Часть 2 (2/2)

Хэви чуть не подавился глотком чая, который он только что сделал. Он чуть не рассмеялся и был вынужден сдержать смех, закашлявшись. Он не ожидал, что мать Медика скажет что-то подобное, но он должен был догадаться, что доктор откуда-то унаследовал это поведение. Медик похлопывает Хэви по спине, помогая ему прочистить горло, но не останавливает поток шуток.

— Как Бог мог послать тебе гея? — спросил он сквозь сардоническую ухмылку, глядя на Мутти. — Разве это не противоречие?

Мутти на секунду задумалась, что на это сказать. Её увлекали эти игривые споры. Они заставляли её мозг работать на все сто процентов, чтобы придумать объяснение всему тому, во что она верила. Не всё написано в книгах о религии, поэтому приходилось выкручиваться. Она улыбнулась и покачала головой.

— В наказание за мои грехи.

Медик полушутя-полураздражённо вздыхает и закатывает глаза.

— О, конечно, как же я сам не догадался, — саркастически ворчит доктор.

Хэви прочистил горло, пытаясь заставить себя перестать кашлять, но потерпел неудачу. Услышав дерзкий, саркастический ответ Медика, он рассмеялся опять. Подшучивание между матерью и сыном было забавным. Он задавался вопросом, как долго они смогут продолжать это. Но для Миши было больше всего забавно видеть, как Доктор теряет свой спокойный, хладнокровный и собранный вид таким образом.

— И всё же, когда? — спросила Марго настойчиво и почти умоляюще.

— Мутти, ты собралась выесть мне мозг игольным ушком? — мистер Людвиг упорно уходит от ответа. Похоже, упрямство у него мамино.

— Я вижу, что доктор не разделяет моих чувств, — заметил Михаил с лёгкой усмешкой, наблюдая за реакцией Медика. И за этой усмешкой скрывалось беспокойство, клубок тревожных мыслей роился у мужчины в голове. — «У нас что, всё не всерьёз? Конечно, он просто играет с моими чувствами. И с телом тоже. Точно, завтра он разлюбит меня и найдёт кого-то другого. Знаю, звучит, как бред… Кто ещё будет согласен терпеть этого гремлина? А что если он вообще не ищет долгосрочных отношений? Что если он меня обманул?»

Медик бросил на Хэви мимолётный и разочарованный взгляд, ведь для него такие слова показались… Обидными? Это было нелегко признать, потому что обида — это смесь злости и бессилия. Никто не любит ощущать бессилие, а Медик — особенно, ведь он считал себя почти всемогущим. Мистер Людвиг мог воскресить покойника, но не мог повлиять на мнение близких ему людей. Надо сказать, что его расстроило, что Миша его не поддержал. Для кого-то это мелочь, но доктор определённо не привык к этому, потому что Хэви всегда ему поддакивал, и было непонятно, почему в стремлении не связываться узами брака он его не поддержал. Тем более, у доктора были свои причины ненавидеть идею брака.

— Миша, я так рада, что ты за ним присматриваешь! — с облегчением в сердце вздыхает Мутти. — За него стоило помолиться. Так какие у тебя планы?

— А как насчёт спросить, какие у меня планы? — вопросил Людвиг с ноткой возмущения. — А то выходит, что без меня меня женили.

Хэви не против быть женатым, честно говоря. Если бы ему дали шанс, он бы с радостью женился на этом немецком докторе. Или вышел замуж, как угодно. Возможно, прямо здесь и сейчас. Конечно, в обществе принято, что женится через неделю после того как вы вступили в отношения довольно безрассудно, но Медик и Хэви знакомы и близки уже долгие годы. Михаил даже мог с уверенностью сказать, что доктор знал о нём такие вещи, которые о нём родная мать не знает и которые он бы предпочёл унести с собой в могилу. Кстати говоря, о могиле… Они, вообще-то, оба не молодеют. Миша ощущал это особенно остро, поэтому ему меньше всего хотелось ждать каких-то знаков свыше о том, что уже пора бы и пожениться. Он уже был уверен, что хочет провести с Медиком остаток жизни, и возможно даже бы взял себе фамилию Людвиг, настолько была сильна его привязанность. Интересно, если бы доктор сейчас слышал Мишины мысли, он бы продолжил дуться?

— О, у меня нет никаких собственных планов. Просто пытаюсь жить одним днем. И проводить время с моим доктором, — Михаил произнёс это с теплотой, подарив Медику понимающую ухмылку. Старушка ему казалась милой, и она, вероятно, имела добрые намерения, когда дело касалось ее сына, но Медик, кажется, не хотел этого слышать.

— Сынок… Я просто не хочу, чтобы ты остался на обочине жизни, — Мутти, как и её сын, тоже была огорчена. Она, в принципе, ожидала такой реакции, ведь эта тема поднималась уже не раз, но ей изо всех сил хотелось причинить своему сыну добро, ведь так ей будет спокойнее доживать остатки своих дней.

— Я знаю, — Медик ответил несколько холодно. Он прекрасно это понимал, что мама не хочет его специально огорчить, но всё же хотел остаться при своём мнении. — Но никакая бумажка не застрахует меня от такого развития событий, Мутти. Тогда получается, что нет смысла в браке. Мы уже много раз это обсуждали.

Хэви наблюдает за их диалогом и, несмотря на все свои опасения, понимает позицию возлюбленного. Наверное, доктору уже много лет капают на мозги этой темой, и он слишком устал это обсуждать. Тем более, возможно, вся эта тема с браком просто травматичная для него, ведь вопрос об отце остаётся открытым, да и о его прошлых отношениях тоже. Кроме того, логично, что жениться ради того, чтобы порадовать маму — это то, что сделал бы «хороший мальчик», читай как «удобный». Таким ощущал себя сам Хэви. А Медик никогда не был удобным, он всегда всё делал по-своему. Это, пожалуй, то, что Михаил полюбил в нём когда-то — умение противостоять авторитету, способность сказать «нет» и стремление отстаивать свою точку зрения до победного.

— Я понимаю, почему он так думает, мэм, — он говорил спокойно, а потом посмотрел на Медика, будто выискивая в нём утешение и подтверждение, что его переживания напрасны. — Хотя, мне любопытно, Доктор… У вас есть какие-нибудь планы на будущее?

Медик начал разглагольствовать о своих планах, бурно жестикулируя.

