Глава 1. Закрытые двери и набор для выживания (2/2)

— Хватит! — Акира, всё это время не сказавшая ни слова, подскочила пружиной; голос её был таким громким, что все участники ссоры невольно застыли. Маленькая и при этом ураганно сильная и решительная, она заставила каждого находящегося в комнате посмотреть на неё и слушать, внимая каждому слову. — Все прекратили цапаться, иначе я сверну эту вечеринку к чёрту!

Голос её полнился металлом, звенел точно удары стали о сталь в наэлектризованном алкогольном воздухе. Чарльз поставил стакан на подлокотник и встал.

— Я помогу.

Что имелось в виду было не понятно, пока он не подошёл к столу и не стал заканчивать начатое Лекси. Быстро скрутил один косяк и в совершенном спокойствии повернулся к остальной части группы:

— Кому?

— Мне, — Эйден протянул руку, даже не удосужившись встать с места.

Чарльз не стал ничего отвечать — любезно прошагал через комнату и отдал самокрутку.

— Эйден, может не... — осторожный, едва ли не успокаивающий голос Айка выхватил Кевина из созерцания развернувшейся сцены и вернул в реальность.

Айк и Ноа, похоже, действительно зеркалили друг друга не только маленьким отличием во внешности, но и характером. Айк изо всех сил пытался подражать более ретивому брату, но, если присмотреться, можно было заметить куда меньше дерзости в его жестах и словах.

— Я тебя не спрашивал, — гневно оборвал Эйден, при этом указывая пальцем свободной руки прямо на парня.

— Он... — вступился за брата Ноа, но тут же был заткнут.

— И тебя тоже, — Эйден чиркнул спичкой о коробок и раскурил косяк, все молчали. — Нашлись мне тут воспитатели, за собой следите.

Он сказал это быстро и резко, прожигая взглядом обоих, и с такой уверенностью, будто знал, что братья не будут пререкаться. Чарльз, стоявший рядом, предпочел сделать вид, что ничего не слышал, и пойти обратно.

— Я что, не совсем ясно выразилась? — Акира буквально пылала гневом; пара быстрых шагов к середине комнаты, и вот она уже медленно оглядела всех уперев руки в бока.

— Тише, мамочка, — словоохотливость Эйдена поражала Кевина с каждой фразой всё больше. Тот выпустил струйку густого, крепкого дыма в воздух и по-птичьи наклонил голову. — Мы не ругаемся, так, обычная беседа.

Все напряжённо молчали, застигнутые неловкостью из-за вечеринки, которая зашла не в то русло, и невольно подслушанных семейных разборок.

— Боже, а трава-то хороша, — в звенящей тишине восторженный возглас Чарльза показался Кевину окном, что открыли в очень душной комнате. — Я такую только у себя в Калифорнии мог достать.

Все захихикали, и то, как напряжение покидает стены, испаряясь в сентябрьском воздухе, можно было ощутить чуть ли не кожей. Кевин почувствовал лёгкий толчок в плечо и обернулся. Эйден протягивал ему самокрутку, на расслабленном лице сияла довольная улыбка, слишком беззаботная для всего лишь алкоголя и травки. Кевин поколебался, обуреваемый сомнениями, стоит ли.

— Не ломайся, я же не героин тебе предлагаю, — поддел его Эйден и помахал тлеющим косяком в воздухе. — Считай это трубкой мира.

Кевин всё же принял предложение и тоже сделал глубокую затяжку.

— Аргументы уличной шпаны, — поддел он, в ответ Эйден показал средний палец.

Немного помолчав, Кевин опять заговорил первым:

— Трубкой мира, говоришь, — он задумчиво посмотрел на извивающийся змейкой дымок. — Значит, отзовёшь своих псов?

Эйден хохотнул.

— А надо? По-моему, весело смотреть, как ты от них отбиваешься.

— Найди себе другую жертву, я не обещаю себя контролировать. А то могут быть последствия, — не без злобы и с угрозой в голосе добавил он и протянул самокрутку назад.

— Уже боюсь и бегу сообщать этим двум придуркам, что они в опасности.

Они переглянулись и громко засмеялись, то ли и правда это показалось им весёлым, то ли трава действительно была хороша. Присутствующие оглянулись на них.

