Похищение (1/2)

Цинсюань знал, что ближайшие два дня превратятся просто в часы ожидания, с периодическими приступами паники и дурными мыслями. А потому, попросил Его Высочество переправить его в столицу, где Цинсюань провёл больше года в компании попрошаек. Он периодически сюда приходил, навещал знакомых, покупал им еду и лекарства, помогал, как мог, обустроить в заброшенном храме нехитрый быт. Се Лянь дал ему приличную сумму на расходы. Для себя Цинсюань не взял бы, но ради этих людей... Он знал, что Его Высочество тоже часто и много помогает беднякам, а потому не мог отказаться — только поблагодарить.

Сегодня у нищих был праздник. Жарко пылал костер и вскипала густая похлебка, где на радость всем присутствующим, было вдосталь мяса. На разбитом алтаре, заменяющем стол, стояли и другие блюда — этим вечером никто не голодал. Старине Фэну в этом храме все радовались, как родному. В каком-то смысле эти люди были большой семьей, объединенной общими тяготами. Сплотить их сумел один истощенный калека, однажды пришедший из неизвестности и занявший место в каждом измученном сердце. Цинсюань стал для них полулегендой: многие говорили, что он бог, отрекшийся от небес, другие утверждали, что это бродячий заклинатель, на полпути к бессмертию. Сам он перестал обращать внимание на эти россказни. Однажды он уже поведал им свою историю, но она обросла такими деталями, о которых Цинсюань и предположить не мог. Например, однажды один болтливый парень спросил, правда ли, что его выгнали с небес за то, что Цинсюань обернулся неземной красоткой и соблазнил Небесного Владыку. Сам он подумал, что возможно вкусы бывшего Владыки предполагали кого-то немного похожего на Се Ляня, но озвучивать мысль не стал.

В старом храме Цинсюань чувствовал себя удивительно уместно, словно находясь в гармонии со своей израненной душой. Тут он чувствовал связь с братом, хотя божественные статуи уже давно были разрушены и следов от них не осталось. Он думал о том, как странно находить покой в руинах, когда нету смысла искать спасения в чем-либо ином. Люди вокруг веселились и шумели, им слишком редко выпадал шанс отдохнуть и развлечься, потому все спешили ухватить кусочек беззаботности. Цинсюань истратил все деньги, до последней монеты, на необходимые покупки, не оставляя ничего для себя. И в этом он тоже находил удовлетворение. Раньше Повелитель Ветров мог разбрасываться богатством, одарить любого с истинно божественной щедростью, но сейчас, не имея за душой ни гроша, Цинсюань все еще был способен расстаться с последними крохами.

Этой ночью он спал на старой циновке, укрываясь простым, грубым одеялом и почти блаженствовал от мысли, что это все он не отнял ни у кого другого. Ему снился брат — не Повелитель Вод Ши Уду, а его простой смертный брат из прошлого, с которым они сидели у небольшого очага и говорили о всяких мелочах. Это был хороший сон, не отравленный сожалениями, не вырывающий крики ужаса среди ночной тишины. Наутро Цинсюань ощущал лишь отголоски легкой тоски, что нельзя навечно затеряться в таких беззаботных, благословенных снах.

Се Лянь пришел за ним ближе к вечеру. Старину Фэна провожали всей гурьбой, громко и радостно благодарили, просили не забывать и наведываться почаще, кормить своих друзей вкусной похлебкой, раз уж ему так повезло выбиться в знатные господа. Цинсюань обещал непременно вернуться. Он не сомневался, что когда вся эта история с демонами закончится, ему нужно обязательно поблагодарить своих друзей за заботу, но решительно отказаться от дальнейшего пребывания в Призрачном городе. Кажется, Его Высочество что-то такое углядел в его словах и немного расстроился. Но как бы Цинсюань ни ценил дружбу Се Ляня, он не может повиснуть на его шее до конца своей смертной жизни.

