Поймать гадюку на живца (2/2)

Черные Воды встретили их мрачным безмолвием. Впереди, сколько хватало взгляда, небо и море соединялись темными штрихами, штиль и безветрие создавали странную атмосферу пространства, застывшего во времени. Стоило проходу захлопнуться и Цинсюань напрягся весь, с лица его сошли краски. Не приходилось удивляться его состоянию, но Хэ Сюань совершенно не понимал, что теперь делать. Стоит ли его утешить? Отвлечь? Способен ли главный монстр здешних земель развеять чьи-то страхи? Но Ветерок решил проблему значительно раньше, чем Черновод успел накрутиться до паники. Он просто схватил Хэ Сюаня за руку, крепко переплетая пальцы, и дрожь его постепенно унялась, а на губы скользнула едва заметная улыбка. Нервная и робкая, но совершенно искренняя. Он начал с любопытством осматривать полуразрушенный дворец. Приводить его прямо туда Хэ Сюань не решился и открыл проход в одну из боковых пристроек. Точнее, боковых развалин, ибо остались от нее только двери да часть стены.

— Хэ-сюн, а это... — Цинсюань указал на картину живописных развалин.

— Хуа Чэна лучше в гости не приглашать.

Цинсюань нервно хихикнул. В нем все еще чувствовалось напряжение, но Ветерок с усилием его подавлял, старался казаться беззаботным, словно ничего особенного не происходит. Хэ Сюань никогда не умел утешать, тем более, в такой ситуации, когда виновником был он сам. Оставалось только сжимать ладонь в своей руке и следить, чтобы Цинсюань не начал нервничать слишком сильно. Если это случится, Черновод был готов в любой момент отправиться обратно, но тот с каждым шагом ступал увереннее. Да, Повелитель Ветров когда-то казался ему трусливым и нерешительным. Что ж, это было не единственное заблуждение Хэ Сюаня. Но во дворце он все-равно повел его таким путем, чтобы избежать знакомых мест. Оказаться вдвоем в той страшной комнате, где все произошло, сам Хэ Сюань был не готов. Никогда не будет готов. Он приходил туда каждый день, когда не проваливался в забытье, возжигал благовония на алтаре с четырьмя урнами, отбивал поклоны и каждый раз вспоминал. Надрывный крик, потухший взгляд, тихие мольбы о смерти. Хэ Сюань мог бы перенести алтарь, но не делал этого. Приходил и наказывал себя воспоминаниями. В эти моменты его внутренности сжигал голод, который невозможно было утолить никакой пищей. Он пытался, пожирая все подряд, все, что попадалось под руку, даже очевидно несъедобное. Даже острые камни и ветки, ранящие изнутри, а потом рвал ими пополам с черной жижей, похожей на кровь, всякий раз думая, что вот такой он изнутри — скользкая, мерзкая тварь. Хэ Сюань боялся, что Ветерок может увидеть его таким, боялся показать хотя бы малую долю своей темной сущности. Говорил себе, что готов наизнанку вывернуться, если Цинсюань попросит, но все равно боялся.

— Хэ-сюн, а что именно ты хочешь забрать?

Тихий голос, будто Цинсюань боится нарушать вековое безмолвие Черных Вод, вывел Хэ Сюаня из тяжелых мыслей. Он впервые осознал, что забрать ему надо весьма специфическую вещь. Во всяком случае, в присутствии Цинсюаня эта ситуация становилось несколько... неловкой.

— То, что послужит приманкой. — ответил он расплывчато.

— Вот как? — удивился Ветерок, — У тебя есть приманка для змей?

Хэ Сюань усмехнулся:

— Конкретно для этой есть.

Возле одной из комнат Хэ Сюань остановился и снял защитный барьер. Когда дверь открылась, Цинсюань с удивлением понял, что в помещении был человек. Потребовалось несколько мгновений для осознания — это он сам! Это Цинсюань сидел на тахте, в нежно-бирюзовых, богато украшенных одеждах, со сложенными на коленях руками, с легкой улыбкой на губах и пустым взглядом. Оригинальный Цинсюань перевел удивленный взгляд на демона.

