Глава 32. И связи и ловцы (1/2)

Николас находился в большой, похожей на кружевной фарфоровый чайник, резиденции Мастера Юй Мин, куда его после ночного сражения с Верховным не мудрствую лукаво притащила Ен Сук, здраво рассудив, что в обители мага-лекаря парень точно не помрет.

Глаза он открыл в незнакомо обставленной палате. Темный паркет, белые стены без всяких украшения и дополнений, такой же, кажется даже белёный, потолок с деревянными балками под цвет пола. В ряд стояло около трех кроватей с одной стороны, и столько же с другой. Койки разделялись тканными, практически накрахмаленными белоснежными стойками, похожими на те, что использовались в полевых военных госпиталях сороковых.

Сейчас в комнате никого кроме него не было и все перегородки были сдвинуты в изголовье. Еще только прийдя в себя, Ник понял, что снова произошло что-то нехорошее. Ведь, засыпая дома после нелегкого разговора с мамой, в лазарете не просыпаются.

Позднее утро без преград прорывалось внутрь светлого помещения и без зазрения совести дразнило неожиданно пением птиц и тонким запахом цветов.

Николас откинул хрустящее чистое одеяло и уставился на свое расписанное незнакомыми символами с ног до головы тело, одетое лишь в длинную одноразовую больничную ночнушку.

Парень без сил рухнул обратно и дрожащими руками подтянул одеяло. Веки сомкнулись, разум даже не желал анализировать увиденное или вспоминать что-то. Настолько Банерджи младший оказался истощен морально, что почти выгорел.

Не так давно он вернулся с этих экстремальных каникул домой, где ласковые руки и теплые глаза матери растопили осколок льда засевший в груди и изможденный постоянными фэнтезийными встрясками организм просто прорвало. Они проговорили весь вечер и почти всю ночь. Мама сочувствовала искренне, иногда вытирая мокрые от слез щеки руками, когда захлебываясь от эмоций ее мальчик с восхищением, болезненным и нездоровым рассказывал о девушке Соне, к которой был магически привязан и которой, оказался не нужен.

Он же не дурак, он видел и чувствовал все странности ее поведения, когда она ушла под воду, говорил об этом с дедом и в тайне радовался отсутствию Верховного на горизонте. Но постепенно подоплеки ее резко сменившихся интересов как мусор в шторм, выплыли на поверхность. Навин подтвердил опасения, и с грустью пояснил, что ничем они не могут помочь девочке сопротивляться отеческим объятьям стихии.

Ник тормошил ее раз за разом, даже после отъезда из Камар-Таджа, когда вечерами дед открывал порталы на берег. Но Соня в такие дни реагировала очень негативно и быстро уплывала, поэтому табу темы выхода на берег они со временем установили достаточно жесткое.

Мама молча оплакивала судьбу и очевидное несчастье чувств своего ребенка, но не отговаривала от встречь, не советовала как поступить лучше, чтобы добиться благосклонности, просто слушала и давала выплеснуть накопившееся.

Она была мудрой женщиной, и понимала, что сердцу приказать не может никто, ни Ник, ни соперник - Верховный, ни вынуждено взвалившая на свои плечи непосильный груз - девочка София. Расставить на свои места все сможет только время, ее же задача, не доставлять ребенку поводов для волнения своим самочувствием, заботиться как и раньше и предложить невзначай пригласить русалочку в гости к ним на ужин, вдруг это соблазнит ее выйти на сушу.

Из мыслей и воспоминаний парня выдернуло в реальность аккуратное поглаживание по предплечью. Николас вздрогнул и распахнул глаза, даже поморгав для достоверности. Но нет, рядом с его постелью стоял мальчик восточной внешности с ровной гладкой челкой и пучком густых темных волос. Глаза его были вытянуты к висками, нос маленький и смешно вздернутый, а губы чуть пухловаты и недовольно поджаты. Одет ребенок вполне типично и современно.

Уловив внимание к себе, малыш улыбнулся, демонстрируя щель между передними зубами.

— Привет, а у меня зуб вот выпал, — Нику гордо продемонстрировали главного героя драмы и снова зажали в свободном кулаке. — Но не переживай, мне не больно было, я его давно языком шатал, а потом пока чистил он «бац!» и выпал. Здорово, да?

— Привет, — невольно улыбнулся Ник. — Согласен, просто восторг. А ты откуда здесь взялся?

