Глава 11 (2/2)
— Как?.. — безжизненно.
— Действительно — как? Ты шиноби, и ты живешь не в вакууме, если ты не заметил. Наруто тоже придется открыть глаза и приглядеться к этому миру вокруг него. И понять, что вы оба можете жить друг без друга. Иначе быть беде — мы это уже поняли.
Какаши молчал. Но его мир пульсировал. А боль оттесняла приливающая волна ярости — его собственный губительный водопад.
— Вы так заботитесь об этом, обо мне, — прочеканил он. — Якобы, вам есть дело до того, что мы там чувствуем и как живем. Будто бы вам не хочется «повторения трагедии». А моего отца от самоубийства никто не спас.
— Он был взрослым человеком, который сделал свой выбор.
— Остальные тоже были взрослыми людьми, которые его довели до этого! И никто им не мешал!..
— Какаши…
— Никто не спас моего отца. Никто не спас моего сенсея. Но теперь все пытаются «спасти» Наруто, при этом отнимая его у меня! У меня забрали их всех, под разным предлогом!.. — картинка мигала, кружилась, к горлу подкатывала тошнота. Но Третий не утратил спокойной невозмутимости. Он выпустил струйку дыма, повел трубкой, указывая на собеседника.
— А ты сам, при этом, «взрослый человек»? Как ты считаешь? Может, займешь мое место, и у тебя лучше получится всех спасти? Рано или поздно, возможно, и тебе придется стать Хокаге, принять этот титул и эту ответственность вместе с ним, о которой ты не имеешь и представления…
— И не хочу. И не надо. Я не хочу быть Хокаге.
— И о чём тогда мы говорим? — старик улыбнулся. Снисходительно, как ребенку, каким, видимо, Какаши и был для него. — Терпение, Какаши. Тебе нужно набраться терпения. Сейчас ты ослеплен. И, можешь мне не верить, но я понимаю твои чувства. Пойми и ты. Посмотри вокруг. Кроме тебя и Наруто в деревне есть другие люди. Так уж тебе повезло связать свою судьбу с тем, от кого зависит судьба всей Страны Огня — с джинчуурики.
«Дыши». Голос Минато всё еще звучал в его голове. Слова Минато…
Нужно дышать. Нужно успокоиться. Истерика ни к чему хорошему не приведет. Как бы ни хотелось выплеснуть всё наружу. Весь праведный гнев…
Но — нельзя. Своими воплями он только лишал себя возможностей что-то изменить. Кто будет серьезно разговаривать с истеричкой?.. Нет, надо мыслить здраво. Может, еще не поздно, хотя бы попытаться…
Однако вместе с новым вдохом до Какаши дошло.
Это не забота о Наруто. Не забота о его состоянии, чтобы ему было хорошо… о том, что для Наруто «хорошо», никто и не думал. Это — попытка держать джинчуурики в узде. И только.
Конечно, с Какаши никто не возился. Ни когда он потерял отца… хотя, нет, тогда к нему примчался Минато… но… потом, когда его мир разлетелся на осколки…
Как бы плохо ему ни было, его вспышка гнева не могла выплеснуть наружу неуправляемого демона. Поэтому с ним могли не церемониться.
А Наруто боятся. Он непредсказуем. Его реакции непредсказуемы. Конечно, Третий допускал вероятность, что на очередной миссии Какаши может погибнуть. И тогда для всех может настать очень черная полоса. Кто знает, что произойдет с Наруто, если он об этом узнает? Если сойдет с ума, так же, как почти что сошел Какаши, потеряв своего Бога…
Демон может вырваться из него. Этого все и боятся. Гибель Какаши может нанести сокрушительный удар по всей деревне, и история пятилетней давности повторится…
Вот, что на уме у Хокаге. Который «должен думать о всеобщем благе». Поэтому Какаши никогда и не сядет на это кресло. Никогда не будет мыслить так.
— Для меня он ребенок Минато, а не «джинчуурики», — тихо проговорил юноша.
— Знаю. Поэтому ты не можешь смотреть правде в глаза. Вы оба страдаете. И тебе становится хуже. Или, может, мне не нужно обращать внимания на твои выходки? На то, как ты угрожаешь мирным жителям, которых обязан защищать ценой своей жизни? Как издеваешься над детьми, еще и учишь этому Наруто? Как обучаешь неуправляемого ребенка небезопасным техникам?..
Лицо пылало огнем, словно его ошпарили. Так Какаши себя давно не чувствовал. Кажется, с раннего детства. Пристыженным, обвиненным, отчитанным…
Сарутоби знает. Знал всё это время… Конечно…
Юноша опустил глаза, но смог выдохнул:
— Всё не так. Эти люди получили по заслугам…
— И ты возомнил себя мерилом справедливости? Повторюсь: я знаю, что движет тобой. Поэтому не наказываю тебя за провинности. Но ты не различаешь того, что лучше для тебя, а что — лучше для Наруто.
