СЕВА (2/2)
Страх снова обволакивает его, и он медленно, но верно уползает в самый темный угол этой раздевалки.
— Ты прав. — Усмехается парнишка. — Хелп! — Протягивает он руки вперед, прося о помощи.
Всеволод, стоя у стены, долго смотрит на вытянутые ладони, боясь прикоснуться к ним. Эти тонкие пальчики, мягкие подушечки, хрупкие запястья, красноватый отек… Но тут это воплощение самостоятельности с разбитыми коленями, не дождавшись помощи, пытается встать само, отчего Всеволод подлетает, хватает его за ребра и поднимает, как кота, так, что его ногам, в принципе, не пришлось соприкасаться с землей.
— А ты сильный. — Удивленно хлопают голубые глаза, болтая ножками. — Симба, теперь это твои владея. — Смеется он, рыча, как львенок.
— Поставить?
— Поставь.
— Ты уверен? — Косится он на его колени.
Женя улыбается и кивает.
Всеволод осторожно опускает его, придерживая, чтобы тот окончательно привык к своим ботинкам после шести часов на коньках и к кровоточащим коленям.
— Что с твоей рукой? — Берет он его за запястье и пристально осматривает припухлости.
Женя нервничает, как подросток, которого спалили за курением.
— Эээээ… Ну… Я… В общем, я ее отлежал.
— В травмпункте был?
— Дааааа, простой отек, скоро пройдет.
«Враки мертвой собаки! Скрывать перегар, запах табака и свою ложь ты умеешь конечно же в совершенстве, откроешь курсы, я запишусь первым.»
— У тебя очень холодные руки.
— Я замерз часа два назад, а идти за перчатками было лень. — Смущенно отворачивается Женя.
«Да что за несмышленое существо?! То шляется с мокрыми волосами! То одеваться ему лень! Женя, пожалуйста, не заставляй меня волноваться без возможности тебе помочь.»
Всеволод чувствует что-то противное и мокрое, смотрит на свою руку, которая, во-первых, придерживала Женю за талию, во-вторых, сжимала его мокрую кофту. Он отдергивает руку, а после ухватывается за края белой кофты и хочет снять.
— У тебя ведь под ней есть футболка? — Замирает он на полпути.
Женя кивает и покорно поднимает руки вверх.
«Я раздеваю Женю. Да, что я блять творю! Ты его еще сразу засоси, чтобы окончательно перейти все границы! Ало! Я с тебя кофту снимаю, ты не хочешь ну там, послать меня? Я бы себя уже точно послал!»
— Вот, надень мою, а то твоя вся сырая. — Снимает Всеволод свой свитер. — Только он из секонда, и поэтому пахнет дедом, все-таки странный у вас выбор тематики. — Тем же способом, но в обратную сторону появляется на Жене кофта.
— У нас. Если бы ты на собрании являлся бурным обсуждателем, а не сторонним наблюдателем, то мог бы и поменять! И не нужна мне твоя кофта, так дойду! — Скидывает с себя Женя руки Всеволода.
«Фуф! Все нормально, он отошёл от первичного шока, а я тут уже себе навыдумывал, что я ему не противен.»
— И что за привычка меня все время одевать… — Снимает он с себя свитер, воняющий дедом.
— А не надо вечно ходить мокрым по морозу… — Быстро скрывается он в своем темном углу. — И поехали, я тебя отвезу.
Женя отворачивается и о чем-то задумывается, рассматривая свитер в руках.
— Не хочешь со мной, я могу Юлю позвать, но сам ты точно не дойдешь.
Женя никак не реагирует. Всеволод отрывается от стены и идет к выходу.
— Стой! Хорошо. — Натягивает на себя свитер парнишка. — Я вызову такси.
— Я вызову. — Останавливается Всеволод в дверях.
— Ну уж нет!
— У тебя телефон все равно в рубке, так что я, тем более я тебе еще за мак должен.
— Тогда я тебе должен за мак одно бегство!
— Давай я принесу твои вещи, и мы поедем. — Успокаивает Всеволод парнишку, как сумасшедшего.
— Хорошо! Делай что хочешь, завтра поговорим!
Всеволод кивает и убегает.
«Стоп, в смысле завтра поговорим? Это он к слову сказал или реально завтра будет со мной о чем-то разговаривать? Да нет, о чем ему со мной болтать? Правильно, ни о чем.»
Всеволод забегает в рубку, перехватывает рюкзак, который передает изрядно потрепанный Юлей звукач, разворачивается и врезается в какого-то парня.
— Ооооо, Мышаня, спасибо. — Быстро перехватывает аспирант из рук информационщика не свои вещи. — Как Женька?
— Хорошо… Домой едем.
— Я отвезу. Тебя все равно без пропуска не пустят, а так я его доставлю точно до комнаты. Он сильно шибанулся, да?
Всеволод кивает.
— Юлька, мы погнали! — Кричит он девушке у разлитого бойлера с чаем, на что та одобрительно кивает.
«Аспирант! Тот самый аспирант, который вечно вьется возле него! Скользкий, противный, наглый, как Женя вообще может с ним общаться!»
Всеволод доходит до коридора и останавливается. В проходе аспирант уже тащил на себе Женю к выходу.
«Так ему будет лучше, его доведут прямо до дома и положат в кроватку. Хорошо, когда есть друзья. Приятели. Хорошие знакомые. Главное, чтобы Юля отпустила, а она отпустила. Так что все хорошо. Только, если все хорошо, то почему Женя на меня так смотрит?»
Всеволод залетает в комнату и падает на кровать.
— Я тут не то, чтобы один.
Всеволод вскакивает, оглядывается, видит Коляшу Николяшу с девушкой, открывает холодос, берет бутылку чего попало и уходит в ночь.
25 декабря — воскресенье
И в самые тяжелые времена помощь приходит оттуда, откуда ждешь меньше всего.
Всеволод даже не думал, что Коляша Николаша так озаботится его моральным состоянием, хотя, может его привлекал новый, чистый, свежий собутыльник или ему просто нравились пьяные рассуждения в области, в которой он считался мастером.
Всеволод и представить себе не мог, что такое рациональное решение, как позволить Жене доехать до общаги с тем парнем, может его так подкосить. Да и «позволить» звучит самонадеянно, будь он с пистолетом в руке в том коридоре, то даже так Женя бы с ним не остался, ведь какой от него толк?
Но у него будто украли возможность, так нагло и бесцеремонно. И этот взгляд на прощание, Женя будто его обвинял в том, что Христа распяли.
Да еще и это письмо, которое вот-вот должно дойти, а он даже не помнит, что в нем написал, да еще и Тайный Санта…
«Пусть этот год уже закончится и под бой курантов я попрошу и ума, и смелости, и возможность найти свой теплый дом.»
Всеволода деморализовало на весь день. Но Коляша Николяша всячески пытался поднять ему настроение, а точнее он всячески пытался споить своего соседа. Но после той пьяной выходки, он зарекся, что вообще никогда больше не будет пить. Но Коляша отступать не привык, он вероломно взял Севушку за шкирку и повел по торговым центрам закупаться подарками. Благо у Всеволода был его «Подвркодар 2000», который проанализировав всю информацию, выдал самый лучший супер дупер мега подарок для Юльки, и Всеволод конечно уже заказал его на WB, но на всякий случай решил еще посмотреть в магазинах, может найдется что-то и получше.
И так прошел его выходной. И так и наступил понедельник.
26 декабря — понедельник
— И что мне надо с этим делать? — Стоит Всеволод в новогоднем колпаке и мишуре, пока Настя хихикая считает себя гением раз ей удалось его сюда затащить.
— Сидеть тут, принимать почту, сортировать и разносить адресатам.
— Хорошо, но ты ведь…
— Да-да, сделаю я тебе твой мультипропуск, завтра же получишь.
И тут боковым зрением она видит бурю, которая неслась прямо на них.
— Ложись! — Командует Настя и пригибается под стол.
Всеволод оборачивается и ему в лицо тут же летит кофта. Он снимает ее и ему прилетает шапка. Он снимает шапку и видит перед собой разъярённую моську.
— Спасибо! — Фыркает Женя ему в лицо, осматривает с ног до голы, брезгливо приподнимая губу, а потом разворачивается к Насте, сияет счастьем и обнимает ее. — Привет.
— В общем, вы тут справитесь. — По-тихому тикает она.
Женя садится за стол, кидает гневный взгляд на Всеволода, пододвигает коробку к себе, кидает еще один гневный взгляд и отворачивается в сторону кафетерия, разглядывать студентов.
«Мог бы я себе это представить? Никогда. Удивляет ли меня это? Определенно. С какой вероятностью такое могло произойти? С нулевой. Но это произошло, поэтому надо постараться расслабиться.»
Всеволод, спустя минут десять раздумий, тоже опускается на стул напротив Жени и уводит свой взгляд в сторону окна.
«Наказание и какое же это наказание, это ведь подарок на Новый год!»
Прошел час, а они так и сидели, отвернувшись в разные стороны.