Мальчик поковырял засохший рунный рисунок на коже нового друга и сконфужено отвернул руку, потому что нельзя так делать, наверно, просто палец сам по себе.

— Да я хотел зуб Юйи отдать, она его в коробку положит. И кровь течет немного, может намазать можно чем. Я, конечно, мужчина и должен терпеть, но не приятно же. А тетя ругать не будет, она жалостливая и вообще очень добрая, просто лицо у нее серьезное. Мы еще маму привели, ее на тренажер повели садить. Ее отравили недавно и она долго спала, теперь нужно приходить в форму, только я не понял в какую. В овал или квадрат? И зачем туда приводить маму? А ты чего лежишь, очень больно? Тоже с каргалами сражался?

Ник повнимательней всмотрелся в малыша и, обдумав услышанное про тетю и каргалов, пришел к выводу, что этот ребенок уж точно не обычный. Если он племянник Юй Мин, то еще и существо какое-нибудь магическое. Стоило бы догадаться, куда его запихнули лечиться от нового и непонятного.

— Я не знаю, почему тут, — признался он жалостливо надувшему губу мальчику. — Спать лег дома, а проснулся тут. Наверное, что-то случилось, а я как всегда все проспал.

— Меня Ми Гун зовут, — спохватившись, представился малыш.

— Я — Николас Банерджи, — пожал протянутую ладошку Ник.

— О, такой род у одного старичка в Камар-Тадже, он твой дедушка? — подтвердил свое магическое происхождение оживившийся мальчик и, не спрашивая разрешения, заполз на край кровати, сев рядом с дружелюбным пациентом.

— Да, можно и так сказать. Мой дальний родственник.

Гун поболтал в воздухе ногами и, спрятав в карман свой выпавший зуб, развернулся лицом к Нику, заставив вздрогнуть внезапно вспыхнувшими каре-зелеными глазами.

— Слушай, а я знаю чего у тебя болит. Я такое у Главного сегодня видел, только у тебя ниточки натянуты, а у него рваные. Я хотел предложить их завязать, но там все разговорами были заняты, вдруг бы выгнали. Или еще хуже, Главный малявкой обозвал. Вот у него лицо тоже серьезное, но он средне добрый, не как тетя, но тоже сойдет.

Ник привстал повыше и подпихнул под поясницу подушку.

— Ниточки?

Мальчик вновь посмотрел на него уже нормальной радужкой и задумчиво почесал пальцем бровь:

— Ну да, смотри… а ты не маг?

Ник отрицательно качнул головой, внутренне дернувшись от задевшего его вопроса. Никогда он ранее не чувствовал себя настолько…ущербным, как в последнее время. Ведь, возможно, будь он чародеем, чаши весов качнулись бы в его сторону, даже если это не настоящие чувства, а просто магическая привязка. Уже все-равно.

— Тогда сейчас, как там… Вот! У тебя вот из тела идут нитки голубые магические, они закручиваются в одну и уходят в другой конец к другому человеку. Такие же штуки торчали из Главного. Он как картошка ими запутан, я дома картошку ковырял и похоже. А Соня стебель, к которому эти его корешки идут. Вот утром мы увиделись и я заметил, что нитки разорваны, у Сони ничего не торчит, только одна куда-то уходит, а у Главного некрасиво так они висят везде и на концах почернели. А ты с кем связанный?

— С русалкой, — отозвался потрясенный Николас, пытающийся осознать, что Верховный в их триумвирате, похоже, выбыл.

— Еще одной? — восхитился Гун. — Надо Соне сказать, а то мне говорили, что она одна и… Эй! Подожди, так ты вторая Сонина завязка?

Парень пожал плечами и демонстративно развел руками, мол, плюс тебе за догадливость.

— А-а-а, — протянул мальчик и бросил косой взгляд на Ника. — У меня тоже есть такие, с мамой. С Соней тоненькая, она мне вместо папы помогает расти и воспитываться, но у вас такие толстые и сложные как корни.

Гун насупился и приуныл, даже носом шмыгнул, а потом повеселел и уточнил.

— А тебе зачем такие? Ты же вырос. А Главному зачем? Или он только вчера вырос…

— Ну, насколько объяснили мне, так русалка выбирает себе пару. Это не для роста или воспитания.

— Это вы пара теперь? Раз Верховный отвалился? Или ты тоже отвалишься? У тебя по краям некоторые оторваны.

