Глава 35. И звенья и маркеры (2/2)

— У вас очень сложный мир, — призналась она. — Все так необычно и громко…запахи странные и неприятные. В городе даже дышать больно.

— Тебе повезло хотя бы в том, что часть твоей семьи здесь и можно цепляться за них, как за что-то постоянное.

Она совсем сникла и спрятала лицо в ворохе ткани, гармошкой собравшейся у колен.

— Если честно, здесь я могу доверять только тебе и Ми Гуну.

Потрясено вытаращилась на девушку, а потом закусила губу и кивнула. Ну да, обещай не обещай, а она брата с сестрой не видела ни разу до появления на Земле. Хотя странно, а я? Знакомы столько же, почему можно доверять мне? Родная кровь не предаст, но и близнецы родные. Ерш голову сломит в их законах.

— Извини, что накричала на тебя вчера, да и за предложения… не знаю, просто даже если в мыслях появляется, что мелкому опасность грозит, у меня всю башку сносит от страха и злости.

— Это нормально, я тоже самое чувствую, — глухо отозвалась она, вытащив наружу свой милый нос. — Твои предложения были вполне здравыми с точки зрения правил моей стаи, и, будь я отделившейся полностью взрослой особью, не приняла бы так все близко к сердцу. Но… и ты меня прости.

Я ссутулилась, сцепив руки в замок.

— Слушай, я все равно такого не должна была предлагать. Все же мать…а как так получилось, что тебя выдали замуж считай маленькую такую?

Уши девушки порозовели.

— Никто не знал об этом, я просто сильная очень по сравнению с другими лисами, поэтому мне понадобилось много больше времени, чем сверстникам. Я даже сейчас ощущаю их подпитку, как будто пасмурно и тонкие лучики солнца разгоняют серый полумрак. Они не отказались от меня, держат и помогают. Но…

— Но отправили к вам ловцов, потому что знают, что ты жива?

Она постучала по камням стопами, слегка раскачиваясь.

Ох, и эгоистка же я махровая. Протянув руку, погладила темную макушку. В мозг запоздало добралась ностальгия, которая напомнила мне, как тяжело быть в новом мире, где все непонятно, туманно и непостоянно. Где, даже казавшиеся близкими люди, могут в любой момент повернуться спиной. Я так хваталась за знакомые лица Вонга и Стивена, что разочарование от реальности ударило на поражение. Так где гарантия для маленького огненного духа, что вроде бы родные брат и сестра не предадут ее интересы, раз это сделали родители.

— Не реви, сейчас начнется повальная истерика, — хлюпнула я сама носом.

Юри распрямилась и, с мокрыми от слез глазами, легла на мои колени, обхватив их руками и разрыдалась, как я утром на груди Ника.

Я гладила черные гладкие волосы, убрав тяжелые шпильки из ее прически.

— Не плачь, я вас с Гуном не дам в обиду. Я представляю, как тебе страшно и одиноко. Еще и перед сыном нужно выглядеть уверенной. Не плачь, лисичка. Мы справимся.

Сама я смотрела на воду и испытывала лишь сорок процентов от той уверенности, что пыталась транслировать ей. Как сложна жизнь и тяжела… Две попаданки ищут в друг друге опору, шагая по тонкому мостику над бездной, хорошо хоть появился тот, кого за руку можно взять, не рискуя остаться без нее.

Жалко, что во мне так мало осталось от той Софии Романовой, что открыла дверь в Санктум. Теперь я русалка, несу на плечах ответственность за всю подводную жизнь на огромной планете, отвечаю за целостность и здоровье маленького оборотня, который решил сделать меня своим вторым родителем. А еще Стивен, который хоть и дает выбор, но все по итогу решает сам. И Николас…боги, ну что за шутки? Зачем вы так грубо играете чужими сердцами и жизнями?

Мне так искренне жаль, что он любит меня. И так глубоко трогают его чувства. Чувства, которых никогда не испытает тот, от которого бы я этого хотела.

