Глава 33. И рыцари и подарки (1/2)
Я сидела на полу в углу и глотала из стеклянной пробирки гадкий на вкус настой, пока мастер Ен Сук и Пич чертили на полу большую трехуровневую пентаграмму. Верховный стоял над этим всем и руководил процессом, внося правки и иногда начиная дискуссию по поводу того или иного символа.
Рядом со мной на носилках лежал завернутый в магический кокон Мастер Гертмунд и переодически постанывал, отчего я вздрагивала, цедя отвратительную жижу, которая теоретически должна обеспечить меня дополнительной защитой от возможного поедания ловцами.
Потерев друг об друга озябшие ноги, посмотрела на Стивена, в очередной раз удивившись, что он согласился допустить ценный русалочий экземпляр к рискованному мероприятию без особых гарантий. Одна из белых ламп на длинной цепи спускалась с потолка и находилась практически за магом, отчего его профиль как и фигура в целом выделялись особенно четко, делая Стрэнджа похожим на нереалистичный силуэт, так часто виденный мной на постерах и экране, еще в той, другой жизни.
Тяжело смириться с тем, что ты для выбранного тобой мужчины не центропуп земли и не первостепенный приоритет, что он должен думать о тысячах разных вещей и выбирать…не тебя.
Горькое ощущение, горькая настойка и горечь от собственных детских мечтаний. Я думала, что приняла это, но противная заноза сидит внутри и дергается каждый раз, получая подтверждение своих страхов.
«Ты инструмент. Ты вторична. Ты лишь ценный гарант жизни мира»
Потерла лицо рукой и с тоской встряхнула мензурку, в которой содержимого осталось больше половины. В конечном итоге зажала нос и проглотила все одним махом, закашлявшись от раскаленной магмы в пищеводе.
— Фу, блин. Проще Ловца проглотить было, чем эту дрянь.
Отложив стекляшку, поджала к груди ноги и обхватила руками колени, положив на них подбородок. Тоскливый взгляд вернулся к Стивену.
После моего возвращения в двуногое тело мы не были близки, хотя виной этому скорее подзатянувшиеся женские дни, но и собственные какие-то блоки не давали даже подумать в эту сторону.
Как вот это происходит в жизни? Я должна подойти и прямым текстом потребовать или предложить интим? Соблазнить его, как показывают в кино? Да я же опозорюсь… в общем, не то чтобы не хотелось, но как же тяжело в темноте собственной невежественности строить отношения.
Хотя и как бы я что-то такое провернула, если мы из этой недели спали в одной кровати от силы пару раз. Два дня он пропадал где-то по магическим делам, а три ночи (не подряд) я потерялась во времени и проторчала на дне, занимаясь русалочьими обязанностями. А помимо этого меня заставили сесть и записать все, что я узнала про русалок, потому что являюсь единственным существом, способным составить эту пародию на учебник, ибо остальным или клятва не позволит, или их воспоминания будет разъедать магия моего вида.
Причем писать нужно было вручную, еще и подмешивая в чернила свою кровь. А выяснилось это совершенно случайно. Я промучалась один из вечеров, чтобы набросать примерное оглавление на планшете, наметить план и зарисовать схематично некоторые моменты. В итоге утром мне открылся совершенно пустой документ. Тогда сперва я решила, что просто лаганула система, но восстановив по памяти один из листов, отвлеклась на кофе и вернувшись за стол засекла тот момент, когда буквы просто испарились. Не удалялись, не стирались, просто обращались в прах и сверкающим голубым искрами растворялись в воздухе.
Поняв, что так не пойдет, взяла ручку, несколько листов А4 и принялась по новой составлять план…который точно так же самоочистился, не успела я его даже оформить.
Психанула тогда знатно, в итоге, перенесясь в Камар-Тадж, пошла к учителю. Там-то он мне и подсказал и даже показал, что нужно делать. На мой вопрос, почему у него в дневнике ничего не стерлось, пожал плечами и сказал, что информация в нем общая, не подлежащая магической цензуре, а вот запретные темы самоустранились точно так же.
В итоге я пускала себе кровь в чашечку со знаком на дне, чтобы она не исчезла и не свернулась, и налив туда же чернил, начинала писать металическим пером.
