Глава 11. Кошмар Таньтай Цзиня (1/2)

Таньтай Цзинь лежал на циновке в их с Е Сиу тёмных покоях, где не было звуков, кроме отдалённых шагов слуг за дверью. Е Сиу тихо спала на кровати, и в эту тишину он погрузился, как в холодную воду, что затягивает за собой. Ночь — это было единственное время, когда он мог почувствовать хотя бы малую свободу, если можно было назвать её так. Свободу от того, что требовали от него — от всех их ожиданий.

Он лежал, глядя в тёмный потолок. Всё, что он пережил, казалось теперь таким чуждым, будто не могло иметь отношения к нему. И все эти разговоры о любви — это вообще что-то из другой жизни. Ляньсюэ сказала, что любовь — это что-то важное, что даёт силы, а он, смотря на это, не мог понять. Но чувство, которое она вызвала в нём, было невозможно игнорировать.

Он вздохнул, закрывая глаза, и стараясь привести в порядок все мысли, которые теперь так сильно перемешались. Как она могла так легко говорить о любви, как о нечто естественном? Он не знал, что это за чувство, и никогда не думал, что захочет его понять. Но её слова эхом отдавались в его глубине, как неуловимый и глухой удар. И что-то, не дававшее ему покоя, заставляло снова и снова вспоминать её голос.

Почему ты так говоришь, Ляньсюэ? Почему не боишься этого? Он лежал, повернув голову на бок и наблюдая, как спит Е Сиу. Единственное время, когда она его не раздражала, была глухая тёмная ночь. А он тем временем чувствовал, как сжимается его грудь от мыслей, которые никогда не приходили к нему прежде. Как можно любить, если ты всегда был один? Любовь — это слабость или сила? Ляньсюэ говорила, что она даёт силу идти дальше, но он не понимал, как это может быть истинным, если она несёт с собой столько боли. Каждый раз, когда он видел страдание, он понимал, что оно не даёт ему свободы. Любовь ведь тоже будет страданием, и он не мог понять, как это можно было бы воспринимать как что-то ценное.

Он повернул голову, чтобы взглядом уцепиться за пятно света в углу комнаты. В этом тусклом свете он замечал каждую деталь: пыльные углы, трещины на стенах. Всё, что он когда-то считал необходимым, теперь казалось неважным.

Но почему-то её слова всё звучали в голове, как тиканье какого-то старого, непонятного механизма. Он сильно сжал зубы, почувствовав, как неприятное чувство сжимает грудь.

Я боюсь любить, боюсь быть уязвимым. И этот страх прошёл через него, как будто кто-то заново его выворачивал изнутри. Но в его разуме не было окончательного ответа. Любовь ли это, что я чувствую к ней? Почему тогда так тяжело? Почему в её словах было что-то тёплое и чуждое одновременно? Может, она не знала, что она делает? Может, её слова — это просто как способ утешить меня?

Его жизнь была наполнена только выживанием. В ней не было места для того, чтобы ощущать другие чувства. Это странно. Никогда не было места для любви. Так зачем сейчас это появилось?

Он снова перевернулся на бок и смотрел на Е Сиу. Внутри него продолжал жить этот голос Ляньсюэ, её уверенность, её слова. Почему они звучат для него как нечто обжигающее и сладкое? Почему в них есть вкус боли, которая давно стала для него нормой?

Так он и лежал, не находя ни ответов, ни покоя, и только тишина вокруг ему отвечала.

***

Луна упала за поместье, и вышло бледно-жёлтое солнце. Снег продолжал падать, укрывая землю светлой пеленой. Воздух был настолько холодным, что кусал щёки и забирался под одежду. Ляньсюэ сидела в беседке, стараясь не поддаваться холодному удару, который пронизывал всё её тело. Она сидела, убрав руки в рукава своего ханьфу. Холод снаружи словно откликался на то, что было внутри. А внутри неё был страх, который, как мороз, проникает в самое сердце, но ещё более мучительная боль — из-за того, что она не может быть рядом с тем, кто ей дорог. Она не могла позволить себе показывать свои чувства.

Таньтай Цзинь стоял рядом, наблюдая за ней, но в его взгляде не было того отстранённого холода, когда он смотрел на других. Он стоял и смотрел на неё, как будто тоже ощущал, что между ними есть что-то большее, чем просто ледяная тишина.

— Ты замёрзла? — его вопрос был искренним, и Ляньсюэ почувствовала, как эта фраза поглощает её, проникает внутрь, как если бы он на самом деле беспокоился о ней. И это беспокойство, вызванное его вниманием, снова заставило её сердце пульсировать быстрее.