В Дом блаженства Цинсюань вернулся задумчивым и молчаливым. Се Лянь знал, что так будет — эта вылазка не могла не разбередить раны в душе бывшего Повелителя Ветров. А еще знал, что не может не отпустить его в это путешествие. Цинсюань его друг, но никакой власти над ним у Се Ляня нет. Кажется, потеряв свои божественные силы, Повелитель Ветров стал действительно свободен, как ветер. Теперь Цинсюань был полным хозяином своей жизни, только вот тратил ее совершенно бездумно. Он продолжал наказывать себя за грехи брата и причинять боль своему телу и душе. Не то, чтобы Се Ляню были чужды эти чувства. Просто испытывать самому оказалось не так сложно, как наблюдать со стороны. Се Лянь беспокоился о друге и желал хоть как-то облегчить его бремя, но, похоже, это было под силу лишь одному в трех мирах демону, которого, к слову, самого куда-то нечистая сила унесла. Хуа Чэн выходил на связь с Черноводом, но тот оказался неразговорчив даже для себя. По крайней мере стало ясно, что он прибудет завтра в Мертвые Топи, а значит выберется из своей берлоги, что бы его туда в этот раз ни загнало.

Цинсюань собирался вместе со всеми и отговаривать его не стали. Все уже прекрасно поняли, что в свободное от работы время, Ветерок активно занимается самоедством. К тому же, по мнению Хуа Чэна, Цинсюань благотворно влияет на Черновода. Он так же окрестил их парочкой унылых идиотов и, кажется, всерьез вознамерился заняться сводничеством. Се Лянь на это только с грустью качал головой. Ему бы хотелось верить, что труды Сань Лана не обречены на крах, но между этими двумя в прошлом пролилось столько крови и сожалений, что будущее казалось слишком хрупким. Тем не менее, если есть хоть один шанс из миллиона, Се Лянь с радостью поспособствует.

Едва рассвело, все трое были готовы отправляться. Цинсюаню вернули сигнальный амулет, в этот раз даже не скрывая, кто его создал. От подвески исходил никак не замаскированный поток темной ци Черновода. Цинсюань собрался с духом и все-таки спросил Се Ляня:

— В прошлый раз этот амулет тоже создал господин Хэ?

Скрывать очевидное уже не было смысла и Се Лянь с легким сердцем признал:

— Все так. Когда ты попал в лапы водного гуля, господин Хэ Сюань передал амулет через Сань Лана, с его помощью найти тебя гораздо легче, он буквально призывает своего создателя в нужное место.

— Значит... мне не показалось... В омуте первым меня отыскал тоже он?

Се Лянь сконфузился. Ему изначально не нравилась идея скрывать правду, но сейчас он бы предпочел, чтобы чужие секреты Цинсюаню выдавал кто-нибудь другой. И все же, именно Се Лянь был его другом, а значит и единственным, к кому Цинсюань мог обратиться за ответами.

— Вероятно, я не должен был узнать об этом? — прозорливо предположил Цинсюань, — но все в порядке, ведь Ваше Высочество ничего мне не говорил. А то, о чем я догадался сам, не считается разоблачением тайны.

Се Лянь смущенно улыбнулся:

— В таком случае, просто оставим это, но... Цинсюань?

— Да?

— Не подумай, что я лезу не в свое дело, просто хотел спросить: вы с господином Хэ, похоже, немного поладили?

Цинсюань задумчиво покрутил в пальцах кулон:

— Это... Я правда не уверен, но господин Хэ, кажется, не ненавидит меня так сильно, как я думал...

Се Лянь посчитал такую формулировку изрядным преуменьшением чувств Хэ Сюаня, но говорить об этом было слишком неловко. К тому же, Цинсюань явно еще не до конца разобрался в собственных чувствах.

— А что насчет тебя? Ты не ненавидишь его слишком сильно?