Как же это было сложно! Шариковые ручки это прекрасно и дай бог здоровья тому, кто их придумал. Перо же цепляло бумагу, оставляло кляксы, и почерк делало просто ужасным. А рисунки и схемы? Про них лучше промолчим.
Выход нашелся мерзковатый, но хотя бы действенный.
Первый вариант — пропитать карандаш в моей крови ночь, потом высушить и писать, пока не сточишь.
Второй вариант — точно также поступить с обычным фломастером, просто окунув пористый кончик в «раствор». Проблема решилась, но вызывала у меня приступ тошноты каждый раз, стоило зажать в руке это орудие Сатаны. Честное слово, процесс записывания ускорился, но моральных терзаний это не снижало.
Все наработки и наброски Стивен заставлял запирать в сейфе, туда же складывать письменные принадлежности. В общем, паранойя заразная, поэтому я не спорила и даже убегая в туалет, прятала все в эту металлическую коробочку, улучшенную магией.
— Соня?
Вздрогнув, перевела взгляд на мутные голубые глаза пришедшего в себя минотавра. Он явно испытывал болезненные ощущения, смотрел на меня морщась и с некоторым недоумением.
— Не двигайтесь, маги строят пентаграмму. Мы вытащим из вас ловцов.
— НЕТ!
Рявк был не громче комариного писка, но Мастер чересчур сильно схватил меня за лодыжку, заглядывая в лицо и со стоном отрывисто заговорил:
— Я пытался остановить. Юри, Гун. Не выпускайте их. Они убьют Юри, они заберут Гуна. Аро натравил, отец Гуна. Убьют. Я бился с ними, разрушил оболочки, за это они внедрились в мое тело и использовали его для перехода. Надо было убить меня, они бы тоже умерли!
Зашипев от боли, попыталась разжать стальной захват на ноге, но маг непроизвольно сдавил еще сильнее, я не выдержала такого издевательства и психанула:
— Опытный маг с многолетним стажем и не дурак вроде. Пусти! Лежи, жди помощи. Если натравили один раз, могут и второй. А ты помрешь зря. Отпусти, ты мне ногу оторвешь!
Хватка ослабла, и я, интенсивно растирая покрасневшую кожу, на которой сто процентов теперь будут синяки, зло оглядела обмякшего мага.
— Что?
— Ты головой красивой соображаешь на кого огрызаешься?
Выбесил. Еще один. Все они как под копирку, так и норовят указать мне мое место в мире. Поняв, что наше общение пока не заметили, чуть наклонилась к нему и со злостью прошипела.
— Задолбали все выдавать себя за хороших, вести высокопарные речи и сдохнуть героической смертью. А то, что Юри за тебя переживает, даже в обморок упала, что своей смертью ты подставишь весь Совет и оставишь их ослабевшими перед лицом Дормамму, подвергнув целую планет угрозе, тебя не волнует? Борись за свою жизнь, гад, иначе я на твою могилу приду плюнуть!
Минотавр потрясено раскрыл глаза, его лицо перекосило то ли от сдерживаемой боли, то ли от распирающего гнева.
— Ну ты и стерва.
Фыркнув, одернула штанину и слегка спустила носок пониже, чтобы не давил на поврежденный участок.
— Теперь понятно, почему я Стивена выбрала, он из себя не корчит героя. А вы старшие, помешались все и мозгами тронулись от возвеличивания. В итоге твою тушу спасать буду я, выманивая на себя Ловцов, чтобы лисичка не оплакивала хладный бычий труп, эгоист бородатый. Верховный, Гертмунд очнулся, ему кажется плохо!
— Камбала отмороженная, — прошипел маг, но я только сверкнула на него намеренно русалочьим взглядом и трепетно сложила ладошки на груди, демонстрируя переживание за здоровье пациента перед подошедшими магами.
— Гер, как состояние?
— Паршивое, но если вытащите этих тварей из меня, жить буду. Только Лисов всем семейством держите подальше, они по их душу. Я запечатал их в себе, когда понял, куда они рвутся.