— Это... что?

— Марионетка, — коротко бросил Хэ Сюань, входя следом в комнату.

Это Цинсюань и сам уже понял, вопрос его касался совершенно другого. То есть все это время в Черных Водах был его двойник? И с какой целью Черновод его создал? И что, собственно, с ним делал? Вплоть до прошлой ночи, Цинсюань предположил бы, что избивал или как-нибудь еще выплескивал свою ненависть. Но теперь... Фантазия у Цинсюаня всегда была отменной. Он обошел марионетку по кругу, разглядывая так и эдак и во взгляде постепенно зарождалось веселье.

— Хэ-сю-ю-юн?

— Что?

— А скажи-ка мне, чем это ты занимался тут один с моей копией?

Если бы мог, Хэ Сюань уже залился бы краской по самые уши. Он подавил порыв огрызнуться, ведь ситуация веселила Ветерка, а значит, дурные воспоминания отступили за задний план. Хэ Сюань вспоминает то время, когда создал свою последнюю куклу. Какие странные чувства тогда им владели. Он почти боялся своего творения. Боялся смотреть в пустые, неосмысленные глаза, боялся позволить ему говорить, даже прикасаться боялся. Цинсюаня забавляет то, что он видит, но для демона это была изощрённая пытка, которую он сам себе придумал. И та ночь, после сражения в столице. Тогда он сидел, склонив голову кукле на колени, а его мертвое сердце разрывалось на части. В то время он и помыслить не мог, что все изменится так кардинально. Сейчас эти воспоминания вызывали только горькую улыбку.*

Заметив странное состояние демона, Цинсюань спохватился:

— Хэ-сюн, ты чего? Я же просто шучу!

— Все в порядке, — Хэ Сюань сжал его протянутую ладонь, — на самом деле ничего.

— А?

— Я ничего с ней не делал, просто смотрел.

Цинсюань всмотрелся в его лицо и понял, что под ”ничего” скрыто слишком много болезненных эмоций. Он подошёл к своему демону, заключил его в объятия и уткнулся в плечо. Что бы ни было в прошлом, сейчас Цинсюань рядом и ни за что по своей воле не уйдет. Хэ Сюань провёл ладонью по шелковистым волосам, отвечая и на ласку, и на молчаливое обещание полной взаимностью.

— Так ты хочешь использовать его, чтобы обмануть Цзиньлуна? Думаешь он не разгадает подмену?

— Если и разгадает — это не важно. Я хочу только обнаружить это змеиное кубло — перенести игру на другое поле. В конце концов, он же заявлялся в Черные Воды. Вот и нанесем ответный визит. Логово демона — это еще и место его силы. Попробуем поуменьшить ему прыти.

Эта идея появилась у Хэ Сюаня после похищения Ветерка, но придя за марионеткой, он обнаружил неладное в своих владениях и потом пришлось повременить. Можно сказать, Хэ Сюань слегка отвлекся на личную жизнь. Больше тянуть было нельзя, особенно, если он хочет подарить Цинсюаню спокойную, безопасную жизнь и возможность заняться самосовершенствованием. Хэ Сюань не сомневался, что при должном усердии Ветерок сможет достаточно быстро вознестись опять. Мысль эта изо дня в день крепла в его сознании.

— Но, Хэ-сюн, как же сделать, чтобы змеи заприметили двойника?

— Хуа Чэн считает, что у него есть шпионы в Призрачном городе. Разыграем небольшой спектакль, пусть думают, что ты ушел из Дома Блаженства, а я буду следить за марионеткой. Когда ее схватят, наверняка приведут в какое-нибудь свое логово. Даже если это будет не их основное пристанище, в этот раз мы устроим засаду более тщательно.

Хэ Сюань не думал, что Ветерок воспримет все так серьезно.

— В таком случае, мне пока нельзя возвращаться в Дом Блаженства, — заявил он серьезно, — чтобы никто не заметил, что меня вдруг появилось два.