— А что, по-вашему, для него лучше?! — он снова зверел, против воли. — Утопить ребенка в одиночестве?! Чтобы он снова возненавидел всех этих ублюдков?! Я хотя бы пытаюсь не дать ему погибнуть! А вы — что?! Он будет там один, будет напуган!..
— Тшш, — Третий поднял руку. И Какаши вновь заставил себя продышаться, сжал кулаки. С ним снова говорят как с ребенком. Или как с умалишенным. Нет, нет, как бы ни было больно, нужно контролировать себя… А Хокаге продолжил:
— Не переживай за Наруто. В Академии он будет под присмотром. Я попросил Ируку приглядеть за ним, как раз для этих целей.
— Какого еще Ируки…
— Умино. Молодой чуунин, с недавних пор решивший стать инструктором в Академии. Им обоим есть, чему поучиться друг у друга…
От этих слов тело пробила нервная дрожь, стиснутые зубы заскрипели.
— Но почему…
— Почему я отдаю его не тебе? Потому что мир крутится не только вокруг тебя и этого мальчика, Какаши. Дай ему прожить нормальную жизнь. Обрести свой круг общения, подружиться с детьми и взрослыми. Иначе он так и останется асоциальным и диким. Твое покровительство сейчас вовсе не помогает ему. Ведь он противопоставляет вам весь мир. Потому что ты принял его просто так, а мир его не принял. Это и озлобит его. Ты будешь богом в его глазах. А всех остальных он не будет за людей считать. Ты этого хочешь для Наруто?
Слишком… знакомо.
Бог. А остальные — не люди. И зачем нужен кто-то, когда есть Бог?..
И Наруто говорил ему, что ему больше никто не нужен…
Неужели и Какаши… стал для него Богом?..
— Все взаимодействия с другими людьми важны. И кто знает, что хуже: ненависть или необоснованная любовь? Человеку нужно научиться самому найти свое место. Заслужить любовь и уважение. И ты отпустишь Наруто, если можешь поставить его счастье выше собственного…
— Я так и делаю.
— Кто знает… Если Наруто сможет социализироваться, после выпуска из Академии ему будет нужен опытный наставник, — старик снова улыбнулся. — Да. Если я увижу, что и ты к этому готов, я передам его тебе, как и договаривались. «Обычай самураев» не должен его сломать. И тебя тоже.
Это звучало почти что успокоительно. Мысли немного улеглись в голове и сложились практически здраво:
— Знаете, Джирайя-сама говорил мне… что мы все хотим сделать как лучше для наших подопечных — и это правда, я знаю. Но вот только не всегда оно по итогу получается «лучше». Так почему вы считаете, что ваш путь, ваш выбор для Наруто — лучше?
— Могу задать тебе тот же вопрос. Если ты сомневаешься в моих решениях… в силе моего опыта, возраста, титула… Обратимся к практике. К фактам. У нас уже есть пример противоположного поведения. Я видел его последствия, как и ты. И мне не кажется, что он был удачным. Мы обсуждали это уже много раз, Какаши.
— Я знаю…
— Но я готов говорить с тобой, повторять столько, сколько это нужно. Я хочу, чтобы ты меня понял. Вероятнее всего, однажды ты всё-таки сможешь понять меня правильно, не сразу, не сейчас. Но я никогда не желал зла никому в этой деревне. Ни тебе, ни Наруто. Это пойдет вам на пользу. Просто постарайся поверить старику. Ты прав, ваши жизни с этим ребенком связаны. Но тем больше на тебе лежит ответственности. Потому что от этого ребенка зависит судьба страны, а твои действия влияют на него непосредственно…
— Да, я это уже понял, — Какаши склонился вбок, переведя вес тела на одну ногу. В идеале хотелось привалиться к стене. Прислониться, провалиться сквозь нее… — Я знаю. Это всё важно… — он слабо верил и в свои слова, и в слова Третьего, просто не мог поверить, что это может стать правдой. — Но если я вдруг пропаду… Наруто же будет переживать. Это ведь… тоже может быть нехорошо для деревни.
— Разумеется. Поэтому зайди к нему попрощаться. Расскажи легенду, как ты уже делал не раз. Он простит тебя, если будет знать, что ты его не бросил. И скажи напутственные слова. Уверен, он прислушается к тебе.
Реальность?.. Нет. Сон. Отвратительный, страшный…
Реальность… не оставляющая ему выбора. В которой он должен… попрощаться с Наруто?..
Какаши кивнул, не просыпаясь. Игнорируя тошноту с головокружением:
— Я понял. Разрешите идти?
— Иди.
Он круто развернулся, но в дверях Третий его окликнул:
— Какаши.
Он обернулся.
— Сделай правильный выбор, — попросил Сарутоби. Будто бы слышал сомнения в его голове… Но получил в ответ лишь еще один кивок. Немой. Не обещание.