Какие мы сразу послушные сделались. Фу, бесят они меня все, если честно, особенно в последнее время. Ходят, этакие ледяные скульптуры с коронами на лбу, все знают, все могут, но в итоге то их спасать приходится, то мир без их участия.
— Соня, твое присутствие уже требуется, — к нам подошла Ен Сук и протянула мне руку.
Послушно ухватилась за тонкую ладошку и поднялась, непроизвольно скривившись от боли в ноге.
— Гертмунд, еще раз позволишь ты себе беспечность, и плевать на твой надгробный камень приду я вместе с русалкой.
Я вытаращилась на эту полупрозрачную магиану, а Стивен со смешком пальцем помог захлопнуть отвисшую, видимо, челюсть.
Минотавр поджал губы и красиво ушел в обморок. Кажется, нравоучения от коллеги его добило, или же он просто решил изящно соскочить с темы. Во всяком случае, я мотнула головой, сбрасывая руку Стрэнджа и направилась за женщиной.
Ладно, один Мастер меня не бесит, ну, помимо Вонга. Никогда не думала, что в этой компании самыми нормальными окажутся библиотекарь и патологоанатом. Даже звучит как начало анекдота.
На самом деле я просто гнала от себя страх предстоящего действа, старалась держать лицо и не показывать, как внутри все вибрирует перед неизвестным. Господи, ну не валькирия я, и даже не Зена королева воинов! Весь запал спал и захотелось забраться с ногами на руки Стивена и верещать в лучших традициях старых фильмов ужасов.
Долбаные гордость и предубеждение!
***Ен Сук всегда была сдержанной и достаточно спокойной. Незнакомые люди принимали ее поведение и манеру общения за холодность и нелюдимость, особенно когда избранное направление магии женщины становилось им известно, а жизнь перевалила за несколько сотен лет.
Но все это было не совсем так.
Су родилась давно, очень давно. В начальный период становления Имперского Китая, в маленькой деревушке и у достаточно пожилой пары. Поздний и любимый ребенок в небогатой, но счастливой семье, которой в те времена не суждено было прожить долго.
Девочка осталась одна в двенадцать, схоронив обоих родителей и быть бы ей чьей-нибудь супругой, у жадного до наследства местного мужичка, но Ен Сук уродилась очень красивой, а красивых девушек известно куда свозили. Так в неполных тринадцать после жесткой ломки характера и жизненных ценностей, она попала в гарем. Где улыбаться и быть дружелюбной не получалось от слова совсем.
Гаремы. Условно знакомое слово обывателям нынешнего времени, романтизированное и с нотками гнилости, пробивающимися сквозь тонкие ароматы дорогих благовоний. В реальности же — глубокая яма с кишащими в ней змеиными порядками самых ядовитых тварей.
Нет никого более ужасного в жизни, чем женщина идущая к власти, к ногам которой падают тела детей, близких и многих других невиновных людей, просто попавшихся на пути.
Су сперва была поражена и очарована блеском дворца, богатством нарядов, переливами драгоценностей и той самой болезнью под названием — власть.
Эпоха Синь для Китая достаточно спорный и проходной момент истории на стыке нашей и прошлой эры. И как все переломные вехи древности, была окружена своими тайнами и скелетами в шкафах.
Магия была тогда дикой и необузданной, вполне распространенной, без четко очерченных законов и ограничений. Белая магия и черная сплетались в страстном танце так сильно, что вычленить одного из партнеров было практически невозможно. Она просто была, но изучалась немногими, потому что большая часть искала как пристроить и перекроить ее для собственных нужд.
В гареме магии было, хоть ложкой ешь. Приворотами пропахли сами стены, искусство иллюзий делало самых последних дурнушек роскошными женщинами, а проклятия и порчи в самом примитивном их виде роились обильней мух и комаров на летнем солнцепеке.
У девушки Ен Сук дар был и не из последних, поэтому действующая тогда фаворитка правящего императора на правах старшей выцепила одаренную девчушку из толпы служанок и приставила к себе, учить, взращивать и пестовать помощницу, из рук которой увы и приняла свою смерть.