— Ты их видишь? — сглотнув, уточнил Ник, наткнувшись на вновь сменивший цвет взгляд мальчика.

— Ну да, вот тут. И тут. А какая вы пара… — он внезапно подпрыгнул на месте и обличительно ткнул в сторону парня пальцем. — Соня моя! Я когда вырасту ее насовсем себе заберу! Какие такие пары?

Сказать что-то или оправдаться, Банерджи не успел. Ми Гун резко выбросил руку вперед и, будто схватив что-то невидимое над его животом, дернул с такой силой, что кубарем спиной вперед улетел с кровати.

Помочь мальчику, подхватить его, Николас не успел, от рывка детской ручки у него все потемнело в глазах, будто разом рухнул на него потолок и вдогонку до самых пят прошило молнией.

— Ми Гун! Немедленно отпусти! Сейчас же!

— Нет!

Плаксивый голос ребенка и гневный женский оклик слились для него в резко оборвавшийся канал радиовещания, поскольку сознание погрузилось в темноту.

***

Гертмунд успешно скрыл тот факт, что помог сбежать Юр Мин с Ми Гуном из Та Ло и даже вполне правдоподобно имитировал бурную поисковую деятельность с обратившимися к нему с просьбой Пра. Причем, что угнетало больше всего, искали только мальчика, поскольку маленькая двухцветная лисичка считалась мертвой.

У Минотавра от этих мыслей холодело все внутри и руки так и норовили открыть портал на Землю и проверить целостность девушки. Если бы он верил в Юй Мин и ее способности чуть меньше, то никакая пристальная слежка со стороны оборотней не удержала бы его на месте.

Почему он решил вмешаться?

Почему не прошел мимо испуганной кареглазой девушки, неистово ищущей спасения своего еще нерожденного ребенка?

Хотя бы потому, что он мужчина, маг и просто, хотя бы отчасти, но человек.

Прожив уже изрядное число лет, он видел многое, в том числе и жизнь своих магических соседей. Наблюдал издалека за рыжим лисом Юн Мином во времена его шальной молодости, и также сильно горевал о его потерях, как и о его уходе. Мужчина был искренне рад, что два искалеченных отщепенца, не нашедшие поддержки рода, нашли успокоение и новый дом в объятьях Камар-Таджа.

Во времена жизни и «правления» Старейшины, он не особо вникал в дела землян, хоть и ответственно числился старшим Мастером, пройдя все круги обучения и освоил многие практики в совершенстве. Территорию, по понятным причинам вести он не мог, потому что был всеми корнями привязан к своей маленькой родине, но однажды долг, стребованный Верховной Магианой, навесил, казалось сначала, непосильное ярмо бремени о судьбе старого мира.

Однако, за столько лет он свыкся с Камар-Таджем, с его учениками и даже, сам того не ожидая, обзавелся собственными. Жизнь тогда текла размеренно, если не считать пару тройку апокалипсисов в год, и вот в обитель явились по очередно, с разницей лет в сто, два скитальца, сначала Юн, потом Юми. Сперва на места учеников, потом мастеров, и так степенно и медленно пришли туда, где закрепились прочнее его самого.

Совет рос под патронажем Древней, в мудрости своей решившей научиться доверять сохранность родной вселенной не только силе Верховной, но и сильным, одаренным магам, в таланте нисколько не уступающем ей самой. Каждый новый чародей, достигший определенных граней могущества, получал специально созданное для него место, допускался в зал Совета и подключался к магическим артериям планеты через те самые невзрачные троны, находящиеся во «втулки от унитаза» как нелестно их сперва окрестила Соня.

Гертмунд отнекивался дольше всех от этого почетного звания, а грозового цвета глаза насмешливо смотрели на него, после очередного отказа и Она молча уходила, загадочно копя в уголках губ лишь одной ей известные мысли. Старейшина никогда не уговаривала, не давила и не заставляла. Ее руки просто складывались за спиной в таком ярком кимоно, казалось впитавшем все оттенки дневного солнечного света. Гордо посаженая голова на до ужаса тонкой и беззащитной шее склонялась к плечу.

Один и тот же вопрос долгие десятилетия:

— Гертмунд, готов ли ты занять место, которое давно уже ждет и твое по праву?

Он фыркал, отшучивался, иногда злился или молча рычал… ее же реакция была неизменной и незыблемой, как само мироздание.

