Место, где меня примут (1/2)

К величайшему огорчению Триши, вальяжно развалившейся на диване с мобильником и ужасно интересным сериалом в нем, Лаура гонит ее в супермаркет, заставляя заодно прихватить с собой брата. Рождество уже завтра, а значит наступает пора закупаться последними продуктами и завершать приготовления к празднику.

В магазине на удивление спокойно. Людей здесь почти нет, и Крейг в очередной раз замечает огромную разницу между своим нынешним оживленным городом и родным — размеренным и немноголюдным.

Почти все проходы между рядами, освещенные холодными лампами, пустуют, а по помещению, вопреки всем ожиданиям, не разносится шума множества голосов. В Калифорнии было не протолкнуться, а здесь так тихо и пусто, что Крейг чувствует огромное облегчение.

Крейг с Тришей проходят вдоль заставленных полок, выискивают нужные продукты из списка покупок, который вручила им мама. Впрочем, полагаться на Тришу в этом деле весьма опрометчиво — большее внимание она всегда уделяла сладостям, поэтому Крейг берет все обязанности на себя.

— И все же не могу понять одного. Почему ты не взял Джессику с собой? — невзначай бросает Триша.

Крейг обводит беглым взглядом пестрящие своим разнообразием консервные банки. Он делает вид, что ужасно заинтересован в выборе самого лучшего горошка. То ли от того, что не хочет отвечать, то ли от того, что ему нравится дразнить сестру, которую всегда ужасно раздражали его долгие паузы.

— Я предполагала, что ты хотел бы показать ей город, да и с родителями она только по Скайпу разговаривала. Дерьмовенько, не находишь?

Крейг усмехается, складывает пару банок в корзину.

— Это же Саут-Парк, нормальный человек не продержится здесь и сутки. Ты хочешь, чтобы моя невеста сбежала?

— Ну, доля правды здесь есть, не спорю. Однако смею заметить, что на мне беды этого города отразились не так сильно! Я умудрялась не вляпываться во всякое дерьмо в отличие от некоторых, — непринужденно говорит Триша, тщательно изучая ассортимент шоколада.

Крейг смотрит на ее самодовольную физиономию, и едва сдерживается от того, чтобы потянуть за хвостик, как часто делал детстве, когда сестра вела себя уж слишком горделиво. Но хвостика не было, а Триша, на самом деле, говорила о серьезных вещах.

— Мясной отдел справа, если ты не забыла.

— Все я помню и без твоих идиотских комментариев, — она недовольно бурчит и кладет шоколадку в корзину в руках Крейга, а после нехотя отправляется за нужными продуктами, предварительно выхватив список.

Крейг молча следует за ней, потому что знает — если останется один, то наверняка случайным образом материализуется около холодильника с пивом.

— Знаешь, — внезапно снова подает голос Триша, не поворачиваясь, — по тем нечастым видеозвонкам не так-то просто понять человека. Хотелось бы увидеться, поболтать по душам. Должна же я по достоинству оценить твою будущую жену.

— С каких пор ты интересуешься моей личной жизнью?

И вот тут-то она, конечно, обернулась, чтобы одарить брата испепеляющим взглядом. Крейг еле сдерживал смех.

— С тех самых, когда ты заявился весь такой мрачный спустя столько времени.

— Мрачный? Я?

— Да, балда.

— Я всегда такой.

— У тебя же на лице все написано, мистер Загадочность. Мистер Никто Никогда Не Угадает Мои Эмоции, — Триша зажимает пальцами нос и пародирует гнусавый голос брата, и его желание дать ей по голове увеличивается в геометрической прогрессии. Но тут она отбрасывает напускную шутливость, и голос ее приобретает незнакомую серьезность. — Да и то, что ты оставил Джесс… Крейг, родители могут говорить и думать что угодно. Но, знаешь, я не такая дурочка, как ты считаешь. И мне уже давно не десять лет.

Триша внимательно смотрит Крейгу прямо в глаза, от чего тому становится не по себе. Вся былая веселость улетучивается. Он вдруг впервые замечает, какой она стала взрослой и до чертиков проницательной. Та же заноза в заднице, только колет больнее.

И смотрит своими жгучими голубыми глазами, считая, что все о нем знает.

— И что ты хочешь этим сказать?

— Как тебе известно, Такеры не отличаются искренностью, особенно в отношении друг друга. Но, как ни крути, мы ведь родственники, а значит должны нести друг другу всякую откровенную чушь, разве нет? И если ты скажешь, что с тобой происходит, гарантирую, я заряжу так, что мигом встанешь на путь истинный.