— У вас там в натуре охренеть как весело, — согласился Лукас, Чарльз уже тянул ему раскуренный косяк. — Мне пару тяг, для расслабона, — зачем-то пояснил он, хотя, всем, по сути, было без разницы.

— Сейчас и вам станет, не волнуйся, — подначил его Кевин.

— Эй! К слову, нам нужно ближе познакомиться, плюс минус, — Лукас покачал рукой в воздухе подразумевая под знакомством какие-то общие сведения. — Ты, выходит, из Калифорнии, — начал он с Чарльза.

— Ага. ЭлЭй<span class="footnote" id="fn_38466780_2"></span>, — Чарльз качнул головой. — Но у меня много родственников по стране. А ты?

— Нью-Йорк.

Ноа даже присвистнул.

— Не хило, — со странной, почтительной завистью озвучил он.

— Забей, — Лукас выдохнул дым и скривился. — Я из бедного района.

— И тем не менее из Нью-Йорка, — не унимался Ноа, дополнив таким многозначительным тоном, что Лукас будто даже замешкался, устыдившись собственного пессимизма. — Мы из маленького городка в Род-Айленде. Поверь мне, даже бедный район Нью-Йорка всё равно находится в Нью-Йорке.

— Охренеть ты философ, — Эйден похлопал в ладоши, при этом зажимая косяк зубами, выглядел он как рок звезда. — Великая мысль, Ноа. Запиши.

Кевин никак не мог уловить характер отношений между этими тремя. Эйден не стеснялся грубить и язвить близнецам, при этом они не реагировали подобным образом в ответ. Не сказать, что на их лицах был страх перед Эйденом — они будто бы и сами не понимали, какие между ними протягиваются настроения. Едва успел Кевин об этом порассуждать, как Ноа ответил в весьма резком тоне:

— Будто ты всегда был рад жить в нашем захолустье.

Акира уже открыла рот, чтобы, по-видимому, прекратить вечеринку, как и грозилась ранее, Ноа же её опередил:

— Это не разборки, — пояснил он Акире не глядя, но при этом было понятно, что реплика обращена готовой вот-вот взвиться девушке. — Наши отношения в стадии принятия, считай это милой перебранкой супругов.

— Если бы ты был

моей женой, я бы повесился, — сказал Эйден и начал смеяться, как ненормальный, то ли с собственной шутки, то ли с выражения лица Ноа.

Кевина даже передёрнуло от подобной юморески, но кажется, никто этого не заметил.

— Не смешно.

— Лицемер, — уже с серьёзным лицом добавил Эйден.

— Эй, чуваки, может, мы просто выпьем, покурим и познакомимся? — Лукас от нетерпения начал перекатываться с пятки на носок, что при его росте выглядело весьма комично.

— Лукас прав, — судя по выражению лица Акиры и тому, как расслабились её острые плечи, даже она устала слушать перебранки. — Семейные проблемы оставьте для закрытых дверей.

— Ты себя возомнила капитаном? — сорвал злость на неё Ноа.

— Без меня вы тут все перегрызёте друг другу глотки, — Акира вся подобралась, закинула ногу на ногу и начальственно осмотрелась. — Тем более вы у меня в гостях, а я не желаю конфликтов на своей территории.

Вместо вопроса она подняла брови и многозначительно посмотрела на Ноа. Кевин ждал его ответа, но парень упорно молчал. Наверное, решил, что возможность потусоваться важнее сиюминутных выяснений отношений.

— То-то же, — жутко довольная собой, громко резюмировала Акира, и Кевин заметил, как сжалась челюсть Ноа.

— Обожаю смотреть, как с Ноа сбивают спесь, — Эйден сказал это тихо, едва ли услышал кто-то, кроме Кевина, и тот понял, что реплика предназначалась ему.

Было в таком жесте что-то доверительное, приоткрывающее на секунду завесу тайны над личностью Эйдена. Кевин улыбнулся в ответ, откровение разлилось в груди согревающим теплом.

— Вы давно знакомы? — поинтересовался он и забрал остатки косяка.

Уголок губ Эйдена исказился в непонятной, отвращённо-горькой улыбке, как после дольки свежего лимона — вкусного, но дико кислого. Сложно было сказать какие чувства он испытывает к близнецам.