Достигнув верха, встав рядом с императором, подарив ему выжившего в закулисных играх наследника и несколько лет успешно управляя страной из тени шелковых простыней, Су довольно резко прозрела и искренне разочаровалась в своей мнимой цели. Очарование вершины власти рассыпалось трухой сгнивших потолочных балок и оказалось, что самым стоящим и желанным в ее жизни стали знания. Она копила их, как мелкий бисер на тонкую нить, нанизывала и хранила.
Любовь ей виделась разменной монетой человеческих взаимоотношений; золото — презренным металом, лишающим остроты ума и зрения; семья — бременем, уничтожающим личность и время. Дождавшись, достаточно скорой, смерти «любимого» правящего супруга, который, как полагается, был на три десятка лет старше, она оставила своему сильному и волевому сыну трон и ушла искать свой смысл жизни, пока родное чадо, с молоком матери впитавшее яд власти, не решило избавиться от сильной и успешной вдовствующей императрицы.
Одинокая женщина двадцати лет на дороге — мечта маньяка и бандита, если только она не полна устрашающей магии, от которой успешно разбегались и те и другие быстрее тараканов при зажженных свечах.
Су искала, собирала знания по крупицам, свиткам, преданиям, прошла вдоль и поперек все доступные страны, учила языки и не оседала надолго нигде.
Людям в помощи не отказывала, конклав европейских стран вообще пробежала по диагонали, искренне опасаясь охоты на ведьм. А с учетом, что и сами охотники были при силе — сторониться таких стоило.
Уже на закате человеческой жизни того времени, а именно ближе к пятидесяти — Ен Сук замкнула круг путешествий и вернулась на родину благочестивой старушкой, вполне еще не разваливающейся и крепенькой, но отстраненной и посвятившей всю себя магии.
К молодости она не стремилась, вечный жизни не алкала, если только длинными теплыми вечерами, вдыхая соленый ветер на берегу бескрайнего моря, сетуя на быстротечность времени, которое могла бы потратить еще на неисчислимое множество интересных открытий.
И как известно, именно к тем, кто не ищет выгоды, но стремится к развитию, судьба наиболее благосклонна. Девушка из деревеньки оплатила свои долги смертью всех потомков и одиночеством, но новых копить не собиралась.
Нити этих жизней вились параллельно, но все-таки пересеклись, когда в дверь аккуратного домика постучалась тонкая жилистая рука потомка древних кельтов магианы Яо, для кого знания были так же ценны, как и для Су.
Так и началась для маленькой целеустремленной колдуньи новая жизнь, полная всего того, чего она боялась не успеть.
Чьей рукой был нанесен знак Дормамму на лбу Ен Сук?
Они учились друг у друга, постигали тайны, расчищали полный зла мир и тщательно лелеяли его, не желая погибели юной цивилизации.
Время шло, багаж знаний сделался еще больше, как и объем магии, вернувшей темный цвет поседевшим волосам, упругость коже и подвижность мышцам, вот только то ранее утерянное, молодое и беззаботное видение мира никак не вернуть. И смотрела на окружающих темная бездна старых времен с юного лица Мастера Ен Сук.
Старейшина боялась за подругу, поскольку утратившие вкус к жизни маги теряют границы ее ценности и становятся опасными, но в Камар-Тадж пришел Юн Мин и, пусть и не на долго, но показал магиане яркость чувств, любви и страсти, принес теплую и светлую весну в покрывшуюся льдами душу.
Это были лучшие, самые ценные и светлые воспоминания в ее жизни, ради которых стоило столько веков ждать и хранить свое сердце в криогенном сне.
Сказка закончилась не сразу.
Кто виноват?
Кто оборвал связующие нити и поставил точку?
Теперь тяжело судить.
Но даже самый мощный и большой костер чахнет, если не подбрасывать дров или пустить все на самотек.
И огонь прогорел постепенно, отравлений ранами прошлого из сердца кицунэ. День за днем остывали угли, один за одним рассыпалась в пепел отстраненности и холодности.
Один недостаточно доверял?
Вторая недостаточно любила?
Вполне, вполне. Что ж, если они долгоживущие маги, то и не люди вовсе? Хотя да, один не человек, но смысл понятен.
