, то и вердикт вынесет она. И вот, глядя на нечеловеческое лицо Стрэнджа, бесстрастное и спокойное, он весь подобрался, с ногами, забираясь в свое кресло, стремясь как можно дальше отодвинуться от Судьи и в бессильной злобе зашипел, вызвав недоуменный взгляд от бывших коллег.

— Смерть обращенной для пробуждения Велламо, — звонким детским голосом, глядя в пустоту перед собой, произнес Верховный. — Оправдана.

Юр Мин вскрикнула, зажав себе рот двумя ладонями и в ужасе бессильной боли широко раскрытыми глазами смотрела на существо, одним своим видом вызываемое у нее отвращение и злость.

— Вмешательсво в клан духов огня — дозволительно, — чуть ломающимся, юношеским голоском оповестил всех Мир.

Юн скрипнул зубами. Русал чуть расслабился, все еще настороженно глядя на вершителя своей судьбы и вновь сел нормально.

— Смерти зачатого тобой потомства в Средоточии — допустимо, но несопоставимо, — нормальный голос Стивена, подходящий ему по возрасту звучал дикостью смысла слов.

Вонг обреченно прикрыл глаза, борясь с внезапно подкатившим приступом жуткой мигрени. Пич сжал руки в замок, черными глазами своими глядя на происходящее и понимая, что не в праве даже вмешаться.

— Убийство связанного, повлекшее стазис Велламо, ослабление ее и влекущее за собой остальные нарушения по мнению смертных — неприемлимо, — Стрэндж посмотрел в упор на того, у кого от этого взгляда даже волосы на затылке встали дыбом. — Виновен. Назови число своих потомков от смертных сейчас, еще не принесенных в жертву.

— Трое, — хрипло откликнулся Навин.

— Назови число женщин, беременных от тебя в данное время.

— Ни одной.

— Назови число женщин, лишенных убитых тобой детей и понесших потерю сил и здоровья, и еще оставшихся в живых.

— Семь, — почти шепотом ответил русал.

— Твои непрожитые годы, твои молодость и здоровье, — дребежжащим сухим голосом перечислял мир, — будут отданы женщинам рода человеческого, пострадавшего от твоих рук. Они проживут столько, сколько должны были, не выпей ты их соитием и зачатием.

По темным гладким волосам мага потекла седина, медленно, от корней к кончиков, устилая всю длину белым инеем старости. Так же неспешно иссыхала кожа, прорезались глубокие морщины и дряхлели мышцы.

— Твои рожденные и нерожденные дети получат всю твою магию до капли и станут полноценными русалками. Их найдет после взросления и научит всему Камар-Тадж, объяснит особенности и обучит владению силами. Их семя не будет убивать.

Отзвучали слова приговора, совпавшие с завершением старения бывшего Мастера Камар-Таджа, который даже не вскрикнул и не шелохнулся, став снова тем, кем все его видели долгие годы — сухим и немощным стариком.

— Наша сестра, — тихо всхлипнула лисичка, невольно привлекая внимание порождения магии Земли.

— Ушедшие за грань добровольно — жертвами не являются. Ими займется Велламо, как и обещано. Русалка Соня возродит тело, душа ее мне недоступна. Твой сын, дух — отныне принадлежит мне, как и ваш Верховный. Воспитайте его достойным силы. Русал Навин.

Голубые глаза, такие всегда яркие на его лице, повернулись белесой пленкой времени, как и полагается в этом возрасте.

— Остаток жизни ты проживешь смертным. Свою связанную никогда не встретишь, она родится после твоей смерти и ее ждет своя судьба. Вредить мне — запрещено.

Оранжевая руна сплелась в воздухе и на полном ходу вросла в тело бывшего русала, запахом паленой кожи давая знать, каким образом была закреплена.

— Мстить жителям и гостям моим — запрещено.

Горелой плотью запахло нестерпимо, но Навин не дрогнул.

— Стремиться сократить отведенные тебе года — запрещено. Твое наказание — жизнь. Твой удел — сожаление. Твой приговор — существование. Покинь обитель моих магов до восхода солнца. Суд окончен.

Сущность выпорхнула из Верховного огненной птицей и истаяла в воздухе вместе с силой, запершей двери зала.

Пич и Юн Мин вскочили одновременно, с двух сторон подхватывая пошатнувшегося Стрэнджа.

— Держись, брат, — недовольно цыкнул Лис.

— Стивен, мы рядом, — Пич сунул под нос начальству непонятно откуда извлеченное тлеющее перо, которое источало такую вонь, что погасающее сознание буквально вынуждено было остаться на месте и потребовать убрать дрянь от его носа.

— Суд окончен, — повторил уже своим голосом Верховный. — Пошел прочь, ублюдок, время тебе выделили до рассвета.

С прямой спиной, оглушенный и опустошенный полностью, Банерджи сполз с кресла и дерганным, неровным шагом вышел сквозь распахнутые створки дверей.

— Мне нужно идти. Берегите себя, дети. Я сделаю все возможное, — Велламо коснулась водной ладонью лица бледного осунувшегося мага и с ужасным сожалением в глазах, распалась на тысячи невесомых капель.

— Отведите меня к креслу, — Стрэндж и не думал вырываться из бережной хватки Мастеров и лишь благодарно кивнул, когда они почти доволокли его до места и отошли. — С завтрашнего дня в Камар-Тадже траур.

Словно в ускоренном кино, Стивен наблюдал, как в полнейшей тишине и полном опустошении расходится Высший Совет обители и, дождавшись исчезновения последнего мага, бросил взгляд на стоящих у стены близнецов с их матерью и прикрыл с огромным усилием опухшие и болезненно пульсирующие веки.

Теперь он не один. Теперь с ним навсегда останутся сожаление и выжженная дыра в груди.