— Мы кузены, — и в голосе столько безысходности, будто вопрос был о чём-то неумолимом, вроде смертельной болезни, пожирающей изнутри. О том, чего не хочется признавать всеми силами, но от этого оно не пропадёт.

— Странно, — Кевин повёл плечом. — Не сказал бы, что вы похожи.

По удивлённому лицу Эйдена он понял, что подобные слова тот слышит не часто.

— Что? — Кевин недоумённо уставился на парня. — По-моему, ни капли общего.

— Мне всю жизнь твердили обратное.

— Нагло врали.

Солнце уже село, и теперь с улицы падал лишь слабый свет фонарей и бледное, безликое серебро луны. В комнате, где они находились, горели маленькие лампочки по периметру, но не главное освещение. Даже в столь слабом, мерцающем и переливчатом, почти интимном свете Кевин смог увидеть, как загорелись глаза Эйдена после его фразы, сказанной, между прочим, совершенно искренне. И он отчего-то почувствовал себя победителем.

— Так вы трое из Северной Каролины, — громко, чтобы привлечь их внимание уточнил Лукас. — Вы не братья? — он пробежал глазами от близнецов к Эйдену. — Похожи чем-то.

Эйдена аж перекосило от недовольства, во взгляде читалось явственное: «Я же говорил».

— Кузены, — подтвердил Ноа.

— И занесло вас аж втроём в такие дебри, — задумчиво резюмировала Акира, в одной её руке уже опять была электронная сигарета, во второй банка пива.

— Это очень занятная история, — с хитрецой, говорящей о том, что ему известно гораздо больше, сообщил Ноа.

Боковым зрением Кевин заметил короткое, но резкое движение, будто Эйден хотел кинуться на Ноа, но передумал.

— Заткнись, — в руке Эйден держал бутылку виски, содержимое плескалось где-то на половине. Выглядело это так, будто ещё немного, и он ударит ей Ноа.

— Похоже, перебранка супругов сейчас перерастёт в убийство на бытовой почве, — Чарльза ситуация веселила, хотя Кевин не находил ни в позе, ни в выражении лица Эйдена ничего шуточного; злость была самая настоящая, искренняя, а оттого слишком напряжённая.

Акира быстро встала, даже едва не уронила банку с алкоголем.

— Ты, — она указала сигаретой на Эйдена, — иди проветри голову. А ты, — она зыркнула на Ноа сведя брови на переносице, — главный провокатор, поэтому должен уйти.

— С хрена ли?! — ощетинился Ноа.

— Ты только и делаешь, что пытаешься задеть. Уходи ты, или уйдут все благодаря тебе.

— Её ты что-то выгонять не торопишься, — он ткнул пальцем в Лекси.

— Она здесь живет, — Акира мотнула головой. — Но если продолжит как ты, тогда вечеринка точно закончится. Уходи.

Последнее слово прозвучало устало настойчиво, Акира в самом деле была готова разогнать всех прочь.

— Это тебе ещё аукнется, — бросил угрозу Ноа и пошёл к выходу, напоследок громко хлопнув дверью в отместку. Все растерянно молчали.

— Я надеялся на более тёплую атмосферу, — с грустью тихо проговорил Лукас.

Эйден, видимо, выжидал пару минут, схватил с подоконника свою пачку Мальборо Ред и угрюмо потопал к двери. Вряд ли он стал подчиняться Акире из страха — вероятнее, ему и правда нужно было остыть. Кевину стало грустно после его ухода и почему-то захотелось пойти следом, догнать, предложить поддержку или выслушать, если нужно, но он себя остановил. Кто знает, какая семейная драма стоит между Ноа и Эйденом, и уж наверняка там не нужны посторонние. Да и вообще, с какой стати ему решать чужие проблемы, если он здесь не за этим? Он не собирался заводить друзей. Точка.

Остаток самокрутки он затушил о подоконник, не сразу сообразив, что не у себя в комнате, выкинул на улицу, наплевав на вероятность быть замеченным, и встал.

— А ты откуда? — Чарльз курил, стоя прямо у стола, и вокруг него висел плотный, конопляный дым.

Кевин буквально нарвался на вопрос, пока шёл за новой банкой пива. Пустую он засунул в пакет, из которого достал покупки.