— Хм, дайте подумать, — доктор задумчиво потер подбородок и улыбнулся, радуясь, что его об этом спросили. — Ну, я думаю, что хочу провести исследование прямохождения. С ним связано много проблем, например, больная спина или болезненные роды у женщин. Я хочу подумать, что можно с этим сделать. Возможно, операция на тазовой области могла бы помочь со второй проблемой, но неясно, как она повлияет на прямохождение. Что касается спины, я думаю, что дополнительная пара конечностей нам не помешает, чтобы решить эту проблему. О, а ещё…!

И в этих планах Медик ни разу не упомянул Хэви, он все еще говорил о своих экспериментах… Но он говорил об этом совершенно безмятежно, даже не догадываясь, что что-то не так. Хэви был искренне заинтересован. Он едва понимал половину того, что говорил Медик, но всегда было умилительно смотреть, как доктор разглагольствует о своей работе. Хотя тот факт, что он ни разу не упомянул его, немного беспокоил. Док вообще не включил его ни в один из своих планов? Это больно. Даже не так, это неприемлемо. Миша хотел уважать границы своего партнёра, но внутри начало разгораться разочарование. Он смотрит на возлюбленного и тяжело дышит, стараясь подавить злость и деструктивные мысли. «Нет, ты не уйдёшь отсюда без кольца на пальце». Ужасная мысль, даже насильственная, поэтому Пулемётчик молчал и просто пытался обдумать, как ему дальше с этим быть, ведь у него план был чёткий и уверенный план на будущее: он несёт Медика в ЗАГС на руках, берёт его фамилию в знак своей преданности ему, подписывает всё, что нужно, ставит печать в паспорте, а свидетельство о браке вывешивает на стену в их общем доме/квартире. И когда к ним будут приходить гости, Миша будет показывать на этот документ и говорить: «Видите это? Это подтверждение того, что этот немец принадлежит мне целиком и полностью». И пока его муж готовит на кухне борщ из абортышей, Миша будет готов несколько часов распинаться о том, как они встретились, что ему больше нравится в его возлюбленном, и что они принадлежат друг другу до последней частицы, а по ночам они вытворяют такое, что бесам в аду и не снилось. Похотливая мысль пронеслась в голове как скорый поезд: о том, как немецкий доктор нависает над ним, одаривает его хищной ухмылкой, облизывает подсохшие губы и захватывает своим соблазнительным ртом… Михаил мысленно дал себе пощёчину. Срамота какая! Стыдно должно быть о таком думать, особенно в ситуации, в которой он сейчас. Не время пускать слюни, ведь тревога напоминала: он может лишиться перспективы реализовать все эти фантазии с минуты на минуту.

Мутти замечает беспокойство Пулемётчика по лёгкому движению левой брови. Она тихо кашляет в кулак и прерывает пламенную речь доктора.

— Эм… Я думаю, он спрашивал тебя о планах на личную жизнь, а не об экспериментах, — Марго неловко добавляет, понимая, что, вероятно, может случайно спровоцировать конфликт.

Медик тут же остановился и посмотрел на Мишу, совершенно сбитый с толку. Док никогда не был эмпатом, так что если бы Мутти не остановила его, он бы продолжил говорить об экспериментах, даже не понимая, что Хэви может быть неприятно. Людвиг отвел взгляд и не смог ответить. Он не знал, какие у него планы на личную жизнь, он не умел их строить, люди были ему важны в основном для экспериментов и чтобы ходили рядом и поддакивали. Как вообще можно строить планы на жизнь с кем-то, кто является автономным существом, и в какой-то момент может решить, мол, прости, мы больше не пара, и все твои планы коту под хвост. Чтобы строить планы на жизнь с кем-то, нужно с этим человеком разговаривать о планах, но ни Хэви, ни Медик не славились своими навыками коммуникации. Один молчит до последнего, пока совсем не прижмёт, а второй понимает только язык логики, агрессии и эротики. Как эти двое могут вместе что-то построить? Исходя из этих размышлений, Медик не понимал, как вообще должны выглядеть их планы на жизнь. Хорошо, они вместе работают. А сегодня ночью будут вместе спать. Бракосочетание у них не намечается. Как будто бы, кроме места сна и статуса их отношений ничего кардинально не меняется. Разве что, лет через 10-20 они могли бы выйти на пенсию и спокойно доживать свои дни в каком-нибудь домишке на отшибе, но это ещё будет нескоро, и неизвестно, будет ли способен Хэви терпеть этого гремлина лет 10-20…

Хэви взглянул на Мутти, одарив ее легкой улыбкой благодарности. Он снова переключил свое внимание на Медика, ощущая небольшой узел в животе. Он почувствовал странную… боль печали, когда Медик ничего не сказал. Это было разочарование. Как будто у Медика не было для него определенного плана после этого… Михаил немного расстроился из-за того, что доктор, казалось, не был уверен во всем. Он тоже молчал некоторое время, просто наблюдая за Медиком, пока тот пытался думать. Пулемётчик не собирался торопить его, но в то же время… Маленькая часть его все еще чувствовала боль. Он задавался вопросом, видит ли Медик в нем только любовника, а не будущего супруга. Уже и неизвестно, что думать. Своим молчанием Людвиг оставлял Михаилу такой огромный простор для интерпретации, что можно было написать книгу мрачнее всей русской классической литературы, вместе взятой.

Поняв, что пахнет жареным, Маргарета встаёт из-за стола и решает оставить этих двоих наедине. Они должны поговорить. Мать не смогла донести то, что хотела. Может, у Миши получится…?

— А я пойду… и полью огурцы… — и она выходит из кухни.

— «Старая ведьма», — не могло не пронестись в голове у Медика: ему казалось, что он злился на мать, но его злило собственное бессилие. — «Сама заварила эту кашу, а мне теперь расхлёбывать! У нас же было всё хорошо, пока она об этом не заговорила»! — мужчина вздыхает разочарованно, довольно быстро отойдя от эмоций. — «Нет, она права. Если игнорировать перелом, он срастётся черт-те как, потом придётся заново ломать… Если у нас есть в отношениях такой перелом, нам надо придумать, как наложить на него гипс. На словах звучит просто, а на деле…»

Пулемётчик наблюдает за ним, и может практически визуализировать эмоции доктора, ведь он был так мрачен, что казалось, будто бы над ним нависла туча, с каждой минутой она становилась всё больше и темнее. Бедняга… Наверное, он тоже загнан в тупик и не знает, как ему выразить свои переживания. Чтобы хоть как-то его утешить, Миша наклонился немного и погладил доктора по спине, чувствуя плотную ткань халата под массивной ладонью. Так как Медик был слишком поглощён размышлениями, неожиданное прикосновение заставило его вздрогнуть, и волна мурашек прошлась по телу. Только прикосновение вырвало Медика из его собственного астрала. Его мысли и рационализм разбились о чистые нефильтрованные эмоции и разлетелись на куски. У него просто не было больше ресурсов думать об этом, он просто хотел схватить Хэви за воротник и потребовать, чтобы тот взял его прямо сейчас, но это было бы слишком. Полностью потерявшись в своих мыслях, Медик растерянно спрашивает и щебечет как можно невиннее, пытаясь выйти сухим из этого конфликта.

