Глава 13. Он благ, его руки мы тварь (2/2)
— Что рынок? — спросил он, пряча поврежденную руку на коленях и используя другую, чтобы поднять чашку с чаем.
— Уилл. Питер. Я. Рынок, — она кивнула на окно.
Уилл встал, чтобы выглянуть в это окно. Питер вел взъерошенного осла во двор, чтобы дать ему напиться из корыта, пока сам Питер надевал на него седло, с которого свисали многочисленные пустые сумки и тканевые мешки.
— Вы собираетесь в деревню?
Она радостно кивнула.
— Я бы с удовольствием сходил, — сказал он. — Просто, эм, дай мне…
— Ешь, — с яркой улыбкой сказала она, а затем оставила его поспешить с завтраком и умыванием.
За двором, домиком Питера и конюшнями начинался лес. Но Питер с Авигеей показали Уиллу дорогу, которую он не заметил раньше — она вилась вниз по склону горы, истоптанная за годы использования, и кое-где укрепленная гравием, булыжниками и старыми деревянными балками. В тени леса было прохладно, но как только они спустились достаточно далеко, деревья поредели. На небе были лишь обрывки облаков, и все они были окрашены в чистый лазурный цвет. Яркое солнце и спуск с нагорья побудили Уилла снять пиджак и накинуть его на седло осла, оставшись в жилете и рубашке с закатанными рукавами. Несколько дней назад он перестал носить шейный платок, и это было таким освобождением, что он задумывался, будет ли он его надевать, когда вернется в Лондон.
Спуск с горы занял больше часа. Скалистый ландшафт сгладился, а деревья стали еще более редкими, уступая место благоухающим лугам и полям. Вокруг было много ферм, каждая со своей рощей цветущих фруктовых деревьев, придающих свой аромат и без того сладкому воздуху. Тропа, по которой они шли, сменилась настоящей дорогой — грязной и изрытой колеями от колес. Еще миля или около того, и они наконец достигли деревни Чербуль-Негру.<span class="footnote" id="fn_39191572_0"></span>
Она была больше, чем ожидал Уилл, и достаточно процветающей, несмотря на удаленное местонахождение. Здания были сделаны из окрашенного дерева, кирпича или камня, все в хорошем состоянии; на главной улице располагались одна-две таверны, магазин скобяных товаров и галантереи, церковь и сельская школа. Газон у церкви был оживленным, уставленным самодельными рыночными прилавками и повозками.
Как только они втроем оказались в поле зрения покупающих и продающих местных жителей, Уилл почувствовал перемену в атмосфере. С Питером поздоровались несколько мужчин, которые, похоже, знали его — они терпеливо ожидали, пока Питер гладил каждую из их лошадей или собак, которых он, казалось, знал по имени.
Авигея шагала по рынку с подчеркнуто прямой спиной и поднятым подбородком. Теперь Уилл понял, почему она сегодня так позаботилась о своей внешности — ее волосы были заплетены и закреплены шпильками и подходящими к ее глазам зелеными лентами. Все, кому было меньше 30, смотрели на нее со странным почтением. Дело было не только в том, что она была хорошенькой. Она держалась с уверенностью, подкрепленной принесенной полной сумкой монет. Она передвигалась между торговцами, проверяя муку и сахар, рассматривая рулоны ткани и меха, внимательно осматривая подносы с выпечкой, вареньем, сухофруктами, выбирая только лучшее. Торговцы сбивались с ног, чтобы предложить ей то, что она хотела. Девушки ее возраста шептались, прикрывая лица ладонями.
Они знали, кто она. Уилл ощущал, что ее статус происходил из того факта, что она вела хозяйство в замке Лектер. Это обеспечивало ей уважение и любопытную разновидность страха. Уилл подумал, что она не могла не наслаждаться этим.
Самым большим отвлекающим фактором, конечно, был Уилл. Жители деревни знали, что он пришел с Авигеей и Питером, поэтому им не составило большого труда понять, что он связан с графом. Конечно, пристальные взгляды и шепот были неловкими, но через некоторое время он почувствовал, что Авигея хвастается и им также, что, как он вынужден был признать, было довольно мило — пока он не слишком задумывался о том, что стал зрелищем.
Вскоре к Уиллу подошла женщина со светло-седыми, подстриженными по плечи волосами, и протянула руку.