Однако, и оно оказалось конечным…

Предательство Кецилия подкосило ее, не сломало, но согнуло вновь, надавив на хрупкие плечи непосильной ношей. И он согласился, чтобы порадовать, чтобы помочь и поддержать. Чтобы окончательно осознать и принять, что Камар-Тадж прочно поселился в его мыслях и сердце.

Потом она ушла в вечность с улыбкой и трепетом ожидания новой жизни, приведя после себя скороспелого мага с претензией на пост и звание.

Гертмунд один единственный, оглушенный потерей очень важного человека в своей жизни, принял Стрэнджа как равного, как друга, потому что с горечью узнал в нем себя прежнего, молодого и полного амбиций, каким он впервые постучался в эти двери.

Сейчас же, когда Стивен закрепился, расправил плечи, наконец, показал всем, что занимает свою должность не за красивые глаза, минотавр испытал облегчение и радость.

И вот… Юр Мин.

Он не имел права отказать, зная то, где находятся ее родственники. Видя скрытую от всех тоску лисов по стае, по семье. Увидел отражение этих чувств в глазах забитой девчонки. И пусть они были нисколько не серые, но душа его услышала долгожданный болезненно знакомый отклик.

Будем честны. Пра похоже даже не в курсе, что изгои стали магами-защитниками Земли. Они взяли с Гертмунда клятву молчания просто для страховки, как у того, кто ходит между мирами и может на отщепенцев натолкнуться.

Смешно и грустно. Знай эти престарелые мешки правду, пинками бы выгнали Верховного с его предложением о сотрудничестве.

Хотя, этого не выгонишь, кротостью нрава Стив не блещет, отпинает в обратку так, что у них хвосты отвалятся. Или, есть надежда, что им помогут скоро отвалиться. Плешивые маразматики, со своими законами о чистоте крови совсем помешались, загубив почти с десяток невинных жизней.

Дети Мина были в чем виноваты?

Такого беспричинного равнодушия Гер не мог им простить… не детей.

А Ан Тами?

Лисица, на могилу которой пришел только он, принес цветы и извинился за жестокость мира, за безразличие Пра и свое бездействие.

Белые колокольчики качнулись у маленького еще деревца, что служило своеобразным памятником на месте захоронения несчастной женщины. Он взрыхлил землю вокруг корней саженца, полил и напитал своей силой, отдавая дань уважения и скорби.

Сейчас же минотавр убеждал себя в квалифицированности Лисы и демонстративно избегал любых действий, которые могли бы помочь заподозрить его в нарушении правил екай. В конце концов, если Юри действительно не выжила, ни русалочка ни Верховный, ребенка на улицу не выкинут.

— Да черт вас подери, хоть бы Совет созвали! Где этот Дормамму, когда нужно? — рыкнул минотавр прекращая разминку и ухватив свою огромную секиру, что легким перышком порхала в его руках, двумя ладонями.

Мощное, украшенное узорами и рисунками, тело лоснилось от пота, бликующими дорожками стекающего по телу. Маг воткнул удлинившееся древко в землю и облокотился грудью на свое грозное оружие, как на подставку, распустив толстую косу светлых растрепавшихся волосы и обеими ручищами принялся увязывать их в тугой узел.

Утро было ярким и прохладным, осевшим росой на буйной зеленой растительности, и задорно подмигивало множеством этих ярких глаз. Чуть морозный воздух, согнанный с вершины горы крутился у ног рваными клочьями тумана и клубился от каждого движения. Силы земли, перемешивались с потоками магии и мощными размеренными ударами пульса этого мира питали тело мага и с благодарностью принимали часть его собственной энергии обратно.

В этом состоит суть всех магических существ и духов стихий. Прямая связь с родной стихией, заставляла стоять на грани между реальными миром и другим, тем где множество артерий переплетались, соединялись и разделялись в извечном танце по имени - равновесие. И узлами этой вечно стабильности были екаи. С каждым прожитым годом происходящее ощущалось полнее, будто стоишь по колено в воде, соединяя глубины и небесные чертоги.

Сложнее всего - держаться на плаву, не погружаться глубже и не всплыть окончательно. Смертельно опасный танец. Способный в мгновение ока поглотить твое сознание, а ты даже не заметишь.

— Гертмунд Черный, да не прервется твой род и не иссякнут твои силы.