«Сделай правильный выбор». Какой выбор тут правильный?
Забрать Наруто и бежать. И быть только с ним. Ни с кем не делить. Не слушать Третьего. Не бояться, что «Обычай самураев» перейдет к кому-то другому. Нужно ли это самому Какаши — он и не знал, да и рано было об этом думать, но в любом случае не мог допустить, чтобы кто-либо претендовал на такую степень близости с его мальчиком.
Но… в глубине души он признавал, что старик прав. Ведь если Какаши погибнет… Наруто потеряет единственного, кто добр к нему. Если ребенок останется в этой враждебной среде один, с разбитым сердцем… он не сможет приспособиться. Он сойдет с ума. А Какаши не хотел, чтобы малыш страдал, как он сам когда-то… Это ведь было правдой.
Когда любишь только одного человека — любишь как друга, как родителя, как учителя, как любовника… все роли оказываются заняты им одним. И больше никто не нужен. Не станет его — не станет целого мира. Бога…
Неужели всё это время он был так слеп? И не осознавал того, что творил?
И ведь он сам планировал вернуться к Минато. Потом, когда будет уверен, что Наруто счастлив в этом мире. Что у него есть друзья, наставники, любимый человек… Семья. Чтобы оставить его со спокойным сердцем.
Но сердце Какаши больше не было спокойным. И думать старую мысль становилось труднее, особенно в последние два года.
Потому что лучше туманного «где-то, когда-то, возможно» было сладкое «здесь и сейчас». Потому что он смаковал каждый момент вместе со своим мальчиком. Любил его — самой невинной и чистой любовью. И был любим в ответ. Снова… Не так, как с Минато. Совсем не так. Но это было его маленьким, хрупким счастьем…
…которое снова пытаются отобрать.
Но… куда им бежать? В конце концов, Наруто — не обычный ребенок. Это будет похищение джинчуурики — политически важного человека. Просто так его не отдадут. Отправят погоню. Лучших джоунинов, АНБУ…
Можно, конечно, провернуть обратный призыв — через его собак. Стая никогда не предаст, что бы он ни сделал. Но — куда телепортироваться? В страны-союзники — его выдадут. В страны к бывшим врагам… которые убили стольких его людей? От этого неприятно щемило сердце.
Разве может он, потерявший всю команду на войне, теперь встать против Конохи, ради которой и умерли его друзья? Предать Коноху, ради спасения которой отдал жизнь Минато? Да и… правда в том, что в любой стране Наруто станет оружием в руках правительства. Ведь новость об их бегстве разлетится моментально, и по особым приметам их найдут…
Их будут искать. И найдут.
Если только… перебить всех, кто знает про Наруто?..
Вот он — выбор. Устроить резню, возможно, даже развязать четвертую мировую войну… или принять факт, что ребенок не принадлежит ему. Оставить его здесь одного. Скормить его этому злому миру…
Ужасное решение. Но…
…почему оно всегда так? Неужели и Джирайя был прав? И как бы ты ни старался защитить дорого тебе, зависящего от тебя человека… всё оборачивается так плохо.
Безоговорочно любишь его — а он начинает ненавидеть окружающих. За то, что те не такие, как ты. Не любят его. И сами не такие сильные, не такие умные… Почему оно работает именно так?..
Может, нельзя зацикливаться на одном человеке? Может, это и ведет к беде? И, может, правильно делал сам Джирайя, когда подолгу оставлял своего «самурайского» ученика в одиночестве? Он не стал для Минато Богом… но…
Из-за этого ведь Минато и стал таким. Он сам говорил Какаши… «С моим сенсеем у меня были другие отношения. И мне хотелось, чтобы между нами было больше искренности, больше тепла. И я знал, что тебе тоже было это нужно».
Да и в те первые недели, когда они жили у Отшельника с новорожденным Наруто… Джирайя тоже был не в себе, что порой выливалось наружу. Сидел задумчивый, выпивал саке. И рассуждал об этом. О своих ошибках. О том, что нехватка любви побудила Минато уйти в другую крайность. Такую, что потом ему, Джирайе, пришлось убирать все колюще-режущие предметы из дома Какаши, надеясь на чудо… Отшельник винил в этом себя.
Мало любви — плохо. Вырастет жадный до любви человек, не видящий препятствий на пути к ней.
Много любви — тоже плохо. Напитанный и избалованный любовью человек больше не сможет жить в мире без этой любви…
Как ни крути — нужна «золотая середина». Постичь которую сможет только какой-нибудь мудрец. Точно не он — мальчишка, не знающий ничего, кроме войны, смертей, крови на своих руках… и сносящего голову обожания, слепого поклонения…
Может, поэтому Третий так и призывает его к послушанию? Вдруг старик — в силу своего возраста — всё-таки что-то в этой жизни знает?