Помню, один бабушкин друг прожил много лет в своей благополучной семье, где было у него двое детей подростков, жена умница красавица и достаток. И в один прекрасный день он все это перечеркивает и уходит к другой, оставив квартиру, машину и часть своих сбережений жене и детям. Скандал был знатным, многие знакомые его осудили, рвали связи так же, как он с женой, мол одумайся. Седой уже весь, а туда же. Бабушка его не осудила, наоборот, позвала поговорить, выпить, учебу в институте вспомнить. Тогда-то он и сказал: «Михайловна, я так устал быть любимым. Хочу хотя бы раз любить. Чтобы целиком и душу нараспашку!»

Но вдруг это и наоборот сработает? Вдруг я устану стучать в наглухо заболоченную дверь со своей любовью, сгорю как свеча в собственном пламени и захочу, чтобы любили меня? Безрассудно, безмерно, со всем пылом души.

Страшно. Страшно выбрать не то, страшно ошибиться и сломать жизнь кому-то из них или себе.

Бабушка всегда говорила, что хорошие девочки влюбляются в плохих мальчиков, а умные делают тоже самое, но замуж выходят все же за надежных и спокойных. Мол доберман, он, конечно, хорош, и статен и брутален, но жить с ним в одном доме и вечно ждать, сбежит ли он или вцепится тебе в горло? Куда безопаснее найти золотистого ретривера, он добрый, верный и безобидный.

Не устану ли я бояться? Ведь доверять в полной мере не могу. Вернее, может и смогла бы, но это потребовало бы от него усилий, каких-то попыток и действий.

Николас меня не предавал ни разу, был всегда искренен и страдал за это.

Я застонала нечаянно вслух, смотря в каменный потолок пещеры, упустив из виду то, что больше не одна.

Юри нарыдалась и затихла под моей рукой, всхлипывая лишь изредка. Она вздрогнула от моего возгласа и приподнялась, заглянув мне в лицо.

— У тебя что-то тоже случилось? Или ты думаешь о моей стае?

— Извини, напугала тебя… это так. Личные проблемы.

— Расскажешь? — красные от истерики глазки вспыхнули энтузиазмом и любопытством. Как быстро сменяются эмоции на этом по-детски непосредственном лице. Тут даже пророком не нужно быть, чтобы понять заморочки с ее взрослением.

— Наверное расскажу, тяжело это в себе держать. А ты потом расскажешь, что у тебя с минотавром?

Девушка зарделась и, перекинув прядь своих же волос себе на грудь и принявшись перебирать ее пальцами, кивнула.

Ох, сдается мне, что слово - попаданка, происходит не от «попасть», а от «попа». Ведь на это нежное и мягкое место мы привлекаем к себе все проблемы и трудности, шлейфом тянущиеся на протяжении всей жизни.

Я вздохнула и вывалила на нее всю свою историю от начала и до конца. От фильмов про Стрэнджа, до сегодняшних разговоров с Ником и его мамой.

Охрипнуть пришлось знатно под конец, и сдувшимся воздушным шариком растеклась я по покрытому песочком камню. Юри уже давно сидела напротив, сложив ноги бабочкой под широкой юбкой и подперев голову двумя ладонями. Лицо у нее было, то ли как у ребенка, которому сказку рассказали, то ли как у женщины с синдромом сериальной мелодрамы.

— Потрясающе…— выдохнула она, стоило замолчать. — А я то думала, почему ты с Верховным… ой…

Она спохватилась и извиняюще скорчила рожицу:

— Извини… просто заслушалась, так волнительно.

Я махнула на нее рукой и потерла пересохшие глаза.

— Да ладно, со стороны наверное по другому ощущается происходящее со мной.

Она подползла поближе прямо на четвереньках.

— И ты правда любила его еще с тех пор, когда не была уверена, что он существует?

Вот трепетная ромашка. Я хмыкнула и кивнула.

— Это так красиво. А сейчас ты его любишь? Также?

— Знаешь, все очень сложно… любить и дерево можно, но кто сказал, что оно ответит взаимностью или посчитает тебя равным.

Она фыркнула, растеряв романтический настрой и смешно сморщив нос.