Цинсюань посмотрел на Его Высочество так, словно услышал полнейшую нелепицу.

— Я? Разве я могу... Нет, разве я имею право его ненавидеть? После всего, что... Мы с братом... Нет же! Это только моя вина! — у Цинсюаня внезапно покраснели глаза, вид его сделался до того печальным, что Се Лянь пожалел о необдуманных словах, — Если бы я не был таким бесполезным и не вынуждал гэ все время заботиться о себе, всего этого можно было бы избежать. Чужие жизни, чужая судьба... Я бы предпочел никогда не дожить до того дня, когда гэ нашел этот страшный способ меня защитить...

Цинсюань не плакал, не позволял вместе со словами выйти наружу своей боли, но Се Лянь отлично знал цену подобных мыслей — они отравляют душу.

— Цинсюань, это...

— Нет, Ваше Высочество, ничего не говори. Я знаю, что ты мой друг и беспокоишься обо мне, но это не то, о чем ты должен заботиться. Я действительно не могу ни с кем делить эту ношу. Я слишком долго жил беззаботной жизнью и я должен сам нести ответственность за причиненные во имя меня беды, — голос Цинсюаня сделался тихим и беспомощным, — если бы я только мог один отвечать перед господином Хэ, если бы сумел вымолить жизнь брата в обмен на свою — никакая кара не показалась бы мне чрезмерной. Но уже слишком поздно и как бы я не просил прощения, в нем нет никакого смысла, оно ничего не изменит и ничего не стоит. Так что я не могу его ненавидеть, я не могу даже извиняться... Я больше ничего не могу...

С ресниц Цинсюаня все-таки сорвались две тяжелые капли, прочертили влажные полосы по щекам, и он поспешил опустить голову. Се Лянь понял, что слова сейчас бессмысленны и не принесут облегчения. Он осторожно притянул Цинсюаня в объятия, безмолвно предлагая не утешение, но понимание и доверие. Дрожащие плечи немного расслабились и слабый всхлип заглушила ткань белых одеяний. Так они стояли в тишине, просто разделяя боль на два, чтобы стало легче терпеть. Се Лянь подумал, что Черноводу предстоит преодолеть вовсе не страх Цинсюаня, а его ненависть к самому себе.

***

Воздух в Мертвых Топях отдавал затхлым, болотным смрадом. Вокруг разлилась темная ци, но не подавляющая могуществом, а скорее отталкивающе липкая. Хэ Сюань ожидал компанию из Призрачного города под редким в этих местах, высоким деревом, раскинувшим свои корявые лапы до самой земли. Он лениво следил за плавающими повсюду призрачными огнями — необретшими покой, слабыми душами. В этом месте, очевидно, нашли последний приют много неудачливых путников.

Последние два дня Черновод провёл в безрезультатных спорах со здравым смыслом. Одна его часть — мертвая, истлевшая половина души — твердила, что для таких, как Хэ Сюань, призрак надежды — только яд иллюзий. Испив его, ничего хорошего не получишь, поверив собственным фантазиям — утратишь остатки рассудка. Но была и другая, незнакомая прежде часть, пустившая невообразимо прочные корни в его остывшее сердце. Впервые в своем посмертьи Хэ Сюань ощущал трепет, волнение, предвкушение. Эти чувства никак не были связаны со злобой, местью или ненавистью. Они разбавляли мрачный пейзаж Черных Вод яркими красками. Над его мертвым морем впервые повеял свежий бриз, нарушая идеально унылую гладь лёгкими волнами. Этот ветер гнал его прочь от одиночества и тоски, шептал на ухо шумом прибоя знакомое до щемящей боли имя. И сейчас оставалось только признать, что Хэ Сюань истратил два дня на томительное ожидание встречи.