Маг справился, наконец, с буйными кудрями и задумчиво повернулся к тому, о чьем приближении ему сообщила сама земля.

Безупречный.

Так Юр Мин и в шутку и всерьез называла своего мужа, с горечью потери и неоправданных надежд.

Но этот лис действительно по меркам своей стаи был безупречен. От кипельно-белой, слепящей своей чистотой шкуры, до кончиков мощных и напитанных магией хвостов.

Сейчас он шел человеком: высоким, стройным, темноволосым. Прическа - волосок к волоску, зализанному назад. Достаточно крупные черные глаза, под по-женски пушистыми и длинными ресницами, создающими впечатление, что линия их роста является росчерком идеальной стрелки. Показательно белоснежное кимоно и ровный прямой нос, такой же прямой, как осанка и упрямо выпяченный вперед подбородок. Заинтригованный Гертмунд поменял позу, оперевшись боком о любимое оружие и, с немного покровительственной полуулыбкой, смотрел на это демонстративное схождение бога Олимпа.

— И вам того же, Аро Гун, — отозвался маг, не испытывая и малейшего смущения за свои замызганные тренировочные свободные штаны. Что, по-видимому, расстроило мнимого «небожителя», который так старался поразить своей идеальностью. Но видят предки, Геру же не три года. И даже не триста… он вообще тщательно замалчивал свой возраст, чтобы и дальше мучить Лису идиотскими шутками о разнице в возрасте. Пожалуй только вездесущий пацан в курсе, сколько «дяде Геру» лет. Так забавно наблюдать, как Юй Мин каждый раз бесится от его намеков, что терять этот ключик очень не хотелось.

— И что же принесло хвосты светлейшего лани<span class="footnote" id="fn_37372776_0"></span> ко мне в такую рань? — нарочитая грубость заставила лиса сморщить нос.

— Отбросим вежливые кривотолки. Я знаю, что это ты!

Гер почесал под подбородком, который так внезапно недавно решил побрить. Сейчас же уже прорезалась щетина и доставляла некоторый дискомфорт. Минотавр вопросительно приподнял брови, дожидаясь пояснений.

Аро сжал и так полные, как у сына, губы в вовсе уж бледную линию и до смешного со старательно демонстрируемой злостью смотрел на светловолосого здоровяка.

— Так, ну тут ты разобрался. Я - это действительно я. Успехи твои прямо поражают. Мне загадать тебе еще одну головоломку для тренировки разума?

— Не смей издеваться, Черный! Ты повинен в трагедии моей семьи!

Для усиления мозговой деятельности, Гер почесал еще и шею у затылка.

— Начнем с твоей расовой неприязни… белый. И давай выражайся яснее, у меня нет ни времени ни желания тратить день из жизни на разборки с твоей постной рожей. Что там за пчела тебя под хвост ужалила?

Лис ощерил клыки, и, не справившись с эмоциями, выпустил на волю все хвосты.

— Ты помог им сбежать! Украл их!

Минотавр оттопырил указательный палец и вслух пересчитал все мохнатые щетки оборотня.

— Слушай, все девять на месте. Ничего я крал.

— Ты помог сбежать Юр Мин и моему сыну! Я точно знаю, больше некому. И пусть Пра не верят, но только ты так неровно дышал к моей супруге, что потворствовал ее навязчивым бредовым идеям! Ты виновен в том, что ее казнят за нарушение закона, если она выжила после яда матери! Верни мне ЮрУ и Гуна!

Озверевший ёкай растерял вид лощеного засранца и стал подозрительно похож на крысу.

Раскинув сеть и проверив поляну на наличие лишних ушей, Гертмунд плавным движением метнулся вперед, до боли и чуть хрустнувших костей, приобнял Аро за плечи. Сохраняя дружелюбное выражение лица, он уведомил лиса:

— Пасть захлопни, падаль. И о жене своей забудь навечно, иначе ее милые добрые брат с сестрой узнают о твоих недовольствах и придут поговорить по душам.

Аро Гун, пытавшийся вырваться из убийственных объятий, замер осмысливая слова и побелел так, что темная радужка показалась бездной на меловом полотне.

— Дыши, костлявый угрожатель.

— Так она жива! — прошипел лис. — И ты знаешь где она скрывается?!