— Фу на тебя. Ну а вообще да, Верховный не создает впечатление доброго и бескорыстного юноши, по уши влюбленного. А жаль… А Николас? Тебе самой он нравится?

— Он очень напоминает мне Стрэнджа, — с дрожью призналась я. — Как будто он вырастет и станет таким же, только меня любит…блин.

Я перевернулась на живот и побилась лбом о камень .

— Как же сложно жить! Он меня своими чувствами сбил с толку, как будто и в них я виновата. Но я же не просила меня любить… а вдруг я пожалею со временем?

— Ты не убивайся так… мы не несем ответственность за чужие чувства и не обязаны тащить на себе этот груз. Это же только его чувства. Тебе лучше думать о своих и того, с кем решила быть. Доктор совсем тебя не любит?

— Не знаю. Не думаю. Тут, наверное, просто удобство. Мы вместе, я под присмотром, можно охранять и кхм… любить в телесном смысле. А что-то большее? Мне страшно спросить. Я уже не единожды спрашивала, а он знаешь что?

Я села и напустила на лицо истинно Стрэнджевское выражение лица.

— Что?

— «Я знаю!»

— Фу, — поморщилась она. — Как мой муж.

Мы переглянулись и нервно рассмеялись.

— А у тебя как? Тебе ведь нравится этот суровый викинг? — пришла моя очередь совать нос в чужие дела.

— Кто? — она удивленно похлопала глазами, и я шмякнула себя по лбу ладонью.

— Гертмунд. Мне кажется он к тебе неровно дышит.

Юри склонила голову на бок и снова подняла изрядный ветерок ресницами.

— Мне иногда так сложно понять ваши слова. У Герта после сражения проблемы с дыханием?

— Да нравишься ты ему!

Вот теперь до нее дошло, и цвет лица сравнялся с кимоно. Я повеселела и откинула на время неприятные мысли, потому что чужая личная жизнь, она интереснее своей.

— А как же твой Аро Гун? У вас существуют разводы? А как вы женитесь?

— Соня… это очень нетактично спрашивать такие вещи у женщины!

Лицо у меня вытянулось от вывертов лисьей логики, отчего она не смогла сдержать улыбки и рассмеялась.

— Да шучу я! Ох и стекло у тебя лицо вниз. Это так захватывающе, рассказывать сокровенное подруге. У меня никогда ее не было. А ты мне подаришь вон те бусики?

Бусиками оказалась поименована груда жемчуга, выложенная башенкой в каменном углублении. Я улыбнулась и заверила ее.

— Если мне все расскажешь, я тебя в них с ног до головы замотаю! И даже красных найду!

Русалка и оборотень? Нет. Две сороки с раскрытым клювом и охочие до блестяшек.

***Мастер Пич не любил роскошь, но уважал комфорт и по праву древнего гордился, как человеческая цивилизация шагнула вперед за века и смогла окружить себя всем тем, что облегчает жизнь и снимает груз ненужных и утомительных каждодневных проблем.

На свет он появился в довольно зажиточной семье старого мира. Был третьим сыном в этой неоднозначной стране, являющейся тогда торговым коридором между тропической Африкой и приморским Египтом. И как и всякая пограничная территория, Нубия являлась вечным куском для битья, откуда в обе стороны тащили рабов, ценное, в те времена, эбеновое дерево и слоновые кости.

Край, вечно находящихся в напряжении воинов, готовых как отражать, так и самим совершать набеги и громкие завоевания. Настолько громкие, что нубийцы несколько раз за историю покоряли соседей и становились египетскими правителями.

Сейчас коренные жители этой страны смешались с остальным населением континента, когда в двадцатом веке были возведены две плотины, которые, в результате перекрытия Нила, дали большое озеро-водохранилище Насер, затопившее все исконные земли его воинственных предков.

Но вернемся к тому времени, когда в семье потомственных воинов родился маленький и слабенький здоровьем мальчик, над жизнью которого трудились лекари и зачатки врачевателей.