«Ааааааааа… Это не просто наказание, это пытка. Он просто сидит и молчит, будто я где-то накосячил. А я ему и кофту, и шапку, и сердце, а он еще и дуется.»
— Здравствуйте, можно письмо отправить? — Подходит смущенная девушка и косится в сторону Жени.
— Да, вот конверты, открытка, ручки. — Показывает Всеволод все лежащее на столе, с видом будто он это продает.
Ему не вкатывало говорить, но проблема в том, что Женя устроил бойкот не только ему, а вообще всем окружающим.
— У меня уже все готово. — Показывает девушка толстый конверт.
Всеволод смотрит на него, на прорезь в коробке и снимает крышку.
— Подпишите группу, ФИО, общежитие и комнату.
— Я подписала. — Осторожно кладет она конверт в кучу других конвертов, кидает смущенный взгляд на Женю и убегает.
Раздается звонок, но никто из них даже не шелохнулся.
— У меня нет пары, можешь идти, я посижу. — Наконец-то начинает диалог Женя.
— У меня тоже нет.
Как диалог начался так и закончился.
Женя встает и уходит. Всеволод смотрит ему вслед и падает головой в стол, проклиная себя за бесхребетность. И чтобы хоть как-то отвлечься он решает рассортировать письма.
И первое же письмо, которое закинула девушка, было адресовано Жене. Всеволод откидывает его, как противную пиявку с руки, и начинает разгребать остальные.
Жене, Евгению Анисимову, третье общежитие, Женьку, внешнику, самой сладкой булочке с корицей…
Одна треть писем была адресована его внеземному парню! Всеволод готов был разорвать их и сжечь, но перед его носом падает кофе и булочка с кленовым сиропом.
Всеволод поднимает взгляд, видит напротив себя Женю, который с таким же набором смотрел в окно, с видом будто он тут ни при чем.
— Спасибо…
— Что у тебя там?
Всеволод смотрит на гору писем и быстро сметает их в свой рюкзак.
— Письма в мою общагу, вот решил рассортировать. — Заикаясь врет он на ходу.
Женя кивает, оглядывается, достает электронку и курит, выдыхая дым себе под зеленую кофту.
— Тут ведь нельзя… — Шепчет Всеволод, крутя головой.
Женя оборачивается на него со взглядом «я тебе блять сейчас объясню, что такое нельзя ебаный же ты пиздец», но потом тут же отворачивается в окно.
«Да какое злое зло я тебе сделал? Что со мной не так? Чем я заслужил все эти твои взгляды?»
— Если тебя напрягает, что я курю тут, я могу не курить.
— Меня не напрягает. — Продолжает сортировать он письма. — Что ты куришь тут… — Берет он продолжительную паузу, переворачивает коробку так, что остатки писем падают на стол, загораживая его взволнованную моську. — Меня напрягает, что ты куришь.
Он чувствует, как сильная рука падает на коробку и опускает ее на стол, обнажая лицо спрятавшееся за ней.
— Почему?
Такой невинный вопрос, заданный такими невинными глазками, ничего сложного, а сложно все.
— Это плохо. — Выдавливает он из себя и снова ловит на себе этот взгляд «я блять сейчас расскажу тебе, что такое плохо, ебаный же ты пиздец».
«Нет, я понял, это ошибка, делай, что хочешь, да и кто я такой, чтобы тебе что-то запрещать…»
Женя смотрит на электронику и убирает ее в карман, чем вызывает у Всеволода непонятное удивление.
— Привычка.
— Плохая привычка. — Слышится упрек уже куда более претензионный.
«Закройся! Он тебе кто?! Нет, ну привычка, и правда, плохая. Ну так и меня это волновать не должно. Нет, должно, но его не волнует, то что меня волнует. Так что закройся и поговори, как все нормальные люди, о парах, зачетах и гребаных преподах. »
Женя закатывает глаза, кладет электронку на стол и откатывает Всеволоду.
— С глаз долой из сердца вон. — Видит Женя небольшое непонимание во взгляде напротив.
«Он что, меня послушал? Женя, что с тобой произошло за то время, пока ты ходил за кофе?»
Всеволод еле заметно улыбается и убирает ее себе в карман.
— Как колени? — Складывает он перед Женей гору писем в его общагу.
— А закат был ал, был ал как коленочки, у долго долго сосавший хуй девочки.
Женя усмехается и поворачивается на Всеволода, который лежал уткнувшись в руки с совершенно красными ушами. Он перетаскивает к себе письма и продолжает сортировку.
— Можешь помочь мне вечером. — Как ни в чем ни бывало спрашивает он.
Красная моська выглядывает из-за рук.
— Я? С чем?
— Меня Паша тут поебывает. — Усмехается он, следя за реакцией, а реакция была неоднозначная. — Скоро Новогодний бал, надо забрать тестеры и принести ему на оценку, пробежаться по парочке мест тут в округе и все, тестеры легкие, но хрупкие, в общем, мне понадобится дополнительная пара рук. — Останавливается он на одном письме, хмурит брови и убирает к себе в китель. — Ну дак что? Сможешь? — Строит он привычный взгляд кота из Шрека, которому не отказывают.
Всеволод не успевает ничего ответить ведь…
— Женяяяяяяяяя! — Раздается верещание откуда-то сбоку.
Парень даже обернуться не успевает, как к нему на колени приземляется звукач и сжимается в комочек.
— Она меня сейчас убьет! — Трясет он его за китель.
— Кто?
— Я! — Влетает следом Юля и начинает его бить свертком документов, а вместе с ним и Женю.
Всеволод видит, как носик Жени дергается от боли, а потом до него доходит, что когда нечто бешеное вьётся на твоих разбитых коленях, это не самое приятное чувство в мире. Он встает, сдергивает парня и закидывает за стол в самый дальний угол, а сам садиться рядом.
Женя открывает глаза и смотрит на проступившее влажное пятнышко поверх брюк в районе колен, а потом на Всеволода, который тут же отворачивается.
«Помочь… Это прогулка? Прогулка с Женей? Почему я? Потому что подвернулся под руку? Но… Я уверен за время пребывания его в унике, я не первый попавшийся под руку. У него много знакомых и сильнее меня, да к тому же они обладают машинами, и из всех этих людей он выбрал меня? Почему? »
— Сева, твою мать! Давай все приколы со мной заранее согласовывать, мы бы хоть ограждение в чайную зону поставили.
— Какое ограждение? — Выходит он из своих мыслей.
— А кто свет вырубил!
— Там была патовая ситуация. — Смотрит он на Женю, который дергался будто в горячке.
Юля дует губы, берет кофе друга и делает пару глотков, заедая его булочкой. Звукач смотрит на такой же набор рядом с Всеволодом, облизывается и хочет взять, но ему тут же прилетает по рукам.
— Фу!
Женя смеется, а звукач обиженно отворачивается.
— Кстати, надо обсудить, когда мы делаем Тайного Санту.
— Бал тридцатого, давайте двадцать девятого вечером. — Предлагает Женя. — Как раз последний день экзов, никому же на тридцатое в этот раз не поставили?
— Сева, ты с нами?
— Я всегда с вами.
— Только на глаза бы еще почаще попадался вообще бы было замечательно.
— Извините. — Все поворачивают голову, перед ними стоит сверхсерьёзный пацан с конвертом в руке. — Отправить можно?
Всеволод кивает и пододвигает к нему почтовую коробку. Парень скрывается, а ребята возвращаются к обсуждению планов.
«Как он мог пригласить меня на прогулку не предупредив заранее, так и знал, что надо было снова попытаться надеть линзы или приличную куртку, а не этот пуховик-маскировщик, которому сто лет в обед! В любом случае, я не смогу пойти! У меня ведь все до вечера забито! После второй пары я жалею себя. На перемене глазею в окно, под которым курит Женя. После третьей решаю, что отправить ему на этот Новый год и лучше СДЭКОМ через Сочи, чтобы точно не спалиться. Нельзя снова отменять принятие этого решения, иначе ничего не успеет дойти. После четвертой занимаюсь в зале, а то к приезду этого я должен быть в максимально лучшей своей форме, если не хочу получить от него очередных лапаней за жопу. После пятой гину в бездне отчаяния и сажу себе сердце, мыслями, что я упускаю свой шанс на проведение жизни в компании лучшего человека на этой Земле. После шестой борьба с презрением к себе. Все занято! Конечно, передвинув борьбу с презрением к себе на ночь, я бы успел помочь Жене, а потом вернуться в общагу и умереть со стыда, но… Что я ему скажу? И вообще, если бы он хотел меня видеть, то еще раз переспросил или написал, или написал в бот, или еще раз переспросил, а это я уже говорил, короче, хотел бы, то добился от меня ответа, а не свалил опять со своей Юлей! Не иду! Точно! А если… А если он меня позвал, чтобы опрокинуть? Я буду стоять и ждать его у кабинета, а он выйдет из-за угла и рассмеётся мне в лицо? Как подло! Нет! Это же Женька, он не такой… А мне-то откуда знать! Я ведь с ним никогда не общался! Так может это шанс? И какую я такую лотерею выиграл? Лотерея очередного депрессивного вечера? А если все пройдет чудесно? Что я теряю? Иду! Точно! Иду! А если… Нет, о чем тут вообще думать! Бред! Домой! Все, без лишних размышлений домой!»