— Эк ты хитрая паскуда! Без понятия, — с чистой душой признался Гер, впервые порадовавшись своей неосведомленности. — Всеми предками клянусь. А вот где ее старшие знаю прекрасно, и в любой момент могу им нашептать сказочку о том, как бывший жених Юй Мин все же залез грязными лапами в их красивую родословную и прибрал к рукам невинную маленькую сестричку. Как думаешь, Юйи обрадуется? А Юн? Чего притих, плешивый?

— Твои угрозы смешны, — выпрямился кицунэ и стряхнул с себя хвостами стальной захват Черного. — Всем известно, что на изгнанниках стоит запрет. Даже Мин со всем его мнимым могуществом не в силах пробить защиту нашего мира, чтобы вернуться в стаю.

— Вот ты мерзостный магический застой, — восхитился минотавр, расправив плечи и непроизвольно чуть опустил голову, как в бычьей форме ему обычно удобно нападать. — Поверь, беленький, если Юн захочет, он себе дырочку проковыряет и тогда всем вам придется отправиться на тот свет раньше времени.

— Ты отвел ЮрУ<span class="footnote" id="fn_37372776_1"></span> к этим предателям? — прищурился въедливый оборотень. — Говори честно, земляной отброс.

Гертмунд демонстративно прижал одну руку к груди, а вторую поднял вверх, как делают люди.

— Клянусь, я Юри никуда не отводил.

Чисто технически, маг не врал. Сам он никуда никого не отводил, просто проводил. Переносом занималось трио из драконов и русалки. По честным голубым глазам минотавра, ёкай понял. Ему не вывести изворотливого гада на чистую воду, хотя бы потому, что он не обладает всем объемом необходимой информации, чтобы уличить его во вранье, поэтому Аро взял себя в руки, с видимой брезгливостью отряхнул помятые одеяния и гордо поклонился:

— Прошу прощения, Гертмунд, что подвергся эмоциям и повел себя недопустимо грубо. Но ты должен меня понять, я всей душой печалюсь о сохранности своего Продолжения<span class="footnote" id="fn_37372776_2"></span> и чести рода. Во всяком случае, мою супругу ждет смерть, если она еще жива. От ловцов уйти тяжело, так что Ми Гун скоро вернется в лоно семьи. Еще раз приношу извинения за обидные слова и недостойное поведение. Пусть будет легок твой путь. Передавай привет старшим из рода Мин, я буду молить предков об их благополучии и благоразумии.

И не растрачивая свои силы больше попусту, оборотень махнул исчезнувшими хвостами и степенно удалился, клокоча от жестокой радости внутри, но ни бровью ни единым мускулом на лице этого не демонстрируя.

От минотавра же исходила во все стороны давящая разъяренная сила, заставляя белого лиса невольно ускориться.

— Ублюдок, — задыхаясь от внутренней ярости выплюнул Гер и с силой выдернул свое оружие из земли, сдерживаясь из последних сил, чтобы не убить мерзкого манипулятора.

О, Аро Гун ударил в нужное место, с избытком отплатив за издевательства. Ведь он прав, от Ловцов<span class="footnote" id="fn_37372776_3"></span> уйти практически невозможно, но вот имеет ли маг право и дальше бездействовать, зная об их скором явлении по следу беглецов.

Печать клятвы Камар-Таджа и хранителя Земли дала однозначный ответ, стянув на миг внутренности кольцом боли и тут же отступив.

«Ты знаешь о беде, ты обязан или предупредить или предотвратить».

***

Лени<span class="footnote" id="fn_37372776_4"></span> Ин Нан жила в своем маленьком сложившемся мирке, как в большой и уютной хижине. Ее долг и смысл жизни были понятны с самого рождения, поэтому она планомерно училась, развивалась и делала все от нее зависящее, чтобы с достоинством выполнять порученную ей самим мирозданием миссию.

Магические существа, обычные люди и маги вполне миролюбиво сосуществовали на ограниченном осколке мира, поделив сферы влияния и пересекаясь в минимальном взаимодействии. Так было практически с самого начала и по сей день. Конечно, иногда народности смешивались, давали потомства или просто решали по какой-то причине создать общину, но это было достаточно редким явлением. Каждый пытался сохранить свою самобытность и не дать собственной расе раствориться в вечности. В этом-то похоже и была проблема, ведь без изменений нет и развития, так необходимого каждому виду.

Любая же опасность извне отсекалась вынужденным объединением, чтобы, устранив угрозу, спокойно вернуться к привычному состоянию.