Первым он заметил Хуа Чэна — красное пятно среди мрачного пейзажа. Поразительно уместная маскировка. Рядом, конечно же, Его Высочество в белых одеждах. Хэ Сюань вгляделся внимательнее и на одно мгновение показалось, что с ними больше никого. Но вот мелькнул рукав бирюзового ханьфу. На лице Черновода появилась и угасла слабая улыбка. Это не лучшее место для смертного, но, с другой стороны, что может угрожать ему в компании двух Непревзойденных демонов и сильнейшего бога войны? Если они втроем не смогут его защитить, то кто же сможет?

— Приветствую, господин Хэ, — лучезарно улыбнулся Се Лянь, — надеюсь, за эти дни вы хорошо отдохнули.

Глядя на Хэ Сюаня, Хуа Чэн подумал, что его костяные драконы все два дня вокруг острова гоняли. Черновод проворчал Се Ляню в ответ что-то условно вежливое, бросая быстрый взгляд ему за спину. Поймав этот взгляд, Цинсюань тоже поздоровался. Улыбка его при этом была робкой, но вполне искренней. Хэ Сюаню захотелось остаться с ним наедине, так было бы проще завязать неловкий разговор. Другие у них пока не получались.

— Вход в логово тут недалеко, — Се Лянь заговорил о предстоящем деле, и Хэ Сюань переключил внимание на него.

— Мы с Сань Ланом в прошлый раз немного изучили это место. Тут довольно запутанный лабиринт туннелей, но, думаю, место сборов будет в главном зале. Разделимся по двое и зайдём с разных сторон. Точное время не известно, возможно, придется долго ждать. Сань Лан отправит призрачных бабочек следить во всех направлениях, так мы сразу узнаем, когда пожалуют гости.

— Меня интересует только их главарь, остальные — бесполезная мелочь, на них и время тратить не стоит, — Хэ Сюань недобро ухмыльнулся, — посмотрим, кто настолько самонадеянно решил бросить мне вызов.

— Кто бы это ни был, все-таки стоит быть осмотрительными, — предупредил Его Высочество.

Хэ Сюань понимал, что их противник не может оказаться слабым, а потому лишь согласно кивнул.

Когда уже в лабиринте туннелей они разделились и наконец-то оказались без свидетелей, Цинсюань, мучимый неловкостью, все же заговорил:

— Господин Хэ, я... хотел вас поблагодарить...

Хэ Сюань удивленно обернулся. Ветерок смущенно не смотрел на него, вертя в пальцах весящий на цепочке кулон.

— За что? — на всякий случай уточнил Черновод — с этого несносного типа станется поблагодарить, что его не прибили.

— За амулет... И за то, что спасли меня в прошлый раз... И в омуте тоже... — последние слова он почти прошептал.

Хэ Сюань опешил и немного разозлился. Вот так проси кого-то после этого сохранить тайну. Разве они не сделали все в точности наоборот? Цинсюань, кажется, что-то такое понял и поспешно объяснил:

— Не подумайте плохо о Его Высочестве! Он ничего не говорил! Я все сам понял, когда получил амулет во второй раз. Он ведь напитан вашей силой и... В общем, я сам догадался.

Хэ Сюаню стало немного неловко и очень смешно. Разумеется, Цинсюань не полный дурак, чтобы не сделать таких очевидных выводов, да к тому же, просить Его Высочество ничего не говорить — это одно, а врать — совсем другое. У него на лбу написано, когда начинает увиливать. Вот и получается, что просьба Хэ Сюаня была обречена изначально. Однако сейчас оказалось, что все к лучшему. Цинсюань не выглядел испуганным или виноватым, или все то, что прежде он испытывал рядом с Черноводом. Разве это не прогресс в их взаимоотношениях?

— Не потеряй его, — на сколько мог мягко произнес Хэ Сюань, — с ним я найду тебя в любом из трех миров.

Глаза Цинсюаня сделались большими и ясными, как бывало прежде у Повелителя Ветров, если он чему-то сильно удивлялся или радовался.

