Глава 3 (1/2)

Северус недовольно хмыкнул и перевернулся на бок, лицом к окну.

Снаружи начал накрапывать лёгкий дождь, и листья могучего дуба в конце сада едва заметно покачивались на ветру. Вдалеке доносились приглушённые сигналы автобусов и чёрных кэбов, смешиваясь с шумом дождевых капель. Эти звуки странным образом успокаивали его. Он подумал о тысячах магглов, беззаботно живущих своей привычной жизнью, не подозревая об ужасах, сотрясающих волшебный мир, и впервые в жизни им позавидовал.

Всё утро Северус не мог отделаться от липкого неприятного ощущения. Пылкие слова Поттера, произнесённые в защиту подруги, застряли в сознании и не давали никакого покоя. Он снова и снова прокручивал их в голове, и с каждым разом внутри нарастало знакомое, гнетущее чувство вины.

Он вздохнул и потёр висок в тщетной попытке остановить надвигающуюся головную боль. Пять дней ему приходилось вариться в собственных мыслях — жалких, горьких мыслях, — в молчаливом гневе из-за ситуации, в которой он оказался, и вот теперь, когда эмоции улеглись, Северус чувствовал лишь одно — внутри что-то надломилось, оставив после себя пустоту.

Девчонка этого не заслужила.

И, Мерлин, как же тошно было признавать правоту Поттера.

Перевернувшись на спину, Северус полностью отдался размышлениям.

В последний год его мысли время от времени крутились вокруг Грейнджер. В том, что она пустилась в бега вместе с Поттером и Уизли, не было ничего удивительного — эти трое были неразлучны с самого первого курса. Альбус, конечно, свято верил в своего золотого мальчика, но Северус-то знал правду: без Грейнджер у Поттера не было ни единого шанса выжить.

Узнав, что Грейнджер таскает с собой портрет Финеаса Блэка, он, можно сказать, ждал, когда она решит с ним связаться. Зачем же ещё она носила с собой портрет, зная о втором — висящем в кабинете директора? Возможно, Альбус оставил для неё какую-то загадку. Вполне в духе старика — спланировать союз между ними и не предупредить ни одну из сторон. Поэтому если кто-то и мог выяснить всю правду о смерти Дамблдора, то только она: та самая девочка, которая разгадала его загадку, охранявшую философский камень (как же Северуса тогда это задело — он потратил невероятно много времени на её составление, чтобы первокурсница решила головоломку за считанные минуты), успешно сварила зелье уровня С.О.В., будучи всего лишь второкурсницей, разгадала тайну василиска и раскрыла секрет ежемесячных исчезновений Люпина. Даже Северусу пришлось признать, что у девчонки мозгов явно было куда больше, чем у её двух дружков вместе взятых.

В самые мрачные ночи своего директорства, порядком утомившись от косых взглядов и колких слов коллег, Северус бродил по замку, гадая, когда же девушка его раскусит.

Однажды он чуть не написал ей — короткую анонимную записку, наспех набросанную одним из вечеров после нескольких стаканов огневиски. На тот момент Финеас уже как несколько недель не сообщал ему никаких хороших новостей: «по другую сторону» было лишь напряжённое молчание, разрушаемое частым плачем Грейнджер. Его до смерти раздражали упорные отказы Альбуса поделиться, что задумали Поттер и его друзья, бесило то, что он застрял в Хогвартсе, слепо выполняя приказы двух «хозяев», ни один из которых не счёл нужным доверить ему свои секреты. Северус спустя какое-то время рассудил, что не так-то опасно будет написать Грейнджер: черкануть буквально несколько строк, которые помогут ей сложить два и два. К драклу Дамблдора и его грёбаные планы — война могла бы закончиться в течение месяца, если бы они работали сообща.

Вот только на следующее утро, протрезвев и осознав, что даже этот незначительный поступок может поставить под угрозу всю военную миссию, Северус отрёкся от запланированной авантюры. Лучше подождать. Вера в то, что рано или поздно Грейнджер догадается о его двойной игре, угасала, но всё ещё обнадёживала. Конечно, Альбус оставил им какую-то подсказку. Ну не мог он и вправду бросить Северуса совершенно одного…

Но шли месяцы, а сообщение так и не пришло.