— Да, Мишенька, что случилось? — он нелепо улыбнулся, глядя исподлобья.

Мишенька? Его так сто лет никто не называл. И что это за вопрос? Что случилось? Если б он только был в состоянии объяснить сам себе… Он старался сохранять спокойствие, когда задавал вопрос, хотя и не хотел, чтобы Медик знал, что он что-то чувствует по поводу предыдущего ответа… или его отсутствия.

— Ты… хочешь будущего со мной? — Хэви спросил вполголоса и осторожно, чувствуя, будто он требует слишком многого, и ему никто ничего не обязан, и вообще, как он посмел просить о чём-то таком.

— Конечно, да! Почему ты спрашиваешь? — Медик ответил с удивлением, как будто ответ был совершенно очевиден. Выглядит так, будто он совсем забыл, о чем они говорили ранее, но на самом деле он просто не понимал взаимосвязи: то, что он не хочет брака, не означает, что он не хочет с ним будущего.

Хэви почувствовал небольшое облегчение, но этот узел в его животе не исчез полностью. У него просто было чувство, что Медик говорит неправду. Тихий, параноидальный голос в его голове говорил ему, что Медик сказал это только для того, чтобы съехать с темы. Единственная проблема была в том, что Михаил тоже не любил начинать конфликт, но и оставаться в подвешенном состоянии тоже не хотелось. Он чувствовал себя противоречивым, но решил настоять на ответе.

— Ну… что ты думаешь о браке? — его вопрос был спокоен, но в нем чувствовалась некоторая неуверенность.

Эх, путь отступления не прокатил. «Ну что тебе нужно, ну что ты пристал?» — ворчит Медик про себя. Озвучивать это он, конечно, не стал. Ему и в голову не пришло, что для Хэви это может быть важно и для него это не просто бумажка, а подтверждение серьёзности намерений партнёра. Тем не менее, это не то, из-за чего стоит устраивать скандал, поэтому Людвиг постарался максимально спокойно выразить свою позицию, хоть и не забыл приправить дозой манипуляций. Это не так плохо, все люди манипулируют, только кто-то делает это более осознанно.

— Так ты мне не доверяешь? Чтобы поверить в искренность моих чувств, тебе нужна какая-то дурацкая бумажка? — Медик спросил это совсем тихо, немного нахмурившись и поджав губы с досадой. Он просто надеялся, что выглядит достаточно расстроенным. После он отвёл взгляд и добавил уже чуть более расслабленно, так как в ход пошла холодная логика. — И потом… А если чувства угаснут? Если мы просто расстанемся, это будет больно, но терпимее развода, потому что при разводе помимо эмоционального шока мы будем возиться с бумагами. Мне бы этого не хотелось. Я не могу гарантировать тебе вечную любовь, поэтому мысль о браке кажется мне… Просто чем-то отягощающим.

Хэви чувствовал себя немного виноватым и опустил глаза, когда говорил. Манипуляция сработала, однако, это не заставило его отступить. Не сейчас.

— Я просто… Я хочу определенности. Что-то, что покажет, что ты предан мне. Мне нравится идея брака, вот и все… Я просто не хочу оставаться в неопределенности. Это неправильно с моей стороны? — Он не хотел спорить, но его немного смутило немедленное отрицание Медика. Он не мог не спросить себя, действительно ли Медик любил его или… просто нравился ему. В конце концов, это был бы не первый раз, когда кто-то его использовал, хотя он не упомянул последнюю часть, это будет неуместно и будет выглядеть как давление на жалость.

Медик вздохнул. Он же знал, во что ввязывается. Конечно, он не чувствовал себя виноватым, но он неосознанно перекладывал ответственность на себя. Он думал, что не должен был вступать в отношения с человеком, которого заботят такие эмоции, чей мозг работает совершенно иначе, чем его… Но в то же время эти отношения давали ему много комфорта и удовлетворяли некоторые его потребности, поэтому он не хотел бы их терять.

— Я не думаю, что в этом случае есть какое-то «правильно», — немец откинулся на спинку стула и закинул одну ногу на другую, стараясь говорить небрежно, но убедительно. — Я просто не понимаю, как свидетельство о браке кардинально изменит наши отношения? Как будто ничего, просто будет эта бумажка и кольца на пальцах.

Хэви не мог отрицать, что некоторые вещи, которые говорил Медик, имели смысл. Он понимал свою потребность в определенности, но он также не мог отрицать то, что сказал оппонент.

— Брак — это обещание. Для меня он имеет значение. Это способ показать, что… наши отношения — это больше, чем просто что-то краткосрочное. Я хочу чего-то более серьезного… чего-то, за что я могу держаться… — Он пытался объяснить, но в глубине души сомневался, чувствовал ли Медик то же самое. Мог ли Доктор действительно дать ему эту уверенность или нет? Было больно даже думать об этом.

— Но как я могу обещать что-то подобное? — спросил Медик, сбитый с толку и немного… беспомощный. Он ненавидел это чувство. У него всё меньше и меньше аргументов, но он пока не отступает. — Я не хочу давать обещаний, которые не смогу выполнить, потому что если в какой-то момент мы решим расстаться, это будет означать, что я нарушу свое обещание и только больше тебя расстрою. Разве не так?

Михаил почувствовал укол боли от этого простого вопроса. Так Медик действительно не смог дать обещание обязательств? Ну… это было больно.

— Полагаю, это справедливое замечание. Хотя не могу отрицать, что это не то, на что я надеялся… — Он сказал тихо. Его рука держала руку Медика, хотя она была слегка ослаблена. Он отвел взгляд, не уверенный, что сказать дальше.

Медику сразу стало очевидно, что он задел чувства партнёра, так как Миша озвучил обиду практически напрямую. Это было не то, что Людвиг хотел, это точно. Но он также не знал, как это исправить. Прогнуться? Это тоже не то, что нравилось Медику, он не был гибким. Он хотел сказать: «Я же говорил тебе, что ты не должен связываться со мной». Но… Что изменят эти слова? Что сделано, того не воротишь. Но что ему теперь делать?

— Миша! Пожалуйста, не смотри на меня такими грустными глазами! — Медик попытался разозлиться, но на деле это звучало как мольба.