— Стой… — Шепчет Всеволод, пытаясь окликнуть Женьку, который отделавшись от фанклуба бездарными отмазками, топал в сторону лифта.
«Аааааа, пофиг, он даже не вспомнил обо мне, он даже не вспомнил, что назначил встречу, кто куда, а я сваливаю!»
— Ты что тут делаешь?
Всеволод оборачивается, дергается, будто его бьют током, пытается прикинуться предметом декора, но ползущие вверх брови удивления Жени дают понять, что его видят, да в добавок ко всему уже вызывают клинику.
— Я… Ничего, извини, я пошел. — Быстро уходит Всеволод в другую сторону.
Женя пожимает плечами и идет дальше.
«Так! Стоп! Он меня позвал? Позвал! Так и нехрен разбрасываться словами, если уж припрет будет строить теорию защиты на этом факте! Да? Да!»
— Женя… — Получилось тише, чем в прошлый раз.
Парнишка оборачивается и идет четко на него, на что тот синхронно ему делает шаги назад, пока не врезается в стену, пытаясь пройти и сквозь нее. И снова эта недовольная моська останавливается в паре сантиметров от него, обдувая ветерком праведного гнева.
— Что?
«Была не была!»
— Ты мне сказал, что тебе нужна будет моя помощь, я готов. — Отчеканивает он каждое слово, смотря в голубые глаза без нотки смущения, стеснения и попыток бегства.
— Я подумал, что ты тактично меня проигнорировал. — Улыбается Женя и оплетает его руку, на что Всеволод отскакивает. — Хорошо-хорошо… — Уходит Женя вперед, поднимая руки вверх. — Недотрога. — Бросает он ему и с озорной улыбкой убегает к лифту.
«То есть он думал обо мне… Он ждал… Он обиделся на меня, подумав, что я тактично его проигнорил? То есть возможно ему на меня не пофиг…»
Всеволод на мягких ногах плетется вслед за своим внеземным парнем.
Два часа обхода квартир позади и они пошли не только в торговый центр, а и на третий час.
— Офигеть! — Останавливается Женя, влипая в витрину милейшего магазина. — Зайдем? А? — Оборачивается он на Всеволода, который осматривается по сторонам, не понимая, с чего вдруг вообще у него стали что-то спрашивать. — А?
— Ага.
Женька радуется и залетает вовнутрь, и Всеволод тут же теряет его из виду среди новогодней суеты и такого же новогоднего вырви глаз оформления.
Огромные мягкие игрушки, паллеты с посудой, свечами, кружками, тарелками, игрушками, канцелярией, рюкзаками, носками, шапками, косметикой… В общем, Всеволод понял, что надо было сказать нет, ведь они тут застрянут навсегда.
— Тебе что нравится? — Выскакивает Женька из-за его плеча и напяливает на Всеволода новогодний колпак.
«Ты.»
— А? Аааааааа… — Тяжело выдыхает парнишка. — Ты русский?
Всеволод не понимает к чему этот вопрос, но усердно кивает.
— А то просто иностранцы, когда с ними разговариваешь, примерно также стоят и тупят по десять минут, прежде чем ответить. Только вот они переводят с русского на свой, а потом свои мысли обратно на русский, а над чем тогда думаешь ты, если ты русский?
Всеволод хмурит брови, отворачиваясь от пары этих любопытных глаз.
— Вот! Сейчас! О чем думаешь?
— О том, что такими темпами мы никуда не успеем.
— Я спросил, ты сказал «ага». — Тянет Женька Всеволода за собой меж рядов гирлянды. — Ты уже украсил комнату? — Рассматривает он мишуру и дождик. — А? Да, Господи! Ты будешь сегодня со мной общаться или нет?! — Кидает он в него кота-сосиску.
— Да, прости.
«Не думай, что говорить! Говори уже хоть что-то! Пожалуйста, не порть впечатление!»
— Что, да?! Ало! — Рычит Женя на весь магазин, наматывая на Всеволода мишуру, все больше превращая того в елку.
— Да, я буду с тобой говорить. Нет, я не украшаю комнату. Не знаю, может что-то мне тут и нравится.
Женя радостно поднимает руки вверх: «Даааа!»
— А почему не украшаешь?
— Я уже года два на Новый год снимаю квартиру, ее украшаю, ко мне иногда кто-нибудь заезжает перед праздниками или после.
— Зачем? — С серьёзной моськой и с усами из дождика рассматривает Женя елочные игрушки.
— Я домой не езжу, а уюта хочется. Да и праздновал я как-то Новый год на первом курсе в общаге…
— Понимаю. Сам Новый год еще ничего…
— Но первое января в заблеванных туалетах и усраных кухнях…
— Полный пиздец.
Всеволод и Женя переглядываются и улыбаются.
— Так ты получается один всегда празднуешь? В свитере, с салатиками, в уютной квартире?
— Что-то типа того. А ты? С Юлей?
Женя вдыхает свечку, кривится, закрывает ее и кивает.
— Тоже неплохо.
— Неплохо, пожалуй самое подходящее слово. Если приплюсовать сюда еще с десяток припадочных активистов. Как тебе? — Сует он свечку под нос Всеволоду, который тут же отстраняется.
— Слащаво.
Женя кивает и откладывает ее в сторону.
— Ну что? Мы весь магазин обошли, что тебе нравится?
Всеволод осматривается, проносится по стеллажам и находит какой-то сундучок. Женя сразу перехватывает его, открывает и крутит маленькую ручку — эта музыкальная шкатулка с новогодней мелодией.
— Круто… — Очарованно смотрит он, как иголочка скользит по пластинкам.
— Женя, пойдем, а то, правда, не успеем.
Парнишка кивает, кладет шкатулку обратно, оборачивается, чтобы догнать Севу, но врезается в его плечо носом, не ожидая, что тот продолжит его ждать.
И тут, случилось то, чего Женька не ожидал. Всеволод стал смеяться, не хихикать, а смеяться, пятясь к выходу, прикрывая лицо одной рукой, а второй сжимая животик.
— Чего… — Потирает Женька носик. — Ты чего ржёшь?!
Всеволод скрывается за пределами магазина, а парнишка бежит за ним.
— Вот ты где! — Заскакивает Женя в лифт. — Что ты ржёшь?!
Всеволод, еле сдерживая улыбку, косится на толпу людей и отворачивается к стеклу, смотря на огромную елку под ними. Женя протискивается, обступая ноги, подпирает стекло плечом и пилит Севу выжидающим взглядом, на что тот напяливает капюшон и прячется в шарф, стараясь не смотреть на парнишку, чтобы снова не рассмеяться.
— Женька! — Вылетает администраторша кинотеатра и тискает парнишку в руках, пока тот продолжает смотреть на хихикающего Всеволода, который уже в три слоя замотал себе лицо, превращаясь в мумию.
— Привет, я за билетами.
— Ну конечно, хоть бы раз за мной пришел.
— Смерть за тобой придет, а мне нужны билетики.
— Ой как грубо… — Дает она ему щелбан и уходит.
— Ты мне надоел! Говори! Что тут такого смешного?! — Срывает Женька шарф с ржущего информационщика.
Но тот в ответ лишь отмахивается и делает вид, что заинтересован постерами к новому фильма.
— Мы с тобой еще поговорим! — Фыркает парнишка, видя как администратор уже спешит к нему с билетами.
Ребята по решению Жени заходят в мак, чтобы набить животики и не париться с готовкой в общаге. Всеволод после долгой дискуссии оплачивает заказ, возвращая долг, и они падают за стол, в ожидании еды.
— Рассказывай! — Откидывается Женя на диван и скрещивает руки на груди.
Всеволод косится на него и снова начинает хихикать, отрицательно качая головой.
— Рассказывай, или почему ты ржёшь без остановки, или почему ты отказался от завтрака со мной в прошлый раз в маке.
Всеволод затыкается и снова ищет пути отступления.
— Говори. Ты обещал со мной разговаривать. Так что говори.
— Хорошо, только не обижайся.
— Я что похож на обидчивого человека?
Всеволод пожимает плечами и снова хихикает.
— Да говори уже! — Пинает он его в колено, уже успев снять ботинки.
— Недавно я шел по магазину, там же бегала мелкая собачка, которым еще обычно на макушке хвостик делают. И я иду, слышу ее лапки позади, боюсь на нее наступить и решаю остановиться, а она в меня носиком как врежится. — Смеется он.
Женя вскидывает бровями и кивает.
— То есть, я маленькая собачка с хвостиком на голове?
Всеволод отрицательно качает головой и смеется еще громче.
— Ты, просто, также носиком в меня врезался, а потом я смотрю на тебя и не могу, у тебя взгляд был, как у той собачки. Такой удивленный и потерянный. Извини, ты не собачка, это просто так забавно.
— Мммммм, то есть я по твоему забавный?
Всеволод прячется в руки, пытаясь остановить истерику.
