Глава 12. О горе мне! (1/2)

Кто-то напевал теплую, сентиментальную мелодию, которую он не узнавал. Из-за света в комнате внутренняя сторона его век была кроваво-красной. Уилл перевернулся на живот с тихим неловким кряхтением, карабкаясь по лестнице своего сознания по одной ступеньке за раз. Звон посуды. Звук наливаемой в чашку жидкости.

Уилл еще раз перевернулся и прищурился от света. На столике у камина женская фигура накрывала завтрак, напевая себе под нос. Ее силуэт был подсвечен сзади, и Уилл мог видеть лишь очертания.

У Уилла перехватило дыхание, когда она отошла от камина и приблизилась к его кровати.

Мэри Келли улыбнулась ему, вокруг ее головы светло-рыжие волосы создавали ореол, сияя в свете из окна. Она выглядела так же, как когда он видел ее живой в последний раз — храброй и решительной. Да, ей платили за то, чтобы она играла роль секс-работницы, чтобы заманить Потрошителя, но еще она сказала: «Я сделаю свой вклад, чтобы положить конец убийствам женщин. Кто знает? Когда все это закончится, может, вы замолвите за меня словечко в Скотленд-Ярде. Я была бы прекрасным следователем, не правда ли, мистер Грэм?».

Была бы. За то недолгое время, что они были знакомы, он был заворожен ее интеллектом и инстинктами.

Хотя и то, и другое подвело ее, когда она согласилась помочь ему. Она верила в то, что Уилл будет ее защищать, а он предал ее доверие.

— М… — ее имя застряло в его легких. От яркого солнца он отчаянно моргнул. На долю секунды она стояла перед ним так, как он видел ее в последний раз — ее лицо было срезано с черепа — а затем…

— Доброе утро, Уилл, — сказала Авигея, осторожно положив руку на его сжавшееся на одеяле запястье. Он ослабил хватку и сделал осторожный, медленный вдох, а затем попытался улыбнуться ей. Она медленно протянула руку и положила ее на его вспотевший лоб, проверяя, нет ли у него жара. — Хм-м, — задумчиво протянула она, а затем указала на завтрак на столе.

У Уилла не было аппетита, но он с трудом натянул халат и сел за стол, в то время как она суетилась, убирая и развешивая его чистую одежду.

— Еда, — сказала она по-английски. — Ты должен есть.

Он старался изо всех сил. Когда он жестами показал, что закончил, она вздохнула, явно разочарованная тем, как мало он съел, а затем оставила его умываться и одеваться.

Уилл отложил эти рутинные занятия, и вместо этого достал свои письменные принадлежности, устроившись в лучах теплого солнца из окна.

«Дорогой мистер Браунер,

Граф Лектер позволил мне прочитать ваше письмо. Спасибо за любезные характеристики, и я надеюсь оправдать их. Нам еще предстоит завершить оформление документов. У графа много вопросов, и я хочу увериться, что наша фирма предоставила ему наилучшие услуги. Я останусь в Трансильвании до тех пор, пока он не будет полностью удовлетворен, и привезу документы обратно лично.

С уважением, Уилл Грэм»

«Дорогая Алана,

Надеюсь, ты не беспокоишься. Прости, что не писал с отъезда из Будапешта. Я прибыл в замок Лектер и останусь здесь, пока не будет завершено оформление документов. Потом вернусь в Лондон. Спасибо, что присматриваешь за собаками. Надеюсь, миссис Блум здорова.»

Господи, что еще можно было сказать? Что он соскучился по ней? Что он все еще содрогался каждый раз, когда думал о том горьком моменте, когда она его отвергла? Что он отдал бы что угодно, лишь бы все было иначе? Лишь бы он был совершенно иным человеком?

Для него Алана осталась такой же, какой была всегда. Доброй, заботливой, умной, умеющей слушать. Его поддержкой, всегда, его защитницей у Блумов, той, которая заказывала ему одежду и следила за тем, чтобы дома было все необходимое, единственной, кто помнил его день рождения. Ну, то, что они праздновали как его день рождения, поскольку Блумы не смогли узнать настоящую дату, а Уилл ее не помнил. В семье использовали годовщину того дня, когда они забрали его с улиц Нового Орлеана — как облезлого котенка или щенка без матери — вместо настоящей даты рождения. Честно говоря, Уилл не знал наверняка, сколько ему на самом деле лет.

Теперь Алана была женщиной, но он помнил, какой она была любопытной, отважной девочкой. Он никогда не забудет, как они играли под дождем, ловили лягушек и светлячков, прятались под столами на роскошных приемах — где им приходилось развлекаться самостоятельно — вместе учились у гувернантки. Она все еще была его первой любовью и всегда будет ею.