Но… при таком раскладе грядущие семь лет обернутся адом. А если украсть Наруто… это тоже будет ад.
Ад наступил со смертью Минато. Будто сама сраная судьба снова шептала ему из кустов: «Куда ни беги — нигде нет спасения. Сдайся, подчинись».
— Я не знаю, что делать, — прошептал Какаши вслух, так и сидя на холодной земле, прижимаясь к такому же холодному надгробному камню. — Совсем не знаю… Но я знаю, какой выбор вам бы точно не понравился, Минато-сенсей. Поэтому…
Он тяжело вздохнул и поднялся на затекшие ноги. Уже совсем стемнело — но делать было нечего.
В комнате Наруто горел ночник — мальчик с недавних пор боялся спать без света. Но это не казалось Какаши детской трусостью. Наоборот… значит, ребенок растет. И начинает понимать, что где-то в темноте его может поджидать опасность… Новые мысли, новые размышления. Которые им уже будет не суждено разделить друг с другом…
Будить малыша не хотелось, но выбора не оставалось. Поэтому Какаши аккуратно открыл окно через щелку форточки. Заскользнул в спальню — тихую, свежую, умиротворенную.
Мальчик зашевелился в постели.
— Кроха, это я. Прости, что разбудил. Я не знал, что ты так рано лег…
— Неко-чан… — Наруто приподнялся, потер сонные глаза. — Я еще не спал… Хорошо, что ты пришел! — и, уже с улыбкой, протянул к гостю ручки.
Какаши сел на кровать, погладил мальчика по волосам. Но Наруто схватился за его перчатку, стаскивая с предплечья. Юноша знал эту привычку, поэтому помог малышу. Снял перчатки и снова запустил пальцы в мягкие, нежные волосы. Мальчишка заулыбался, зажмурился, потом прижался щекой к его ладони. Ласковый и добрый. Каким был и Какаши… Но… кто знает, что будет потом…
— Как дела у тебя? Был экзамен в Академии? — поинтересовался Какаши, будто бы не знал. А мальчик тут же подпрыгнул, подобрался к нему, привалился к боку.
— Был, был! Я поступил, Неко-чан! Я сдал вонючий экзамен!
— Ух ты, да ты умница! — юноша крепко и совсем искренне обнял его, чувствуя, как Наруто благоговейно льнет к нему в ответ, как хихикает и наверняка улыбается… — Я верил в тебя, Наруто, я верил, что ты справишься!
— Я знаю, я знаю! Только дядьки на меня всё равно так смотрели… Ну, вот так вот.
— Да… я понимаю… Да и ладно, Наруто, главное, что ты сдал! И если ты будешь хорошо заниматься, они перестанут так на тебя смотреть и поймут, как ошибались.
— Ну… я подумаю.
Какаши засмеялся, гладя его худое плечико. Но тут же грудь свело, и стало совсем горько, не до смеха…
Молчать. Не разрушать эту ночную идиллию. Сделать вид, что ничего не изменилось. И чтобы ничего не менялось. Обмануть всех. Продолжать приходить так, тайно… пускай «тайно» это никогда и не было…
— Кроха… У меня тоже есть новость. Но не такая хорошая, — еле выдавил из себя Какаши, отстранившись. Медленно вдохнул, надеясь, что голос не дрогнет. — Меня отправляют в другую страну на миссию. И, я боюсь, что это будет очень надолго…
— Надолго? Очень? На месяц?! — Наруто с ужасом всматривался ему в маску.
— Может, и дольше… на несколько месяцев… или лет…
— К-как?.. Нет… Но ты же можешь не ходить?
— Не могу. Я пытался. Я так пытался… я хотел бы остаться с тобой… — глаза нещадно щипали, и голос всё-таки грозил вот-вот сорваться, поэтому Какаши перешел на шепот. — Никак. Мне не разрешили отказаться. Это очень важно для моей страны. И многие могут погибнуть, если я не послушаюсь приказа… Понимаешь? Может даже начаться война. Как бы я ни хотел поступить по-другому… не всегда мы можем делать так, как нам хочется.
— Тогда я не хочу быть шиноби, — Наруто нахмурился, его губы дрожали. — Не хочу в эту Академию, не хочу быть Хокаге! Не хочу вот так вот! Лучше забери меня с собой! В другую страну!
— Маленький мой… — бормотал Какаши, с болью глядя в наполняющиеся слезами синие глаза. — Я не могу. Мне нельзя. Мне запретили…
— А я не хочу! Не хочу так… не хочу… не хочу, не уходи, пожалуйста, я не хочу…
Какие слова тут могли помочь?.. Какаши таких не знал. Он бережно взял Наруто за личико, вытирая слёзы, которые уже покатились по пухлым щечкам.
— Неко-чан… как я буду?.. — малыш всхлипнул, громко шмыгнул, вцепился в его руку. — Мне страшно. Я не хочу в эту школу. Я боюсь… боюсь… — мальчик уткнулся в его ладонь, его плечи тряслись.