Отец с матерью любили малыша и не хотели его смерти, поэтому ребенок ел досыта, всячески лечился и развивался, тем не менее иссыхая на глазах, пока в один из дней в дверь их дома не постучался рослый мужчина и не потребовал проводить его к годовалому мальчику.

Все так устали от постоянных переживаний, что без задних мыслей пустили незнакомца, не сразу поняв, кого занесло в их дом.

Жрец Сета, лишь взглянув на худенькое тельце, выплеснул в своей и божественной ярости тьму, затопившую помещение мгновенно. Завладевшая семьей паника развеялась так же быстро, как неожиданно поглотивший ее Пич, впервые за долгое время уснувший крепко и с улыбкой на лице.

Красивая темнокожая женщина, с полуседыми волосами разрыдалась и повисла на шее супруга, умоляя о милосердии и прося о прощении. Глава семьи стоял непоколебимой статуей и мертвел на глазах, запавшими от горя глазами смотря на невозмутимого жреца, заворачивающего его маленького сына в расшитую матерью пеленку.

Не было громких слов и пафосных речей, здесь все и всё поняли сразу.

Родился новый жрец. Душа, находящаяся в длани их прародителя и не до конца выбравшаяся в мир живых, осталась частично во власти своего покровителя.

Их звали пальцами Сета, потому как за поколение рождалось их не более десяти. Пич был найден третьим и являлся седьмым в иерархии.

Сета, несмотря на все безумства и его демонизацию в бога хаоса, продолжали почитать и уважать как покровителя царской власти.

Все пальцы длани Сета изымались из семей, забирались в храм и там натаскивались, учились и кормились энергией своего божества, чтобы хранить древние династии, их кровь и их власть.

Вот так истощенного и голодного маленького нубийца забрал один из братьев-наставников и увез в главный храм для восстановления и дальнейшей жизни.

Такие дети вычеркивались из семейных записей. Нет, им не запрещалось знать, откуда они и кто их родители, а вот родителям запрещалось иметь влияние на судьбы таких малышей, привязывать к себе долгом, обязательствами или любовью. Вырастая, созревая и полностью сформировавшись, адепт Сета мог выбирать сам, хочет ли он знать свои корни, навещать их и быть их частью.

Пич рос, постигал все грани своего дара, обрастал знаниями и привязанностью к братьям и сестрам (да, иногда жрецами рождались и девочки), наставникам. Учился любить и постигать своего бога, и свой путь в его жизни.

Семью он навестил ближе к восемнадцати, но места в ней так и не обрел. Он просто был рад, что они живы, что жизнь их складывается вполне счастливо и без его участия.

А дальше были года, десятилетия служения, оберегания власти и так же внезапно перевернувшийся с ног на голову мир.

Долголетие пришло само, ворвалось в жизнь с бедой и болью невосполнимой утраты, когда пришло осознание, что с уходом учителей и старших, новых «пальцев» больше не рождалось.

Выродилась династия и ненужны стали слуги Сета, души которых от себя он больше не отпускал на перерождение.

Пич в отчаянии принялся путешествовать, искать и звать своих ушедших членов семьи в других странах.

Он постигал магию, встреченную на пути, считая ее одним из даров покровителя, но увы… подобных ему постепенно становилось слишком мало.

К тому моменту, когда седьмой стал первым, их осталось всего трое.

Ритуал боли, ритуал зова и мольбы дал неожиданный результат и неоднозначный. Так Сет решил проблему, не изменяя своему решению.

Души и их возможности были поделены между оставшимися слугами, сделав их еще меньше людьми, общество которых в итоге окончательно отторгло старый культ.

Пич нашел Камар-Тадж на заре его возникновения, куда притянула его болезненная тяга к служению и покровительству. В Яо он увидел новую достойную династию, хоть и не наследуемую в полной мере, но оберегать которую необходимо не для благополучия одной страны, а для жизни всего мира.

Так и обзавелась Старейшина верным псом, искалеченным веками отчуждения и одиночества, который воинственностью и яростью схваток со злом, пытался заглушить зияющую рану от потери смысла своего существования.