Ляньсюэ посмотрела на него, пытаясь скрыть всё, что в ней сейчас происходило. Она прикрыла глаз, чтобы не выдать то, что она чувствует. Он ведь не мог узнать. Она не могла позволить себе быть уязвимой. Он мог бы это увидеть, и тогда бы всё изменилось.

— Немного холодно, — её голос звучал почти механически, как если бы она пыталась заблокировать все свои чувства и переживания, как всегда. Но в глубине души всё болело. Болело осознание того, что она не может быть рядом с ним так, как хотела бы.

Юноша всё-таки не отводил взгляда. Он шагнул чуть ближе, не давая ей возможности скрыться. Его взгляд был полон того, чего она боялась — понимания.

— Ты замёрзла, Ляньсюэ. Пойдем в дом, согреемся. Выпьем чаю. Мне не нравится видеть тебя такой, — его слова звучали с той нежностью, которую она не ожидала. Это была не просто забота. Это было что-то большее, то, что Ляньсюэ не хотела осознавать.

Её сердце, как будто в какой-то минутной слабости, снова стало биться быстрее. Она прикрыла лицо руками, но не смогла скрыть того чувства, которое внезапно нахлынуло. Её внутренний страх сковал её на месте, но и страх потерять его давил так сильно, что, казалось, её кровь замерзала. Почему его слова так тронут меня? Почему это так важно? Я не могу быть слабой. Я не могу позволить себе стать уязвимой рядом с ним. Она закрыла глаза, пытаясь успокоиться, но её дыхание стало более тяжёлым. Он заметил это, но не сказал ничего.

— Ты не хочешь идти в дом? — его слова как бы распахнули пространство, где она могла бы открыться, если бы не внутреннее сопротивление.

Ляньсюэ почувствовала, как её сердце сжимается от этих слов. Согреться рядом с ним. Это означало не просто физическое тепло. Это означало позволить себе быть рядом с ним в том смысле, в котором она боялась быть.

— Нет, я… — она попыталась сказать, но её голос дрогнул, и слова застряли в горле.

Цзинь не дождался её ответа и положил руку на её плечо. Это было так неожиданно и так естественно, что Ляньсюэ почувствовала, как её тело реагирует на это прикосновение.

Тёплая рука на её холодном плече, его тепло так легко проникало в её кожу, словно он хотел её согреть не только физически, но и эмоционально. С этим прикосновением Ляньсюэ вдруг поняла, что для неё это значило больше, чем она могла себе позволить признать.

— Ты не замёрзла, но я всё равно отведу тебя в дом, Ляньсюэ, — Таньтай Цзинь проговорил это с такой решимостью, что Ляньсюэ почувствовала, как её стена рушится.

Она медленно подняла взгляд, её глаз встретился с его взглядом. В этих глазах не было той жестокости, что она видела, когда он смотрел на других. Только нежность и, возможно, какая-то искорка тревоги.

— Хорошо. Пойду с тобой, — наконец сказала она, её голос был тихим, почти вздохом.

И в этот момент она осознала. Осознала, что её страх перед тем, что она чувствует, может разрушить её внутреннюю крепость, но также и освободить её. Она должна быть рядом с ним, даже если это будет больно. Даже если в её сердце нет будущего.

Они вместе пошли в дом, и Ляньсюэ почувствовала, как её страхи отступают. И, несмотря на всё, что она себе говорила, в этом моменте ей было хорошо рядом с ним. Это было то, что она не могла признать. Но сейчас она готова была открыться. Даже если её чувства были ошибочны, даже если не было будущего, она знала, что в этом мгновении, в этом тепле, она может просто быть рядом с ним.

Когда они зашли в комнату, Ляньсюэ сняла с себя тёплую накидку, чувствуя, как мороз отступает, а мягкое тепло начинает окутывать её. Таньтай Цзинь, находясь в таком же независимом молчании, установил чайник на стол и налил немного чая в чашку, затем протянул её ей.

Чай был не слишком горячим, но это не имело значения. Важнее было то, что он вновь предложил помощь. Даже если она этого не просила, даже если он, возможно, не осознавал всей сложности своего жеста. Ляньсюэ приняла чашку с благодарностью, но её взгляд не отрывался от его лица.

Она отпила глоток, почувствовав тепло, но оно не смогло полностью растопить лёд в её груди.