— Я знаю… Но это страшно только в самом начале. А придешь туда — и перестанешь бояться. Мне тоже иногда страшно ходить на миссии…
— Не ходи, давай не будем никуда ходить, давай уйдем!
— Я думал об этом… — не согласиться с этими умоляющими глазами было смертельно сложно. — Но так всё-таки будет лучше, потом…
— Почему?! Не лучше! Ничего не лучше! Мне с тобой лучше!
Опять. Как и тогда, перед его уходом… в приюте… опять… Оно повторяется снова и снова.
— Мне тоже лучше с тобой. Правда, Наруто.
Мальчик не слышал. Мотал головой, захлебываясь в рыданиях.
— Я не пойду в школу! Кто мне будет помогать? Меня будут обижать! И дядьки… злые… не хочу…
— Нет-нет, там тебя точно обижать не будут. Ты смог поступить! Ты теперь ученик Академии, будущий шиноби…
— Не буду шиноби… не буду… без тебя ничего не хочу… не хочу… один… не хочу… пожалуйста… не уходи… я не хочу ничего…
С раздирающей душу болью Какаши видел это. И осознавал… как бы горько это ни было признавать… но в чём-то Третий прав.
— Наруто, — слова спотыкались об немеющий язык, звучали блекло, без веры, без силы. — Но мы же договорились. Ты станешь шиноби, а потом Хокаге…
— Не хочу… договариваться… — протяжный всхлип, рваный вздох. — Я… так… не хочу…
Какаши и сам был готов упасть и разреветься. И никуда не уходить. И сбежать, сделать что угодно… переубивать всех, пусть Наруто выпустит демона наружу, пусть на всей Земле останутся только они… пусть только всё это закончится, хоть как-то… такое ведь было, такое постоянно было, когда мир раскалывался, разбивался вдребезги… когда… когда это закончится…
Но — вздрогнул. Моргнул. На миг его мысли прояснились. Так, словно на его голову опустилась рука Минато… так мягко…
— Нам придется потерпеть и побыть сильными, — собственный голос показался ему чужим, слишком уж твердым. — И потом никакая судьба не посмеет нас разлучить. Я тебе обещаю.
Наруто поднял на него заплаканные глаза.
Не говорить. Не манипулировать. Не злоупотреблять доверием.
Или… или… если это во благо? Во благо. Им обоим. Всем…
Сейчас это то, что может их спасти. Так ведь?.. Минато-сенсей?..
— Мы сможем быть вместе потом, — вырвалось легко. И принесло облегчение, как прохладный ветер, обдувающий разгоряченное тело в жару. Наруто заморгал, приоткрыв ротик.
— Когда?..
— Когда ты выпустишься из Академии, — он взял руки мальчика в свои, поглаживая пальцами, говоря уже ровно. — Тогда я точно-точно вернусь. И я смогу забрать тебя с собой.
— Правда?! — печальное личико осветил лучик улыбки — как солнце пробивается из-за туч.
— Да. Если ты тоже станешь шиноби, я смогу тебя забрать. И мы сможем вместе ходить на миссии. Пока ты ребенок, пока ты… гражданский, я не могу этого сделать, и никто меня не послушает. Это запрещено. А потом это будет можно. Потому что… быть шиноби — не так уж и плохо. Да, нужно выполнять приказы, иногда неприятные. Но зато ты можешь стать очень сильным. И сможешь защищать то, что тебе дорого. А я хочу защищать тебя, Наруто. Когда я отправляюсь на миссии, когда я разбираюсь с плохими людьми, которые могут угрожать… и моей деревне, и вашей… Я всегда думаю о том, что защищаю тебя. А если не я — то кто?
— Я тоже хочу защищать тебя, — вдруг произнес Наруто, по-взрослому убежденно.
— Хорошо. Хорошо, Наруто. Тогда мы будем сильными, ладно? Чтобы защищать друг друга.
Мальчик уверенно закивал.
— Ладно, Неко-чан. Я тоже стану шиноби, сильным-сильным. И тогда смогу уйти с тобой, да?
— Да, всё правильно. Когда закончишь Академию и станешь генином.
— Тогда… это будет моя миссия, да? — мальчик устало улыбнулся, вытирая личико рукавом пижамы.
— Да, Наруто. Точно. Это будет твоя миссия. У нас с тобой будут свои миссии. Долгие и тяжелые. Иногда нам может быть страшно и больно. Но мы должны выдержать. Мы выполним наши задания. И потом на другие миссии будем ходить вместе. И не будем разлучаться. Тебе больше не нужно будет так долго ждать…
— Хорошо! Тогда я справлюсь, Неко-чан! Справлюсь! — Наруто уже улыбался во весь рот. — Слушай, слушай… а если я стану Хокаге, я смогу приказать тебе не уходить из Конохи, вообще никогда?