— Нью-Гемпшир, — он отогнул металлическое колечко, банка издала громкий «пшик».

— О, значит, вы с Лукасом в шаге от дома.

— Я здесь не поэтому, — оскорбился Кевин.

— Тише, vieille branche, — Чарльз даже руки поднял ладонями вверх, будто пытался показать свою открытость. — Это лишь географическое наблюдение.

— Я, кстати, тоже, — влез и буквально, и фигурально в их беседу Лукас.

— Расслабьтесь, — Чарльз протянул ему косяк, — я не выпытываю никаких объяснений, просто светская беседа.

— Ты французские слова вставляешь, чтобы выпендриться? — похоже, травка и алкоголь весьма неплохо отпустили вожжи контроля Кевина.

— Привычка, — Чарльз ответил так открыто и искренне, что ему было невозможно не поверить.

— Вы чё молчите? — Лукас встрепенулся так, будто на него резко обрушилась волна бодрости, и завертел головой, рассматривая поочередно Айка, Лорен и Тайлера. — Тут все друг друга чуть не порешали, а вы чилуете<span class="footnote" id="fn_38466780_3"></span>.

Айк и Тайлер переглянулись, точно молча перебросились фразами, Лорен же выглядела совсем отсутствующей в бо́льшей степени, потому что не удостоила даже взглядом Лукаса, а так и буравила точку где-то в противоположном углу. Бутылка в руке Лорен опустошённая больше, чем на половину намекала на приличное опьянение. Сжатость и мёртвый взгляд не давали точного понимания — они следствие алкоголя или личных переживаний.

— Мы из Орегона, — Лекси ответила за обоих. — Тоже кузины. Наши отцы друг другу братья, — охотно бросилась объяснять, причём тоном, будто и не было никакой ссоры между сёстрами.

— Прям семейное сборище, не иначе, — Кевин сам от себя не ожидал завистливой злобы в тоне. У него не было ни братьев, ни сестёр, даже двоюродных. Только родители, и отношения с ними никак не укладывались в понятие «близкие и хорошие».

— Если у тебя есть кто-то родной, жизнь не будет такой бессмысленной и пугающей, — теперь Лукас совсем не походил на человека выпившего или не дай бог укуренного. Он говорил как взрослый, поучающий детей плохо осознающих всю сложность жизненных перипетий. — И не обязательно кровный родственник, бро.

Последнее слово сдуло весь налёт серьёзности.

— Мне это не нужно, — хмель и травка прилично туманили сознание, а выдержку и того больше усыпляли. — Мне вообще ничего не нужно. Я учиться приехал.

Он прошествовал обратно и взгромоздился на подоконник, чувствуя себя нахохленным воробьём, обдуваемым сырым и порывистым ветром. Ужасно глупым, обиженным жизнью воробьём. Хлопнула дверь — вернулся Эйден, он сел на свое место напротив, так же игнорируя окружающих. Кевин краем глаза осмотрел парня, синяков и ссадин нет — либо они с Ноа не виделись, либо дело обошлось словами. Тишина стала сгущаться в вязкий, липкий туман, неуютный и холодный. Акира точно не таким представляла их знакомство.

— А ты откуда? — Чарльз вернулся в кресло и взял роль направляющего на себя. Он вперился взглядом в Тайлера, который ни слова не проронил, пока все вокруг выясняли отношения.

— Юта, — у Тайлера почему-то забегал взгляд, заметался испуганным зверем, ждущим атаки.

— Я была однажды в Солт-Лейк-Сити, мне понравилось, — дружелюбно и искренне поддержала его Акира.

— Я из Огдена.

— Не была, но наверняка там тоже здорово.

Тайлер опять начал оглядывать присутствующих, похоже, не получил того, чего опасался, и, едва заметно выдохнув, ответил:

— Пожалуй.

Тишина вновь начала давить набитым свинцом одеялом, его с самого начала накинули на всю комнату и теперь тяжесть становилась ощутимой.

— Рен, ты в порядке? — Чарльз из последних сил цеплялся за возможность оживить обстановку и убрать металлический купол над ними прочь.

С запоздалой реакцией она встрепенулась, подняла осоловелые глаза и заморгала.

— Н-н-нет, — её голос был хриплым от долгого молчания. — Я не понимаю, почему я здесь.