У Су было ее ДЕЛО, она не превратилась вновь в сосульку без чувств и эмоций. Она все еще с теплом относилась к этому подвижному и неуемному мужчине, что расшевелил ее и мог заставить улыбаться, поэтому разрыв не принес напряжений в коллектив. Наоборот, разглядев в Су эмоции, коллеги стали относится куда лояльнее.
Спи спокойно, моя любимая подруга и сестра — Яо, женщина изменившая мою жизнь. Ëни нашла место, мужчину и себя. И не будет мага преданней в Камар-Тадже, который положит все доступные силы на его защиту. Жаль, что ты так рано ушла. Хотя, погибни ты и через тысячу лет, все равно было бы рано…
***Су видела напряжение, видела его почти реальным темным облаком на плечах девочки и, недовольно качая головой, боялась.
Да, она умеет бояться, особенно вот такого, через что прошла сама.
Теперь она куда лучше понимала Яо, в ее страхе за Ëни.
У каждого человека есть свой предел, за которым само понятие — добро утрачивает значимость и размывает границы дозволенного. Но помимо предела, есть еще и переломное событие, которое придвинет край ближе.
Девушка Соня, на которую свалилось небо, балансировала на грани уже долгое время. События то спасательным тросом оттягивали ее назад, то толкали вперед, нашептывая о несбывшемся.
Легко ли сменить родном мир на тот, который казалось бы не существует? Легко в двадцать два года встретить мужчину мечты и оказаться для него пустым местом? Легко получить власть, силу и ответственность за благополучие ВСЕГО мира, даже если власть твоя только океанские просторы?
Су вспомнила себя и дернула плечом. Нет! И посильнее ее ломались.
Благо есть Верховный, занявший место Яо, принявший всю полноту власти. Напыщенный индюк, зубастый щенок с раздутым эго, но способный учиться и признавать свои ошибки, хоть и через боль и кровь подыхаюшей гордости.
Верховный, как оказалось, хороший врач и маг, но плохой психолог. Су всего не знала, но видела, что Стрэндж и «трос» и «толкатель», благополучно спасающий девушку от слома, и так же ловко ее ломающий.
Еще и эти, старикашки заплесневелые дерут девочку в разные стороны, учат, нагружают, читают нотации и прекрасно настраивают не только против себя, но и мира в целом.
Что уж там происходит в этой седой головке, неизвестно, но трескается, крошится земля под ее ногами.
Когда русалка отказалась от суши, магиана недовольно покачала головой и вышла на берег всего раз, коснувшись воды и послав на глубину всего одну мысль: «Береги свое сердце. Слушай его и выбирай сама путь, но выбрав, не оглядывайся.»
Она не была тогда уверенна, что ее услышали, но утром следующего дня нашла охапку достаточно редких и полезных в ее работе водорослей и горсть красивого черного жемчуга. Улыбка магианы была искренней впервые за долгие годы.
Сейчас, закончив сверку рисунка и заключив его в зеркальные грани, женщина скрутила хвост в тугой пучок на макушке, от которого заломило виски, и бросила взгляд на свернувшуюся калачиком, почти сжавшуюся в тугую пружину, худую фигуру девушки в углу.
Гертмунд пришел в себя и схватил русалку за ногу. Не было слышно их диалога, но из зеленых глаз девушки пахнуло такой злобой и яростью, что даже Пич оторвался от свитка и огляделся, пытаясь найти источник дискомфорта.
Решительным шагом она направилась к сидящей паре, чутьем осознавая, если не встать на сторону русалки, они получат проблему похлеще Дормамму, ведь затопление всех континентов ничуть не лучше.
***На чуть подрагивающих ногах я вошла в большой и красиво нарисованный круг, украшенный рунами, зигзагами, финтифлюшками и кучей другой непонятной атрибутики, смысл которых понимали маги, но не я.
Хоть и знаю теперь все языки с помощью того заклинания, и руны в голове переводились на базовом уровне — «жизнь», «защита», «стабильность», «расщепление». В общем, стандартный набор языкового аутиста, который заучил пару слов и его речь звучит как: «Твоя, моя, колбаса, пакет, задница». В целом съедобно, но привкус… как у последнего слова.