Нет, это Уилл изменился, медленно отдаляясь от обычной жизни и все глубже погружаясь в подполье Лондона. Он присоединился к бобби, потому что хотел помогать людям и обеспечивать их безопасность. Если быть честным с самим собой, он хотел доказать Эдварду Блуму, что он чего-то стоит. Полицейские — это герои, не так ли?

Затем произошло открытие его ядовитого дара, эмпатии, внешнего пульса — за один день, без помощи кого-либо из старших сотрудников по службе, он раскрыл убийство. Как только вышестоящее руководство узнало, на что способен Уилл, его обучили, предоставили возможность получить образование, и повысили.

Казалось, Алана гордится им за то, что он помогает вершить правосудие. Но для того, чтобы поймать убийц, Уиллу приходилось думать как они, и время от времени границы размывались.

— Видишь? Видишь?..

Зачем он рассказал Алане правду о том, как раскрыл преступления? Зачем все эти кровавые подробности? Ему больше некому было довериться, но это оттолкнуло ее, и теперь для него она была потеряна.

Уилл сглотнул и дописал:

«Граф очень гостеприимен, и обо мне хорошо заботятся. Надеюсь, скоро увидимся.

Уилл»

Он сложил и подписал послания. Теперь осталось понять, как их отправить. Ему нужно будет спросить об этом графа сегодня днем, когда, как он предполагал, они вновь встретятся, чтобы продолжить работать с документами.

Свежий воздух показался хорошей идеей. Уилл открыл окно и вдохнул. Выпавший после его прибытия снег полностью растаял, и воздух обещал еще более теплый день. Уилл оделся и вышел во двор, где нашел Питера, пытающегося справиться с дергающейся уткой, которой нужно было сменить повязку на лапке. Уилл держал завернутую в тряпку птицу, пока Питер успокаивающе бормотал на румынском, очищал раненную лапку и вновь забинтовывал ее. Закончив, он кивнул, и Уилл осторожно отпустил птицу, сдернув с нее тряпку. Утка раздраженно крякнула на них, хлопая крыльями, а затем поковыляла прочь.

Некоторое время спустя появилась Авигея со словарем английского языка, и они вместе учили слова во дворе, наблюдая, как Питер работает с перепуганной козой, пытаясь — как полагал Уилл — приучить ее к резким движениям. Они также поели вместе во дворе: Авигея принесла простую еду — хлеб и мягкий сыр, сушеные яблоки и свежую холодную воду, которая, как полагал Уилл, на вкус была как вода из горного источника.

В конце концов его позвала Беделия дю Морье, выскользнувшая во двор в ослепительно белой шелковой блузке и бархатной юбке янтарного цвета. Она выглядела ошеломительно белоснежной в прямых лучах солнца, а ее волосы сверкали золотом.

Проявляя должное почтение, Авигея вскочила на ноги, а Питер так и остался сидеть на корточках рядом с козой, не глядя на хозяйку дома.

— Мистер Грэм, — поздоровалась она. — Надеюсь, сегодня вы хорошо себя чувствуете.

— Спасибо, хорошо, — ответил Уилл. Это была не совсем ложь. За исключением того, что этим утром он принял Авигею за Мэри Келли, он чувствовал больше сил и был более отдохнувшим, чем ранее. Находиться на улице, на солнце, с животными и двумя своими… друзьями?.. было удивительно нормальным — временным облегчением от большей части того, какой была жизнь здесь, в замке Лектер.

— Граф Лектер хотел бы встретиться с вами в библиотеке.

— Спасибо, — Уилл кивнул на прощание Авигее и Питеру и пошел в библиотеку, где обнаружил, что граф ждет, глядя на глубоководную реку, на которую Уиллу по какой-то причине не нравилось смотреть. Или же его телу не нравилось — как и большую часть всего в сельской местности, он находил реку красивой и живописной, но каждый раз, когда он смотрел на нее, что-то в головокружительной высоте подавляло его чувства.

Когда граф поднял взгляд на звук открывающейся двери, Уилл уловил мимолетный проблеск какого-то выражения, прежде чем черты графа вернулись к своей привычной мягкой вежливости. Он выглядел… Уилл хотел сказать «печально», но это не полностью охватывало то, что уловила его эмпатия. Возможно, разбитое сердце. Это совершенно уникальный вид боли — Уилл это знал. Как только черты лица графа разгладились, он улыбнулся Уиллу, хотя эта затаенная скорбь осталась даже в приветливом изгибе губ. Граф был одет в серый пиджак с черной вышивкой и красными вставками на рукавах и воротнике.

— Уилл, — поприветствовал он, и Уилл позволил себе мысленную паузу, чтобы насладиться тем, как его имя прозвучало из уст графа Лектера, его уникальным акцентом, тем, как его губы сложили четыре простые буквы. — Насколько я понимаю, ваша ночь прошла без происшествий? Никто не находил вас бродящим по коридорам.