Ответ озадачил присутствующих, кто-то нахмурился, кто-то искал ответ в глазах соседа, но не стремился больше взять ситуацию под контроль.

— Мне так прш-и-иво, — язык Лорен заплетался. «Наверное, она не пила в таких количествах до этого», — подумалось Кевину. Она вообще не была похожа на человека, который пьёт вот так, из бутылки, на студенческой вечеринке с травкой и бестолковыми семейными истериками. — Мня-я... тшнит, — последнее слово Лорен произнесла неразборчиво быстро по сравнению с предыдущими, бутылка выпала из её рук и покатилась по бежевому линолеуму, оставляя за собой красные капли, похожие на кровь.

Она, шатаясь и зажимая рот рукой, в странной позе, полусогнувшись вперёд, ринулась в туалет. Затем послышались характерные звуки рвоты.

— Да твою мать, — Лекси спрятала лицо в ладонях, пробубнив эти слова куда-то в них же.

— Вечеринка окончена, парни, — Акира положила руку на спину Лекси в утешительной поддержке, второй она сделала жест, будто отгоняла назойливую муху; банка пива стояла на подлокотнике в опасной близости, и Кевин подумал, что к вину сейчас присоединится и она.

— Мда уж, — Лукас громко хлопнул себя по коленям и поднялся. — Может, в следующий раз будет лучше.

Парни потянулись к выходу, стараясь не смотреть в сторону уборной, где пряталась Лорен. Как только за вышедшим последним Тайлером хлопнула дверь, Лукас задумчиво почесал подбородок и высказал в пространство тихое не то предположение, не то просто мысль:

— Можно продолжить у нас, но я не улавливаю в ваших глазах огня, — попытался поймать внимание хоть кого-то, но безуспешно; собеседникам резко стали интересны стены и наклейки на соседних дверях.

— Я пойду, — быстрее всех отреагировал Тайлер. — Если будете собираться, сильно не шумите. — Он резво пошел в сторону их комнаты, опять не ожидая ответов.

У Кевина всё сильнее складывалось впечатление, что их группе не построить теплых и близких отношений. Все слишком уж сами по себе, варятся в котле личных переживаний, к тому же он сам здесь не для крепкой дружбы или тесных связей. Велика вероятность, что и остальные такого же мнения.

— Я тоже, завтра с утра занятия, — хоть Кевин и не чувствовал себя уставшим, да и время было детское по сути, он предпочёл не портить этот вечер окончательно.

— Тогда до завтра, — Лукас даже не стал узнавать мнение Айка, Эйдена и Чарльза, и в этом была определённая логика. Он кивнул им троим из вежливости или, может, пытался держать лицо.

Эйден и Айк вместе пошли к себе, не дожидаясь Кевина, но уже рядом с комнатой Эйден так и продолжил идти прямо в сторону крыши, как можно было догадаться. Айк, в отличие от Ноа, не стал к нему лезть и молча скрылся за дверью. Кевин решил тоже перекурить, воспользовавшись моментом. Эйден сразу понял, что следом кто-то идёт, и резко обернулся, будто чуял приближение опасного зверя.

— Чего тебе?

— Курить хочу.

Эйден остановился спиной к двери на крышу, в пальцах правой руки он крутил незажжённую сигарету.

— Найди другое место, — Эйден странно сжался и начал дёргать носком ботинка.

— Сегодня утром тебя ничего не смущало, — Кевин скрестил руки на груди. — И ещё полчаса назад тебя моя компания не напрягала.

— Теперь напрягает, — Эйден сделал шаг назад. — Поболтать под алкоголь и травку не значит ничего.

— А я и не в друзья тебе набиваюсь, хочу покурить.

— А я никого не хочу видеть, — ещё шаг.

— Крыша общая, — Кевин хоть и настаивал, но сам с места не двигался. Было в поведении, дёрганых движениях Эйдена что-то странное; будто он противился не из банального чувства вредности, а за этим скрывалось нечто большее.

— Когда ключи себе найдешь, тогда и станет общей, — Эйден пошатнулся, развернулся на пятках и почти бегом ушёл наверх.