— Надо же, звучит жутко, — хмыкает Крейг. Он выше сестры почти на две головы, так что угрозы Триши Такер воспринимаются как детский лепет.

— Это правда, Крейг. Пусть ты и редкостный идиот, но все-таки мой брат. И от твоей отчужденности никому легче не становится.

— Да ты просто мастер умные речи задвигать.

— Не беси меня.

Кулак все-таки врезается в чей-то живот, и горделивая Триша Такер с высоко поднятой головой шагает к стеллажу с чипсами.

— Будешь есть столько доритос, станешь страшной кобылой!

Средний палец с накрашенным оранжевым лаком ногтем торжествующе взмывает вверх.

Тем же вечером Крейга среди блаженной тишины его комнаты настигает мелодия звонка. Телефон еще с минуту требовательно вибрирует, пока его наконец не берут в руки. На экране выведено «Джесс», и Крейг борется с желанием сбросить. А потом удалить. И никогда больше не отвечать.

Он не может в эту минуту говорить с Джессикой, не после того, как мысли о Твике начали стремительно заполнять все больше места в его голове.

Но Крейг нажимает на кнопку и через секунду раздается мягкий женский голос:

— Привет, — говорит Джессика.

— Привет, — говорит Крейг.

По ту сторону облегченный выдох. Крейг тут же представляет очаровательную улыбку и милые морщинки у глаз.

— Ты так и не рассказал, как прошла встреча. Как дела с родителями?

— Прости, был очень занят вчера. У них все хорошо, они даже выглядят счастливыми, — Крейг опускается на кровать и снова разглядывает светящиеся наклейки на потолке. — Если честно, меня это немного пугает, никогда не видел, чтобы они столько улыбались.

Из динамика раздается приглушенный смешок.

— Что ж, я рада. Передавай им от меня привет. И Трише! Ты же завтра планируешь приехать? Ребята хотели позвать тебя на вечеринку в субботу. Говорят, что ты должен хорошенько оторваться перед тем, как шагнуть в семейную жизнь.

Крейг запускает руку в короткие черные волосы. Что-то сидит внутри — и грызет, грызет, грызет.

— Придется их огорчить. Я думал о том, чтобы остаться здесь еще ненадолго.

— Понимаю, — Крейг чувствует, как она улыбается. — Но надеюсь, я увижу тебя до Нового года?

— Да, конечно, я приеду сразу после Рождества... Ты ведь не против? Ведь мы договаривались, что я вернусь пораньше...

— Конечно нет, я знаю, как это важно для тебя. Развлекайся.

Отчего-то Крейга тошнит. Хочется сказать, что он больше не вернется. Хочется вообще сделать что угодно безрассудное, чтобы перевернуть вверх дном привычный расклад, с разбегу прыгнуть навстречу неизвестности и в кои-то веки почувствовать себя живым.

— Ну, желаю хорошо провести время с родными. Обязательно передавай привет Трише! Люблю.

— И я тебя, — зачем-то говорит он в ответ. Навязчивое чувство, что это не то, что он должен был сказать ей сейчас, снова застает врасплох. — Доброй ночи.

Не дожидаясь ответа, Крейг сбрасывает и пялится на контакт своей будущей жены. Он почти ненавидит себя в эту минуту, но просто не знает, что делать с этими чувствами.

Но ведь он любит ее, верно?

Ночь стальным ошейником сдавливает горло, виски пульсируют от звенящей пустоты в голове. Крейгу душно; он хочет выбраться на улицу, вздохнуть свежий, покалывающий горной прохладой воздух и наконец расслабиться. Нестерпимо хочется курить, но сигареты кончились — он хотел купить пачку еще днем, но в тот момент решился наконец бросить. И вот Крейг Такер мечется по комнате, проклиная минутное обманчивое желание стать лучше. И отсутствие сигарет. Неужели снова тащить их у отца, как в старшей школе?

В конце концов он решает прогуляться до круглосуточного магазинчика на другом конце города. Саут-Парк — городок небольшой. Заодно он мог бы привести в порядок голову. Но едва Крейг выходит во двор, как замечает знакомый невысокий силуэт и маленький огонек, а следом — облачко дыма.

— И чем это мы тут занимаемся?

Триша испуганно дергается, ругается тихонько под нос и одаривает осуждающим и полным презрения взглядом брата, так внезапно поймавшего ее с поличным. Но Крейг прекрасно знает, что это все напускное. Триша Такер невообразимо скучала и хотела его видеть.

— Не говори родителям, они меня убьют. Все еще думают, что я маленькая девочка.

— Они правы, — пожимает плечами Крейг.

— Да ну тебя. Придурок.