— Амулет правда такой сильный... Я буду его беречь.

— Если что-то случится, используй не задумываясь, — предупредил Хэ Сюань, — просто сломай печать, и кровь меня позовет.

— Кровь? — удивился Цинсюань.

— Этот амулет связан со мной кровью. Где бы он ни сработал, кровь — часть меня, я ее услышу.

— О, я понял... — щеки Цинсюаня окрасил легкий румянец.

Хэ Сюань на мгновение выпал из реальности, наблюдая за таким взволнованным Ветерком. Но место было крайне неподходящим для задушевных бесед. Стоило сосредоточиться на окружающей обстановке и не терять бдительности.

Продвигаясь дальше по туннелям, Хэ Сюань почувствовал подспудное беспокойство. Что-то его тревожило, но что именно, непонятно. На всякий случай он задвинул Цинсюаня за спину, предупредив не высовываться вперед.

В какой-то момент они вошли в большой зал, но не тот, где предполагалась встреча. В этом было полно всякого странного хлама, словно демоны устроили тут склад-барахолку. Повсюду громоздились горы рухляди, огромные валуны перекрывали путь, создавая своеобразный лабиринт.

— Разве Его Высочество не говорил, что этот путь ведет прямиком к главному залу? — недоуменно спросил Цинсюань, — мы могли где-нибудь неправильно свернуть?

— Негде было сворачивать, — нахмурился Хэ Сюань, — не нравится мне это.

— Думаете, им бы хватило сил за пару дней сменить планировку? — Цинсюань с любопытством озирался.

— Сил? — Хэ Сюань замер, вдруг осознав, что его тревожило, — Я не чувствую в этом месте какой-либо темной ауры.

Снаружи, пока Хэ Сюань ожидал, везде разливалась противная ци низших демонов, но с тех пор как они вошли внутрь, это чувство постепенно ослабевало, пока вовсе не сошло на нет. Как будто всех демонов отсюда сквозняком вымело. Или будто кто-то скрывал следы своего присутствия. Хэ Сюань резко обернулся:

— Будь осторо...

Он еще не успел договорить или толком осознать, что за тварь поднимает голову с горящими яркими всполохами глазами за спиной растерянного Цинсюаня, когда нечто размером со ствол столетнего дуба снесло его одним мощным порывом, отправляя в полет к ближайшей стене. Хэ Сюаня впечатало так, что в камне вполне мог остаться отпечаток по форме непревзойденного демона. И прежде чем обрушившийся потолок отрезал его от мира, Хэ Сюань заметил, как воистину гигантских размеров змея спеленала в удушающих кольцах беспомощного Цинсюаня, и, извернувшись в нагромождённом беспорядке, скрылась из виду. А дальше обзор скрылся под завалами камней и земли, превращая пещеру в персональную могилу Черновода.

Когда Хуа Чэн и Се Лянь до него добрались, Хэ Сюань уже успел откопаться и, исходя холодной яростью, пытался определить, в каком направлении искать Ветерка. Но увы, пока амулет не был активирован, Хэ Сюань не мог его почувствовать. А судя по всему, у Цинсюаня была крайне ограничена возможность двигаться. Хэ Сюань просто надеялся, что проклятая тварь не задушит его в своих тисках.

— Господин Хэ, вы в порядке? Что с Цинсюанем? — забеспокоился Се Лянь.

Для свежевырытого трупа Хэ Сюань был даже слишком активным, но порядком там и не пахло. Хуа Чэн сообразил, что дело плохо.

— Ты видел, кто это был?

Хэ Сюань со всей нерастраченной дури врезал по каменной глыбе — только крошки разлетелись.

— Башэ<span class="footnote" id="fn_36811602_0"></span>! Дрянная змеюка размером с дерево!

Се Лянь опешил:

— Не доводилось их прежде встречать. Они, кажется, довольно редкие создания.