К моменту восшествия на пост Верховного Доктора Стрэнджа, служителей Сета осталось двое и груз их душ стал тяжелее во много раз. Пич звал старого брата, друга и соратника в Камар-Тадж, обещал цель и новое начало, что неизменно в их крови, но полуседой и почти безумный нубиец был так стар, так устал и сломлен, что отказался покидать свое уединение.

И, получивший так давно душу Первого Пич, обретший прозрение сквозь время и пространство, с внутренней дрожью он ждал того момента, когда ноша всех пальцев соберется в полноценную длань и захватит его тело, вновь ломая наплывом воспоминаний всех реинкарнаций, жизней, чувств и навыков.

Сет. Великий и неумолимый. Я приму все твои испытания, чтобы беречь эту вселенную и оберегать мир и порядок. Но как жестоки твои решения и тяжелы касания.

Но он маг, Мастер, учитель, жрец и в первую очередь — воин. А воины, самые лучшие из них, выкованы из легкой и гибкой стали, не ломающейся под ударами судьбы, лишь с дрожью гнущиеся и отталкивающие их обратно в лицо врагу.

Но и у лучшей стали есть свои изъяны. Прямой выпад темноволосой кицунэ ранил грозного мага в самое сердце. Долг и верность, любовь к брату и желание отстоять свое право на жизнь, давно пленили сурового жреца, обхватив мягкими хвостами душу и напевая о любви.

Пич видел много вариантов будущего, что-то сбылось, что-то тешило глупыми надеждами и упорхнуло легкомысленной пичугой, но этот день все же пришел. Один лишь вздох навеянной сладости туманил разум и расставлял опорные точки на этом отрезке времени.

***Мастер провел тренировку с маленьким екай и был доволен результатами. Мальчик играючи впитывал в свою ауру потоки магии Сета и укладывал их в знакомые безопасные рисунки, навсегда остающиеся там.

Ми Гун, обретя должное направление и образование, когда придет время уходить брату Кани, заберет его силы себе, не допуская утери опыта и станет частью культа его переменчивого бога. Об этом он скажет только Верховному и матери ребенка, который как вырванное с корнем дерево, неистово расправляет, наращивает поврежденные отростки и борется за новое место существования. Без сомнения, мальчик станет величайшим из магов Земли и крепкой рукой света против столького зла.

Но сейчас это маленький мокрый мальчишка, весь в пыли и песке, сверкающий серьезными карими глазами из-под свалявшийся грязной челки. Пич развеял посох и остановил бой.

— Вот так-то. На сегодня наше занятие окончено. Ты справляешься достойно своего рода.

Услышав заветные слова, ребенок рухнул без сил на утоптанные плиты площадки и, кажется, потерял сознание от усталости.

Белозубая улыбка растянула крупные губы мага. Он подхватил невесомое тельце на руки и, открыв портал в Санктум Гонконга, передал маленького оборотня на руки заботливого дяди, что темнее тучи принялся бубнить о бешеных нагрузках и неоправданных рисках.

Пич не слушал, он ушел в свой дом, выходя прямо в ванной и с облегчением смыв с себя намеки усталости и хорошую физическую нагрузку.

Ребенок ребенком, а ученик он прекрасный и ловит все на лету.

Не утруждая себя облачением, идя по открытому коридору внутреннего двора с полотенцем вокруг бедер, мужчина в задумчивости своей не сразу понял, что именно не так.

Будущее так туманно, но распознать приближение ранее увиденного можно по так называемым маркерам. По случайностям, коих в жизни достаточно. Когда тонкие волоски допущений выбиваются из общего полотна, топорщатся едва видными петлями, как бы намекая: «Вот мы, смотри. Еще чуть-чуть и миг предопределенности сложится. Не упусти!»

В далеке замычал буйвол.

Ну, так этот ненормальный и истеричный экземпляр показывает всем свой дурной характер ежедневно.

Стукнула под ногой глиняная плитка, выскочившая из своего утоптанного гнезда среди собратьев.

Надо бы закрепить, а то не ровен час кто на ней подскользнется или споткнется.

Солнцепек прикрылся ажурным облаком.