Хэви пытался подавить свои чувства. Он не знал, что сказать. Медик не был заинтересован в браке, и это не помогало с растущими сомнениями в его уме, когда он задавался вопросом, действительно ли Медик был предан ему. Он не мог не посмотреть в сторону, в его глазах было разочарование и печаль. Мужчина вздохнул, когда его окликнули, оглядываясь на любимого с более мягким выражением. Он не хотел поднимать шум из-за этого. Он слишком заботился о Докторе. Его рука нежно сжала руку Медика.

— Все в порядке, мой голубчик. Это не важно, — он едва заметно покачал головой, с горечью отказываясь от идеи когда-нибудь быть в браке, ведь эта мечта только что разбилась на осколки.

Но Медик почувствовал эту горечь в голосе Хэви. Черт, стало только хуже! Это начало вызывать у доктора отчаяние: он считал себя очень умным, гением высшего разряда, но задачи на эмоциональный интеллект он всегда проваливал. По ощущениям было похоже на хождение босыми ногами по скорлупе или на попытку унести в руках огромную башню из стеклянным тарелок. «Nein, nein, nein, nein, nein!» — панически повторялось в голове у Медика, словно заевшая пластинка. Он и не думал, что этот высокий крепкий мужчина настолько раним на самом деле…

— Но ты пойми, Миша! — Доктор, волнуясь, начал оправдываться. От нервов у него вспотели ладони. — Я не могу ручаться за свои чувства спустя много лет, я могу сказать только то, что чувствую сейчас! И сейчас я одержим тобой, пойми!

Мишин взгляд, казалось, смягчился еще больше, когда Медик начал оправдываться и объясняться. Услышав, как он пытается защитить себя, и его признание, что он одержим им, Михаил не мог не усмехнуться и нежно поцеловал руку Медика, все еще держа ее, пока говорил.

— Я знаю, голубчик мой. Я… Я понимаю, — он прошептал. Хотя его сердце немного успокоилось, узел в животе все еще оставался. Принять то, что его мечта никогда не сбудется, было всё же очень тяжело.

Медик был незнаком с сочувствием, но он чувствовал беспокойство. Он не хотел оставлять этот вопрос открытым, а своего возлюбленного в состоянии неопределённости. Это ведь значит, что он избежал конфликта сейчас, но эта трещина в отношениях может стать больше, и потом это будет ещё больше проблем в будущем. Если Миша в нём не уверен, он не будет в этих отношениях чувствовать себя комфортно, разорвёт эти отношения, и тем самым Медик лишится своей доли комфорта. Получается, пытаясь избежать этого конфликта, Людвиг сам себе вставил палки в колёса. Медик даже почувствовал некоторую злость на себя. Неужели ему было так трудно подписать пару бумаг ради дорогого ему человека? Он хлопнул по столу в бессильной ярости, злясь на себя.

— Что я делаю?! Я подписал контракт на продажу души дьяволу, но я не могу подписать контракт на продажу своей задницы любимому человеку?! Чушь! — выпалил док на эмоциях.

Глаза Михаила заметно округлились, но он решил не придавать этому заявлению большого значения. Он вообще во всё это мракобесие не верил, партия запрещает. Кроме того, даже если это правда, Миша этого, как минимум, ожидал. Он собирался заговорить, чтобы попытаться утешить Медика, но быстро заткнулся, когда тот хлопнул по столу и выругался. Это было довольно удивительно, хотя он не мог не почувствовать себя немного счастливым от того, что сказал Медик. Пока что рано радоваться, так что Пулемётчик изо всех сил старался оставаться стоическим. Доктор опустил взгляд и попытался постепенно успокоиться.

— Я не знаю, о чем ты там себе думаешь… — Медик выдохнул с облегчением, выпуская пар, но всё ещё хмурый. — Но я думаю, что иногда стоит идти на уступки… Даже если я этого не понимаю. Так обычно поступают люди в отношениях? — но потом он добавляет несколько раздражённо, чтобы сохранить хоть капельку своих обычных гордости и упрямства. — Но не жди, что я сразу прыгну к тебе на руки и завизжу «Oh mein Gott, ja, ja, возьми меня в мужья, вези меня в ЗАГС прям щас»! — последние слова были сказаны писклявым голосом, пародируя реакцию персонажей-девушек из популярных ромкомов на предложение руки и сердца.

В этот момент, конечно, Пулемётчик не смог подавить улыбку и ему пришлось напрячь все мышцы рта, чтобы не рассмеяться в голос. Это серьёзный разговор, в конце концов, не ржать! Хотя было тяжело отрицать, что у Медика отлично получалось дурачиться. Хэви не мог не почувствовать внезапную волну облегчения. У него сердце чуть не упало, когда Медик согласился, что он попробует. Рука гиганта нежно сжимала руку возлюбленного, и на его лице расплылась легкая улыбка. Он сдерживал свои эмоции, как мог, его взгляд смягчался, когда он говорил.

— Да. Пары часто идут на компромиссы друг с другом, — произнёс Михаил с нежной улыбкой, чувствуя радость в том числе от того, что он будет как бы проводником к чему-то новому для доктора. Тем не менее, он не хочет заставлять его, поэтому добавляет, — Но ты не обязан делать то, что тебе некомфортно. Не иди на уступки ради меня, если чувствуешь себя вынужденным.

— Nein! Это было бы неразумно! — Людвиг настойчиво повысил голос, чувствуя лёгкое раздражение от того, что Мише вообще пришла в голову такая идея. Заставить Медика сделать что-то, что он не хочет, так ещё и не для себя, а для других? Очень смешно. — Если брак ничего не изменит в нашей жизни, кроме наличия этого документа, то почему я должен от него отказываться? Если тебе нужен документ, подтверждающий серьезность моих намерений, то мне это не составит труда. Ведь если ты переживаешь, что я неискренне намерен остаться с тобой, это может отразиться на твоём здоровье и преждевременной смерти, а я бы этого не хотел не только как врач, но и как твой партнер! И если ты в какой-то момент захочешь развестись, потом не ной и не говори, что я не предупреждал тебя.

Хэви был тронут странными, но заботливыми словами Медика. Его сердце успокоилось, когда Медик объяснил причины своей внезапной перемены. Мужчина не мог сдержать широкую улыбку, расплывшуюся на его лице, его рука ещё более нежно сжимала руку Медика.

— …Ты согласен выйти за меня замуж? — он спросил, все еще оставляя небольшое чувство сомнения, хотя оно было в основном заглушено новой волной радости от слов любимого. Этот момент был таким особенным и трогательным.