Встав там, где «доброжелательно» указал Пич, замерла, пока рядом укладывали Гертмунда.
Когда Стивен подошел к нам, вокруг вспыхнули изломанные грани реальности наглядно продемонстрировав мне зеркальное измерение изнутри, заставив вмиг опустить глаза вниз, чтобы абстрагироваться от быстро меняющегося пейзажа, потому что меня банально затошнило.
Офигеть! Меня конечно укачивало в транспорте и на каруселях, но заблевать магическое измерение, совершенно новые впечатления будут и не только для меня.
Стивен встал на границе расчерченной пентаграммы и принялся водить руками, отчего участок пола просто воспарил, отделившись от основного несколькими слоями вставших дыбом плит.
— Соня.
Сглотнув, подняла взгляд на серьезных магов, благо интерьер перестал видоизменяться.
Ен Сук, Пич и Стрэндж стояли равноудаленно друг от друга, напряженно выставляя щиты, проводя магические манипуляции.
Взгляд Стивена сверлил меня очень напряженно.
Неужели не доверяет? Но я же постараюсь! Тут мне страдать если что!
Увы, то что маг за меня просто боится, в голову не пришло, а жаль. Все же с таким осознанием нужно сжиться, прежде чем оно начнет заглядывать на огонек в набитый комплексами мозг.
Он двумя пальцами постучал по виску и кивнул в мою сторону.
Потупив всего пару мгновений, осознала намек на ментальную связь и отрицательно качнула головой.
Темные брови сошлись на переносице, а потом одна из них приподнялась. Губы его изогнулись в ироничной ухмылке. Стрэндж чуть осуждающе покачал головой, или не намеренно или же специально не так поняв мой отказ. Скулы воспламенились от непрозрачных намеков на неуместность моих мыслей. Злой взгляд разбился о его демонстративное разглядывание себя. Мужчина будто пытался понять, в каком неприличном виде я представляю его на этот раз.
Я уже готова была взвыть и обратиться из милого солнышка в красного гиганта, но голубые глаза всмотрелись в мое лицо, и он одними губами спросил: «Успокоилась?»
Выдохнув, приняла поражение и кивнула. Пытался отвлечь…спасибо.
— Сейчас кровь пролить на круг необходимо тебе и Гертмунуду. Дальше все зависит от степени ярости ловцов. Все символы вокруг тебя защитные только, и никакие больше. Пара рун на разделение направленные. Когда все они покинут тело, Гера вытащим мы, затем тебя. Задача продержаться тебе эти несколько мгновений, пока мы коллегой заняты. Нужна ли тебе вода для силы или другого?
Ен Сук смотрела серьезно и спокойно.
— Вся вода внутри зеркального измерения мертва, так сказал Мастер Навин. Крови много нужно?
— Кровь должна литься, пока не выйдет последний, вот так так-то, — ответил мне Пич. — Ты уверена, что твоим телом не смогут завладеть эти сущности? Вытаскивать потом тебя — придется рисковать кицунэ.
— Не попробуем, не узнаем, — старательно бесстрашно улыбнулась я, но заметив окаменевшее лицо Стивена, поспешила добавить. — Несколько приемов мне известно, Верховный их тоже должен знать из памяти Учителя.
Все посмотрели на Стивена и тот нехотя кивнул.
Вот тут-то я и вспомнила, что он вдалбливал мне уже несколько раз — страх за мою жизнь. Меня даже мутить перестало, так шокировано и недоверчиво я смотрела на мага. Ничего себе, а ведь могла бы и раньше попытаться понять это. Как тяжело жить без знаний и навыков…
— Авантюра, так-то, — недовольно громыхнул Пич, но поджал свои крупные губы и вытащил из воздуха уже виденный мной посох. — Вариант еще один будет, если не сможем запечатать, применю его в крайнем случае.
— Ты не пострадаешь? — уточнил Стрэндж.
— Как приятно, вот так, — хмыкнул темнокожий нубиец и мрачно оглядел меня с ног до головы. — Я хоть зовом и не владею, а о жизни моей так же пекутся.