— Исключено. Ты не станешь рисковать. Тем более, что тебя могут выследить и в другом месте. Мы не знаем, на сколько широко этот Цзиньлун раскинул свою шпионскую сеть.

— Это ничего, я побуду пока тут, в твоих владениях, — выдал Цинсюань, абсолютно довольный своей изобретательностью.

У Хэ Сюаня от этой идеи зубы заныли. Оставить Цинсюаня одного в этом месте? Безумие какое-то!

— Нет, исключено. Это плохая идея.

— Но, Хэ-сюн, как же плохая? Это отличная идея! Никто меня тут искать не будет и твои владения надежно защищены.

— Он уже проникал сюда однажды, помнишь?

— Тем более! Больше лезть не станет!

— Нет, Цинсюань! Я не оставлю тебя тут одного!

Но Ветерок и слушать не желал. Ему очень нравился собственный план, а все аргументы он считал просто нелепыми.

— Хэ-сюн, о чем ты беспокоишься? В Черных Водах мне ничего не угрожает.

Вот и как на это было реагировать? Разве само присутствие Цинсюаня в этом месте не угроза? После всего, что тут произошло, как Цинсюань может просто спокойно остаться один и не мучиться кошмарами? Но в результате переубедить его так и не вышло, а увести силой Хэ Сюань не решился. Единственная уступка, на которую пошел Ветерок, было условие, что Черновод с марионеткой вернутся в Дом Блаженства, покажутся всем на глаза, а потом, когда Лжецинсюань покинет Призрачный город, Хэ Сюань вернется и заберёт Цинсюаня в тот же день. Они будут прятаться в его покоях и использовать чужую личину, чтобы скрыть личность Цинсюаня до нужного времени. С этой целью в Дом Блаженства прибыл Инь Юй. Никто не удивлялся его появлению, ведь долгое время тот был правой рукой Хуа Чэна. Инь Юй постарался показаться как можно большему количеству народа, а потом отправился в Небесную столицу вместе с Се Лянем, а его место занял Цинсюань.

Хэ Сюань сам придумал план и понимал, что Цинсюань в этом случае ничем не рискует, но отдавать паршивому змею даже его копию, ощущалось чем-то неправильным. Провожая взглядом одиноко удаляющуюся фигуру, он не мог отделаться от сумбурных мыслей, а еще постоянно думал о том, что чувствует его Ветерок, находясь в одиночестве в Черных Водах. Несколько часов он провёл в самом паршивом настроении, а в свои владения возвращался с подспудным страхом, что воскресшие воспоминания возведут между ними новую стену.

Но когда Цинсюаня не оказалось ни в одной из ближайших комнат или залов, страх перерос в настоящую панику. Хэ Сюань метался по коридорам, проклиная все на свете — особенно, свое глупое попустительство. Мысль, посетившая его голову, заставила мертвую кровь похолодеть с новой силой. Хэ Сюань направился в комнату с алтарем, не зная, чего боится больше: обнаружить его там или нет.

Над четырьмя урнами вился дымок от благовоний. Цинсюань, склонившись перед алтарем, тихо шептал извинения. Хэ Сюань услышал только сбивчивое ”простите” и горло словно стальными тисками сдавило. Ветерок вскинулся, услышав звук открывшейся двери, посмотрел испуганно. По щекам его струились слезы, веки опухли. Похоже он провёл тут уже достаточно времени.

— Хэ-сюн... — прошептал Цинсюань испуганно, — Я... Прости...

Хэ Сюань не стал слушать его извинений. Сгреб в охапку и прижал к себе так сильно, что кости смертного, того гляди, могли затрещать.

— Хватит извиняться. — ответил куда-то в волосы, — Только не передо мною. Зачем пришел сюда один?

— Я... Просто хотел извиниться. Как полагается. Не хотел тебя беспокоить, но мне это правда было нужно.

Отстранившись, Хэ Сюань стер аккуратно со щек влагу и коснулся губами дрожащих век.

— Хорошо. Давай вместе.