Уилл кивнул, подходя ближе, но затем остановился, чтобы вместо этого взглянуть на карту. Их зрительный контакт был для него уже слишком сильным, а они были наедине меньше минуты. Он заметил, что на столе также лежал экземпляр недавнего издания английского путеводителя Брэдшоу, содержавшего информацию для путешественников о Лондоне, а также подробное расписание поездов.

— Было, м-м… проще ложиться спать, зная, что я не проснусь где-то еще, полураздетым.

Полураздетым, зачем он вообще это упомянул… Уилл сглотнул, его щеки горели от жара, словно он стоял у камина. Он расстегнул пиджак, а затем последовал совету графа Лектера и отбросил приличия, повесив пиджак на спинку стула и закатав рукава рубашки. Это помогло немного унять потливость.

— Как вы себя чувствуете?

— Эм, лучше, — сказал Уилл, испытывая нерешительность только из-за видения Мэри. — Не думаю, что я вообще вставал прошлой ночью. Надеюсь, иду на поправку. Не хочу быть обузой.

— Это бремя, которое мои домочадцы более чем счастливы нести, — настаивал граф Лектер, присоединяясь к нему у карты. Уилл как можно тише вдохнул, чтобы почувствовать запах графа.

— Тем не менее, я не хочу злоупотреблять гостеприимством, — Уилл выпрямился и вытащил из кармана письма. — Мне нужно их отправить.

— Я отправлю их в деревню с Авигеей, — пообещал граф Лектер.

Уилл протянул ему письмо, адресованное старшему адвокату.

— Вы можете прочитать его, — сказал он. — Поскольку вы были, эм, откровенны в отношении своей почты. Дайте мне знать, если вы хотите, чтобы я что-то добавил к своему сообщению мистеру Браунеру.

Граф Лектер открыл письмо мистеру Браунеру, просмотрел его, а затем достал из ящика блюдечко и палочку сургуча. Зажег маленькую свечу от другой, стоящей неподалеку, капнул сургучом на письмо и запечатал его своим перстнем. На нем был запечатлен герб с рогатой головой оленя.

— А второе? — спросил он.

— О. Эм, верно, — Уилл положил на стол письмо Алане и позволил графу Лектеру запечатать его. Закончив, тот перевернул его своими длинными пальцами и прочитал имя на лицевой стороне конверта.

— Алана Блум. Ваша спасительница из детства. Вытащила вас из нищеты. Полагаю, она ничего не слышала от вас с момента прибытия. Уверен, это письмо успокоит все ее тревоги.

Тревоги? В этом он не был уверен. Да, Алана беспокоилась бы о его благополучии. Его неуклюжие романтические поползновения не могли перечеркнуть годы заботы. Но его отсутствие на время путешествия было своевременным. Он знал, что она испытала облегчение от того, что он на некоторое время уезжает сразу после их последнего разговора — знал так же хорошо, как знал замысел убийцы.

Он лишь кивнул, и позволил графу Лектеру положить письма на маленький столик у двери, чтобы Авигея забрала их.

Они повторно обсудили дела, связанные с продажами — главным образом недвижимость в Пурфлите.<span class="footnote" id="fn_39178371_0"></span> И вновь оказалось, что граф Лектер провел свое исследование, и хорошо знал окрестности, даже неизвестную Уиллу часть их истории.

— Вам не нравится отправляться куда-либо неподготовленным, не так ли? — добродушно спросил Уилл, когда они рассматривали карту.

— К некоторым вещам подготовиться невозможно, — казалось, графу Лектеру было ненавистно это признавать. — Попытка подготовиться к перемещению моей жизни — это способ успокоения.

— Хм-м, — Уилл передвинул некоторые бумаги и достал планы этажей — какими они были — особняка в поместье Карфакс. — Переживаете, что будете сожалеть о переезде? Как мы говорили ранее?

— Жизнь без сожалений — вообще не жизнь, — сказал граф Лектер, мимолетно улыбнувшись Уиллу, прежде чем наклониться ближе, подхватывая планы этажей кончиками пальцев. И вновь Уилл оказался окруженным его запахом, и сделал незаметный вдох. Это заставило его вздрогнуть.

— Замерзли? — спросил граф Лектер, просматривая планы.

Нет. Его лоб все еще был слегка влажным.

— Всего на секунду, — объяснил он.

— Расскажите мне больше о самом доме, — попросил граф Лектер.

Уилл просмотрел планы вместе с ним, стараясь как можно лучше описать поместье в целом. Оно было окружено высокой стеной старинной конструкции, сложенной из тяжелых камней. Дому требовался некоторый ремонт, но в основном внутри, так как в нем уже некоторое время никто не жил. Фундамент и каркас дома были более чем надежными, а ворота недавно заменили тяжелыми дубовыми и железными дверьми.