Триша отворачивается, кутается в свою тоненькую ветровку и снова глядит на звездное небо, не замечая ласковой улыбки Крейга. Он подходит ближе и просто молча стоит рядом, за компанию вдыхая ночной воздух, но смотрит не вверх, а на сестру — такой задумчивой он не видел ее никогда.

Может, время все-таки не стоит на месте?

Крейг отбирает сигарету и затягивается под непроницаемым взглядом Триши.

— Я тебе многого не рассказывала о своей личной жизни.

Крейг молча смотрит на нее, выжидая ответа. Трише всегда нравилась эта черта, он мог не задавать вопросов, просто глядеть так, что слова сами вырывались. Крейгу приятно было что-то рассказывать, но эта пора, когда они делились друг с другом секретами, давным-давно была похоронена.

— Да и зачем? Ты ни с кем не обсуждал своей. Наверное, меня это отпугивало.

Голос сестры сквозил неуверенностью, и Крейг еле заметно кивнул, чтобы Триша окрепла и продолжила говорить.

— У меня был неприятный эпизод в прошлом году, когда я встречалась с одним парнем. Он учился на курс старше, и, как ты уже наверное догадался, оказался настоящим говнюком, — Триша сжимает сигарету и с досадой потирает переносицу большим пальцем. — Знаешь тех ребят, что будут встречаться с девчонкой только из-за того, что она замазываешь прыщи лучше, чем их бывшая подружка, или у нее юбка покороче.

— И все же, почему ты решила поделиться подробностями своей жизни? Сегодня какой-то праздник?

Может, этот мир все-таки продолжает двигаться дальше?

— Подумала, может, стоит кое-что поменять в своей жизни. А может и в твоей, — загадочно улыбнувшись, Триша вновь заводит свой рассказ. — Этот парень… Он долго бегал за мной, вел себя как самый милый сукин сын на свете. Я думала, что все это настоящее, что он действительно чувствует ко мне что-то сильное, искренне. Но он всего лишь притворялся. Я думаю, для него это было не больше чем интрижка. Мы были вместе, наверное, месяца четыре — мне он и правда очень нравился. Да и отношения эти были у меня одни из первых, так что я еще мало что смыслила во всех этих любовных вещах.

Триша действительно стала очень взрослой — Крейг так долго отворачивался от настоящего, упрямо глядя под ноги, что упустил столь очевидную вещь.

Может, Крейг просто не может отпустить прошлое?

— Я как наивная влюбленная девчонка напялила розовые очки и совершенно замечала неприятные моменты... А когда осознала, было уже поздно. Я полюбила его, по-настоящему полюбила, хотя теперь искренне пытаюсь понять, почему на этого мудака вообще можно запасть. Весь наш корпус по нему с ума сходил. Боже, если бы ты его увидел, ты бы, наверное, смеялся с меня всю свою оставшуюся жизнь! — Триша вскинула подбородок и от души рассмеялась, заражая Крейга улыбкой. — В общем, как раз-таки по этой причине, что я его любила, я притворялась, что меня не задевает его скотское отношение, что все наладится, если я буду вести себя как будто все в порядке. Я старалась прорабатывать каждую нашу ссору, пыталась быть лучше для него. Говорила о наших проблемах в попытках достучаться, а он только придирался ко мне за это и бросался обвинениями. И я думала, что мне нужно быть хорошей девушкой, без конца прикидываться, понимаешь? И тогда его отношение ко мне изменится. А потом поняла, что нахрен мне не нужно это притворство и послала его нахуй. Да-да, так и сказала. Иди-ка ты, Скотти, нахуй.

Может, Крейгу стоит наконец начать двигаться дальше?

Но в каком направлении?

Крейг не видит путей.

Крейг вообще ни черта не видит.

— Боже, он еще и Скотти... — рассеянно бормочет Крейг.

Вдруг на серую гравийную дорожку падает желтоватый свет, когда позади двух младших Такеров раскрывается дверь и грозный женский голос возмущенно окрикивает их обоих:

— Вы что там, курите?

Брат с сестрой молниеносно поворачиваются и одновременно прячут улики за спинами.

Нахмуренные брови Лауры Такер и ледяной взгляд ее зелёных глаз воистину внушают ужас.

— Нет, — со всей твердостью выдают в один голос оба.

— Правда, Триша только что сматерилась, — невинно выдает сестру Крейг.

— Эй! Мам, он врет!

Лаура несколько минут бурчит что-то нравоучительное, затем дверь снова закрывается, спрятав взор недовольных глаз, а Крейг Такер (двадцать четыре года) и Триша Такер (двадцать один год) стоят под ночным куполом, весело переглядываются и неслышно посмеиваются, как маленькие напакостившие дети.