***Металлическая дверь оглушительно хлопнула за спиной; Эйден опёрся на неё лопатками, дыхание сбилось после смешного количества ступенек наверх, сердце плясало где-то в глотке, душило и мешало сделать полноценный вдох. Пульс, стучащий в висках и на шее, напоминал чёткий ритм барабанов. Эйден хотел дойти до своего места на краю крыши, но ноги отчаянно сопротивлялись, заплетались, ощущение будто и не ноги вовсе, а первобытные щупальца странного существа, не приспособленного к суше. Пришлось облокотиться на выступающий короб вентиляционной шахты, а затем Эйден и вовсе сполз вниз, уселся на холодный бетон и сжал голову руками.

Отходняки были самой ужасной частью дня. Вечером, после стимуляторов состояние Не_Я становилось особенно ярким. Хлёстким кнутом, мокрыми розгами, удушающей грубой петлёй. Каждый раз оно будто ужесточалось, становилось густеющей смолой на переплетениях нервных волокон. Оно кутало их в прочный, но гибкий кокон и заставляло спазмически пульсировать. Больно. Все мышцы скручивались узлами, глубоко за солнечным сплетением собирался ком желчи, к горлу подступала тошнота. Тело начинало отчуждаться, вот руки уже не его, чьи-то трясущиеся пальцы раскрошили сигарету, табак разлетелся в стороны, зацепился за одежду, бумага смялась, изорвалась и унеслась, выдернутая порывом ветра. Ноги увеличились в размерах, несуразно огромные на ледяном бетоне по сравнению с руками. Эйден видел как тот, кто сидит сейчас на крыше, дрожит от тревоги и страха, как грудь быстро вздымается от судорожных вздохов, при этом всё тело — каменный монолит. Ему отчаянно хотелось помочь этому человеку, заверить, что всё будет хорошо, что всё пройдёт, что он здесь, рядом… Но изо рта не выходило ни звука. Теперь Эйден был молчаливым свидетелем чёрно-белой сцены чужого бессилия. Мир без красок, с помехами как на старом телевизоре, далёкий, нереальный.

Нужно встать, нужно вернуться к себе, вскарабкаться по отвесному склону, переборов силу притяжения. Эйден понял, что человек на бетоне с трудом поднялся, едва держась на трясущихся ногах, поплёлся к двери, сгорбившись точно зомби. Пять ступенек и коридор, все расплывалось и двоилось. Этот кто-то буквально вломился в блок, взгляды братьев прилипли к нему, но человеку глубоко плевать. Он завалился в ванную, запер дверь и дышал, дышал тяжело, как после бега. Эйден понятия не имел, откуда этот некто знает его тайное место, да ещё так хорошо, что моментально достал из углубления у задней стенки раковины маленький пакетик, обычно приклеенный туда изолентой для надёжности. Содержимое известно Эйдену и человеку, кажется, тоже: плоские крепкие лезвия, бинт, антисептические салфетки, ватные тампоны. Набор для выживания — так прозвал его Эйден. Человек закатал рукава.

Кто-то постучал в дверь, скромно, едва слышно — особенно через толщу нереальности. Человек на полу возле душа уцепился за бортик одной рукой, чтобы не рухнуть и не скрючиться окончательно на холодных плитах. За дверью велись приглушённые разговоры, волнующие человека сейчас даже меньше, чем никак. Он с трудом управился с пакетом, едва не рассыпал содержимое, и Эйден отругал его про себя. К чему такая спешка? От нетерпения и паники человек будто трансформировался в маленькое, хорькообразное существо, сжавшееся на ледяной глади плитки, боящееся и при этом агрессивное, готовое дать отпор, если будет нужно, настроенное вырвать свою жизнь из лап шакалов. Лезвие, зажатое между белеющих пальцев, прислонилось к коже левой руки; два вдоха, и оно вошло в кожу с поразительной лёгкостью, как если бы это был мягкий воск свечи. Эйден подошёл ближе, наклонился над рукой, осмотрел лезвие, всё так же воткнутое в плоть.

— Смелее, — нашептал он человеку. — Хорошее начало.

Тот плавно вытащил лезвие, раздвинул гладкие края раны — кровь медленно просочилась наверх, заполнила порез и потекла по бледной коже. Капля за каплей срывалась вниз на белёсо-жёлтую от света поверхность душевой кабины. Человек расслабился, задышал ровнее.