— Спасибо, — сказала она, слегка выдыхая.

Юноша, не говоря ничего, посмотрел на неё, его взгляд был сдержанным, но в нем всё равно была некая невыразимая забота. Он сидел рядом, наблюдая, как Ляньсюэ пьёт. Молча, как если бы эти маленькие моменты были важны для него. Но что было в этих молчаниях? Зачем он так смотрит на неё?

Ляньсюэ почувствовала, как чашка в её руках становится тяжёлой, и в голове начали мелькать мысли. Она снова пыталась удержать себя в рамках сдержанности. Но это было сложно. В этот момент, сидя рядом с ним в простоте их молчания, она ощущала, как много невыраженного влечения она испытывает.

Таньтай Цзинь по-прежнему смотрел на неё, его взгляд не спешил уходить, а его руки не двигались. В какой-то момент он не выдержал.

— Ляньсюэ… — это было не просто обращение. Это было признание. Это было то, чего она, возможно, никогда не ожидала услышать от него.

Она просто кивнула, не отвечая. Её сердце забилось быстрее, и это состояние, это молчащее понимание, когда все слова становятся лишними, было самым важным.

Таньтай Цзинь допил чай, поставил чашку на стол и вдруг заметил, как Ляньсюэ поглаживает свою, стараясь скрыть нервозность.

— Ты не хочешь больше чаю? — спросил он, мягко улыбаясь, почти не веря, что все это происходит на самом деле.

Ляньсюэ снова подняла чашку и посмотрела на него. Она пыталась подавить тревогу, которая заполняла её, но в этот момент не могла скрыть, что это была другая Ляньсюэ, которая сидела рядом с ним. Та, кто по-настоящему хочет быть рядом, но не может принять это как нечто важное.

— Я… не знаю. Я боюсь, что мне будет слишком тепло, — тихо сказала она, глядя на его руки, которые были ближе к ней, и случайно коснулись её пальцев.

Молча. Словами невысказанными. Но теперь между ними было что-то, что не требовало слов.

Ляньсюэ и Таньтай Цзинь сидели в уютной тишине на чердаке, будто весь мир за окнами был забытым. Внутри, в этой маленькой комнате, было тепло и спокойно, несмотря на холод, который всё ещё царил за дверями. Тёплый чай постепенно согревал их, а их молчание было почти таким же уединённым, как сама эта комната. Ляньсюэ чувствовала, как дальше отступает холод, но что-то другое в её душе не давало ей покоя.

Таньтай Цзинь был рядом, и это всё, что она хотела. Но, возможно, это именно приближение к нему заставляло её смущаться, ощущать, что, возможно, она перешла ту черту, за которой нельзя было быть уверенной в завтрашнем дне. Она нервно скользила пальцем по краю чашки, словно её молчаливое движение могло вернуть ей ту привычную сдержанность, которая так долго сохраняла её в безопасности.

Но в этот момент, когда её мысли унеслись к его рукам, и она невольно вспомнила, как тепло его взгляд касался её, в дверь тихо постучали. Ляньсюэ вздрогнула, а юноша не спеша поднялся, когда услышал шаги и почувствовал, как напряжение в воздухе увеличилось. Дверь открылась, и на пороге появилась Чуньтао, служанка Е Сиу, с халатом в руках. Халат был плотный и тёплый, шёлковый на ощупь, и явно предназначался для того, чтобы защитить от стужи. Но что привлекло внимание Ляньсюэ — это не сам халат, а записка, привязанная к нему.

— Госпожа Е Сиу велела передать. Для Вашего Высочества, чтобы он не замёрз.

Ляньсюэ замерла на месте, её взгляд упал на записку, и она не могла не заметить этих простых, но таких значимых слов. «Не мёрзни». Эти слова, будучи такими простыми и прямыми, как холодный ветер, казались ей чем-то лишним. Ляньсюэ почувствовала, как что-то холодное, будто ледяная вода, пронзает её душу, когда она думала, что Е Сиу продолжала заботиться о нём так… неискренне.

Таньтай Цзинь, не показывая своих эмоций, взял халат и осмотрел его. Он не знал, скрывается за этим добрым жестом. Это было странным знаком, на который, возможно, Ляньсюэ обратила внимание. Её молчание сказало ему больше, чем любые слова.

— Спасибо, Чуньтао. — произнёс он сдержанно, но в его голосе не было обычной пустоты. Это был чистый жест благодарности, скрывающий куда более сложные эмоции.