Медик приложил палец к подбородку и попытался представить себе их свадьбу, чтобы еще раз убедиться, хочет он этого или нет, ведь нужно было как-то ответить на этот вопрос здесь и сейчас. Как это обычно выглядит? Красивые костюмы, его несут на руках, а потом они целуются под аплодисменты гостей и рёв матерей… Черт, это даже начинало казаться привлекательным. Конечно, Медик все еще не воспринимал это как что-то особенное, но это был неплохой способ получить внимание, которое Людвиг очень любил. Кроме того, тот факт, что предостережения партнёра по поводу женитьбы вообще не подействовали, и Миша до сих пор надеялся на свадьбу, смотрел на него затуманенными любовью глазами… Всё это невероятно радовало Медика, он должен это признать. Знать, что кто-то влюблён тебя так окончательно и бесповоротно, аж до безумия, удовлетворяло и заставляло замолчать все тревожные мысли, которые могли только возникнуть. Даже если это не продлится вечно, Медик хотел ощутить каждую каплю этого, пока эта безусловная любовь не иссякнет.

— Почему бы и нет? — он улыбнулся, пожав плечами немного легкомысленно, и продолжил, размышляя вслух. — Мне ещё нужно время, чтобы об этом подумать, но пока что я не вижу причин отказываться. Если я передумаю, я тебе скажу.

Хэви не мог не смотреть на него с благоговением. Несмотря на отсутствие энтузиазма по поводу этой идеи, он был удивлен и счастлив, что доктор действительно согласился выйти за него замуж. Это было похоже на сон. Он улыбался, когда встал и подошел, поднял Медика на ноги и прижался к нему, обняв доктора изо всех сил. Тот ахнул от удивления, но ответил взаимностью, обняв его в ответ.

— О боже… Ты сделал меня таким счастливым! — ласково воскликнул Михаил.

— Прекрати орать, большой болван! Я не хочу, чтобы все об этом знали! — Медик, конечно, отругал его, но любя. Он не обзывал его всерьёз, разумеется.

— Я слишком счастлив, чтобы молчать сейчас, — Пулемётчик уткнулся лицом в мягкие волосы и шею Медика, на его лице была счастливая и любящая улыбка. Он был помолвлен со своим любимым человеком. Разве может этот день стать ещё счастливее?

— Тише ты! — мистер Людвиг строго шикнул на него, зажал его рот рукой и добавил угрожающе. — Иначе я передумаю!

Слова Хэви были немедленно заглушены Медиком, который зашикал на него. Он тихонько усмехнулся упрямому поведению доктора, но затих только ради него. Он не хотел злить своего недавно помолвленного любовника. Он уткнулся лицом в шею своего (уже) жениха с довольным вздохом, расслабляясь, когда прижимал его к себе.

Медик не ожидал такой реакции, поэтому был полностью расслаблен, что делало его податливым, как лапша. Как только его нос оказался в непосредственной близости от возлюбленного, Медик тут же одурел от запаха советского одеколона и забыл обо всем на свете. Михаил нечасто таким пользовался, но сегодня был особый случай, и он хотел произвести хорошее впечатление на мать человека, которого он с гордостью называл любовью всей жизни. Мутти выглянула из-за двери одним глазом, счастливо улыбнулась и закрыла дверь, уходя, не желая их беспокоить. Но доктор маму краем глаза заметил, посмотрел в глаза своему ненаглядному и задумал предложить ему аферу. Горячее дыхание на чувствительной коже заставило Медика сменить гнев на милость, ведь теперь он знал, как выместить его. Людвиг уставился на широкую мускулистую грудь и убрал руку с лица Хэви, только чтобы начать водить указательным пальцем по груди своего возлюбленного.

— Хм… Как бы мне не хотелось услышать твой крик, нам всё же придётся быть тише, чтобы никого не разбудить. Ты понимаешь, о чём я? Да, Миша? — он шепчет дразняще, облизываясь в предвкушении.

Внезапное прикосновение вызвало в теле Михаила мелкую дрожь. В данном случае нет разночтений. Медик имел в виду именно то, что он сказал, то есть, ничего приличного. Об этом всё ещё немного неловко думать, но гораздо проще, потому что их отношения стали более определёнными, более прозрачными. Хоть этот коварный немец всё ещё использует намёки, они будто бы стали понятнее. В отношениях стало гораздо понятнее, что Людвиг — человек раскрепощённый, и он, в общем-то, не против быть осмотренным со всех сторон. Да, но Миша-то всё ещё нет! Как бы ему не хотелось, многолетнее советское воспитание из головы было сложно выкинуть, поэтому когда он пытался флиртовать в ответ это звучало примерно как «Чё ты там… Это… Короче, ты понял». Вкратце уровень их осведомлённости в этой теме можно было описать фразой «Пока в Германии первый секс-шоп открылся в 1962 году, в СССР секса всё ещё нет».

— Д-да, я понял, — нервно сглотнув, проронил Михаил вполголоса. Пока он ещё не привык к близости, поэтому посчитал, что самая верная стратегия — слушать его с умным видом, кивать и не рыпаться.

— Отлично, — радостно, но всё ещё тихо ответил доктор, хищно облизываясь. — Тогда я сейчас провожу Мутти спать, а потом мы уединимся в нашей временной общей комнате, где можем ласкать друг друга хоть до посинения!

— Мгм, — медленно краснея, Хэви кивает, а сам думает, что, была б его воля, он бы накинулся на него прямо здесь и сейчас. Он ещё не начал ждать, а его уже раздражает тот факт, что ему придётся ждать его. Но внешне он не показал ничего из этого.

Медик плавно развернулся в сторону двери с довольной ухмылкой, в предвкушении страстного вечера со своим объектом вожделения, но массивная рука резко и немного грубо повернула его обратно. Мистер Людвиг не успел ничего сообразить, как тут же оказался вовлечённым в тёплый и мягкий поцелуй. Михаил заключил возлюбленного в осторожные объятия: он придерживал его за голову и талию, будто его жених хрустальный и вот-вот разобьётся. Ему хотелось ещё хотя бы 10 секунд понежиться с любимым, а тот был и рад. Медик откинулся чуть назад, наслаждаясь ощущением того, что его держат, крепко-крепко, но аккуратно. Тяжеловат он, конечно, но Хэви держал его изо всех сил и не отпускал. Смелости здоровяка надолго не хватило, так что спустя какое-то время он отстранился, но этого времени было достаточно, чтобы доктор почувствовал себя опьянённым чувствами. Даже голова чуть-чуть закружилась, но он нашёл в себе силы выпрямиться и выдохнуть с облегчением. Да, ему было это нужно, прямо здесь и сейчас, и именно так неожиданно. Сначала Михаил немного нервничал, переживая, что доктору может быть некомфортна такая резкость, но когда он посмотрел в ясные голубые глаза, всё стало очевидно. Они оба хотели этого. Мужчины обменялись игривыми взглядами и смущёнными смешками, а затем, наконец, ненадолго отстали друг от друга. У них ещё будет целая ночь впереди, чтобы насладиться близостью.