Какаши засмеялся, по-настоящему: такой приказ ему очень нравился, по сравнению с нынешними.
— Конечно. Я буду счастлив, если ты станешь Хокаге и прикажешь мне остаться при тебе. И я буду твоим личным охранником.
— И я тоже буду твоим охранником! Я же буду Хокаге, а Хокаге — самые сильные!
— Да, кроха. Ты прав.
Малыш успокоился. И даже выглядел воодушевленным. Но и его сонливость никуда не уходила. Он медленно моргнул и протяжно зевнул. Ночь — худшее время для прощания… Хотя, наверно, для прощания никогда нет «лучшего» времени…
— Рыбка, давай-ка ложись спать. Ты устал, а у тебя скоро начнется учеба…
— Угу… А когда ты уходишь? Тоже скоро?
— Да. Завтра утром.
— У-у… Только я не усну, — вздохнул мальчик. — Волноваться буду. Я сплю так плохо…
— И при свете тоже?
— Угу…
— Может, слишком яркий ночник? Футболкой его занавесить, как тогда?
— Не-е… — мальчик опять зевнул. — Нормально. Просто сны всякие снятся… Я их не помню. Но просыпаюсь иногда…
Кошмары… слишком знакомо. И самое страшное — оказываться с ними наедине.
— А можешь остаться на ночь со мной? — вдруг попросил Наруто.
— Ну… — Какаши так и обмер от неожиданности просьбы. Иногда он сидел рядом, пока мальчик не уснет, иногда читал ему… но никогда не оставался. Не хотел переступать эту черту, зная, что тогда обратного пути не будет. Одна ночевка, две… а потом он уже никогда не захочет уходить…
— Пожалуйста.
Но он и так не хотел уходить. Никогда. Но должен был. Так чего уже терять?
Упрашивать было незачем. Это была их последняя ночь вместе. На долгие годы. А когда будет следующая — не мог знать никто.
— Хорошо, кроха.
— Ура!.. — вяло воскликнул Наруто, сонно улыбаясь. Вернулся к подушке, залез под одеяло, улегся. Но потом подвинулся ближе к краю и похлопал рукой по другой стороне кровати, не отводя от наставника просящего взгляда.
Даже так?..
Но сил отказываться от последней привилегии не было. И юноша наклонился, снимая ботинки.
— Только тебе будет неудобно спать в маске… — осторожно заметил мальчик.
Какаши хмыкнул, ощутив пробежавший по рукам холодок.
— Да. Ты прав.
Он взялся за фарфоровую маску лисы. А другую руку просунул под нее, стаскивая тряпичную до подбородка. Обнаженную кожу обдало огнем — хотя воздух прикоснулся к ней прохладой. Внутренности же свело от волнения.
Когда он испытывал это в последний раз?.. с Минато?..
Какаши отложил маску АНБУ на тумбочку. Взъерошил свои волосы, постаравшись прикрыть левый глаз со шрамом челкой. И лег рядом с Наруто, поверх одеяла, лицом к лицу.
Мальчик замер. Рассматривал его, раскрыв рот — любопытные зрачки темно-синих глаз в полумраке бегали туда-сюда, изучая. Вдруг заулыбался во весь рот, явно довольный увиденным, вызвав такую же счастливую улыбку и у Какаши.
А Наруто придвинулся ближе. Протянул руку, провел пальцами по щеке юноши — очень аккуратно, словно проверяя, настоящее ли у него лицо. И Какаши зажмурился, чувствуя пробегающие по спине мурашки.
Пять лет… Или не пять? С маленьким Наруто он не носил маску. Но маленький Наруто не прикасался к нему так…
Не так, как Минато, конечно же. Но у них с Наруто любовь была совсем другой. И сейчас Какаши чувствовал ее так сильно…
— Ты мне как будто раньше снился, — проговорил мальчик, водя пальцами по его носу, губам.
Вспомнил?.. Неужели?.. Должен же был помнить…
— Может, и снился, — отозвался Какаши. Сам же притих, впитывая ласковые прикосновения. Чувствуя готовность и в самом деле уснуть… если бы только мог позволить себе обмякнуть. Остаться… навсегда…
С лица Наруто не сходила усталая улыбка. Как же тихо, уютно просто лежать вместе… и время будто замерло. Почему же «хорошо» так часто наступает перед самым концом?.. Юноша осторожно запустил пальцы в пшеничные волосы, рассматривая его милое личико в ответ.
— Кроха, послушай меня. Это очень важно.
Мальчик серьезно кивнул.
— Умница. Постарайся найти в Академии друзей, ладно? Шиноби по-настоящему силен тогда, когда не одинок. Когда есть те, кто выручат его в беде: кто протянут руку, прикроют спину. Поэтому нужны друзья…
— Но они же все будут злыми…
— А ты ищи добрых людей. Знаешь, у доброты разные лица… Такие люди могут сначала казаться слабыми, глупыми, нелепыми… но чаще всего именно они и не дадут тебе упасть. Держись их, не считай их ниже себя.