Чуньтао кивнула и почти незаметно ушла, но не прежде, чем её взгляд не задержался на Ляньсюэ. Она увидела, как девушка держит себя в руках, но в её глазах читалась некая невысказанная боль, как будто она чувствовала нечто большее, чем просто жест заботы от Е Сиу.

Когда дверь закрылась, Ляньсюэ ощутила, как воздух вокруг них стал плотнее, а её собственное сердце сжалось. Она не могла не думать о том, что сейчас происходило. Как это не греет её? Почему её душа не находит покоя?

Таньтай Цзинь медленно опустил халат на стул рядом с собой, и его взгляд снова встретился с Ляньсюэ.

— Это неожиданно, — он сказал это тихо, как если бы он сам не знал, что думать об этом подарке. Он не видел в этом ничего искреннего, и это было очевидно.

Ляньсюэ молчала. Она не знала, как правильно себя вести в этот момент. Как признать, что её задело это внимание от Е Сиу, и как попытаться скрыть свою растерянность.

— Вы не хотите его надеть? — мягко спросила она, стараясь скрыть свои эмоции за видимой сдержанностью.

Юноша немного помедлил, а потом без слов накинул халат на плечи. Он почувствовал, как тепло от одежды накрывает его, и не мог не заметить, как всё это странно связано с тем, что чувствовала Ляньсюэ.

— Тёплый, — сказал он, стараясь избавиться от чувства, что это всё было так несоответствующе.

Ляньсюэ подняла взгляд и на мгновение поймала его глаза. Между ними снова пробежала тонкая нить молчания, и Ляньсюэ почувствовала, как тревога снова накрывает её, как она боялась того, что происходит.

Таньтай Цзинь сидел рядом с Ляньсюэ, его взгляд был сосредоточенным, как если бы он пытался разгадывать некий сложный загадочный шифр. Она говорила о любви и её проявлениях, но он, несмотря на всё своё внимание, всё ещё не понимал, что именно Ляньсюэ имела в виду. Его мысли путались. Он не знал, что это значит, но он был уверен — он хотел знать больше.

— Ты говорила о любви… — сказал он осторожно, его голос был мягким, но в нем чувствовалась явная заинтересованность. Он, казалось, медленно набирал слова, как будто собирался спросить что-то важное, но не знал, как это правильно сформулировать.

Ляньсюэ замолчала, её глаза снова встретились с его взглядом, и она почувствовала, как её сердце сжалось. Её неопределенность по поводу того, что принц хотел спросить, в тот момент затмевала все остальные мысли. Она готовилась к очередному вопросу, который, возможно, снова поставит её в неудобное положение.

— Что делают влюблённые? — спросил он, не понимая, как формулировать это так, чтобы не выглядеть странно. Его слова прозвучали совсем по-другому, чем мог бы ожидать кто-то, кто уже давно знал любовь. Не было в его голосе насмешки, только искреннее желание понять.

Ляньсюэ замерла. Её сердце подскочило, и она почувствовала, как её внутренний страх отталкивает её от него. Это был тот момент, когда она должна была решить, что сказать. Но у неё не было готового ответа, потому что её собственные мысли были так смешаны, что она сама не могла ответить на этот вопрос.

Она немного наклонила голову и взглянула на него, оценивая, как он серьёзно воспринял этот вопрос.

— Что ты имеешь в виду? — тихо спросила она, стараясь скрыть смущение в голосе. Она заметила, как он внимательно смотрит на неё, пытаясь выудить нечто большее.

— Ну… я имею в виду… — он немного замедлил речь, как если бы, вдруг, все его мысли начали скользить в странном направлении. — Как ведут себя влюблённые друг с другом?

Эти слова вывели Ляньсюэ из равновесия. Это было таким необычным вопросом, который ещё недавно, возможно, был бы ей даже не знаком. Как ответить на что-то настолько поглощающее и личное?

Она почувствовала, как её щеки слегка покраснели, и это смущение отразилось в её голосе.

— Влюблённые… — начала она, пытаясь собрать в голове слова. — Они целуются, обнимаются и, кхм, даже нечто большее. Они делают это… потому что хотят быть рядом друг с другом, быть ближе, чем с кем-либо другим. Иногда они… просто хотят показать, как важны друг для друга. Но всё не так просто.

Таньтай Цзинь внимательно слушал. Он не торопил её, но в его глазах была всепоглощающе любопытство.

— А ты сама? — спросил он с лёгкой нахмуренностью, как если бы ему не хватало понимания. — Ты хочешь? Это тебя интересует?