Хэ Сюань опустился перед алтарем на колени и Цинсюань последовал его примеру. Отбивая поклоны четырем урнам, он безмолвно просил прощения у своих родных. Впервые за то, во что превратил свое посмертье. За то, что позабыл, чему учили его родители. За то, что оставил доброту и милосердие позади. За то, что исполнился ненависти и черной злобы. За то, что не сумел сохранить в душе свет, которым наполняли родные его жизнь. И просил, умолял благословить на жизнь с тем, кто вернул его унылому существованию надежду. С тем, кто напомнил мертвому сердцу, что такое любовь. Невзирая на всю пережитую агонию и даже на то, во что Хэ Сюань превратился после смерти. Его единственный луч света в Черных Водах. Его последняя связь с этим миром.

***

Хэ Сюань знал, что его марионетку уничтожили, и будь у той личина кого угодно другого, не придал бы никакого значения. Но смотреть на искореженное тело Цинсюаня, даже зная, что это не он, оказалось слишком тяжело. Просто представив на этом месте Ветерка, Хэ Сюань потерял контроль. Все внутри него возжелало крови этой проклятой твари и этот гнев грозился поглотить его душу. Опять.

Цинсюань шептал слова утешения и гладил его напряженные плечи, пока демон не восстановил самообладание. Но едва это произошло, нарочито спокойный голос Хуа Чэна заставил напрячься:

— Не хочу прерывать вашу идиллию, но мы, кажется, угодили в ловушку.

Хэ Сюань поднял голову и тоже почувствовал неладное. Его силы оказались запечатаны. Словно непревзойденный демон вдруг превратился в простого смертного. Они плескались где-то внутри, но использовать их никак не получалось.

— Что это за дрянь?

— Ну-у-у... — Хуа Чэн медленно огляделся, — полагаю, нечто вроде вервия бессмертных, только куда сильнее.

— Но вы же не связаны, — удивился Цинсюань.

Сам-то он хоть и получил от Хэ Сюаня духовную энергию, но не чувствовал ее так, как собственную, а потому и заметить проблему не сумел.

Хуа Чэн хмыкнул:

— Видимо, связанно все это место.

— Разве существует подобный артефакт?

— Теперь существует, — раздался насмешливый голос откуда-то из темноты тоннеля.

Едва все обернулись, Цзиньлун показался в слабом мерцании призрачных огней. За ним следовал огромный змей — последний из выживших в Черных Водах.

— Добро пожаловать, дорогие гости. — в руках он держал странной формы кусок метала, — Уж простите мои меры предосторожности, но у вас крайне дурная привычка ходить толпой. Ох, господин Повелитель Ветров, — Цзиньлун уверенно обратился к ”Инь Юю”, — рад, наконец, видеть вас, а не эту дешёвую подделку.

Цинсюань только сейчас сообразил, что с приближением змея, его личина распалась. Но было похоже, что Цзиньлуну и вовсе без надобности смотреть на лицо, чтобы его узнать.

— Как вы поняли, что это был не я настоящий, — спросил он удивленно.

— Ох, ну что за вопросы? — рассмеялся Цзиньлун, — Конечно же ваши эмоции невозможно ни с чем спутать.

Понятнее не стало, но диалог прервал Хэ Сюань, резко заслонивший собой Цинсюаня.

— Отпусти их. Тебе нужен только я.

— О, непременно. Цинсюань, впрочем, хоть сейчас может уйти. А господин Хуа сможет быть свободен, как только ты наконец подохнешь, — со все такой же благожелательной улыбочкой заверил Цзиньлун.

— Нет!

Цинсюань попытался выбраться из-за спины демона, но тот затолкал его обратно.

— Отлично. Цинсюань уходит — мы остаемся...

Не успел Хэ Сюань закончить, как по тоннелю разлился мелодичной, но ехидной трелью, беззаботный смех Хуа Чэна.

— А знаешь, меня не многие могут удивить, Цзиньлун, но тебе это все же удалось. Как жаль...

— Жаль? — Цзиньлун слегка напрягся.

— Очень жаль, но я не люблю сюрпризы.

И еще до того, как отзвучал его голос, перед лицом Цзиньлуна холодной вспышкой мелькнуло остриё меча.