— А ты же не такой. Ты и добрый, и сильный, и крутой!
— Да, но… я не был таким всегда, в детстве.
— Ты тоже был слабым и смешным?
«Нет, я не был добрым».
— Да, таким и был. И друзья у меня были такими… но они мне и помогли. Я, правда, не сразу это понял… Но когда я был в беде, один такой мой друг был рядом и не оставлял меня. И мой сенсей тоже говорил мне… тоже говорил мне не быть в одиночестве. Я его сначала не слушал, а потом понял, что он был прав…
— Я буду тебя слушать. Я тебе верю, — проговорил Наруто тихо. — Я ж не хочу, чтобы меня боялись. Помнишь, мы говорили с тобой, давно… про большую собаку, которую боятся. Ну, когда не знают, хорошая она или плохая… Я недавно видел такую собаку. На самом деле! Она лаяла на маленького мальчика, он испугался очень, а его мама была в магазине. Я тоже испугался эту собаку, но прибежал, палкой замахнулся… я не хотел ее бить, хотя мне было страшно! Но я боялся, что она мальчика покусает. Но собака не кусалась, она только лаяла и хвостом махала. И я понял, что она поиграть просто хочет. Я ей палочку кинул — и она за ней убежала! И потом грызла эту палочку, довольная такая!
— Ничего себе… Это на самом деле было опасно. Ты очень смелый, Наруто. И молодец, что не стал сразу ее бить…
— Да, а потом, потом, Неко-чан! Потом вышла мама этого мальчика. Я думал, она наорет на меня, даже испугался — опять испугался, даже больше, чем собаку! А этот мальчик рассказал ей, что я страшную собаку прогнал. И она вот тоже сказала мне, что я смелый! И похвалила меня, и яблоко мне дала!
— Ого. Это очень приятно.
— Да, да! Я так рад был. Знаешь… а ты ведь прав, Неко-чан. Ты мне правду сказал. Что если ты сильный и смелый — то надо защищать других. И тогда перестанут бояться. И будут любить…
«Бог всегда прав». Точно. Неужели и Какаши невольно стал его «Богом»?..
Плохо ли это, если мальчишка прислушивается к его словам? Хорошо ли это, если мальчишка не сможет жить в мире без «Бога»?
— Да, Наруто. Ты тоже всё правильно говоришь. И я горжусь, что ты такой. Ты сильный, ты смелый. И добрый. Всегда помни об этом, кто бы что тебе ни говорил. Старайся изо всех сил, и люди тебя примут, вот увидишь. Всем иногда нужно время, чтобы понять, что их изначальные убеждения — ложные, а реальность — совсем другая…
Но это уже было слишком сложно для ребенка. Да и для самого Какаши — тоже… Наруто медленно моргал. А юноша впитывал в себя его близость. Чувствовал его запах, мягкий и сладкий — не через маску. Чувствовал тепло его дыхания на своем лице — непривычно.
— Всё будет хорошо. Мы сильные. Мы справимся. Так? — пробормотал он, пытаясь убедить и самого себя.
— Угу. Мы справимся. Ты тоже там сражайся хорошо, на миссии своей, в другой стране.
— Обязательно.
Наруто с трудом разлеплял глаза, но тоже продолжал смотреть — пытался изо всех сил бороться со сном, что было заметно.
— А мне иногда казалось, что ты не человек, — тихонько признался он.
— Из-за маски?
— Угу. И из-за того, что ты такой добрый. Вдруг ты какое-то божество, знаешь… которому стало меня жалко, и поэтому ты пришел со мной поиграть тогда.
Вот оно… Всё-таки «Бог».
— Я вовсе не божество, Наруто. И никогда не хотел им быть. Я просто человек. Такой же, как и ты.
— Я знаю, — он заулыбался, нежно трогая его челку. И Какаши таял. Поймал ручку мальчишки, не удержавшись, мягко поцеловал пальцы. Заглянул ему в глаза.
— Ты — мое сердце, Наруто.
— А как же ты тогда будешь, без сердца?.. — всерьез спросил мальчик. Хороший вопрос…
— Я оставлю его тебе. Чтобы оно было в сохранности, в твоих руках. Там, куда я иду, нет места чувствам. Но ты сможешь его уберечь. И я потом вернусь. За сердцем. И за тобой.
— Хорошо, — прошептал Наруто. Придвинулся, потянулся. И Какаши обмер.
Мальчик поцеловал его в лоб. Нет, не в лоб — в переносицу, между глаз.
…как?..
Тело пробила дрожь. Если бы он не лежал — колени бы наверняка подогнулись… А слёзы уже жгли глаза.