Ляньсюэ замерла. Её нервозность ощутимо давила, но она не могла уйти от этого вопроса. Вопрос, который заставлял её сердце биться быстрее, чем обычно.

Она не знала, что ответить. Может быть, да, она хотела бы понять это. Она хотела бы испытать что-то большее, но в её жизни это было так недостижимо. Она не могла себе позволить это, не могла осмелиться.

— Не знаю, — наконец сказала она, тихо вздыхая, — это сложно. Я никогда не думала об этом.

Таньтай Цзинь посмотрел на неё с любопытством, но не сказал ничего. Он знал, что её слова были правдой.

Ляньсюэ потихоньку вернулась к своему чаю, и молчание, которое наступило, было одновременно тяжёлым и освобождающим. Она почувствовала, как всё, что она сказала, почти растворилось в воздухе, но что-то в этом моменте оставалось. Не все вопросы были заданы, и не все ответы были даны.

Цзинь не сразу повернулся к ней, но его взгляд остался на ней, всё больше поглощая её нежность и переживания.

***

Ляньсюэ сидела за столом, её лицо было тусклым при свете свечи, а глаз, полузакрытый усталостью, с трудом оставались открытым. Пергамент перед ней был заброшен, а кисть слегка выскользнула из пальцев, оставив небольшое пятно на странице. Время пролетело незаметно, и вот она погрузилась в сон прямо на месте, не успев добраться до своей постели. Руки лежали на столе, а волосы распались по плечам, создавая мягкую, почти невидимую вуаль вокруг её лица.

Комната была тихой, лишь свет свечи танцевал в темноте, создавая мягкие тени на стенах.

Таньтай Цзинь тихо вошёл, его шаги почти не нарушали тишину. Он заметил Ляньсюэ, сидящую неподвижно, и на мгновение остановился, не желая её будить. Он долго смотрел на неё, будто размышляя, стоит ли вмешиваться в этот момент покоя.

Подойдя к ней, он осторожно положил на её плечи одежду — зеленую ткань, которую она оставила на стуле. Лёгкий, почти невесомый жест, но с заботой и вниманием. Он не хотел тревожить её, но решил обеспечить хоть какое-то тепло. Когда Ляньсюэ слегка вздрогнула от прикосновения, он быстро отдернул руку, не желая нарушать её сон. Однако её спокойное, безмятежное лицо, полное отдыха и уязвимости, заставило его остаться на мгновение, поглощённым этим тихим, почти священным моментом.

— Спокойной ночи, — едва слышно прошептал он, не ожидая ответа, и шагнул назад, чтобы покинуть комнату. Оставив Ляньсюэ наедине с покоем, он тихо закрыл дверь, но в его сердце осталось тепло от того, что он мог быть рядом, даже если это было лишь в таком молчаливом и незаметном виде.

***

Таньтай Цзинь лежал в тишине, поглощённый своими мыслями, как будто весь мир остался за пределами этого маленького пространства, в котором он существовал. Он думал о незримом, что не мог объяснить себе и, тем более, тем, кто был рядом. О невысказанных словах, которые не могли выйти наружу, и о том, как всё вокруг сжалось в один бесконечно тяжёлый момент.

Он не знал, что с ним происходит. Весь его мир был подчинён тому, что казалось невыразимым. Он никогда не знал, что такое переживание, когда кто-то входит в твою жизнь и остаётся в ней. Он всегда был один, и одиночество было его спутником, его защитой. Он сам был своей твердыней, своей границей, за которую он не позволял никому проникать. Но теперь…

Она вошла в его жизнь, и этот факт не знал границ. Ляньсюэ — её имя в его мыслях, как тихая тень, но она была непостижимо реальной, её присутствие становилось всё сильнее. Как же давно он не чувствовал чего-то, что выходило за пределы боли и пустоты? Как давно он не ощущал, что кто-то может вдруг быть рядом, не потому что это нужно, а потому что это возможно?

Почему она не оставляет меня? Внутреннее противоречие сковывало его разум. Почему она помогает ему, несмотря на всё, что он несёт с собой? Почему она остаётся рядом, когда её мир был так далёк от его. Почему её свет, как хрупкое пламя, не могло погаснуть, даже несмотря на всё, что он был готов предложить? Почему, несмотря на свою боль, она всё ещё его поддерживает?