— Вот так, — утешительно ободрил Эйден. — Вот так, — сказал он уже самому себе, сидящему с лезвием.

Человек исчез, испарился, растворился, отдал захваченное место Эйдену, который чувствовал, как тело постепенно возвращалось в его власть. Голоса за дверью стали громче, новый стук оказался более сильным.

— Эй! Что там с тобой такое? — это точно были не братья, некто другой, но плевать он хотел на попытки вспомнить кто, и как зовут обладателя голоса. Сейчас у него есть куда более важные и приятные дела.

— Отвали, я занят, — голос всё ещё был чужим и безжизненным.

Нужно добавить красок, Эйден даже знал цвет. Голоса за дверью бубнили, спорили, возмущались. Он погрузил лезвие в кожу, между двумя старыми шрамами; чуть глубже первого надреза, сделанного человеком, но довольно безопасно. Теперь он начал ощущать свои ноги, кончики пальцев, затёкшие икры, покалывание в бёдрах. А боль — патока, сладкий сироп на нервы, прочная нить, мостик из блестящих лезвий к собственному «Я».

— У тебя точно всё нормально? — это был надоедливый своей человечностью Айк; Эйден различал их по интонациям голоса.

— Я же сказал отвалить!

Лезвие покинуло надрез, вторая струйка крови расчертила бугристую от шрамов кожу, вид крови цвета гранатового сока завораживал, возвращал к чувствительности спину и плечи — стало ясно, что поза, в которой он сидел, жутко неудобна. Вспышки боли, похожие на удары тока, подёргивали руку, но как же чертовски приятно было снова чувствовать своё тело.

Дурацкий галдеж по другую сторону стены не думал прекращаться — Эйдену было плевать. Реальность, боль реальности мало-помалу подкидывали информацию.

Кевин, соседа зовут Кевин.

Они в Университете Человеческих Возможностей на самой престижной и опасной специальности. А как он тут очутился.... Эйдена пробрал смех, которым он подавился в совершенно глупом порыве. Мелькающая череда событий, дней и лиц, жирные чёрные строчки бланка, синяя ручка, размашистый почерк и строчки «Психических отклонений не выявлено. К учёбе на факультете ЭСиН годен». Снова надрез и снова задушенный смех, какой абсурд. Мир дёрнулся серыми помехами, пришлось перейти ко второй руке, поискать места между старыми порезами, нанести свежий узор.

Эйден провёл в ванной неприлично много времени для места общего пользования, но ему нужно было вернуться в себя. Закончив, он обработал руки, смыл кровь, одёрнул рукава, спрятал набор, постоял, глядя на себя в зеркало, рассматривая измождённое лицо и синяки под глазами. Голова немного кружилась — похоже, порезы были глубже, чем показалось сначала, и крови ушло много. Он отпер дверь и вышел. Из общей комнаты мгновенно вылетели все трое, толкаясь в дверном проёме с грозными лицами.

— Эйден, — голос Ноа строгий как у родителя. — Что случилось? Что ты там делал?

Кевин молча и бесцеремонно обошёл его, заглянул в покинутую комнатушку. Нет, следов он там не найдет — Эйден умеет убирать за собой любые признаки Не_Я.

— Душ принимал, — ложь очевидна всем, но ему без разницы.

Он стянул ботинки, кинул в сторону двери со всем остервенением, на которое был сейчас способен. Эйден слышал и чувствовал, как трое следовали по пятам, приглядывались, прислушивались, вынюхивали. Хорошо, что он предусмотрительно носил порцию вечерних таблеток с собой — не придётся выгонять свидетелей ради того, чтобы залезть в тайник. Он вынул пузырёк из кармана — утром розовые стимуляторы, вечером голубые транквилизаторы. Без такой схемы он не сможет существовать, ходить, курить, спать, дышать, даже иногда есть. Эйден кинул таблетку на язык, схватил пластиковую бутылку со стола — газировка внутри отвратительно тёплая, но во рту так сухо, что он точно скорее подавился бы, чем проглотил дозу. Упав спиной на кровать, Эйден закрыл глаза в ожидании эффекта, полностью игнорируя взгляды и перешёптывания соседей.

Ему хорошо: вернулось тело, вернулась реальность, пусть и ненадолго — а через несколько минут станет ещё лучше.