Как только Медик открыл дверь, вся романтика была разрушена, ведь он увидел то, что хотел увидеть меньше всего: его любимейшая мамуля рассказывала остальным наёмникам истории из его детства. Непонятно, кто был инициатором, но это, в общем-то и не важно. Важно то, что нужно прикрыть эту лавочку как можно скорее. Наёмники собрались в кружок вокруг Мутти, как детки в садике, слушают очень интересные сказки. Кто на подлокотнике дивана, кто рядом на диване, а кто просто на полу.

— Да, помню, как он ещё был совсем маленьким. Он заснул, и отцу пришлось вытаскивать его из горы книг, — с тёплым ностальгическим смешком вспоминает Марго.

— Да ну? Есть ли еще что-нибудь неловкое о Доке, что ты хотела бы рассказать, немецкая леди? — оживлённо спросил Солдат, разлёгшийся на пузе и заинтересованно болтая ногами.

— Только не говорите мне, что где-то есть его детские фотографии, — в шутку поддержал Инженер.

Медик закрывает лицо руками и тихо стонет от легкого смущения. Хэви расплывается в очарованной ухмылке, слыша и наблюдая это. Он приблизился к двери, чтобы ещё послушать о детстве своего возлюбленного. Это же так интересно! Доктор никогда ничего о себе не рассказывает, а тут столько нового о нём можно узнать. Если бы не все остальные, Михаил бы уже заключил любимого в объятия, чтобы утешить его и сказать, что все когда-то были детьми, здесь нечего стыдиться. Однако он бросил на него нежный взгляд в знак поддержки. Правда, он не учёл, что Людвиг по глазам читать не умеет. Волноваться не стоит, потому что Мутти сейчас всё объяснит на словах. Как же повезло, что здесь она с Пулемётчиком совпала во мнениях.

— О, это совсем не стыдно. Я очень горжусь, что мой мальчик такой любознательный и трудолюбивый. Он не пил и не курил за гаражами — это хорошо. Он делал что-то полезное. Вундеркинд, если хотите! — Маргарета произносит это с искренней гордостью, задумывается и, всё же, добавляет. — Хотя, знаете, если подумать, скучных дней с ним не было ни одного, за исключением тех дней, когда он был расстроен.

— То есть вы хотите сказать, что его истерики были звериными? — Шпион тоже заинтересовался. Казалось бы, он последний, кого должны интересовать чужие истории из детства, но, получается, что так. Возможно, он предполагал заслужить расположение статной леди.

— Да, на самом деле, он упомянул что-то о «крике до тех пор, пока легкие не откажут», — заметил Инженер, а затем добавил несколько удивлённо. — Мы все думали, что он шутит.

Хэви ещё сильнее расплывается в улыбке и кивает в знак подтверждения. Он не только слышал, но и видел другую сторону своего маленького немецкого гремлина, как он любил его ласково называть у себя в голове. Даже стало приятно от мысли, что он доверяет Мише особенно уязвимую часть себя. Медик был очень нетерпеливым. Если что-то не получалось с первого раза, он психовал. Если в магазине очередь длинная, он будет первым, кто потребует позвать второго кассира. Если кто-то делал что-то не так, как он хочет, он и во взрослом возрасте мог закатить истерику или прибегнуть к манипуляциям. Да, Пулемётчик прекрасно видел каждую манипуляцию своего дорогого возлюбленного. У Миши три младших сестры, а дети — это самые известные манипуляторы, так что он на них натренировался. По этой же причине он не чувствовал, что это что-то плохое. Манипуляции вызывают у него умиление и заставляют вспомнить, как он нянчил своих сестёр когда-то. Ну да, не умеет доктор свои потребности выражать по-другому, у всех свои психотравмы, Хэви вот вообще не умеет говорить о своих потребностях. Так что манипулятивность не только его умиляла, но и восхищала в некотором смысле. Разумеется, недостатки у этой черты тоже есть, но она не была абсолютно негативной в глазах Пулемётчика. Очевидно, манипуляции на Михаила действуют не так, как мистер Людвиг того бы хотел, однако, это одна из причин, почему их отношения в принципе возможны: потому что Миша терпелив ко многим вещам и его все эти тараканы в голове вполне устраивают.

— Конечно, но у него были и дни, когда он был очень расстроен или обижен на меня, —Мутти продолжает свой рассказ, предаваясь приятным и не очень воспоминаниям. — Тогда он запирался в своей комнате, хлопая дверью так, что все вокруг слышали, что он ужасно расстроен и раздражен, садился где-нибудь в углу и читал труды Дарвина. Нет, конечно, были такие случаи, когда он кричал и бил посуду, но он с первого раза понял, что если он что-то сломает, то его накажут еще строже, чем раньше.Поэтому он решил, что лучшая тактика, если он на меня обиделся, это игнорировать меня. Он думал, что оказывает на меня моральное давление и заставляет чувствовать себя виноватой, наверное, но хоть я и немного скучала по нему, я отдыхала в такие моменты.

— Умная тактика, я дам ему за это очки, — усмехнулся Демо, опрокинул пару глотков из бутылки и добавил. — На самом деле это довольно хороший план.

— Ха-ха, очень смешно, — ворчит Медик саркастично.

— У вас есть еще истории? — спросил Хэви с искренним интересом, присоединившись к остальным.

— «Предатель», — подумал Людвиг, нахмурившись и скрестив руки на груди. — «Он только и ждал момента, чтобы Мутти унизила меня перед всеми. А он и рад. С другой стороны, так никто не догадается, что мы в отношениях. Я не доверяю людям обычно, но, по какой-то причине, я хочу верить, что Миша просто притворился, что ему нравится слушать мои позорные истории».

— О, мои любимые истории о его одержимости птицами! — воодушевлённо заявила Марго. — Я думаю, они ему нравились с тех пор, как он научился читать. И годами он умолял меня купить ему птицу. Я была против этой идеи, потому что мне уже было трудно держать его одного. Поэтому я сказала: «Будешь жить отдельно — заводи кого хочешь». Думаете, это его остановило? — она трясёт плечами от сдержанного ехидного смеха, намекая, что ответ отрицательный.