Он не мог ответить на этот вопрос. Не потому что не знал, а потому что в этом не было ответа. Чувства… чувства приходят, когда ты их не ждёшь, они проникают в тебя без всякой логики. Он бы никогда не признал этого вслух, не сказал бы, что это страшно. Он не хотел бы признаться в том, что эта связь между ними стала для него не просто важной, а невыносимо необходимой. Она была светом, но и его тенью. Поглощала и освещала одновременно.

Он подумал, что, возможно, и есть причина его страха — страх потерять её. Страх перед тем, что если бы она покинула его, он снова бы остался в пустоте, в мире, где нет места для чего-то более значимого, чем он сам. Но что такое любовь? Ответ не был найден в его рассуждениях. Любовь — это то, что не поддается контролю, это не чувство, которым можно манипулировать, это не тот инструмент, которым можно быть господином.

Влюблённые делают это, потому что они ищут в другом человеке не только утешение, но и подтверждение того, что они не одиноки.

Но почему всё это теперь звучит как клеймо на его сердце?

Таньтай Цзинь вздохнул. И снова он задумался, почему для него это так важно? Почему он не может просто перестать думать о том, что происходит между ним и Ляньсюэ? Почему его чувства начинают ощущаться как помеха, как нечто, что не позволяет ему оставаться на пути, который всегда был для него привычным, даже если этот путь ведёт в одиночество?

Его мысли начали путаться, но одно было ясно — он не мог оставить её так, как бы он не пытался держаться за свою свободу. Даже если это значило, что ему пришлось бы пожертвовать тем, что он думал о себе. Он не знал, как это назвать. Но, возможно, его душа уже выбрала — и она давно выбрала её.

Так много мыслей, так много невыразимой боли, но эта боль была той силой, которая держала его в этом мире. Это была боль, которую он не мог избежать, но и не хотел отпускать. Он бы хотел, чтобы её не было. Но не мог. И потому что он не мог от её избавиться, он позволил ей быть.

***

Сначала был порванный халат. Потом интриги императора и подозрения Е Сиу. Кульминацией стало известие, что в городе демон похищает людей. Он похитил и Е Бинчан. Всё словно пошло по накатанной. Ворон сказал ему, куда её забрала демоница. Поэтому Цзинь решил написать послание для Сяо Линя.

Ночь опустилась на город, луна вошла в свои владения. Только Таньтай Цзинь положил пергамент с посланием на стол, как двери распахнулись, и в комнату влетела демоница. Она окутала Таньтай Цзиня дымкой и подняла в воздух. Только она хотела его унести с собой с хищным смехом, как к ним подбежала Ли Сусу и схватила Таньтай Цзиня за руку. Она держала крепко и не отпускала. Юноша растерянно на неё смотрел. Она что, самоубийца?

— Так вы пара, — рассмеялась демоница, — тогда я заберу обоих.

И под крики Сяо Линя и Пак Ичжи демоница с довольным смехом унесла их с собой.

***

Таньтай Цзинь упал на землю. Демоница подумала, что смогла погрузить его с вон и улетела. А юноша поднялся и огляделся. Вокруг были цветы. Много цветов. И все они сияли. Юноша огляделся и нашёл привязанную Е Сиу к дереву. Та спала. Таньтай Цзинь молча смотрел на неё не отвод взгляда. Вскоре веки девушки задрожали, и она медленно открыла глаза. Сфокусировавшись, она посмотрела на Таньтай Цзиня.

— Развяжи меня, — попросила она, и юноша помог ей. Они стали идти и разглядывать окружение.

— Что это за цветы? — спросил Таньтай Цзинь.

— Я читала о них. Это цветы кошмара. Они питаются болью и страхами людей и тем самым растут, а сами источают демоническую ци. Садоводство по-демонски, так сказать, — поделилась Ли Сусу.

— Е Сиу, — посмотрел на неё прямо юноша, — ты разве читаешь?

Ли Сусу смутилась и не нашлась, что ответить, а потом огляделась.

— Надо помочь им выбраться, — произнесла девушка и направилась к одному из спящих людей. Это была Иньсинь — няня Таньтай Цзиня, которую она видела в замке и которая сошла с ума. Девушка замерла возле неё.

— Ты её знаешь? — с подозрением спросил юноша.

— Видела в замке, — ответила уклончиво Ли Сусу, но Таньтай Цзиня было сложно провести вокруг пальца.

— Итак, в заброшенной части замка ты увидела сумасшедшую женщину, — сощурившись, произнёс он, — что ты там делала?

— Хотела узнать твои секреты, — с хитрецой ответила Ли Сусу, — давай, её надо освободить.