Его разочарование в Грейнджер было ничем по сравнению с разочарованием в Альбусе, когда он пришёл к неизбежному и сокрушительному осознанию того, что старик никогда не собирался делать его своим союзником.

Союзник…

Всё сложилось бы иначе, узнай кто правду. Если бы хоть одна живая душа не считала его хладнокровным убийцей. Северус всегда был одиночкой, которого мало заботило мнение остальных, но он бы отдал всё за взгляд, кивок, слово от того, кто знал бы о его истинных мотивах, — даже если бы этим человеком оказалась Гермиона Грейнджер, юная ведьма, которая раздражала его на протяжении всех шести лет.

Что ж, вот оно, получай. Теперь она могла стать его союзницей, чего Северусу, конечно же, уже было не нужно. И всё же именно эта девчонка стала первой за пять дней, кто проявил интерес к его персоне. Она вернулась за его телом, когда никто другой даже не попытался это сделать, и боролась за жизнь, едва мерцавшую в нём, веря, что Северус Снейп достоин быть спасённым.

«Я хотела дать хорошему человеку шанс на жизнь».

Как же она ошибалась на его счёт. Разве его сегодняшние действия не показали ей обратного? И какой смысл был в шансе на жизнь для такого человека, как он? Северус испробовал всё, что могла дать ему жизнь, и, мягко говоря, оказался не впечатлён. А теперь он заслужил покой, свободу. Ни то, ни другое нельзя найти в мире смертных.

Ожидать, что это поймёт восемнадцатилетняя девушка, было, пожалуй, слишком наивно. Чего он никак не мог взять в толк, так это почему Гермионе Грейнджер вообще было дело до того, выживет он или умрёт. Насколько ему было известно, она ненавидела его не меньше остальных учеников. Но, рассудил Северус, Грейнджер всегда славилась своей безмерной добросердечностью. Чёрт, да дай ей волю, она бы с радостью приписала бы его к одному из своих проектов, посвящённых свободе драгоценным домовым эльфам. От этой мысли мужчина содрогнулся. Только этого не хватало.

В любом случае, каковы бы ни были причины её чрезмерной заботы, Северус этим утром наверняка избавился от этого раз и навсегда. Какое бы сострадание — пусть и неуместное — она ни испытывала к нему, он разорвал его в прах собственными руками.

Точно так же, как он когда-то поступил с Лили.

***

Проснувшись спустя несколько часов, Гермиона с облегчением обнаружила, что Рона в комнате уже не было — не хотелось отвечать на его неизбежные вопросы. После утренних потрясений ей было необходимо побыть в одиночестве, чтобы упорядочить мысли.

Стянув с себя помятый кардиган, она наспех переоделась в чистую рубашку и направилась в ванную, расположенную в конце коридора. Она с облегчением отметила отсутствие зачарованных зеркал в доме Блэков и взглянула на отражение — красные опухшие глаза, растрёпанные волосы. На мгновение Гермиона увидела себя глазами Снейпа — глупой, эмоциональной школьницей — и поморщилась, вспомнив их недавний разговор.

Шесть лет Снейп был её профессором, и все шесть лет Гермиона надеялась, что он хоть как-то заметит её старания. Он был единственным учителем, кто не баловал её похвалами, и именно от него она ждала их больше всего. С годами они начали подозревать, что Снейп был Пожирателем смерти под прикрытием, и это означало одно: любой намёк на привилегированное отношение к магглорождённой ученице мог бы выдать его с головой, и поэтому Гермиона утешала себя мыслью, что даже если бы он и относился к ней хорошо, то никогда бы не признался в этом. Это осознание позволило ей посмотреть на него и его язвительные комментарии под другим углом. Если бы не Волан-де-Морт, думала она, возможно, он относился бы к ней иначе.

Однако теперь Гермиона понимала, что всё это время обманывала себя: сегодня утром Снейп ясно дал ей понять, что о ней думает.