Да такой запоминающейся формы, что Пич, наконец, ощутил неладное, замедлил шаг и в неверии приставил ладонь к глазам, глядя в небо.

Маг напрягся и шумно выдохнул, ощущая тревожно вибрирующую струну внутри себя, и оттягивая миг неизбежности, отправился в спальню.

Она стояла на теплых деревянных досках в центре комнаты. Нежные босые ступни сполна ощущали неровности и шероховатости пола. Большая постель с легкими невесомыми тканями сверху и по бокам, колышущимися от теплого ветерка, взмывали вверх и опадали вниз причудливыми языками пламени омывали стройное тело, с белоснежностью кожи которого не могли поспорить, как не старались.

Обнаженная, хрупкая, вызывающе прекрасная, объятая светом, льнущим к ней и ласкающим. Гладкие пряди смоляных волос стекали блестящим водопадом до бедер, частично прикрывая их от взгляда. Тонкая рука гладила узорный столбик, острыми коготками перебирая зарубки и впадинки.

— Я не играю в твои игры. Тебе лучше уйти.

Слова сложились из звуков, грубых и рубленых, как он сам. Низкие частоты подхватили сами стены и, в отличии от хозяина игриво, подхватили их, впитывая.

— Что лучше для меня, могу знать лишь я одна.

Она обернулась вся, целиком и всем телом, демонстрируя себя во всей красе. И талию, которую он мог бы охватить двумя ладонями, и вызывающе торчащие навершия на маленькой, но даже на вид упругой и нежной, груди. Всегда бледные губы сейчас обкусаны так, что кажутся обмазанными кровью, и изогнуты они отнюдь не в нежной улыбке.

— Уходи, — бросил Пич, в боли и надежде купаясь, как в мертвом море из ядовитых угрей.

— Как всегда ты мил и учтив, словно скальная порода высшего качества. И что же? Столько раз обещал любовь, звал и упрашивал. И, вот когда же я пришла, отказываешься мне в ней?

Он отвернулся, перебирая одежду, подготовленную на открытой бамбуковой вешалке, чутко прислушиваясь к тому, как тихие шаги за спиной становятся все ближе, пока ее ладонь не коснулась окаменевшей спины.

— Уходи, — из последних сил рыкнул Пич.

— Ты же мой, ни Сета ни Камар-Таджа. Обернись, Пич, когда я с тобой говорю.

Он рывком развернулся, пытаясь отпугнуть, демонстрируя черную бездну хлынувшую из глаз, расплескивая вокруг себя смердящий ледяной ужас, холодной коркой оседающий на всем вокруг…кроме нее. Пылающий белый мех раскинулся дугами за ее спиной, сжигая в воздухе пагубное воздействие. Юр Мин прижалась к нему, обхватив руками за шею, обвив хвостами, усмиряя стихию, как последний оплот его выдержки.

Маг отпрянул, вырываясь из захвата, но, сам себя предавая, качнулся вперед и схватил за талию хрупкое тело, поднимая ее невесомую на уровень своего лица.

— Никакой власти, никакого влияния. Сегодня подчинение — твой удел.

Она облизнула губы, демонстрируя выпирающие клыки и впилась в его губы, причиняя боль и вызывая острую волну удовольствия, сметающую все ограничения. Ноги сжали мужской торс.

— Мой!

Рык из женского горла напугал бы многих, желающих оказаться на месте темнокожего мастера, но только не его. Хлопнули черные крылья, закрывая их от мира и рванули навстречу две противоположные силы, стараясь завладеть друг другом, покорить и уничтожить. Черное и белое, мех и перья, стоны боли и удовольствия. Они не сдерживались ни в чем и магия спаяла тела, принося наслаждение и удовлетворение.

С первым сбывшимся предвидением пошел обратный отсчет этой нескончаемой истории и никто не в силах его изменить.

***— Стивен, что-то случилось? Гертмунд, Дормамму, ловцы?

Я вбежала в гостиную, на ходу избавляясь от лишней влаги и заворачиваясь в полотенце. На входе пришлось притормозить, потому что открывшийся вид…завораживал.