А потом появился Верховный Маг Земли, сменившей свою предшественницу и не собирающийся упускать возможность заполучить в Камар-Тадж не только человеческих учеников, но и двуипостастных екай.

Все знали, что один из рода Черных минотавров был много лет влюблен в наставницу и не мешали ему перемещаться между мирами, прикипев сердцем к обители земных магов. Но это было, в целом, единичным проявлением и от важных обязанностей духов земли его постепенно и неумолимо отстранили собственные родичи, боясь того, что Гертмунд навлечет беду на их спокойный и размеренный темп жизни.

Конечно был еще и Юн Мин, но ушедший из стаи настолько громко хлопнул дверью, что получил забвение и запрет вовсе появляться в Та Ло.

Ин Нан знала историю каждого из этих мужчин, и впервые в жизни, задумалась, что стабильность их укладов не всегда благо.

И тут явление самоуверенного юнца, пробившегося в деревню через хищную бамбуковую рощу, спустя неделю попыток.

Потрепанного, взъерошенного, но непреклонного, таким лени встретила Стивена Стрэнджа в Та Ло. Он упрямо передвигал, явно дрожащими, ногами, взбираясь по неприметной тропинке на холм, чтобы замереть под прицелом вооруженных воинов деревни.

Ин Нан увидела в маге шанс. Именно она вместе с Гертмундом на совете деревни уговаривала всех принять предложение Верховного о сотрудничестве и взаимной помощи. И именно она слушала насмешки и видела тайком посланные ухмылки, мол, чем им, потомкам древних магов, могут помочь эти молодые, быстро сгорающие в пламени времени - детишки.

Явление каргалов изменило все. И мнение и отношение. Хранительница Та Ло кожей чувствовала это и втайне гордилась принятым ранее решением.

Ее благодарили, просили быть представителем Та Ло в Камар-Тадже и упрочнить эту проклюнувшуюся нить доверия. Тень этой благосклонности упала и на минотавра. Но Гермунд был не глуп и с легкой насмешкой ранее уязвленного самолюбия наблюдал за тем, как пытаются восстановить утраченные ручейки общения его тщательно дистанцирующиеся до этого собратья.

Лени более спокойно относилась к поведению знакомых, без лишних эмоций и сожалений, а тем более радости.

Радость она испытывала только от того, что в критической ситуации теперь их маленький мир не останется в одиночестве лицом к лицу с угрозой.

Верховный уже намекал на новое место в Совете, но женщина категорически была против, лишь просила оставить за собой возможность получать информацию, касающуюся благополучия ее мира. Ни к чему такая сильная ответственность, лучше разговаривать с молодежью и устроить что-нибудь вроде группы обмена опытом.

Эта мысль была недурственной и требовала время на обдумывание и созревание верного решения. Не все знания будут полезны Камар-Таджу от них.

Новость о проблемах в лисьем клане, заставила женщину внутренне усмехнуться, внешне же с должным почтением уведомить посланца Пра в своей искренней и безвозмездной помощи.

Добирался и до нее Аро Гун, и извиваясь самой ядовитой гадюкой, пытался выведать не только, где Гертмунд бывает помимо Земли, но и не известно ли уважаемой хранительнице о месте нахождения его супруги, подло укравшей сына.

Лени догадывалась, чьи плавники, рога и хвосты торчат из этой истории, но уверена не была, а уж тем более не стремилась она делиться этими догадками с неприятным ей кицунэ.

Так получилось, что беседы с Верховным проходили на территории Та Ло и в Камар-Тадж женщина добровольно перенеслась впервые, когда просила у Стрэнджа помощи. Каков же был ее шок, увидеть за плечом Верховного лани Юн Мина, напряженного, раненого, но готового голыми руками рвать того, кто мог бы покуситься на защищаемого им мага.

Не увидев она Лиса, не опознав его сестру во время первого посещенного ею Совета, могла бы и поверить в стенания белого ёкая, но теперь… Сбежавшая девушка с ребенком наверняка скрываются в Камар-Тадже и выдавать их стае? А зачем? Честно о происходящем ей не рассказали, помощи аргументированно не просили, а подставлять коллег? Да если оборотни узнают, что их изгои под патронажем Верховного, только только наметившаяся дорожка оборвется, если не захлебнется кровью своих и чужих.