— Он называется Карфакс, как… искажение названия QuatreFace,<span class="footnote" id="fn_39178371_1"></span> — сказал Уилл. — Дом четырехсторонний по отношению к сторонам света. Согласно моим записям, это, эм… двадцать акров, полностью окруженных каменной стеной.

— Безопасно, — заметил граф Лектер. — Какова высота стены?

— Она варьируется из-за возраста камней, но я бы сказал, что в среднем в ней около шести футов. Так что да, безопасно.

— А что насчет прилегающей территории? Я буду испытывать недостаток природы? Это то, что вы назвали неприятным в жизни в городе.

— Это прекрасное имение, — признал Уилл. Пурфлит был более сельским, чем сам Лондон. — Там множество деревьев. Есть пруд — красивый и глубокий, питаемый родником, так что в основном там чистая вода. Он продолжается довольно большим ручьем. Хорошее место для рыбалки, особенно если вы его зарыбите.

— Я сделаю это, — пообещал граф Лектер, — если это поспособствует вашему желанию нанести визит.

Уилл почувствовал, что у него перехватило дыхание, но он постарался сделать это как можно менее заметным.

— Спасибо, это, эм… как я уже сказал, там… мило. Думаю, вам понравится.

Граф Лектер поднял принесенный Уиллом эскиз экстерьера дома. Он выглядел разрозненным в том смысле, что к нему много раз делали пристройки, и самую первую, как полагал Уилл — еще в эпоху Средневековья. Одна его часть была сделана из чрезвычайно массивного камня с несколькими окнами наверху, скрытыми тяжелыми железными решетками. Она выглядела как часть донжона,<span class="footnote" id="fn_39178371_2"></span> и находилась неподалеку от старой часовни, пристроенной к самому дому. Другие крылья, построенные в разные временные периоды, казались привитыми, как ветви другого дерева, приносящие странные плоды.

— Уверен, что даже в таком большом поместье потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к этому — к наличию соседей, — сказал Уилл, указывая на меньшую карту окрестностей. — Здесь не так много домов, но вот здесь, — он указал на сооружение примерно в акре от восточной стороны стены, граничащей с поместьем, — есть то, о чем мистер Браунер не хотел, чтобы я вам рассказывал.

Бледные брови графа приподнялись на несколько дюймов. Он повернулся к Уиллу и поймал его серьезный взгляд.

— Прежде, чем вы начнете говорить, вы хотите нарушить принцип конфиденциальности вашего работодателя?

— Вы были честны со мной, — твердо сказал Уилл. — Я буду честен с вами. Я мог бы, мм, танцевать вокруг и говорить, что это здание — это частное медицинское учреждение или, хм, дом для престарелых, но вы узнаете об этом, когда переедете, и я не хочу, чтобы вы думали, что я скрыл нечто, что может… повлиять на ваше решение купить это поместье.

— Уилл, — его имя прозвучало чертовски близко к ласке, исходящей из этих аристократических губ. — Если вы уверены. Я не собираюсь заставлять вас…

— Это больница для душевнобольных преступников Пурфлита, — выпалил Уилл. — Там держат взаперти людей, которые сошли с ума и совершили нечто жестокое.

— Интересно. Как по-вашему, в этом есть какая-то опасность?

Уилл наморщил лоб.

— По правде говоря, — сказал он, — я так не думаю. Я бывал в этом месте раньше — мне однажды нужно было допросить свидетеля. Это… не то место, где вы когда-либо хотели бы оказаться заключенным, но охрана хорошая. Управляющий там — доктор Фредерик Чилтон. Похоже, ему нравится собирать, э-э… редкие экземпляры. Но, кажется, его руководство достаточно надежно. К тому же, есть стена вокруг Карфакса. Я бы сказал, что худшее, что может случиться — это… в зависимости от погоды, вы можете… услышать их. Пациентов.

— Значит, смена волков на умалишенных. Интересно, воют ли они подобным образом.

— Так что, сделка отменяется? — усмехнулся Уилл.

— Как раз наоборот. Я не испытываю ничего, кроме сочувствия к тем, чей разум предает их по той или иной причине. Они страдают от морального падения не больше, чем те, кто стал жертвой, скажем, чахотки или попал под повозку. К ним следует относиться так, будто у них есть заболевание, а не пороки личности.

Уилл был совершенно ошеломлен.

— Это… невероятно… сострадательная точка зрения, — сказал он.

— Эмпатическая, — поправил граф Лектер. — Были времена, когда я чувствовал, что теряю точку опоры здравого рассудка. Я знаю, как это может быть одиноко.