Я побурела от намеков, аж кровь к голове прилипла, и не только кровь. Под набаты пульса в ушах заискрила белым проявившаяся артефактная коллекция. Глаза пересохли, а значит и зрачок стал вертикальным. Вытянув в сторону гада когтистую руку, прошипела:
— Выйду отсюда, язык твой вырву с корнем! Достал ты меня!
Довел!
— Выйди сначала.
Непрошибаемый болван!
— Начинаем, — прервала Су вновь разгорающийся конфликт. — Соня, надрез на запястьях сделай поперечный, так кровь течь будет медленней. Потом подойди к Геру и сделай так же.
Не успела я ничего ответить, как через вспыхнувшие щиты в руки прилетел маленький обычный скальпель в чехле. Кипя от злости и адреналина, которые выжгли панику и страх, достала медицинский инструмент и, сцепив зубы, придавила острую кромку поперек запястья.
«Больно. Очень больно. Не люблю боль. Николас никогда не делал мне больно.»
Со второй рукой вышла заминка, потому что заставить себя уже сознательно поранить с полным пониманием последующих ощущений…да я же не мазохист.
— Соберись, тряпка половая, — сама себя подначила я и зажмурившись повторила процедуру.
А вот резать минотавра было морально не так сложно. По моим холодным рукам бежала горячая алая кровь, почему-то слегка синеватая. Не замечала раньше. Она пачкала одежду, капала на штаны и стекала на загорающийся рунами пол. Лежащего мужчину я тоже угваздала, шипя от боли в руках, при нажиме на скальпель. Хорошо я резанула себе, надеюсь связки и нервы не перепилила, потому что пальцы подозрительно немели и плохо гнулись. Или я себя так от страха накручиваю?
Наконец, справившись с задачей встала на прежнее место и вопросительно посмотрела на магов за сверкающей завесой. Те прикрыли глаза и что-то зашептали.
Голоса гулко дробились в огромном пространстве зеркального измерения, и каждый новый звук будто толкал рябящие грани, раздвигая их, расталкивая и снова устраивая тошнотворную фантасмагорию усиленную на этот раз световыми эффектами магии трех разных оттенков.
Я напряженно застыла, ожидая результата, которого почему-то не было. Запахло паленой кровью, сгорающей в искрах магии. Посмотрев на руки, поняла, что раны почти закупорились свернувшейся кровью, и нарочно подвигала запястьями, раздвигая края порезов, чтобы усилить кровотечение.
Хотелось плакать, перестать себя мучить или на крайний случай в обморок упасть. Боль, страх и томительное ожидание морозили и не приносили ничего хорошего. Даже та часть меня, что была русалкой и явно более смелой, забилась в уголок подсознания и злобно нудела, жалуясь на мир, мой длинный язык и приступ внепланового альтруизма, с ней не согласованного.
Увлекательное самокопание не позволило увидеть начало, поэтому, когда передо мной повис черный средневековый рыцарь, я глупо вскрикнула и кинула в него скальпелем.
«Грозное оружие» пролетело сквозь духа и звякнуло за пределами видимости, зато к одному пустому забралу присоединилось второе, чуть более худощавое и «одетое» иначе, как минимум драный плащик за его спиной развевался вполне оригинально.
Непроизвольно сделав шаг назад, прошептала «мамочки» и выставила руки вперед, потому что раскалившиеся жемчужные «украшения» начали тревожно вибрировать и выпускать наружу волны белого сияния.
Тварей было уже трое над телом бьющегося в судорогах минотавра, когда артефакты начали гаснуть. С ужасом, проковыряла раны еще раз, для надежности раскорябав их прямо когтями, отчего кровь рванула с новой силой. Окрапленые браслеты выдали залп яркого света, поэтому мне пришлось зажмуриться и дышать глубже, поскольку голова начала кружиться и в целом надпочечники постарались, впрыснув столько адреналина, что можно завести еще три дополнительных сердца.
— Разрешаю Стивену Стрэнджу ментальное взаимодействие, — прошептала я пересохшими губами и на мой мозг рухнула лавина страха, но уже не моего.
«Стивен, сколько их осталось? Я не вижу, очень ярко.»