Странно, но злиться на него почему-то не получалось — казалось, что вся злость растворилась вместе со слезами. Где-то в глубине души она не могла винить его за такую реакцию. Этот человек отдал себя войне, начавшейся ещё до её рождения, и видел ужасы, которые другие — включая Гарри — не могли себе даже вообразить. А потом ему пришлось убить единственного, кому по-настоящему доверял, и остаться в полном одиночестве… Глупо ожидать, что кто-то выйдет из подобного эмоционально невредимым.

Гермиона плеснула в лицо холодной водой, провела пальцами по непослушным волосам и, сделав последний глубокий вдох, спустилась вниз. Войдя на кухню, она ощутила странное дежавю, увидев Гарри вновь сидящим за столом.

— Всё нормально? — спросил он, дождавшись, пока Гермиона закроет за собой дверь.

— Уже лучше.

— Отлично, — буркнул Гарри и, словно почувствовав себя не в своей тарелке отвёл взгляд. — Короче, я ходил к Снейпу.

Её затуманенному сном разуму потребовалось несколько секунд, чтобы осознать услышанное.

— Гарри, нет…

— Я хотел знать, что случилось, а раз ты молчала… — он пожал плечами. — Прости.

Ей только оставалось гадать, как прошла та встреча.

— И он рассказал?

— Поверхностно.

Гермиона тяжело опустилась рядом с ним.

— Он уверен, что после суда точно отправится в Азкабан. Я попыталась объяснить, что у него гораздо больше шансов, чем он… ох, Гарри, похоже, он был прав. Если это так, то я спасла его и тем самым собственноручно обрекла на жизнь в… — она прикрыла лицо ладонями. — Мерлин, какая я дура! Мне даже в голову не приходило, что…

— Гермиона, остановись. Никто его в Азкабан не отправит.

— А что если ты не прав? Он ведь…

— Так, — строго прервал её друг, опустив руки на напряжённые плечи, — успокойся и дыши.

Она глубоко вздохнула, провела пальцем по узорам на деревянном столе — привычка с детства, всегда помогавшая успокоиться, — и медленно сосчитала до десяти.

— Прости… Боже, я схожу с ума.

— Мы все, — усмехнулся Гарри, и между ними воцарилось молчание.

— Знаешь, — спустя некоторое время заговорила Гермиона, — я никогда особо не задумывалась над тем, что будет после окончания войны. Всё, что происходило в последние годы, всё вело к финальной битве. Я думала, что как только исчезнет Волдеморт, исчезнут и наши проблемы, что мы, наконец, сможем жить в мире, но мои надежды тогда — это полная противоположность тому, что я чувствую сейчас, — она махнула рукой на рядом лежащий экземпляр «Ежедневного пророка», на первой полосе которого был некто иной, как Северус Снейп собственной персоной с буквально кричащим заголовком: «Северус Снейп обвиняется в военных преступлениях».

— Нет, нужно что-то делать.

— Гермиона, ты не обязана…

— А кто тогда? Если бы не я, волшебный мир наверняка бы его уже провозгласил героем!

— С чего ты взяла?

— Я спасла ему жизнь, а мёртвого простить гораздо проще, чем живого.

Гарри задумчиво почесал нос.

— Да, точно так же сказал бы и Дамблдор.

— Я даже не удивлена, — с ноткой язвительности ответила Гермиона, которую, как она надеялась, Гарри не заметил. После битвы ей было трудно примирить образ великого и мудрого директора, которым она восхищалась, с горькой правдой: он играл в безжалостную партию, ставя на кон чужие жизни. А Снейп и Гарри были лишь верхушкой айсберга в его игре.

— Гермиона, лично ты ничего Снейпу не должна. Особенно после того, как он с тобой обошёлся. И не забывай, это он у тебя в долгу.

— Мне плевать на какой-то дурацкий долг жизни, — снова вспылила девушка. — Я просто хочу поступить по совести, как ты не понимаешь? Я не смогу спать нормально, если… — она даже не могла произнести эти слова вслух.

Гарри тихо вздохнул и накрыл её руку своей тёплой ладонью.

— Я понимаю, правда. Но чем ты можешь ему помочь?

Она решительно поджала губы, когда в её голове начал зарождаться план.

— Не знаю, но в первую очередь нам нужно понять, с чем мы имеем дело.