Однако, судьба любит причудливо играть нашими душами. Вот только ты убедишь себя, что происходящее тебя лично не касается, избегаешь серьезных решений, как жизнь, насильно ставит перед выбором, отвернуться от которого ты уже не сможешь.

В тот день она тренировалась в роще, копила силу и просто сливалась с благодарной природой, очищая сознание и душу от волн сомнений и беспокойств.

И не заметила бы она вовсе, но Ловцы… ловцы - это серьезно и опасно для тех, к кому их направляли.

Исходный мир, схлопнувшийся при трагической аннигиляции, был населен своей собственной самобытной и необычной расой, осколки которой путем неимоверных усилий, все же выжили на руинах утраченной вселенной и на том, что стало позднее Та Ло, жили уединенно, пока беженцы магических существ с Земли не принялись искать для себя убежище. И они нашли его, принятые, пусть и не с распростертыми объятиями, но и без враждебности. Скорее с горьким пониманием.

Спустя время, при столкновения такого количества культур и менталитетов нужен был регулирующий орган, способный взять на себя неприятную работу по задержанию любого существа, разжигающего рознь или нарушающего границы всякого разумного.

Ловцы, так назвали бывших хозяев мира позднее, они приняли на себя эту функцию, являясь почти бесплотными духами, предпочитая именно такую форму существования. Но при необходимости они могли становиться материальными и воздействовать на реальный мир. Их избрали на роль тех самых блюстителей порядка. Бесстрастные, безэмоциональные, равнодушные ко всему кроме своего долга, они прекрасно прижились в этой роли и обратиться к ним за справедливостью мог каждый, оплатив собственной кровью как доказательство правдивости своих слов и большим таким куском жизненных сил.

Ловцы считывали информацию из разума, крови и памяти обратившегося, брали плату и шли выполнять задание.

Сейчас же группа из пяти принявших человекоподобный облик Ловцов, ставшими похожими на средневековых рыцарей из Земной истории, почти бесшумно двигались по тропинке в сторону бамбуковой рощи.

Женщина замерла с шестом и обеспокоено коснулась рукой теплых бусин на своей шее. Без сомнения, судьи двигались к выходу из мира и не нужно быть очень умным, чтобы понять куда они направляются.

Лени сжала артефакт, готовая отрыть проход, но один из ловцов молниеносно повернулся в ее сторону и безошибочно нашел пустыми щелями забрала среди стволов деревьев.

Рука опустилась сама собой, поскольку жемчужное ожерелье обожгло кожу ледяным прикосновение и умерло окончательно, утратив все заряды.

Дождавшись, пока фигуры возобновит движение прочь, Ин Нан развернулась и побежала в сторону жилища минотавра.

Огромный Цзицзи тенью выскользнул из кустов, перекрыв женщине дорогу. Та остановилась и с отчаянием поймала взгляд янтарных глаз. Раскрылась клыкастая пасть и лев повернулся боком, подставив спину. Облегченно выдохнув, лени отбросила шест и забралась на мохнатую спину ёкая. Тот рыкнул, и, дождавшись, пока всадница ухватится за гриву, поднялся и длинными быстрыми прыжками устремился в нужном направлении.

— Спасибо, лани. За мной будет долг.

Круглое ухо дернулось, прислушиваясь к словами женщины и раздраженный рык стал отказом. Этот Цзицзи знал Юри и ее щенка, а еще осознавал, что даже Ловцы ошибаются, если проситель недостоин звания кицунэ!

Рогатый справится, но его нужно предупредить. Сам лев сказать ничего не мог, но отследив путь судей, приметил заметившую их Хранительницу и был готов в зубах тащить к дому минотавра.

Хорошо, что лени и сама умная. Повезло.

***

Юр Мин пыталась всеми силами и как можно скорее влиться полноценно в новую жизнь, а так же восстановить покачнувшееся здоровье.

Она тоннами глотала местные книги по землеописанию, законам, истории и географии. Научившись пользоваться на базовом уровне интернетом и компьютером, часами просиживала за просмотром роликов, документальных и научно-популярных фильмов.

Ребенок, получивший нагоняй за самодеятельность в палате у тети, был лишен всех гаджетов на месяц и его время пребывания с Соней также подвергалось контролю и ограничению.

Юн Мин один среди своих женщин не видел в поступке племянника ничего дурного, но благоразумно не лез в воспитательные моменты и самоустранился.