Медик тоже подходит ближе, решая послушать, что мама о нём расскажет. Он тоже помнил истории о птицах, и каждая осталась в его сердце так или иначе. Он не считал это увлечение позорным, поэтому воспоминания всё же вызвали у него улыбку.

— Нет, не остановило, — Хэви ответил на её вопрос с тёплой ухмылкой, ведь он тоже чувствовал гордость, думая: «Да, это мой мальчик, и он прекрасен таким, какой он есть, даже если он упрямый капризный гремлин».

— Да, — подтвердила Маргарета с такой же тёплой улыбкой и мягким кивком. — И несмотря на то, что каждый раз, когда я говорила ему нет, он все равно приносил птиц. Когда ему было 5 лет, я думаю, он украл гусиное яйцо, когда мы пошли навестить его бабушку. Он спрятал гусенка от меня в бочке на заднем дворе. Гуся он, разумеется, обозвал гордым именем Диоген.

— О Боже, — Солдат был в восторге от этой истории, поэтому еле подавил смех.

— Он украл яйцо? Ха-ха! Вот это преданность делу! — Инженер кивает с улыбкой, восхищаясь упорством своего коллеги. Столько лет прошло, а Медик всё такой же упрямый.

— Да, Диоген затем вернулся к бабушке, а мой птенчик был зол на меня довольно долго, — Мутти с улыбкой завершает эту историю.

— И не разговаривал с тобой два дня, — добавляет Медик к окончанию её истории, вспоминая каждую деталь того случая, тоже с ноткой ностальгии.

— Мне повезло, что был близко твой день рождения, и книга по орнитологии в подарок помогла тебе сменить гнев на милость. Но страсть к птицам не закончилась, естественно, иначе не было бы историй, — женщина тихонько усмехнулась и начала следующую историю о маленькой странности своего сына. — Когда ему было 8 лет, в канун Рождества он принес домой волнистого попугайчика, в своей шапке. Я была… Скажем так, ошарашена, — и Мутти отразила на лице степень своей ошарашенности в тот момент, — Я говорю: «Где ты его взял?» Он говорит: «Он летал около памятника. Мам, давай оставим его, он замерзнет на улице». Ну, мне было жалко птичку, но мы согласились отнести попугая в зоомагазин, однако, нам отказали, мол, и так зверей много. Попугай Фаллопий жил с нами около месяца, и единственные слова, которые он выучил, были «Клинический идиотизм». И он всегда говорил это в тему. Я читаю в газете, что мясо подорожает, я бормочу себе под нос, мол, это безобразие, а Фаллопий из другой комнаты говорит: «Клинический идиотизм»! Я говорю: «Да, спасибо, я бы лучше не сказала».

— Ха-ха-ха! Это гениально! — расхохотался Скаут.

— Надо же, у попугая чувство юмора лучше, чем у многих людей здесь, — заметил Шпион на вздохе.

— Да, но это быстро стало раздражать, — добавил Медик легкомысленно, но улыбка пропала с его лица, как только он получил утешающее поглаживание от мамы.

— Да, но ты был очень расстроен, когда мы отдали его той девочке, которая его потеряла. Я надеялась, что вы подружитесь с ней, но ты был настолько расстроен, что у тебя забрали попугая, что ты накричал на нее. Несмотря на то, что это была не лучшая реакция на ее благодарность, я отдала тебе деньги, которые ее отец предложил в качестве награды. В конце концов, это ты нашел этого попугая. И хотя ты взял деньги, ты ещё долго плакал у себя в комнате. Бедняжка, мне было тебя так жалко, — Мутти усмехается, поддразнивая его и поглаживая по голове. — Сынок, а что потом случилось с этими пятью марками?

— Потратил их на благое дело, — отвечает он с гордостью.

— И это дело…? — выжидающе вопросил Шпион, вскинув бровь, словно уже сам догадывался, каким будет ответ.

— Больше птиц, — с напускной неловкостью улыбнулся доктор.

— О, да. Я вошла в твою комнату и услышала щебечущий звук, подняла твою кепку, которая висела на крючке, и там была эта пухлая, краснощекая птица со своим гнездом, — Она описала зебровую амадину, как она ее помнила, с тем же выражением недоверия и удивления. —Я спросила: «Сына, что это?» И он сделал самый невинный взгляд на свете и всплеснул руками: «О, птичка. Понятия не имею, откуда она там взялась»! И в это можно было бы поверить, если бы не все предыдущие инциденты. Я думаю, что побила все рекорды чайка Джулиан. Хитрая была, как и хозяин. Рыбу воровала, когда я её во дворе разделывала. Видите ли, кухня была маленькой, поэтому иногда приходилось готовить на улице.

— Чайка! Джулиан! — вслух повторил Солдат и захрипел, в попытке не умереть от смеха.

— Господи! А что с ней случилось потом? — весело поинтересовался Демо с ноткой беспокойства.

— Не знаю, она просто перестала прилетать, — Мутти растерянно пожала плечами. —Это, конечно, тоже расстроило моего малыша, но это было не так драматично, как раньше. Он просто вздохнул и сказал… «Наверное, я его чем-то обидел. Или он заболел и больше не может летать. Если бы я его нашёл, я бы его вылечил, да, мама?» Я сказала: «Да».

— Джулиана жалко, и маленького доктора тоже, — произнёс Хэви с сочувственной ухмылкой и взглянул на возлюбленного.

— Ой, Миша, помолчи, — Медик шутливо дуется и начинает понемногу всех разгонять. — Так, всё, отстаньте от Мутти, бегом быстро онанировать и спать.

— Ну блин! — Джейн разочарованно простонал и хлопнул по полу, лениво поднимаясь и потягиваясь.

— Док зануда, — Скаут полностью разделяет его разочарование.

— Иди спать, шпана, — строго приказал Шпион и дал ему мягкий подзатыльник. — А то опять завтра будешь носом клевать.

— Эй, какого хрена, чувак?! — возмущённо вопит Джереми, показательно надувшись и потерев место шлепка. — Ты мне не отец, чтобы указывать!

Потихоньку все начали расходиться. Медик проводил Мутти до кровати, а затем деликатным движением закрыл дверь в её комнату и быстрым шагом двинулся к Мише, заставляя халат развеваться во время бега. Док выглядел так напряжённо, будто бы он собирался Мише прописать леща и несколько видов анальгетиков, но на деле он уже просто не мог дождаться момента, когда они будут наедине. Неловкие истории мамули убили весь настрой, хотя и не были настолько стыдными, насколько Людвиг того ожидал. Одной проблемой меньше.