— Согласен, — закивал Гарри. — Пойдём-ка прогуляемся до Министерства?

***

Прибыв в Министерство, они даже и не обратили внимание на вход для посетителей — спасителю волшебного мира можно и не соблюдать подобные формальности. В любой другой день Гермиона не одобрила бы такой вольности, но сегодня, ради их цели, ей пришлось признать, что пройти через камин, как обычным сотрудникам Министерства, было довольно удобно.

Из-за множества людей, то и дело останавливавшихся, чтобы поблагодарить их за победу, им понадобилась целая вечность, чтобы пройти через атриум, украшенный яркими победными флагами. Ребята вежливо кивали, улыбались, обменивались пустыми фразами, но когда одна ведьма средних лет протянула Гарри свиток пергамента в надежде получить автограф, Гермиона не выдержала и потащила его к золотым воротам. Путь им преградил невысокий волшебник с лысеющей макушкой, в строгой официальной мантии.

— Мы хотим поговорить с министром, — Гарри без приветствий перешёл сразу к делу.

Мужчина внимательно переводил взгляд с одного на другого, и краем глаза Гермиона заметила, как Гарри, как будто бы невзначай откинув волосы назад, выставил напоказ свой шрам. Она с трудом подавила желание закатить глаза.

— У вас назначена встреча?

— Эм, нет, но… — растерявшись, залепетала Гермиона, но её резко перебили:

— Без предварительной записи к министру не попасть.

— Но он нас знает!

— Мы только на пять минут, — вклинился в разговор Гарри. — Это очень важно. Это касается…

— Молодой человек, мне очень жаль, но это совершенно исключено.

— Послушайте, сэр, я Гарри Поттер и…

— Мне всё равно, даже если вы — второе пришествие самого Мерлина. Без записи я не имею права вас пропустить, — он нетерпеливо махнул рукой, и им ничего не оставалось, кроме как отступить и признать поражение.

— Отлично. И что теперь? — пробормотал Гарри.

— Не знаю, — буркнула в ответ Гермиона и раздражённо покосилась на друга. — Тебе прямо обязательно было выпендриваться, как павлин? Фу, так неловко… Я Гарри Поттер!

— Эй, я не так это сказал! И вообще, — он пожал плечами, — в чём смысл быть героем, если я даже не могу по-настоящему насладиться этим титулом?

Она игриво шлёпнула его по руке.

— Ты просто невыносим!

— Гарри? Гермиона?

Они повернулись на знакомый голос и оказались лицом к лицу с рыжеволосым мужчиной в потрёпанной мантии, который выглядел так, словно не спал несколько дней. Артур Уизли по-отечески приобнял каждого за плечи.

— Значит, не показалось. Что вы тут забыли? — он широко улыбнулся, но Гермиона заметила, что улыбка не дошла до его глаз, как это было раньше, до битвы.

— Здравствуйте, мистер Уизли, — тепло улыбнулась Гермиона. — Нам нужно увидеться с Кингсли.

— Артур, они без записи, я не могу их пропустить, — подал голос охранник, очевидно, подслушивающий их разговор.

— Гиббонс, ты знаешь, кто перед тобой стоит? — спросил мистер Уизли. — Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер, даже ты должен был о них слышать. И если они хотят встретиться с министром, то имеют на это полное право. К тому же я как раз шёл к нему, пойдёте со мной?

— Они даже не сотрудники Министерства! — взвился Гиббонс. — Нет, никакой встречи.

Мужчины столкнулись взглядами, вступив в немую схватку — кто кого. Но внезапно мистер Уизли вытащил из сумки толстый свиток пергаментов и протянул Гермионе, затем снял с себя шляпу и нацепил её на голову ничего не понимающему Гарри.

— Теперь сотрудники. Как глава отдела, я вправе нанимать личных помощников. И вот так уж вышло, что в данный момент мне как раз нужны люди, которые помогут донести мои вещи. Вы двое, за мной, — и, пройдя мимо Гиббонса, он придержал дверь открытой, давая Гермионе и Гарри пройти первыми.

— Это незаконно! — раздалось из-за двери, прежде чем она с грохотом захлопнулась. Гермиона тихонько рассмеялась.