«Ну все, два года я слил в трубу.»
— Приятного аппетита. — Прилетает на стол два подноса.
— Спасибо. — Улыбается ей Женя. — Всеволод, ты себя закапываешь день ото дня все глубже и глубже. — Приступает он к бургеру.
— Извини. — Успокаивается парнишка. — Приятного.
— Спасибо. — Достает он из сумки конверт, а из конверта два билета в кинотеатр. — Держи, сгоняешь на досуге. Так сказать кешбэк за помощь.
— А ты? — Хлопает он глазами.
— А я свободен почти каждый вечер. — Хихикает он и прячет оставшиеся билеты в сумку.
«Чего?! Стоп! В смысле! Как! Аааааааааааааааааааааа!»
— А это законно?
— А это никого кроме нас не касается, а о чем не узнает Паша, ему не навредит.
— И часто ты…
— Постоянно.
Всеволод понятливо кивает, убирает билеты к себе, и они продолжают молчаливый ужин.
— Кстати, спасибо за пироженки, было вкусно.
— Я их не готовил, могу дать ссылку на заведение, осчастливишь их книгу отзывов.
— Спасибо, что передал их мне.
— Пожалуйста. Хотя Настя у меня не вызывала в этом плане доверия. — Топают они в сторону третьей общаги.
И вот оно странное неловкое молчание, после целого дня общения. Всеволод предчувствовал приближающуюся с каждым шагом разлуку, а вместе с тем стал сбавлять темп своего широкого шага, на который весь день верещал Женя, ведь он не привык к быстрой ходьбе.
— Севка… Эй! Ты чего встал?! — Смотрит он, как его подручный завис под фонарем, ловя лицом снежинки.
«Пожалуйста, давай ещё сходим куда-нибудь, прямо сейчас, давай всю жизнь гулять под предлогом супер важных дел, не заходя домой, чтобы не расставаться.»
— Севка! — Подлетает Женька и пинает в него снег. — Погнали, чего встал?!
«Брось все свои коробки и просто постой со мной, еще секунду, еще хотя бы секунду.»
Женя смотрит в небо, которое не было видно из-за снегопада, улыбается и ложиться на устланный снегом тротуар, блаженно закрывая глаза.
«Не полежи, а постой! Ну что за ребенок!»
— Ты совсем! — Тут же поднимают Женю сильные руки, но тот даже и не думает напрягать хоть одну мышцу своего тела. — Вставай! Не балуйся! Вставай!
Всеволод усердно пытается поставить его на ноги, но у того они подкашиваются, а тело разжижается. Женька смеется, глядя на эти запотевшие очки, и откидывает голову, повисая на этих сильных руках в полумостике.
— Женяяяяяя! Не балуйся!
Парнишка улыбается и напрягает голову, оказываясь в сантиметре от носа Всеволода.
— Хочу и балуюсь! — Смеется он, лижет того в нос, отчего Всеволод отскакивает на километр, прячась за фонарем, а Женька падает в снег. — Недотрога! — Собирает он все свои коробки с пакетами и бежит в сторону общаги, задорно смеясь.
Всеволод прикладывает руку к носу и улыбается, сползая по столбу, ведь теперь разжижается уже он.
— Ого! Ты просто светишься! — Отрывается Коляша Николяша от секса с вышматом.
— Мы общались! Ты прикинь! Мы общались! — Радостно падает Всеволод на кровать и скидывает рюкзак.
— ЭЙ! ВСЕ СЛЫШАЛИ! — Вскакивает Коляша на стул. — ОНИ ОБЩАЛИСЬ!
Мага и Васька оборачивается через плечо и начинает громко аплодировать.
— Придурки… — Закатывает глаза Всеволод и смотрит на рюкзак, вспоминая про письма.
Он сползает на пол и высыпает все конверты. Внутри пылает ревность, которую пытается затушить адекватность. А именно, что нельзя читать чужие письма! Всеволод это понимал, но прощупывая их в руках, он больше не мог себя остановить от вскрытия.
Он осторожно открывает письмо и вываливает содержимое. Самодельные бусы из бисера, колечки, браслеты, новогодняя открытка и письмо.
Женя, привет, просто хотела тебя поздравить с наступающим Новым годом и пожелать, чтобы у тебя в Новом году было все хорошо. А также хотела сказать спасибо, что спас меня на школе актива, благодаря тебе у меня появились друзья, и я нашла свое место в универе. Так вот, спасибо.
Всеволоду становится противно от самого себя, он быстро заклеивает конверт обратно, собирает остальные письма и аккуратно складывает их в рюкзак, чтобы завтра отдать.
28 декабря — среда
Среда. Всеволод печально принимает почту, глядя на пустое место напротив, чувствуя себя самым последним долбоебом. Спросите почему? Потому что он сука вновь надел линзы! Опять, и его глаза опять хотят выкинуться из орбит. Он так бежал, так торопился, Женя забрал у него все возможности наблюдать за ним. В маке теперь он его замечает, на собраниях тоже, на парах - этого мало с учетом того, как часто его внеземной мальчик на них появляется. И даже сейчас! Это уже необходимость, ежедневная, постоянная, а без него, после той сумасшедшей прогулки, это превращается в ломку хуже чем от крокодила.
И вот собрание. Всеволод прилетел раньше всех, потом подтягиваются Аня с Пашей, Юля и все остальные. Собрание прошло также без Жени, что равняется бесполезно. Его не было ни вчера, ни сегодня. Всеволод винил себя в его отсутствии, пусть внешних причин для этого не было, но внутренних у него было хоть отбавляй. Ведь заканчивается третья пара, и по расписанию у него самобичевание.
И вот, когда все разошлись, а Настя, как и обещала, торжественно вручила ему мультипропуск, то Сева решается впервые заговорить с Юлей.
— И где эта внешка? Сам на меня гнал, но я хоть зама посылаю! — Наигранно недовольно бубнит он. — Вот, пусть работает. — Всучивает он Юле в руки стопку писем в третью общагу.
— Женя заболел, подыхает, а зама у него нет. — Пожимает плечами Юля. — Но я разнесу, не переживай. — Улыбается она напоследок и уходит.
— Как заболел… — Хлопает Сева глазками, мгновенно выстраивая в голове дальнейший план действий.
«А конечно, давайте больше без шапки шмонить, еще желательно в летних кроссовках и без шарфа. Неееееет! Желательно в мокром свитере, который переодеть нам будет лень. Нееееет! Давайте жрать снег и прыгать по сугробом так, что вся поясница будет голая, а потом на снегу лежать и ловить снежинки языком!»
— Можно Граммидин нео, Терафлю, Парацетамол, Називин, аскорбинки и гематогенки. — Делает он заказ в окне аптеки, недовольно барабаня пальчиками по деревянному выступу, предназначенному для сумок.
«А эта Юлька куда смотрит?! У нее парень черти в чем вышагивает, а ей буква Ю просто! Ну нельзя же быть такой равнодушной, или у Женьки фетиш такой, чем меньше его любят, тем он счастливее, извините, но Пушкин такого не писал!»
— Грейпфрут, апельсины, мандарины, лимоны, яблоки, мед, воды с газом и без. — Делает он заказ в окне местного продуктового.
«Я просто не понимаю, что у них за отношения, ведь если бы я был его парнем…»
Всеволод останавливается посреди улицы и мечтательно смотрит вверх, морозя руки, удерживая тяжеленые пакеты.
«Я бы постарался…»
Он трясет головой, подходит к такси, закидывает пакет на заднее сиденье, о чем-то говорит с таксистом и уходит в общагу.
«У него же еще завтра консультация, не дай Бог с температурой припрется, я его ебну, на этот раз уже не сдерживая душевных порывов.»
Он заходит в комнату, снимает университетскую форму, аккуратно развешивает на плечики, запрыгивает в трико, теплые носки, запускает руки на полочку, и тут ему на грудь падают холодные ладони и начинают бесцеремонно лапать.
— Коля… — Тихо выдыхает он.
— А как ты так накачался, я не видел, чтобы ты угорал по залу, стероиды? — Падают холодные ладони на талию Севы и начинают сдавливать.
— Коля!
— Что? Мне недавно девушка сказала, что мне нужно подкачаться.
Всеволод наконец-то заныривает в футболку и осматривает Колю, который был высоким дрищем, если говорить откровенно.
— Я ее уронил в процессе… — Перебирает он пальчиками и улыбается.
— Мне физический потенциал массы заложили в детстве. А если ты во время формирования костей и мышц максимум что делал, это рюкзак в школу таскал, то тебе будет тяжело. А мне хватает минимальных усилий, чтобы поддерживать себя в сносной форме.
Коля вздыхает, задирает футболку, смотрит на Всеволода и задирает ему тоже.
— А дальше что голландский штурвал? — Раздается голос позади.
Коляша оборачивается на Магу и бьет себя по животу.
— Я что, и правда, дрищ?
Мага и Всеволод переглядываются и улыбаются.
— Нееееееет…
— Ты мощь!
— Ты сила!
— Ты мужик, нет ты мужикотавр!