Медик застал Хэви на диване с книгой. Остальные уже разошлись, а Миша, дабы скоротать время ожидания, решил всё-таки дочитать «Бесов» Ф. М. Достоевского. Он устало зевнул, поднял взгляд и увидел раздосадованное личико своего ненаглядного, который стоял перед ним в позе сахарницы. Ох, сейчас птенчик устроит сцену. Медик выхватывает книгу из рук Пулемётчика, небрежно отбрасывает её на столик и разъярённо дышит через нос.

— Хватит читать всякую хрень! Я соскучился! — ворчит доктор с досадой.

Какая очаровательная претензия. Хэви, в прочем, не расстроился, такое ревностное отношение даже было приятным и заставляло чувствовать себя ценным. Правда, книгами всё равно разбрасываться не стоит, поэтому невольно вспоминается знаменитая фраза, которую каждый советский ребёнок слышал в детстве.

— Давай, ломай, мы же миллионеры, ещё книг купим, — Михаил также ворчит в ответ, но по-доброму, с иронией.

— Если ты мне сейчас уделишь час-другой своего драгоценного времени, я куплю тебе столько книг, сколько ты захочешь, — игриво воркует Медик, взяв своего жениха за руку, чтобы после укусить его за запястье и оставить округлый след от зубов.

Мысли смешались в кашу, ведь их было много и одновременно, и непонятно, о чём думать в первую очередь. Во-первых, это было самое романтичное, что Михаил слышал в свой адрес когда-либо. Он привык быть тем, кто ухаживает, а не за кем, но это было так приятно, чтоб он был готов попросить доктора о добавке. Во-вторых, этот внезапный укус — это довольно простой жест привязанности, но он такой характерный. В-третьих, это довольно выгодная сделка. Книги за поцелуйчики… Если Медик реально готов пойти на такое, то его стоит зацеловать до полусмерти. Не то чтобы Хэви так сильно нужны книги. Просто такой жест со стороны доктора очень много для него значил. Тем более, что Людвиг — тот ещё эгоист. Если он готов потратиться, чтобы порадовать кого-то, значит, этот человек действительно многое для него значит.

— Ты правда хочешь купить мне книгу? — уточнил Пулемётчик более серьёзно. Ему хотелось знать: вдруг Люд это просто для красного словца сказал.

— Хм? А тебе нужна книга? — глаза немца немного округлились от удивления, а тусклый свет лампы отразился бликами на его радужке. Он не понял, с чего вдруг такой вопрос.

— Не особо, — Михаил стыдливо поджал губы и отвёл взгляд: выпрашивать подарки как-то некрасиво с его точки зрения. Он снова посмотрел ему в глаза и вздохнул немного меланхолично. — Ты просто никогда никому ничего не отдаёшь. Когда настают праздники, и мы устраиваем «Тайного Санту», ты всегда покупаешь один и тот же набор вещей. Просто потому что так принято.

Глаза Медика округлились ещё сильнее. Он глупо улыбнулся и сделал свой типичный притворный виноватый взгляд. Он ведь всегда думал, что Миша сильный и милый, но немного недалёкий, и, тем не менее, он догадался, кто покупал одинаковые наборы из года в год.

— Так почему ты предложил сделать мне подарок без повода? Ты ведь на самом деле не собирался ничего мне покупать? — Хэви решил уточнить напрямую и как можно серьёзнее.

— Почему это? — доктор растерянно развёл руками, искренне недоумевая, что тут не так. — Тебя послушать, можно подумать, что я жадный, — он немного надулся в притворной обиде и скрестил руки на груди, объяснившись небрежно. — Мне не жалко денег. Просто я не вижу смысла в подарках, а уж тем более — традицию дарить подарки просто потому что вы кем-то друг другу приходитесь. Но сегодня я кое-что понял. Подарки — это способ поддерживать интерес в отношениях с кем-то. Отношения должны быть взаимовыгодными, а одним сексом сыт не будешь.

— А зачем тебе эти отношения? — он не был уверен, какой ответ он хочет получить на этот вопрос. Честный ответ может ранить, но ложь ни к чему не приведёт.

Медик нахмурился. Он тоже подумывал о том, что, возможно, будет лучше соврать. Нет ничего сложного, чтобы сказать «Я люблю тебя», даже не понимая, что значат эти слова. В некотором смысле, его чувства можно назвать любовью в некотором смысле. Но он почему-то не хотел врать. Пулемётчик был единственным, кто по-настоящему мог его понять. Это приятное чувство, когда тебя понимают. Так что Людвиг хотел бы, чтобы его возлюбленный знал его вдоль и поперёк. Даже если правда может быть не самой приятной.

— Мне в них удобно, — осторожно произнёс Медик, чувствуя, что любое неосторожно сказанное слово может разрушить всё. Это, конечно, не трагедия, но… Чувство собственничества было сильнее, чем страх потерять отношения. — Мне в них безопасно на многих уровнях, мне в них интересно, многие мои потребности удовлетворяются благодаря тебе! — он слегка улыбнулся, прильнул к его груди, потёрся об него щекой и начал мило ворковать, чтобы его ответ звучал не настолько цинично. — Я имею в виду…! Ты такой сильный, такой добрый, такой заботливый! Ты чудесно готовишь, и ты такой… Сексуальный! — Люд сам начал разгорячаться от своих сладких речей и лизнул его через футболку, дыша всё тяжелее.

— Ты чего…?! — ахнул тот весь в смущении, отпрянув от неожиданности. Запыхавшись, как после погони, Хэви пробормотал неловко. — Она же грязная…

— Мне плевать, я не договорил! — мистер Людвиг хищно скалится, сглатывает слюну и крепко вцепляется в ткань одежды партнёра, притягивая его ближе, используя весь свой вес для этого. Это сработало, потому что Миша ему не сопротивлялся. С тяжёлым жарким дыханием доктор продолжил, глядя ему в глаза. — Миша! Ты просто невероятный человеческий образец! И я очень горд тем, что ты мой партнёр, ведь это значит, что мне досталось всё самое лучшее! Конечно, ты не настолько крутой, как я, но ты заслуживаешь моего гения от и до!

— …Ясно. Пошли уже. Помоемся и в кроватку, — Михаил, после недолгого молчания, ответил немного холодно, но всё же погладил любимого по голове. Ничему Медик не учится.

— Эй! Не говори со мной, будто бы мне 5 лет! — доктор возмутился, пытаясь отстоять свою честь хотя бы ради приличия, пока его голову посетил логичный вопрос: а что Миша в нём нашёл?