— Вау! Мистер Уизли, это было здорово, спасибо, — усмехнулся Гарри.

Он одарил их тёплой улыбкой.

— А теперь рассказывайте, зачем вам понадобился Кингсли?

Они с Гарри обменялись взглядами и в один голос ответили:

— Профессор Снейп.

Если мистер Уизли и был удивлён, то не подал виду, а лишь серьёзно кивнул.

— А вы? У вас правда назначена встреча? — поинтересовалась Гермиона.

— А, да ничего особенного. Я вас пропущу.

Дойдя до конца длинного коридора, они искренне его поблагодарили.

— Вот мы и пришли, — сказал он, проводив их вверх по лестнице и через двойные двери, охраняемые пожилым волшебником. Тот, завидев посетителей, лишь махнул рукой и кивнул мистеру Уизли. — Рад был повидаться и с удовольствием пригласил бы вас в Нору, на ужин, но… Молли пока не готова принимать гостей.

— Мы всё понимаем, — с грустью ответила Гермиона. — Передавайте ей от нас привет.

Он кивнул, и в его глазах заблестели слёзы. Молча, больше не сказав ни слова, мистер Уизли резко развернулся и исчез за углом. Гермиона смотрела ему вслед, задаваясь вопросом, сможет ли хоть кто-то из Уизли когда-нибудь снова почувствовать себя по-настоящему живыми.

Гарри тем временем уже стучался в дверь министра.

— Гарри, Гермиона! — радостно поприветствовал их Кингсли и жестом пригласил к столу. — Что-то случилось? Или просто зашли поболтать?

Гермиона, поёрзав в кресле, решила взять разговор с свои руки:

— Мы пришли поговорить насчёт профессора Снейпа.

— Что-то случилось? — вмиг напрягся Кингсли, переведя взгляд с неё на Гарри. — Пожалуйста, скажите, что он всё ещё на Гриммо.

— Да, — отмахнулась девушка, — на Гриммо.

— Слава Мерлину, — с облегчением ответил министр. — Ты меня чуть до приступа не довела.

— Прости.

— Тогда в чём дело?

Гермиона на секунду задумалась, как лучше преподнести для него информацию.

— Сегодня утром я поговорила с профессором и… ну, скажем так, он не очень оптимистично настроен по поводу предстоящего суда. И я хочу знать твоё мнение, только честно, — её голос дрогнул, — как думаешь, каковы его шансы?

Повисла долгая пауза. Кингсли грузно откинулся на спинку стула и окинул девушку сочувствующим взглядом.

— Честно говоря, Гермиона, с учётом того, как обстоят дела, я бы сказал, что шансы не очень высокие. Визенгамот хочет пересадить за решётку всех Пожирателей смерти, чтобы волшебный мир наконец мог вздохнуть с облегчением. Я бы не сказал, что шансов нет вовсе, но… опасения насчёт Снейпа, сама понимаешь, небеспочвенны.

Гермиона проигнорировала неприятное чувство, вызванное словами Кингсли.

— Спасибо за честность, министр.

— Я бы обязательно помог, но у меня связаны руки. Если буду стоять в стороне, то рискую отправить в Азкабан невиновного человека, а если вмешаюсь в процесс, то меня сразу же обвинят в коррупции и снимут с поста. Министерство нуждается в реформах как никогда, но вот Визенгамот всячески этому препятствует. Многие помнят Снейпа по его первому суду — тогда он с трудом избежал наказания, — и представь, как теперь они жаждут засадить его за решётку.

— Даже со всеми имеющимися доказательствами?

— Они даже не берут их во внимание. Говорят, Пожиратель — однажды, Пожиратель — навсегда. Да и Снейп сам себе ставит палки в колёса, знаете, с каким трудом мы добились от него воспоминаний?

— Он не хотел, чтобы ты их видел? — нахмурившись, спросила Гермиона. — Не хотел, конечно нет. Они предназначались только для Гарри… Профессор — очень закрытый человек, его бы ужаснула сама мысль о том, что суд будет в курсе всех худших моментов его жизни.

— Именно. И как, по-твоему, это воспринял Визенгамот? Тот факт, что Снейп неохотно передавал им то, что должно доказать его невиновность?