Какаши зажмурился, силясь не всхлипнуть. Теплый жест отпечатался на том самом месте, которое будто и было для него предназначено. Стало предназначенным… сделалось таким… благодаря Минато…
Тот последний, прощальный поцелуй. «Пообещай мне, что выдержишь это». Но… сколько, сколько еще он должен «выдерживать»?.. Сколько еще прощальных поцелуев?
Теперь они с Наруто должны «выдержать» новое испытание. Они должны выдержать так много…
Какаши вздохнул. Приподнялся, ответно чмокнул мальчика в висок. Позволил себе зарыться носом в его волосы, пахнущие летней травой, прогретой на солнце. Поцеловал еще раз: когда-то он мог делать это столько, сколько хотел, ведь их отношения это позволяли, но теперь…
Наруто обвил его шею. Прижался к нему, когда Какаши лег обратно. Мальчик выглядел счастливым — счастливее, чем когда-либо. По классике жанра, по закону подлости… Маленький, теплый клубочек, укутанный в одеяло. Которого Какаши любил больше жизни…
— Я вернусь за тобой, Наруто. Обещаю, — бормотал юноша, трогая крохотную ручку. Не такую крохотную, какой она была совсем давно…
Мальчик не ответил. Он уснул. Оставив Какаши в мертвой тишине темной комнаты.
Вот и всё…
Убедившись, что Наруто спит крепко, Какаши аккуратно вылез из его объятий. Ощутил ледяной холод, пронзивший душу насквозь. Словно там, где раньше было сердце, теперь и в самом деле была пустота. Снова…
Заснуть он бы не смог. А если бы и заснул — кто знает, нашел ли бы в себе силы потом уйти?
Поэтому он делал всё сейчас. Болезненно, неотвратимо.
Оделся, выскользнул в окно, прикрыв его за собой. Смешался с ночной темнотой. Не оборачиваясь, не останавливаясь. Не думая.
Остановился на ветке дерева, когда внутри что-то совсем уж невыносимо раздиралось, не давая ни шевельнуться, ни вдохнуть. И только тогда позволил себе расплакаться. Впервые за долгое время, ставшее для него рекордным.
— Неужели я так много прошу?! — вырвалось в рыданиях — пустое, устремленное куда-то, адресованное бледному месяцу, наблюдавшему за ним из-за туч.
Всего лишь — одного человека. Всего лишь…
На рассвете он пришел в кабинет к Третьему. Который, кажется, и сам явился на свое рабочее место совсем недавно.
— Отправьте меня на миссию, — выдохнул Какаши с порога, без лишних формальностей, на которые у него не было сил. — Подальше от деревни. Надолго.
— Какаши? — Сарутоби сделал вид, что удивился. — Что за спешка? Боишься, что не выдержишь…
— Я сделал всё, что вы приказали, — твердо прочеканил юноша. — О своем состоянии я отчитываться не обязан.
— И ты всё сделал правильно. Поверь старику, хоть раз. Я отправлю тебя на миссию, как ты и просишь. Но сначала — иди домой и выспись. Что бы ты ни думал, твое состояние как раз-таки и влияет на исход миссии в первую очередь.
— Да. Извините, — наполненные здравомыслием слова немного вернули Какаши на землю, и он склонился в поклоне.
— Ничего. К завтрашнему дню я подберу для тебя задание.
— Спасибо, Хокаге-сама, — юноша выпрямился, но Третий вдруг поднял руку.
— И еще. Возьми это, — он открыл ящик стола. И вынул из него фотоальбом. Альбом с красной обложкой…
Какаши не поверил своим глазам, во рту вмиг пересохло.
— Это…
— Да, это альбом Минато. Джирайя забрал его, потом оставил мне, перед уходом. Но я думаю, будет правильнее, чтобы он хранился у тебя.
Альбом… Тот самый. «Ко дню рождения Наруто». Они так много фотографировались. Втроем… вчетвером… когда Наруто был в животе Кушины… Какаши помогал заполнять этот альбом, он помнил… кажется, каждую фотографию помнил… И считал его, как и все остальные вещи Минато, навсегда потерянными.
Тем не менее, поборов оцепенение, Какаши подошел. Взял у Сарутоби протянутый альбом. Почувствовал увесистость в своих руках. Напоминание о том, что всё, что живо в его памяти, на самом деле было. И запечатлено там. Внутри. На снимках…
— Покажешь его Наруто, когда придет время, — старик таинственно улыбнулся.
И что-то в душе с новой силой сводило. Нестерпимой болью. Присыпанной сладостью надежды.
Надежды, что в его жизни осталось не только прошлое. Будет потом и что-то еще. Будет — «в свое время». Когда он сможет показать своему мальчику альбом…
Альбом, который он забрал себе. Но так и не открыл — не смог, да и не хотел. А бережно убрал на верхнюю полку шкафа. В ожидании того самого «времени».