Коляша отмахивается от них, а Всеволод берет полотенце и идет в туалет.
Кем он себя чувствовал, когда раза с двадцать пятого не смог вымыть линзы? Правильно, самым неразумным существом в мире. Как чувствовали себя его глаза? Как глаза самого неразумного существа в мире. Они покраснели, сосуды лопнули, слезы текли. Всеволод уже отчаялся, когда на сорок пятый раз, ему удалось под струей воды сжать пластинку и вытолкнуть ее из глаза, по такой же схеме он сработал и со второй.
И вот теперь аптека понадобилась не Женьке, а ему, но благо, что соседи перед бухичем сжалились и сгоняли за каплями.
И теперь он уже минут десять лежал в светонепроницаемой повязке и перспектива, что лежать ему так еще четыре часа, удручала. Он не хотел спать, ведь у него есть четко выработанный режим. Не хотел жить, потому что глаза не просто щипало, а разъедало, будто в них не лекарство за миллион рублей, а перцовый баллончик. Но вместо нытья он выбрал кое что поинтереснее, а именно путешествие по своей идеальной жизни, в которой в его руках спит парень чьи глаза цвета василька, а волосы цвета пшеницы.
Он почти заснул, но даже если мозг спит, то вот мочевой пузырь не дремлет. И, проклиная свою физиологию, Всеволод восстаёт ради великой цели.
Сложно ли в полной темноте дойти до туалета, когда вечером вся общага гудит, двери по сто раз хлопают, горячие кастрюли проносят в сантиметре от него, а на полу вечно что-то разлито? Немного. Сложно ли на ощупь попасть в дырочку? Немного. Сложно ли дойти обратно? Определенно. Ведь он свернул не туда. Плюсом ко всему его долбанули дверью, а потом какой-то мудак вытолкнул на лестничную площадку, и если бы не перила, то он бы точно летел вниз головой навстречу кафельному полу.
— Осторожно. — Хватает его кто-то за руки и оттягивает от пропасти.
Всеволод в страхе отпрыгивает и врезается головой в пожарный щит, а потом снова летит в пропасть.
— Да осторожней! — Вновь подтягивает хрипящий прокуренный голос парня к себе.
— Ты кто? — Разводит Всеволод руками, ощупывая тело напротив.
Голос замолкает и сам отходит от Всеволода, оставляя его в прострации.
— Сосед с верху. Ты знал, что без повязки таких проблем бы не было?
«Капитан очевидность! Несите премию!»
— Она нужна. — Идет он наугад и вписывается в щиток.
— Видимо сильно нужна. Я могу помочь, ты из шестьдесят второй? — Снова хватают его мягкие, заботливые руки и осторожно шаг за шагом ведут вперед.
— Да, спасибо.
Всеволод чувствует странное волнение. За час в темноте его рецепторы, в принципе, обострились, он по запаху может понять, что готовится на кухне, а всякий мелкий шум для него теперь вышел на первый план. Голос проводит его сквозь этаж, приоткрывает дверь, придерживает и выгоняет на лестничную площадку.
Всеволоду это даже начало нравится. От этого соседа исходит такая теплая аура, ему не страшно довериться.
— Осторожней! — Резко обнимает голос того за спину, и они врезаются в стену, когда малыш слепыш оступается.
Всеволод приходит в себя, откидывает голову и замирает, ощущая на своей шее частое, прерывистое дыхание, а на груди руки, которые уже не впивались, пытаясь спасти того от падения, а робко обнимали с каждой секундой все крепче.
— Ну осторожней, давай без слепой самодеятельности.
Всеволод утопает в знакомом аромате Нового года, радуясь, что попал в точку, выбрав именно эти сухие духи.
— Давай.
Знакомый незнакомец отрывает парня от себя, они спускаются еще по одной лестнице и заходят в пустую комнату.
— У тебя какая кровать?
— За углом.
Всеволода толкает в пустоту, он вновь чувствует себя в кадетской школе, когда они играли в пилота, завязывая глаза и пихая друг-друга со стола на кровать. Школа закончилась, а вот падения остались. Всеволод устраивается поудобнее, подкладывая под спину подушку.
— Что ты ходишь раз у тебя повязка? У вас тут хоть тараканов нет?
Не так он представлял приход этого человека в свою комнату. В его мыслях он как минимум перед этим неделю отдраивал каждый миллиметр этого клоповника, заставляя Золушку нервно курит в сторонке.
— Извини, соседи не привыкли к чистоте. А мне и моего угла хватает. Тараканы если только залетные.
— Обворовать тебя что ли по-тихому.
«Извини, но самую мою большую ценность ты уже украл, может когда-нибудь я тебя за это засужу.»
— Что у тебя с голосом? — Следит Всеволод за гостем по шуму его перемещений.
И тут он чувствует на своей щеке чье-то дыхание и оборачивается, оставляя между их носами сантиметров пять.
— Котят ел на морозе.
Всеволод отдергивается и бьется затылком об стену, на что получает не сострадание, а очередной смешок.
— Извини, что отнимаю твое время.
— Да ничего, я полностью свободен. Мандарин будешь?
Всеволод не успевает пожать плечами, как в него тут же прилетает предложенное.
— Тебе, наверное, не в кайф тут сидеть. — Шипит он в ответ на обстрел и крутит головой, желая найти объект отмщения.
— Мне, наверное, виднее. Посижу тут, пока твои соседи не заявятся.
— Тебя как хоть зовут? — Начинает он чистить мандарин, и струя сока сразу стреляет ему в глаза, и как хорошо, что на них была повязка.
— Же… Жора.
«Ммммм, фантазер, ты меня называла…»
— Это Георгий или Гриша никак запомнить не могу. — Брызгает мандарин еще раз.
— Гриша.
Повисает тишина, которая ничего кроме дурного предчувствия Всеволоду не приносит. И тут из его руки вырывают потекший мандарин и вкладывают уже очищенный.
— Ты не против, я чай попью, а то там холодно?
— Нет, даже если и был бы, не в моем состоянии выебываться. — Закидывает Всеволод в рот дольки.
— Тут ты прав. А что у тебя с глазками в итоге?
«С глазками? Ты палишься все больше и больше. Только вот, что тебя сюда привело?»
— Линзы.
— Что линзы?
У Всеволода сердце кровью обливается, ведь он слышит, как эта маленькая мышка проверяет своим маленьким носиком каждый уголок. И пусть у него все было спрятано под десятью замками, но… Всегда ведь есть какое-то «НО»!
— Хотел перейти на линзы, глаза что в первый раз чуть не выпали, что во второй, но во второй куда хуже, купил капли, там сказано закапать и пять часов в темноте лежать.
И тут становится еще темнее, Всеволод подрывается и вертит головой по сторонам, разводя руками, попутно отшибая кисть об изголовье.
— Так будет лучше, я свет выключил. — Хрипит голос в районе окна. — Пусть глазки отдохнут.
— Спасибо.
— Так зачем тебе линзы?
— Очки другие заказал в нормальной оправе, до них решил в линзах попробовать походить.
— Почему именно сейчас?
— Почему бы и нет, мне без очков больше нравится, а вот моим глазам не нравится.
— Можно взять кружку?
— Да, там еще печеньки есть, шоколад, вкусняшки.
— Ты будешь кофе или чай?
— Тоже что и ты. А что ты тут делаешь?
«Колись! Кончай весь этот цирк!»
— Живу. — Усмехается Жора.
— А ты долго еще будешь тут жить?
— Пока твои соседи не придут, я же сказал, а что уже выгоняешь, или ты спать хотел?
Всеволод опять чувствует прерывистое дыхание на своей щеке и хочет сделать резкий выпад и схватить этого мальчишку врунишку, но тот факт, что Женя каким-то чудом оказался в его комнате, а еще делает чай, чистит мандарины и ждет соседей, уже для него слишком много.
— Не выгоняю и не хотел. — Мешкает он, перебирая в руках дольки мандаринки. — Если ты включишь ноут, подключишь его к экрану и включишь фильм, может получиться хороший вечерок. — Ему в этот раз даже отвернуться некуда, ведь за ним наблюдают, постоянно, непрерывно наблюдают.
— И всех гостей ты приглашаешь на вечерок?
«Это претензия? Мне? Мне Женя предъявляет претензии? Аааааа! Что происходит, я же на утро сдохну от ломки.»
— Честно, ты первый.
— А почему не приглашал раньше?
— У тебя, я уверен, столько знакомых и друзей, что в очередь надо за пять лет записываться. — Нервно усмехается он и отворачивается в сторону.
— Я про то, почему ты не приглашал никого. Много ведь людей и тебя окружает, я уверен. И не надо делать таких поспешных выводов, ты меня даже не знаешь, я может интроверт.
Всеволоду бы пора волноваться, но эти домашние хлопоты со стороны чайника, уж слишком его разморили.
— Интроверты к первому попавшемуся человеку в гости не захаживают.
— Да ты что… Ну стало быть ты у нас экстраверт в первозданном его проявлении.