Стрэндж стоял возле окон в пол, задумчиво глядя на вечерний город. Закатное солнце оранжевыми всполохами, красивее любой магии, освещало его фигуру, очерчивало и демонстрировало во всем великолепии уверенного, гордого и красивого мужчины.

Маг был одет в ладный и явно дорогой черный смокинг, в начищенных туфлях, с галстуком на шее, весь причесанный и напомаженный. Горьким парфюмом пахнуло в мою сторону, и, рассеянно застёгивающий серебряную запонку на рукаве пиджака, он обернулся ко мне, мягко улыбнувшись. Достаточно мягко для того, чтобы я почувствовала аромат неприятностей и максимальной неуверенности в себе.

— Ты… ты куда-то уходишь и хотел предупредить? — других вариантов происходящего в моей голове в этот момент не умещалось.

— У тебя есть пятнадцать минут. Я забронировал столик в одном хорошем ресторане. Там сегодня живая классическая музыка.

Меня внутренне перекосило аж три раза от озвученного. Кажется, понимаю, почему Палмер от него сбежала. Этот невыносимый мужчина решает все сам и совершенно не осознает того, как надо общаться с женщинами. Я могу понять ресторан, и даже классическую музыку, которую мягко говоря не особо понимаю, но вечерний туалет за пятнадцать минут? Это в какой вселенной такое работает? Собираться надо минимум с утра! Я же вся просоленна, обгоревшая местами, травмированная и с мочалкой на голове.

Стивен вопросительно изогнул бровь, когда я подошла к нему, и, встав на цыпочки, поцеловала в щеку, взяла за руку и повела… в гардеробную!

— Соня? Ты не расслышала моих слов?

— Стивен Стрэндж, — начала я, придерживая полотенце. — Я вас очень сильно люблю и была бы не против сходить в ресторан, но если бы узнала об этом за два дня! Сейчас, увы, я ничего такого не успею, поэтому мы отменяем бронь и переодеваемся.

— Не драматизируй, растяну указанный срок на пол часа, — легкое раздражение, он высвободил свою руку из захвата и остановился посреди комнаты-шкафа.

Я прошлась вдоль ряда вешалок, достала широкие джинсы, футболку, легкий свитер, сняла с полки белые кеды и вручила всю эту кипу напряженному магу в состоянии испускаемого негатива. Притянув за лацкан пиджака, вынудила нагнуться, и поцеловала в губы, рвано выдохнув, когда пришлось отстраняться.

— Так и быть, у тебя…сорок минут до выхода, — крикнула уже выбегая по направлению к душевой.

— И куда мы направимся?

— Без понятия!

Блин, еще и косметичку надо захватить…а где она? Черт, вдруг в Камар-Тадже…

И тут я замерла с полуоткрытой дверью в ванную и в ступоре посмотрела на злого Верховного, который то ли засмеяться хотел, то ли выругаться. Но раздражение исчезло, стоило ему увидеть застывшую с потерянным лицом меня.

— В чем дело? Передумала резко и не знаешь как сказать?

— Я… у меня в этом мире косметики нет, — так растерялась, что сказала правду.

Сначала купить было не на что, потом некуда. Получив деньги, я запаслась уходовыми средствами, сильно пав жертвой маркетинга. Декоративную косметику не брала, потому что вроде и не надо было. Не то чтобы я дома ей пользовалась, но у каждой, даже не очень уважающей себя девушки, всегда в запасе: палетка теней, тушь, подводка, тональник и что-нибудь на выбор для губ. Хотя бы так.

Стрэндж выдохнул и засмеялся, но увидев мое искренние возмущение и обиду, попытался взять себя в руки, запрокинув голову и зажав двумя пальцами переносицу.

— Все, все, понял. Иди мойся, что-нибудь придумаем. Ты главное соберись хоть куда-нибудь.

Кивнув на автомате, я утопала и, так сказать, утопла в женской рутине почти на пол часа. Пока всем намажешься, а тут еще и маникюр пришлось подправлять, который канул в лету, и скрабиться, и нос облупился…блин!