«Держись, не отключайся. Выходит предпоследний. Чтоб я еще раз согласился на твои идиотские предложения!»
От его ругани и беспокойства мне наоборот стало легче. За голос можно было цепляться.
— Соня!
Вопль был снаружи. Я распахнула глаза и заметила, как в свете потускневших артефактов эти прекрасные витязи встали напротив меня полукругом, начисто игнорируя тот факт, что обмякшего Гертмунда вытаскивают магическим лассо за ноги из зоны видимости.
Прозрачность их тел таяла, как и мои надежды на долгую жизнь. Черный цвет стал насыщеннее, с шумом и лязгом металла грохнули их обитые сапоги, звякнув шпорами о бетонный пол. Скрип кожи толстых перчаток сопровождался синхронным сжатием разномастного оружия, мгновенно ставшего направленным колюще-режущими частями в мою сторону.
— В тебе кровь виновных. Отведи нас к ним и останешься жить.
Звук доносился будто из глубины консервной банки, да так по сути и было. Самый крупный, больше похожий на Саурона, условно мужик, сделал шаг вперед.
— Они невиновны. Они мои, — облизав губы, хрипло отозвалась я. — Ми Гун, Юр Мин невиновны. Их оклеветали. Вы вторглись без разрешения в чужой мир.
Ноль эмоций.
— Решают ловцы, решает справедливость и покарает кровь. Ты отведешь нас к ним.
Говорить я ничего не стала, а то вот так кинешь в них отрицанием, а они в тебя топориком. От атак магических еще можно защититься, но кто знал, что у них тут физическое тело появится, откуда они вообще его взяли?
«Я сам тебя убью!»
Голос Стивена заставил вздрогнуть, но я даже не обернулась, и хорошо.
Рыцари вскинули руки и об их броню разбились прилетевшие заклятия извне пентаграммы. Ребята перестроились, взяв меня и своего вожака в кольцо, развернувшись лицами в сторону атакующих их магов.
Главный же снова начал терять материальность и протянул к отшатнувшейся мне руку. Я шарахнулась, но меня сзади схватили за плечи и зафиксировали. Извивания, дерганья и тому подобные манипуляции ни к чему не привели, ледяной эктоплазменный кисель коснулся кожи лица, отчего я взвыла и закашлялась. Ощущение было, будто в тело через кожу впитывается вязкая холодная жидкость, мешая дышать, забивая нос, глаза и рот. Зрение подернулось дымкой и моей единственной целью стало — вдохнуть хотя бы глоток свежего воздуха, без смрада пепла и плесени.
— Не сопротивляйся, мне нужны знания, — прогрохотало в голове.
— Иди на…! Запрещаю вторжение в разум и тело, — прошипела я, отплевываясь и пытаясь дышать хотя бы ртом.
Мозг отключился в тот момент, когда твердый пол вскочил и ринулся ловить выпавшую из рук ловца меня.
***Стрэндж даже не представлял, как удалось не поседеть и не заработать как минимум инфаркт от происходящего. Неконтролируемое бешенство в купе с подстегивающим его страхом старательно лишали возможности мыслить здраво.
Он отсчитывал секунды, держа заслон и, до слезящихся глаз, сквозь нестерпимо яркое свечение артефактов вглядывался в происходящее за щитами. Вот последний ловец вышел из тела и Ен Сук ухватила минотавра петлей магического кнута и потащила в свою сторону.
Верховный краем глаза отметил, что тот порозовел и стал дышать ровнее. Однако дыхание самого Стивена чуть не закончилось, когда пять статуй коснулись пола не как духи, а как вполне живые существа. Он поймал взгляд Пича и, не сговариваясь, они потянули сеть, чтобы отсечь девушку от опасности, замедлить шаги ловцов, лишить возможности приблизиться к Соне. Войти в круг они все еще не могли, потому что оказаться внутри, значит стать новым сосудом. Сейчас задача была вытащить девушку и запечатать этих тварей, которых он собственноручно размотает на зубную нить.
Твари как будто что-то чуяли, окружив русалку со всех сторон и играючи отклоняя направленные на них заклятия.
— Вот так черт, — прорычал Пич.
— Пытаются они в нее вселиться, время есть.