Всеволод чувствует этот недовольный носик и взгляд укора, и ему бы очень хотелось сейчас увидеть эту ворчливую моську, которая явно обижалась на него с Фундаменталки на льду, но вот почему, хоть заспрашивайся не скажет.
— Все может быть, ты ведь меня тоже не знаешь.
Чайник закипает, Жора разливает кипяток, кидает в него пакетики и ставит на стол.
— А по поводу людей они мне не интересны. У меня был период в жизни, мне людей в него с головой хватило, я насмотрелся, спасибо. — Прерывает он затянувшееся молчание и заедает его мандарином.
— А случайно встреченный человек так интересен!
«Он рычит на меня? Да что я такого сделал?! Я тебя вообще не трогал! Ты сам все, а теперь еще и рычишь?! Нет! Ну это, знаешь ли, наглость! Извини, но тебе пиздец!»
— Почему же случайно? Мы с тобой почти три года уже вместе живем так или иначе пересекались. Тем более ты мне помог, да и соседей ждать, я уверен, долго. В общем, ты хороший человек. — Заключает он, но в ответ слышит лишь странное хмыканье. — Грустным, с вечными загонами, хреновым здоровьем, равнодушием к своему телу, стремлением к всеобщей любви, пристрастием к алкоголизму, табаку и… — Он замолкает и улыбается. — Но ты хороший.
Странное хмыканье повторяется, а после полная тишина. Вакуум, в который Всеволод проваливается, виня себя за такие откровенные слова.
И тут этот мрак тишины озаряет такой знакомый голос, а на фоне появляется радостная рождественская музыка. «Один дома». Отличный выбор.
Всеволод возвращается в этот мир, заметно погрустнев, а если быть точнее, то он просто вернулся к своим базовым интровертным настройкам. И тут его ноги аккуратно приподнимают, он дергается, их кладут на табуретку, а вдобавок добавляют смачный шлепок недовольства по бедру.
«Да не дергаюсь я! Просто не привык, что ты меня трогаешь! Да я не привык к самой мысли, что ты меня можешь трогать!»
Он чувствует, как невесомый котик пролазит на кровать, и тут же показывает ему рукой в шкаф.
— Возьми у Кольки подушку, я тебе свою дам.
Секунда и в него летит подушка.
Один дома, мандарины, вкусняшки и теплый чай.
Всеволод даже пару раз ущипнул себя, чтобы проверить, что ему это не снится.
И тут, когда биение сердца успокоилось, и он помимо слов на экране стал слышать тяжелое придыхание, в игру вступил мозг. Всеволод откидывает руку, она падает на тяжело вздымающуюся грудь, ползет к шее — горячая, поднимается выше — лоб тоже горячий, а нос холоднючий.
— У тебя случайно температуры нет?
— Нет, вроде.
— Вроде?
— Я не мерил, когда не меришь, то ее и нет.
— Логика у тебя, конечно, стопроцентная. Нос холодный. Ты не замерз?
— Нет.
Рука падает на бедро, спускается ниже и ловит Женю за ступни, отчего тот смеется и поджимает ноги под себя.
— Да все хорошо!
— Знаю я твое «все хорошо». У тебя ноги холодные.
— Я приехал в тапотоньках.
— В тапотоньках… — Вздыхает Сева. — Откуда ты приехал, если живешь тут?
— Я ездил сдавать мусор на переработку к метро. — Хрипит он.
«Евгений, вы не фантазер, вы пиздабол!»
— Оу, даже так. Надень теплые носки в шкафу на второй полке и кофта там тоже есть, что тебя взяло в тапотоньках шарахаться по ночи. Сделай терафлю, там пакетики лежат где-то на кухонной полке в аптечке. С горлом что? Болит? — Всеволод не дожидается ответа, а не дожидаться ответа на свой вопрос с той периодичностью, с которой он вообще говорит, это для него неприемлемо. — Болит?
— Не болит, просто село. — Открывает гость шкаф. — Вот сразу видно твои полки. И-де-аль-но.
Всеволод рад, рад, что успел прибрать комнату, пусть его угол был идеален двадцать четыре на семь, но он успел убрать улики, которые хоть как-то могли его выдать.
— Терафлю. — Останавливает он парня, который уже был готов упасть на кровать.
— Я перед выходом закинулся всем и даже сверх нормы. — Все таки прорывается он на свое законное место, откинув чужую руку, но не надолго.
Рука снова делает плановый осмотр ног и тела, и довольная падает обратно на тело хозяина. Всеволод изо всех сил сдерживает улыбку, ведь если в первый раз Женя чуть в кровать не провалился от его прикосновений, то сейчас он сам под них подставлялся, да еще с каждым телодвижением подползал к нему все ближе и ближе, как котик к теплой батарее.
Ребята досмотрели уже половину. Стоит ли говорить насколько Всеволод был счастлив и насколько он был в смятении, обдумывая истинные причины Жени сидеть с ним? Но пока он вечно напрягал свой мозг, сердце срывалось в бешенном танце. Он чувствовал, что Женя смотрит не фильм, а на него, и чтобы хоть на секунду выйти из-под его взгляда, Всеволоду пришлось притворяться, что он не смотрел Один дома, и постоянно просить Женю объяснять, что идет на экране. И после каждой такой просьбы его гость тушевался, вошкался, включался в фильм и описывал сцену в точности. Проходило минут десять и Всеволод задавал этот же вопрос повторно.
И тут в их маленькое царство чуда вторгаются орки.
— Прикиньте, там какая-то наркоманка меня сейчас в подворотню утащить хотела!
Женя и Сева переглядываются, появление соседа им сейчас нужно было меньше всего.
— Аууууууу! Опять где-то шаболдают.
Всеволод уже хочет его вышвырнуть силой, но тут Женя начинает вытворять то, чего не ожидал никто.
— А… Аааааа. О… Да… Еще… — Пищит он, старательно скрывая хрипоту.
Сева начинает задыхаться от смеха в истерике, Женя зажимает ему рот рукой, переползая на его бедра и валя на кровать, чтобы даже если сосед прошел в комнату, то из-за изголовья кровати не смог его разглядеть. Всеволод после небольшой растерянности начинает подыгрывать, мыча в руку.
— Ааааааа… Быстрее…
Женя и сам начал смеяться, уткнувшись в чужое плечо.
Сосед замирает и на цыпочках покидает комнату, прикрывая за собой дверь.
Когда рот Всеволода отпускают, он наконец-то может рассмеяться на полную, прямо как тогда в магазине, когда Женя врезался в него носом.
Смех отступает, а Всеволод понимает, что Женя сидит на его бедрах, испуская последние смешки в его плечо, содрогаясь всем телом. А потом начинается самое странное. Женя перестает смеяться и тоже включается в эту жизнь, но его, как и в случае с катком, а точнее, когда Всеволод прижимал его к себе, держа на руках, ничего не смущало. Даже наоборот, его все устраивало. Всеволод чувствует на своей шее чужое дыхание, на груди нежные руки, которые немного сжимали его футболку, а на лице пристальный взгляд. Он стал еще больше походить на котика, который настороженно обнюхивает и осматривает каждого нового гостя, прежде чем решить достоин тот мурчания или цапок царапок.
И тут Женя резко отстраняется и соскакивает с теплого тела, отползая в противоположный угол.
— Извини, импровизация не мой конек.
Всеволод тоже решает перенять его стратегию и начать вести себя как ни в чем не бывало.
— Аааааааа, он же меня потом заебет с вопросами. — Стонет Всеволод, что вызывает в Жене новый припадок смеха, который он тушит на этот раз в подушке. — Да! Давай вместе посмеемся. Я тут репутацию приличного девственника годами завоевывал, а ты в секунду все разрушил.
— Я уверена, он за тебя сейчас очень рад. — Тянется Женя за чаем и нажимает на плей, продолжая хихикать, отчего чуть не разливает на себя кипяток.
Всеволод делает глоток, сует мандарин в рот и расплывается в дурацкой улыбке.
— Сосед пришел, а ты не ушел.
Женя давится чаем, Всеволод тянется его похлопать по спине и бедному парнишке прилетает пару подзатыльников.
— Ой! Извини! Я не видел.
«Ну, спишем это на твою неспособность одеваться по погоде. Еще бы пару отвесить за вранье и вообще красота!»
— Ага! Давай прикрывайся повязочкой, так и скажи, что меня отпиздить хотел.
— Каюсь, было такое желание.
— У тебя?!
— У меня.
Всеволод чувствует, как ему сейчас отвесят не только подзатыльников, но ему в рот лишь прилетает половина мандарина, чтобы не болтал.
— Я уйду, попозже, досмотрим и уйду. Не люблю не досматривать.
— Ну там три части, надо всю трилогию посмотреть тогда. — Легонько улыбается Сева, но тут же врубает сверхсерьёзное лицо, чтобы не палиться.
— Ты ведь не смотрел.
— Я наслышан.
Сева начинает понемногу вникать в фильм и тут его плеча что-то касается, он дергается и оказывается на грани падения с кровати.
— Извини. — Хрипит виноватый голос. — Упал.