Когда я выпала из объятий ванной комнаты, Стивен подозрительно послушно переодетый, сидел на диване и влипал в телефон.

Оглядев его, пошла искать себе подобную одежду.

Интересно, с чего он в принципе решил куда-то меня сводить? Еще и согласился сменить планы? Только мы с Юри косточки поперемывали и нате… Так странно, не замечала за ним подобных порывов ранее. Это какой-то следующий этап отношений? Сначала постель и совместный быт, а потом свидания?

Хихикнув, накинула на себя симпатичную маечку, натянула широкие джинсы и, подумав, взяла плотную рубашку с собой, на случай вечернего похолодания.

Из зеркало на меня посмотрело нечто симпатичное, уже не такое облезлое, но с выгоревшими на солнце бровями и ресницами, которым апгрейт не помешал бы…да и веснушки бы замазать. Ладно, я придираюсь, симпатичная девочка получилась! Улыбнувшись себе, схватила мешочек, который недавно приготовила, и вытряхнув его содержимое в ладонь, задумчиво покусала губу.

Надо бы отдать, только почему так страшно?

День сегодня сумасшедший и эмоциональные качели завели новую канитель в голове. Рассказать что-то про Ника я ему не смогу, просто язык прилипнет к небу и не выдавит ни слова. Про чувства спрашивать не потяну, как советовала лисичка. В итоге самая простая мысль — молчать и не отсвечивать...но отдать надо. Выбрала мужчину, имей силы быть достойной…

Стрэндж меня терпеливо ждал, и, заметив в дверях, улыбнулся, отчего бабочки в животе мало того что поселились без предупреждения, так еще и в пляс впустились внепланово.

— Я все. Угадаешь в какой руке? — подойдя, вытянула ему два закрытых кулачка, как в детстве. Встающий с дивана маг закатил глаза, но ткнул пальцем в правый. Разжав руку, протянула ему на раскрытой ладони тонкое золотистое кольцо с ярким красно-синим камнем. — Тебе вместо ракушки Ми Гуна. Свойства схожие. Это не камень, это капля моей крови. Просто, нужно, чтобы кожи касалось. Серьги ты не носишь, кулон не солидно, там уже Око обитает, да и раковину таскать не удобно. Ты не против?

— Спасибо… это дорогой подарок. Ты сама сделала? — блестящая полосочка перекочевала к нему, и он надел кольцо на безымянный палец правой руки, отчего внутри меня кольнуло так сильно, что я даже чуть сгорбилась. Но посмотрев на спокойное и заинтересованное новой игрушкой лицо мага, постаралась скрыть реакцию.

Конечно, совсем забыла, что здесь обручальные носят на левой руке. Глупая я рыбка Дори с завышенными порогами ожидания. Но все равно, так приятно обмануться хотя бы в мыслях.

— Конечно сама, иначе бы ничего не работало. Нравится? Я нашла на дне подходящее кольцо, бриллиант из него выковырнула и вот… это не кристалл, просто модификация крови с помощью русалочьих способностей. У Гуна капелька впаяна изнутри в ракушку. Хотела сначала серебро, но оно, оказывается, не держит мою магию и сильно от нее карродирует. А желтое золото и держит и в пару к двойному кольцу. А цвета тебе подходят, синий и красный.

Маг сжал ладонь в кулак и чуть поднял руку, рассмотрев украшение ближе.

— Мне нравится, и главное, я теперь спокойно смогу с тобой связаться, а не бегать по берегу или Санктому в поисках этого маленького исчадия. Так куда ты хочешь пойти?

Встряхнувшись от остатков грустных мыслей, улыбнулась и взяла его за руку, потянув на выход.

— Пошли гулять, раз ты такой щедрый и добрый сегодня! А кепку наденешь? Тебя сильно узнаЮт на улице?

Стивен провел второй рукой вдоль лица, но ничего не изменилось.

— УзнАют только знакомые, — уведомил он меня, захватив ключи и бумажник с входной полки, распахивая передо мной дверь. — Что ж, прокладывай маршрут, хоть я и не сомневаюсь, что вскорости сильно пожалею о своей доброте.