— Меня зовут Катерина. Добро пожаловать в Чербуль-Негру, мы очень рады вас приветствовать. Вы английский адвокат?
Он ответил утвердительно, и она сжала его руку обеими своими и широко улыбнулась — искренне, но бесконечно зубасто.
— Я глава городского совета, — сказала она, приглашая его к своему столу. Она продавала банки с медом, сверкавшим золотом на ярком солнце. — Надеюсь, дела идут хорошо?
Уилл кивнул, неуверенный, насколько много она знала о происходящем.
— Мы будем ужасно скучать по графу Лектеру, но мы знаем, что он вернется погостить, и он всегда будет о нас заботиться, — сказала она, протягивая ему кусочек медовых сот в вощеной бумаге. — Попробуйте это.
Уилл положил соты в рот и высосал мед, скатывая воск во рту.
— Ешьте, ешьте все, — поощрила женщина. — Это полезно для организма. Пчелы знают, что для нас полезно.
Это был лучший мед, который Уилл когда-либо пробовал, и он сказал Катерине об этом.
— Мои пчелы теперь так счастливы, — ответила она. — Они любят цветение. Яблони и груши, все цветущие деревья. Вы можете почувствовать их в меду. Вы чувствуете вкус счастья, да?
Уилл не был уверен, знает ли он, каково счастье на вкус, но она была так энергично искренна, что он просто соглашался со всем, что она говорила.
— Как граф Лектер заботится о деревне? — спросил он, когда Авигея отправила Питера начать нагружать осла покупками.
— Его процветание — наше процветание; его счастье — наше счастье.
— Подобно пчелам? — предположил Уилл.
— Да! Пчелы целуют цветы, и растения растут. Мы содержим пчел, бережем их, и они дают нам мед. Так было с нашим любимым графом, и всем родом Лектеров — на протяжении веков. Он защищает нас, а мы защищаем его. Нам нужен доктор — он привозит сюда врача, который живет с нами. Он платит нашему учителю, чтобы он прошел обучение в городе, а затем вернулся сюда и учил детей. Новые дома, рытье колодцев, четыре года назад, когда был ужасный мороз, и мы потеряли так много сена — из Бистрицы приехали повозки, полные сена на зиму. Понимаете?
Уилл улыбнулся, вытирая с нижней губы мед.
— Славный, — сказал он.<span class="footnote" id="fn_39191572_1"></span>
— Да, славный человек, добрый человек…
Уилл смутился.
— Нет, я имел в виду… то есть, да, если вы так думаете… я тоже так думаю, но, гм… Я говорил… о меде. Вы были правы, можно, э-э… попробовать цветы.
— Держите, держите, — она протянула ему несколько завернутых в бумагу сот и банку меда — так много, что он боялся что-нибудь уронить. — Возьмите это! Бесплатно, пожалуйста, это подарок!
— Это необязательно, у нас есть…
— Я настаиваю! — подняв один костлявый палец, сказала Катерина не терпящим возражения тоном.
Теперь, когда кто-то мог ему переводить, все больше торговцев хотели, чтобы Уилл попробовал их товары, побуждая Авигею тратить больше денег. Уилл уже набил рот теплым яблочным пирогом, когда заметил молодого человека, стоявшего на углу магазина галантерейных товаров через дорогу. Один лишь взгляд на чрезвычайно мрачное выражение лица мужчины под грязной копной каштановых волос воспламенил инстинкты Уилла. Казалось, весь город был на рынке у церкви и сосредоточился на покупках и продажах. Этот же человек, напротив, скрывался, наблюдая, уставившись…
На Авигею.
Уилл бросил на нее взгляд. Она рассматривала ярко-красную ленту, держа ее между пальцами, отмечая ее мягкость, не обращая внимания на то, что рядом скрывается незнакомец, что он наблюдает. Уилл прокрутил в голове несколько сценариев. Она ему понравилась, и он не мог найти в себе силы подойти? Не с таким выражением лица. Возможно ли, что он смотрел на кого-то другого, на рынок в целом? Нет. Он смотрел на нее.
Не сводя с него глаз, Уилл доел пирог и обратился к Катерине:
— Кто это?
Она взглянула в ту сторону, куда он незаметно кивнул. Он поморщился, когда она дала понять, что на них смотрят, но что еще он мог сделать?
— Кто?
Парень исчез.