«А-ху-еть… Это было случайно? Специально? Как? Что он хотел сделать? Если случайно, то ладно. А если специально, а я его оттолкнул! А? А? Ааааааааааааааааааааааа!»
Всеволод слишком дорожит этим мгновением, поэтому решает, что для него сейчас бездействие лучший выход. Ведь он никогда не был так близок к своему внеземному парню, он очень боялся оступиться, он переживет, ведь после такого общения, Женя может резко отстраниться от него.
Всеволод просыпается от странной тяжести на коленях. Он приподнимает повязку и пытается привыкнуть к ощущению легкости, ведь похоже он ее сильновато затянул, и теперь вместо темноты он видит какие-то странные зеленые круги и синие разводы. Но вот, спустя минут десять, все проходит, и он может разглядеть серую темноту. А именно Женю, который свернувшись комочком спал на его бедрах, подложив под голову подушку. Он лежал в его кофте, общажных трико и его больших шерстяных носках. Но что самое странное — это рука Всеволода. Нет, она не раздвоилась, не отсохла, не светилась в темноте, она всего лишь обнимала Женю за талию. Хотя, нет! Если бы случилось все вышеперечисленное, даже тогда у Всеволода это вызвало бы меньший испуг, чем сейчас.
Всеволод улыбается, поднимает руку, чувствует, как с нее уходит тепло, усмехается и решает, что за этот вечер он и так слишком охамел, а поэтому возвращает повязку на глаза, а руку на Женю, притягивая ближе. Он и так сильно охамел за этот вечер, поэтому смысл останавливаться?
29 декабря — четверг
Всеволод просыпается от бурного обсуждения соседей какой-то животрепещущей новости. Он снимает маску и оглядывается — Жени нигде нет.
«Стоп! Он же был? Его не могло не быть…»
Всеволод в своих попытках найти Женю падает с кровати под смех соседей. Но на это ему было пофиг, он нащупывает очки и уползает в ванную комнату.
— Устал. — Переглядываются три гиены и продолжают хихикать.
Всеволод протирает глаза и промаргивается — он стал лучше видеть, даже лучше чем раньше, он даже может увидеть насколько сильно охренел прошлым вечером.
Он хочет, как обычно посыпать голову пеплом, но дурацкая улыбка не сходит с его лица. Он проводит рукой по бедрам, вспоминая как еще пару часов назад там сопел его внеземной парень, и как он, приподнявши повязку, любовался на него так долго, пока сам не уснул.
И теперь он на всех парах готов был лететь в универ только, чтобы снова увидеться.
Но сначала нужно привести себя в порядок, он ковыляет в душ, возвращается в комнату, его обливают волной шуточек прибауточек, после которых ему нужно сходить в душ еще раз, но как же ему пофиг на все. Ведь один вечер, стоил двух лет.
Он открывает шкаф, осматривает соседей и закрывается в нем, вдыхая аромат кофты Жени, которую тот оставил. Был бы Жора Штирлицем, это был бы самый короткий сериал, ведь его раскрыли бы в самой первой серии.
Все-таки его письмо дошло, ему понравились сухие духи с запахом зимней хвои и мандарина, понравились настолько, что вся его кофта пропахла этим ароматом. Но тут он замирает и утыкается в кофту. Ведь если до него дошло то письмо, то и последнее тоже дойдет, и как только он его получит, то все будет кончено.
Соседи ушли, и он со спокойной душой занялся самым главным — упаковкой подарка для Юли. И как бы он не старался, сколько туториалов бы не пересмотрел, ничего не вышло. Его руки способны идеально делать все, но не запаковывать подарки. И спустя час работы, он сдался, махнул рукой и оставил все как есть.
«Ну, увидит Женя это чудо, ну подумает, что я криворукий, ну что тут такого?»
Всеволод глухо стонет, берет подарок и уходит.
— Спасите, пожалуйста. — Ставит он свое обернутое нечто на стеклянную витрину магазина цветов.
— Оу. — Обводит девушка нечто перед собой удивленным взглядом.
— Именно! — Растекается он все по той же витрине.
— Не переживайте, я вам помогу.
— Спасибо, вы лучшая женщина.
— Твои бы слова, да… Да, ладно.
Он немного опаздывал, зато нес в пакете охуенно завернутый подарок. И если бы его конечным пунктом был кабинет, где все уже собираются, то он бы пришел секунда в секунду, но! Ему еще надо было найти Аню, передать подарок, а после раздать письма активистам.
Всеволод решил начать свой путь с посещения кабинета актива, ведь он может решить обе его проблемы.
Он добегает до нужной двери, останавливается и тяжело дышит, ему не хотелось, чтобы Женя видел его лошадью загнанной в мыле с языком наперевес. Хотя тот скорее всего уже разливает чай и поудобнее устраивается на пуфике, болтая о предстоящем бале, но вероятность, что они с Настей сейчас сидят в этом кабинете и обсуждают очередные супер важные дела, была. А раз есть вероятность, то у Всеволода найдется пару минут на перекур.
И вот, когда его отдышка почти проходит, а лицо принимает естественный цвет, он открывает дверь и его сердце разбивается. Под самый Новый год.
Женя целовал Юлю. Так бережно и нежно. Так только парень целует свою любимую девушку.
Дверь закрывается. Подарок летит на пол, а следом и письма. В глазах мутнеет, и он ударяется об стену. Он знал, что ему может стать плохо от такой картины, но не настолько ведь. Как же больно, сука, как больно разбиваются розовые очки.
— Эй! Севка, ты чего? — Появляется перед ним из ниоткуда Аня, быстро достает из кармана бальзам для губ, который мышьяком бьет парню в нос.
— Господи! Откуда это у тебя?! — Вырывается Всеволод из ее рук и думает, что надо было позавтракать, для семи вечера, помешал бы не только завтрак, но и обед, и ужин, а он со всеми приготовлениями посчитал это лишним.
— Ты чего тут? Все хорошо? Шоколад? Чай? Энергетос? У меня есть еще такая таблетка, но ее надо в воде растворять. — Достает она две огромные желтые таблетки из сумки. — А нет, есть еще шприц с витаминами и таурином.
— Еще раз. Откуда это у тебя?
— Да, друг вечно шлепается где-нибудь. — Поднимает она Севку.
— Все хорошо, просто не покушал сегодня.
— Тогда пошли я тебя доведу до зала, там уже стол накрыли.
Всеволод кивает, приседает обратно и собирает письма, но Аня его опережает.
— Что это?
— Письма активистам, подумал, что тут им передать будет проще, чем бегать по общагам.
— Давай, я передам. А это подарок? Ну вы с Женькой как всегда! Их вчера надо было передать! Ладно он опаздашка забывашка, но ты то куда?!
«Нахуй…»
— Аня, а можешь все-таки дать таблеточку?
— Да погнали уже, страдалец, проконтролирую, чтобы ты дошел. — Заканчивает она с письмами и поднимается, таща за собой Севку.
Всеволод откисал на пуфике в самом дальнем углу, запивая пиццу растворенными витаминами. Ему первый раз в жизни не хотелось думать, ведь сомнения не идут в счет с фактами, которые он видел своими глазами. Женя с Юлей. А он? А он в пролете.
Но он никак не мог понять одного, у Жени есть девушка, есть друзья, знакомые, приятели, товарищи, воздыхательницы, воздыхатели, захрена он этому внеземному парню? Захрена Женя остался у него? Захрена спал на его коленях? Захрена позвал его за тестерами? Захрена сейчас сидит в обнимку с Юлей в его кофте?
Захрена…
Может он, и правда, просто хочет обладать всеми?
— Севка! Севкабель порт! Всеволод первый, владыка земли Русской!
Всеволод тяжело поднимается, вокруг все продолжало немного плыть, и мигающая гирлянда не играла ему на руку. Он получает подарок, натянуто улыбается, хочет идти, но встречается с глазами василькового цвета, которые смотрели на него из-под капюшона его толстовки.
«Да пошел ты! Ты мне больше нахрен не сдался!»
Всеволод отворачивается и падает обратно на свой пуфик, вертя в руках квадрат, завернутый в крафтовую подарочную упаковку.
«Весь Новый год, салюты, салаты, это все так бессмысленно… В этой жизни вообще все бессмысленно…»
Мероприятие закончилось, а вместе с ним и Всеволод, который стремительно вылетает из кабинета. Он надевает куртку, спускается на первый этаж, выходит на улицу, где его скручивают и усаживают в милицейскую машину, как самого буйного рецидивиста.
— Егоррррррррр! — Рычит Всеволод на всю машину.
— Братишка! — Берет старший младшего в удушающий и натирает ему волосы.
— ЕГООООООР!
— Да ладно тебе, ну не обижайся. На обиженных воду возят и срать ездят. — Вышагивает Егор за Всеволодом по лестнице общежития.
— Из-за тебя все в унике и в общаге будут думать, что я какой-то маньяк! — Рычит парнишка в ответ.
Всеволод доходит до комнаты и ищет ключи. Егор осматривает бедра брата, которые так соблазнительно обтягивались брюкам, и жмякает его булочки в своих руках.
— Совсем обленился, ну ничего я займусь твоей попкой.
— Так, держи свои руки при себе и своей занимайся! — Фыркает на него Сева, перекидывает китель и углубляется в поиски, погружая руку в рюкзак.
Егор усмехается, наглеет в край и запускает руки под свитер Севки, ощупывая его пресс, замечая, что тот забил не только на своего брата, но еще и на спортзал.
— И этим тоже займусь.
Всеволод отбивает его руки и заходит в комнату, понимая, что дверь не заперта.
— Севка, ты что натворил, твои фотки уже во всех группах красуются?!
— Брату любимому перед сном забывал звонить.
Все только сейчас замечают самодовольного гостя, который спиной подпирал их дверной косяк.
— Пошли. — Выходит из комнаты Сева, волоча в руке собранную наспех сумку.
Егор передразнивает брата и выходит следом, отчего все его соседи еще долго ухохатываются.
— Да ладно тебе, а как же кинуться в мои объятия? Что случилось? Раньше ты только так и делал. — Закидывает парень руку на плечи Севы и прижимает к себе. — А? Неужели не рад меня видеть? Ладно-ладно, нас впереди ждет удивительный вечер и не менее удивительная ночь.
Сева тяжело вздыхает и ускоряет шаг, вырываясь из его объятий.
— Мне нравится! Еще к Новому году украсим, и все будет заебись!
Заходят они в квартиру, которые каждый год снимал Сева.
— Чем займёмся?
— Делай, что хочешь. — Проходит младший в гостиную и падает на диван.
— Сева, что-то случилось, ты губы надул из-за моего конвоя у универа?
Парень отрицательно качает головой и отворачивается к спинке дивана.
— А что тогда?
Сева рычит, пытаясь дать понять брату, что он не настроен на допрос. Егор усмехается и за одно движение стягивает того на пол.
— У тебя что есть секреты от брата? — Катаются они по полу, желая либо придушить, либо заставить стучать по полу в знак капитуляции. — А вот что значит на тренировки не ходить, мягкий стал, как маленький розовенький поросенок! — Лупит он его по заднице, а потом переворачивает на спину и встает коленкой на бицепс. — Ну что пивка качнем? — Смеется он, сгибая и разгибая руку, из-за чего мышцы зажатые ногой начинают разрываться, моля о помощи.
— Да парень меня нахуй послал, доволен?!
— Не матерись, маленький еще. — Прилетает ему щелбан по губам, а потом его тело вздёргивают и закидывают за стол. — Гляди что. — Поднимает он странный напиток. — Наливочка. — Танцует он руками.
— Я не пью.
— Как хорошо, что я тоже! — Достает он две стопки и ставит на стол.
— Я серьезно!
— Я тоже!
Всеволод, пока брат не видит, выскальзывает из-за стола, плетется в спальную комнату, запинается и падает на пол, смотря, как на его ноге повесился подарочный пакет.
— А это что за прелесть? — Поднимает ногу брата Егор и снимает пакет.
— Тайный Санта был, подарок подарили.
— Ого! Давай откроем! Обожаю тайные подарки, ведь никогда не знаешь, какая взрывная вещичка там может быть!
— Делай, что хочешь. — Стремится он продолжить свой путь, но брат снова запихивает его за стол, а перед ним ставит коробку.
— Вскрывай! Твой же подарок!
Всеволод тяжело вздыхает и открывает. Это был большой крафтовый бокс с еловыми ветками, шишками и печатью из сургуча. Всеволод осторожно приступает к снятию крафта, но Егора природа терпением не наградила, и он срывает упаковку, вызывая приступ дергающегося глаза у брата.
Они смотрят на деревянную коробку, Егор снова тянет к ней руки, но тут же по ним и получает.
Всеволод уже думает, что если под коробкой будет коробка поменьше, он вскроет человека, который ему это подарил, но человек избежал этой участи, ведь там лежали носки, смешные носки, у Всеволода появляется ощущение, что где-то он это уже видел. Коллекция носков тут же уходит его брату на руки для отыгрыша гусино-носочного спектакля.
— Продолжай! — Кусают его за нос носки, Всеволод отмахивается и достает вкусняшки, которые тоже отходят носочным гусям. — Благодарочка!
Всеволод добирается до открытки и читает самую странную надпись в своей жизни.
my little policeman
Его сердце сжимается в странном предчувствии, он запускает руку в коробку и по очереди достаёт: наручники, рацию, гранату, дубинку и значок полицейского.
— Ахаха, это что за приколы? Стук, стук! — Бьет Егор брата по плечу дубинкой.
Всеволод смотрит на настойку, на рюмки и молча разливает.
— Ого! А как же тост? — Тормозит Егор отчаянного брата.
— За Новый год.
— За Новый год!
Всеволод выпивает. Все встало на свои места. Вот и ответ на вопрос: «Захрена?» Женя просто был его Тайным Сантой, ни больше ни меньше.
30 декабря — пятница
Всеволод сидел на консультации перед экзаменом. Все-таки терпеть эту нудятину проще, чем старшего брата.
И тут его мир снова переворачивается.
Пока все ознакомлялись с примерами тестовых заданий, а препод принимал должников, тишину аудитории прервал тактичный стук, за которым показалась любознательная, улыбающаяся моська.
— Здрааааавствуйте. Игорь Александрович, можно? — Играет он бровями.
— Нет.
Женя пролазит полностью и оглядывает кабинет, выискивая ненавистную моську, которая уже в удивлении осматривала его.
— Ну, пожалуйста.
— Евгений, мы с вами попрощались два года назад и меня очень радует этот факт, так что гуляйте.
— Ну, Игорь Александрович, помните, вы говорили, что информатика мне аукнется, так вот аукнулась. — Подходит он ближе, перескакивая с ноги на ногу. — Мне нужен ваш совет, помощь, в общем, у меня проблемы.
— Евгений, я вам изначально говорил, что вы проблемный.
— Ну, Игорь Александрович, мне маленький совет совсем нужен, вот такой. — Показывает он расстояние между большим и указательным пальцем.
— Хорошо, Евгений, мы вас все внимательно слушаем! — Всплескивает он руками, привлекая внимание всей аудитории.
— В общем, из вот этого, — берет он маркер и выписывает на доске единицы и нулики. — Может получиться слово? Ну вот эти ваши буковки и циферки имеют кодировку и могут ли быть переведены в слова человеческие?
Всеволод чувствует, как с него сходит пот и по счету это был седьмой, воздуха не хватает, письмо пришло, явно пришло, он не помнит, что там написано, но если у него ума хватило зашифровать свои слова, это, конечно, хорошо, но этого мало, ведь такой код даже школьник взломает. И тут васильковые глаза, которые уже не цвели на лугу, а плавали на поверхности черной воды ведьмовского котла, смотрят прямо на него.
— Мне очень важно это знать.
«Не надо, пожалуйста…»
— Итак! Вотников! Ты ведь претендуешь на возможность сдать экзамен? Так помоги молодому человеку! — Поднимает он студента, которого на парах видел реже, чем Евгения.
Всеволод не слышал, что ему ответил Вотников, ведь когда он пришел в себя, то видел только Женю, который сидел за компьютером препода и что-то внимательно изучал.
Ждать нет смысла.
Всеволод соскакивает и выбегает. Он бежал, даже стоя в автобусе. Он прикладывает на турникет мультипропуск, минует лифт, взбегает на тринадцатый этаж, ищет нужную комнату и врывается, чуть не падая на колени от одышки. Он опознавал всю бесполезность своего действия. Ведь Жена наверняка унес код с собой или отфоткал его. Но он хотел сжечь письмо, как лягушачью шкуру, чтобы наконец-то рассеять этот сказочный обман.
— Привет.
Всеволод поднимает взгляд исподлобья на парня, который сидел, обмотанный гирляндой за своим столом, и удивленно осматривал гостя.
— Привет, я к Жене.
Парень надевает наушники обратно и указывает на соседнюю кровать. Всеволод подбегает к ней и осматривает, затем осматривает полки, холодильник, шкаф, подоконник… Сжечь! Сжечь это чертово письмо! Но самое очевидно лежит на поверхности. А точнее на столе его толстовка, чистая, постиранная, отглаженная. А рядом записка.
Спасибо
Всеволод поднимает толстовку, под которой лежал конверт с Гринчами, на котором были пятна крови, но об этом он подумает… Прямо сейчас подумает!
«Блять, отлежал! Что он там отлежал?! Это была не белочка, это был он! Он видел, как я отправлял это письмо, а потом пытался его достать, чуть не переломав руку, а потом ведь хватило ума проколоть палец и забрызгать верхние письма кровью! Да он гребаный Мориарти!»
Он открывает конверт и вытягивает лист бумаги, на котором аккуратно склеены обрывки письма. И Всеволод был прав. Вместо слов — двоичный код. Он откладывает его и достает из конверта второй лист, на котором оставил свой отпечаток подчерк Жени.
Я видел, в каком состоянии ты его отправлял, навряд ли ты хочешь, чтобы я это прочел, да и не силен я в информатике. Спасибо.